Материалы
Где узнать больше про Россию от войны до перестройки
Воспоминания диссидентов, монография о магазине «Березка», сайт с музыкой «на костях» — и другие рекомендации
Ключевые образы России от войны до перестройки
От Сталина в гробу и оттепельного кино до инсталляции Кабакова и путча ГКЧП
Рюриковичи: от призванных варягов до правящей династии
Как скандинавский род стал русской династией
Крещение Руси и наследие язычества
Почему Владимир выбрал христианство
Византия и Русь
Что и зачем заимствовала Русь у Константинополя
Древний Новгород: от призвания варягов до республики
Как была устроена Новгородская республика и была ли она демократией
Что такое древнерусская литература
Летописи, религиозные трактаты, жития и «Слово о полку Игореве»
Первые святые и рождение русской иконы
Кого и за что канонизировали в первые века после крещения Руси — и как их изображали
Русь между Западом и кочевниками
Как русские князья породнились с западными королями и степными вождями
Монгольское иго и его последствия
Как Орда изменила Русь
Где узнать больше про Древнюю Русь
Научпоп об иге, учебник по истории иконописи, исследование княжеских имен и другие рекомендации
Ключевые образы Древней Руси
Произведения современников и представления потомков — от летописных миниатюр до открыток Билибина
Московское царство: собирание земель и формирование самодержавия
Как московский князь стал царем всея Руси
Кремль как новый центр государства
Как русские и итальянские зодчие построили символ Московского царства
Расцвет русской иконописи
Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий
Великое княжество Литовское и русские земли
Судьба восточных славян в Литве и Польше
Церковная реформа XVII века и раскол
Как разные подходы к священным текстам привели к культурному конфликту
Протопоп Аввакум: средневековое сознание и сознание Нового времени
Как автобиография раскольника выразила противоречия эпохи
Татары и русская культура
Как разные народы учились жить в одном государстве
Начало светской культуры: стихи, театр и газеты
Алексей Михайлович и европейское влияние
Где узнать больше про Московскую Русь
Путеводитель по Успенскому собору, справочник по истории татар, свод новгородских фресок и другие рекомендации
Ключевые образы Московской Руси
Произведения современников и представления потомков — от «Троицы» Рублева до акварели Васнецова
Культурные реформы Петра Великого
Отказ от традиций и поворот в сторону Европы
Петербург и Москва: новая столица против старой
Жители, быт и экономика двух российских столиц
Придворная жизнь как спектакль: от Версаля до Царского Села
Как загородные резиденции, театр и маскарады создавали образ российского монарха
Дворяне XVIII века: от слуг престола до оппозиции
Как новая знать стала интеллектуальной элитой
Становление русской живописи: портрет XVIII века
Как Левицкий, Рокотов и Боровиковский создавали новое искусство
Война 1812 года: появление национальной мифологии
Как русское общество осознало себя единой нацией
Французское влияние: Просвещение и вольнодумство
Почему французская культура была примером для русского общества конца XVIII — начала XIX века
Пушкин и феномен национального гения
Почему Пушкин стал главным русским поэтом
Где узнать больше про Россию от Петра до декабристов
Научпоп о придворных, исследование увеселений Петра, сайты о 1812 годе и другие рекомендации
Ключевые образы России от Петра до декабристов
Произведения современников и потомков — от аллегорической гравюры с Петром до Пушкина кисти Репина
Поиск русской идеи и понятие народности
Откуда взялось и что значило главное историко-философское понятие XIX века
Западники, славянофилы и другие: споры о пути России
Похожа ли Россия на Европу, и если нет, то хорошо это или плохо
Появление русской интеллигенции
Когда и почему образованные люди противопоставили себя государству
Фольклор и всплеск интереса к культуре простого народа
Киреевский, Даль и Некрасов в поисках древних традиций
Русский писатель на Западе
Как Гоголь влюбился в Европу, Герцен разочаровался в Европе, а Европа влюбилась в Толстого и Достоевского
Чайковский и «Могучая кучка»: спор о русской музыке
Музыка как портрет русского народа или музыка как портрет души человека
Романы, журналы и газеты: литература в погоне за прогрессом
Как писатели и критики стали самыми влиятельными людьми в России и при чем здесь реформы Александра II
Где узнать больше про Россию XIX века
Исследования о железных дорогах, воспоминания Репина, иллюстрированные очерки о жизни России и другие рекомендации
Ключевые образы России XIX века
От посмертного портрета Пушкина до фотографии первой железной дороги
Передвижники и другие: крестьяне в русской живописи
Бурлаки на Волге, колдуны на свадьбе и созерцатели в лесу: простой народ на картинах XIX века
От декаданса до футуризма: русский Серебряный век и европейские влияния
Как русская культура на рубеже веков догнала западную
Соловьев, Бердяев и другие: русская религиозная философия
Как интеллигенция перестала стесняться религии
Символизм в поэзии, музыке и живописи
Как Белый, Блок, Врубель и Скрябин искали мистическую истину
Народное богоискательство: толстовцы, хлысты и другие секты
Как простые люди пытались познать Бога без помощи церкви
Коллекционеры и меценаты — создатели искусства Серебряного века
Как Щукины и Морозовы изменили путь русской живописи
Расцвет русского балета: Дягилев и Русские сезоны
Как Бакст и Нижинский, Стравинский и Павлова, Фокин и Баланчин прославили русский балет на весь мир
Режиссерский театр: Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд
Как русские режиссеры стали важнее актеров и драматургов
Первая мировая война и русская культура
Патриоты и пацифисты: как война изменила русских поэтов и художников
Где узнать больше про Серебряный век
Мемуары Витте и Бенуа, исследование русских сект, учебник по истории театра — и другие рекомендации
Ключевые образы Серебряного века
От Врубеля и первых постановок Чехова до Малевича и Февральской революции
Коммунизм как новая религия
Во что верили большевики и почему компромисса между старым и новым миром быть не могло
Авангард — искусство революции
Как Малевич, Эйзенштейн, Мейерхольд и конструктивисты получили возможность изменить мир
Создание нового советского человека
Как большевики превращали человека в машину, чего они хотели от детей и зачем были нужны пионеры
Соцреализм как художественный стиль и как инструмент власти
Почему Прокофьев приветствовал соцреализм и есть ли интересные соцреалистические романы
Сталинская Москва как мечта о социализме
Дворец Советов, город-сад и другие сбывшиеся и несбывшиеся градостроительные идеи 1930-х
Культ Сталина в СССР
Как руководитель СССР стал вождем, мудрецом, пророком и почти художником
Большой террор и советская литература
Как Булгаков, Платонов, Гайдар и Твардовский искали язык для описания репрессий
Первая волна эмиграции: русская культура за рубежом
Бунин, Цветаева и Набоков за рубежом: изгнание, попытка выжить или духовная миссия?
Где узнать больше про Россию между революцией и войной
Воспоминания иностранцев об СССР, энциклопедия русского авангарда, карта репрессий — и другие рекомендации
Ключевые образы России между революцией и войной
От башни Татлина и спектаклей Мейерхольда до портрета Сталина и тюремной фотографии Мандельштама

Русь между Западом и кочевниками

Лекция 7 из 8

Как русские князья породнились с западными королями и степными вождями

В Х — первой половине XIII столетия Русь являла собой пространство куда более открытое для межэтнических, межкультурных и межконфессиональных контактов, чем, скажем, Русь московского периода. История ее взаимодействия с восточными и западными соседями продолжает пополняться и уточняться — это как раз та область, в которой, несмотря на два с лишним столетия исследо­ва­ний, постоянно случаются новые открытия. Попробуем взглянуть на неко­то­рые исторические проблемы глазами филолога: понять не столько почему произошло то или иное событие, сколько почему оно попало или не попало в рассказ средневекового автора.

Парадоксальным образом внешние контакты далеко не всегда привлекали вни­мание собственно русских авторов, будь то составители летописи или авторы житий. Зачастую сведения о международных связях Руси исследователь дол­жен добывать из каких-то внешних источников, реконструировать, достраи­вать по отдельным кратким репликам летописцев. Особенно наглядно подоб­ная дистанцированность древнерусских текстов от того, что наш современник назвал бы внешней политикой, проступает в рассказах о событиях XI века.

Так, из западноевропейских историографических сочинений мы узнаём, что Ярослав Мудрый был женат на дочери шведского правителя Олава Шётконунга по имени Ингигерд. Скандинавские саги довольно подробно повествуют о со­пер­ничестве двух претендентов на руку девушки — русского князя Ярослава и конунга Олава Святого, будущего крестителя Норвегии. Предпочтение, вопреки желанию невесты, было отдано Ярославу — Олав же был вынужден дово­льствоваться браком с ее незаконнорожденной сестрой Астрид, и два правителя волей-неволей оказались свояками.

Тексты, сложившиеся на Руси, в сущности, не дают даже материала для кри­тической оценки информации, содержащейся в сагах. В некоей точке лето­писного повествования обнаруживается, что у Ярослава Мудрого есть жена, а из про­поведи русского митрополита Илариона мы почти случайно узнаём, что на Ру­си она звалась Ириной; из встроенного же в летопись завещания Ярослава вы­ясняется, что все сыновья князя, которым суждено было пережить отца, роди­лись именно от нее, — были детьми одной матери и как будто бы не имели тех оснований для распрей, какие случаются у братьев не родных, а только едино­кровных.

Откуда взялась на Руси эта женщина, ставшая прародительницей всех ветвей Ярославова дома, ветвей, которым ближайшие полтора столетия предстояло бороться за династическое старшинство, в древнерусских памятниках не гово­рится ни слова. Ничего не говорится здесь и о том, к каким политическим последствиям привело то обстоятельство, что Олав Святой (или Олав Толстый, как он поначалу именуется в сагах) и Ярослав Мудрый сдела­лись мужьями двух сестер, и какими еще родственными связями в Скандина­вии оброс русский князь благодаря этому матримониальному союзу.

Дочки Ярослава и Ингигерд становятся женами трех европейских королей. Замужество Елизаветы Ярославны в очередной раз демонстрирует своеобраз­ную близость, тесноту скандинаво-русского политического и культурного пространства: она вступает в брак с Харальдом Суровым, норвежским конун­гом, который, прежде чем заполучить власть над страной, много лет провел в Византии и скопил там огромные богатства. Анна Ярославна, едва ли не самая знаменитая из сестер, становится супругой короля Франции; по-видимому, именно благодаря ей здесь появляется новое династическое имя греческого происхождения — Филипп, первым обладателем которого был ее сын. И нако­нец, еще одна Ярославна выходит замуж за венгерского короля, причем в буду­щем союзам с Венгрией, как и союзам со скандинавскими странами, предстоит вновь и вновь закрепляться в междинастических браках. Примерно полвека спустя женой очередного венгерского монарха станет двоюродная правнучка этой княжны, Ефросинья Мстиславна.

Женитьбы сыновей Ярослава Мудрого лишь немногим уступают в престижно­сти бракам их сестер. Супругами Ярославичей становятся, например, дочь немецкого маркграфа и родственница будущего императора Священной Рим­ской империи, одна из представительниц знатнейшего византийского дома Мономахов и польская княжна. В эпоху, когда брак был важнейшим средством дипломатии, сам по себе подобный перечень говорит многое о положении государства на международной арене: возможность заключать подобного рода союзы как нельзя лучше свидетельствует и о политическом могуществе русского князя, и о степени интегрированности Руси в жизнь христианского мира — как западного, так и восточного.

Примечательно, однако, что из всех этих, казалось бы, столь значимых и престижных браков напрямую русская летопись запечатлела лишь один-единственный, лаконично сообщая о том, что женой Всеволода Ярославича стала «цесарица» из рода Мономахов, но и в этом свидетельстве личное имя византийской невесты даже не упомянуто. Никаких упоминаний о браках дочерей Ярослава или о положении, занимаемом их мужь­ями, в летописи нет вовсе, как нет и ни одного имени этих дочерей. Не будь в нашем распоряжении иностранных источников, мы могли бы ре­шить, что никаких девочек в этой семье не рождалось, а некоторые мальчики (например, Святослав Ярославич), повзрослев, обзаводились детьми без помо­щи каких бы то ни было женщин иноземного или местного происхождения, ведь об их женах в русских лето­писях действительно ничего не говорится.

Тем интереснее оказывается сопоставительный анализ западноевропейских хроник, который позволяет достаточно точно установить, что во главе бегло упомянутого в летописи немецкого посольства, приезжавшего к Святославу Ярославичу в ту пору, когда он княжил в Киеве, стоял некий Бурхард, настоя­тель монастыря в немецком городе Трире и родной брат Святославовой жены Оды. Продолжая и дальше распутывать этот клубок немецких связей русского князя, можно обратить внимание на то, что неожиданное желание Святослава воздвигнуть в Киеве монастырь, посвященный святому Симеону, который не был ни его собственным небесным патроном, ни личным святым покрови­те­лем его отца или деда, связано с процветавшим в Трире культом святого Симеона Нового Столпника. Этот подвижник был канонизирован Римской курией относительно недавно, в первой половине XI века, и вос­принимался как патрон города Трира. Житие же этого святого, который, прежде чем затвори­ться в надвратной башне, провел значительную часть жизни на христианском Востоке, с одной стороны, было с детства знакомо и значимо для княгини Оды, жены Святослава, а с другой, могло казаться вполне привлекательным и для ее новой родни в Киеве. При этом киевский монастырь Святого Симеона едва ли был посвящен трирскому столпнику непосредственно — скорее его образ оживлял культ древнего византийского святого, обладавшего тем же именем, которому подвижник из Трира, несомненно, подражал. Таким образом, сооб­щения летописи о посольском визите и об основании монастыря (никак, на пер­­вый взгляд, друг с другом не связанные) складываются в единую карти­ну, имею­щую самое непосред­ственное отношение к церковным и культурным контактам домонгольской Руси с Западной Европой.

Мы отнюдь не всегда можем предугадать, что привлечет внимание летописца или иного автора, а что нет. Большую роль играет здесь фактор, так сказать, личного присутствия. Иноземное войско, оказавшееся на Руси в качестве врагов или союзников, историограф упомянет с большей вероятностью, и сообще­ние об иноземном походе русского князя имеет немало шансов проникнуть в текст летописи. Заодно в орбиту повествования может быть втянут и рассказ о мирной предыстории такого военного противостояния. Так, мы узнаём, что в начале 1140-х годов киевский князь Всеволод Ольгович участвует в междо­усоб­ной распре польских князей. Он деятельно помогает Владиславу, потому что тот успел сделаться к тому времени его сватом, женив своего сына на княж­не Звениславе Всеволодовне. В свою очередь, другой русский князь, Изяслав Мстиславич, борясь за власть со своими кровными родственниками Рюриковичами, чрезвычайно охотно прибегает к военной помощи зятя — мужа младшей сестры, юного венгерского короля Гезы II.

Характерно, что русские источники ничего не сообщают о заключении этого брака, и лишь с определенного момента, когда Изяславу понадобилась под­держка всех его иностранных свойственников, правивших Польшей, Чехией и Венгрией, они, словно по мановению волшебной палочки, появляются в исто­рическом нарративе. Мы неожиданно узнаём, что между ними и русскими князьями существовал вполне регулярный обмен посланиями или что русские князья задавали обеды своим венгерским союзникам. Вообще говоря, обед играл важнейшую роль в дипломатии русского Средневековья. Можно сказать, что если династический брак составлял кульминационную точку переговор­ного процесса, то обед обслуживал все его стадии. При этом речь, конечно же, шла не о простом приеме пищи, но о некоем церемониальном мероприятии, которое могло продолжаться несколько дней.

Фактор личного присутствия мог работать по-разному. Если речь шла о событиях недавнего прошлого, подробный рассказ летописца о военном походе или другие подобные истории могли попасть в древнерусский текст в виде родо­вого предания, переданного повествователю одним из его ин­формантов. При­меры такого типа не столь многочисленны, но весьма инте­ресны. Так, Повесть временных лет содержит неожиданно детальный рассказ о неудач­ном визан­тийском походе Владимира, старшего сына Ярослава Муд­рого. Здесь есть и опи­сание византийского плена, и героическая речь одного из предводителей военной экспедиции, и упоминание о благополучном возвращении плененных дружинников домой. Секрет подобной детальности заключается, по-видимому, в том, что одним из участников этого не столь уж судьбоносного мероприя­тия был Вышата, отец знаменитого княжеского вое­воды Яна Вышатича, дожив­шего до 90 лет и, по словам летописца, расска­завшего ему многое.

Еще один летописный рассказ — таинственный в своих подробностях — связан с темой варяжского присутствия на Руси. Он имеет самое непосредственное отношение к некоему информационному дисбалансу, с которым мы сталки­ваемся в русских летописях. В самом деле, факт скандинавского происхожде­ния династии Рюриковичей на сегодняшний день не вызывает у профессио­наль­ных историков никакого сомнения. Очевидно также, что знатные варяги и целые варяжские дружины вновь и вновь продолжали приезжать на Русь; вплоть до первых десятилетий XI века они играли немалую роль в здешней политической жизни. Существовала и своего рода обратная связь, когда рус­ским князьям случалось бежать в Скандинавию, спасаясь от внутренних неурядиц у себя на родине. Летописец сообщает, что именно так пришлось поступить Владимиру Святославичу, а его сыну, Ярославу Мудрому, не раз пригождались варяжские дружины в противостоянии с отцом или братьями.

При всем том русское историческое повествование весьма слабо насыщено конкретными фактами, казалось бы, немаловажными для истории страны и династии. Откуда именно пришел Рюрик, родоначальник русских князей? У кого скрывался в Скандинавии Владимир, которому впоследствии суждено было крестить Русь? Какие варяги помогали Ярославу? Все это на протяжении многих десятилетий будоражит умы исследователей именно потому, что лето­пись не дает — за одним только исключением — ответов на эти и многие дру­гие подобные вопросы. Исключение это касается знаменитой Лиственской битвы, где столкнулись два брата, Мстислав Тмутараканский и Ярослав Муд­рый. В рассказе об этом сражении есть имя предводителя варягов, сражавших­ся на стороне Ярослава, — Якун. Якун этот наделен княжеским титулом, в лето­писи специально сообщалось, по-видимому, о его красоте и даже упоминалось о том, что он был обладателем золотого плаща, который именовался сканди­навским (или общегерманским) словом «луда». Само по себе описание внешно­сти и одежды одного из участников битвы настолько нетипично для летописи, что заставляет задуматься об особой функции этих деталей в сюжете, тем бо­лее что плащ (луда) упомянут здесь дважды: в рассказе сообщается, что, потер­пев поражение, варяжский князь «отбежал» от своего плаща.

Сопоставление летописной истории со свидетельствами скандинавских саг позволяет восстановить родовые связи Якуна: по-видимому, это был не кто иной, как молодой норвежский ярл Хакон Эйрикссон, внук хладирского ярла Хакона Могучего. Из Скандинавии его изгнал Олав Святой, и Хакон счел за благо попытать счастья на Руси, у своего свойственника Ярослава Мудрого. Выясняется также, что брошенный плащ, от которого «отбежал» Якун, — это своего рода фирменный трюк хладирских ярлов, с помощью которого пытался спастись от погони еще дед нашего Хакона Эйрикссона. По-видимому, родовые предания знатных варягов в начале XI века были хорошо известны и понятны на Руси. К концу столетия, однако, степень этой понятности явным образом уменьшается. Соответствен­но, при пересказе и при переписывании в текст нередко закрадываются ошиб­ки: луда превращается в «руду», а Якун из красавца становится слепцом. Уди­вительно, что предание о нем вообще попало в летопись (а оттуда и в Кие­во-Печерский патерик). Скорее всего, это произошло потому, что его родной племянник Шимон осел на Руси и сделался одним из прославленных ктиторов (или, говоря современным языком, спон­соров) Киево-Печерского монастыря, обители, где записывалась Повесть временных лет. Весьма вероятно, что варяг Шимон и его сын Георгий были такими же информантами летописца, как Ян Вышатич. Подобные инди­виду­ализированные рассказы, сколь бы редки они ни были, придают своеоб­раз­ную объемность картине международных кон­тактов Руси. Сопоставляя их с ино­стран­ными источниками, можно увидеть, что существовала некая густая тесно переплетенная сеть родства, свойства, личной дружбы и военных союзов, связывавшая Русь домонгольского времени с Европой.

На этом фоне меньше удивления вызывает знаменитая реплика из «Поучения» Владимира Мономаха, где князь, наставляя своих сыновей, говорит, что его отец, Всеволод Ярославич, «дома сидя», знал пять языков. Свидетельство это, кстати говоря, представляет собой своеобразный ребус, ведь Мономах не уточ­няет, какие именно это были языки. Часть этой загадки разгадывается относи­тельно просто: можно практически не сомневаться, что среди этих пяти был некий скандинавский, или древнесеверный, язык. Достаточно вспомнить, что матерью Всеволода была шведка Ингигерд (Ирина), при дворе его отца рос Магнус, сын Олава Святого, впоследствии ставший королем Норвегии, воспи­тателем же Всеволода был, если верить патерику, варяг Шимон. Византийский брак Всеволода позволяет предположить, что он владел греческим. Итак, древнесеверный язык и греческий наверняка входят в эту пятерку, дальней­шая же реконструкция лингвистического списка едва ли окажется столь одно­значной. Быть может, третьим языком был венгерский, ведь при Ярославе Мудром долго жил не только Магнус Добрый, но и наследник венгерской коро­ны, будущий муж Всеволодовой сестры. Не мог ли быть в этом списке и поль­ский язык, звучавший при дворе Изяслава, старшего брата Всеволода, женатого на польской принцессе Гертруде? Быть может, он знал один из тюркских язы­ков, на котором говорили соприкасавшиеся с Русью кочевники. Это тем более возможно, поскольку именно при жизни Всеволода Ярославича эпоха печене­гов для Руси сменяется эпохой половцев. Соответственно, русским князьям и их подданным предстояло научиться как-то взаимодействовать с этой новой могущественной силой.

Кочевой мир играл в жизни Руси не меньшую роль, чем мир европейский. При этом для филолога изучение контактов с ним выглядит совершенно иначе, нежели исследование контактов со Скандинавией или Польшей. Большинство из интересующих нас кочевых народов собственной письменной традиции не имели, и, соответственно, мы лишены возможности объемного видения эпохи, возможности сопоставления различных перспектив в отношении одних и тех же событий. Самих печенегов, половцев или торков мы наблюдаем лишь чужими глазами, будь то византийские, русские или венгерские хронографи­ческие сочинения.

Не будет большим преувеличением сказать, что для русских летописцев боль­шая часть X и первые десятилетия XI века проходят под знаком кочевников-печенегов. Первые рассказы о них связаны с еще не крещенными князьями Рюриковичами: именно печенеги в отсутствие Святослава Игоревича едва не захватили Киев, где оставалась его мать, княгиня Ольга, с маленькими внуками. Именно печенегам в конце концов удалось убить самого Святослава, когда он возвращался из византийского похода с богатой добычей. Летописец сообщает, что они «взяша главу его [Святослава] и во лбе его сделаша чашу, оковаше лоб его и пияху по нем». Что стоит за этим рассказом? Достоверное описание событий, фиксация подлинного печенежского ритуала или книжная легенда, изображающая поведение диких варваров? Трудно сказать навер­няка. Во всяком случае мы знаем, что в античной и средневековой историогра­фии такого рода истории рассказывались о самых разных народах: Тит Ливий, например, повествует о том, как варвары-скордиски сделали чашу из черепа храбро сражавшегося римского консула; византийские хронисты рассказывают о правителях, которых постигла такая же участь от рук болгар, а лангобардский историк Павел Диакон повествует о том, как король Альбоин, родоначальник местной династии, сделал чашу из черепа своего противника, прежде чем жениться на его дочери. Для нас в любом случае существенно, что в русских летописях не кому иному, как печенегам, отводится роль тех почти непобе­ди­мых варваров, которые столь экстраординарным способом воздают столь своеобразные посмертные почести князю.

Очевидно, что печенеги не оставались для Руси некой безликой массой. В част­ности, летопись сохранила отдельные печенежские имена. Уже в X веке суще­ст­­вовал, по-видимому, и некий язык межэтнического общения — во всяком случае, рассказ об отважном отроке, который перебрался из осажденного Киева в печенежский стан, дабы оценить размеры неприятельского войска, а пече­негам говорил, что всего лишь разыскивает пропавшего коня, предполагает существование такого языка. К XI же столетию формируется своеобразная амбивалентная модель взаимодействия с печенегами, в целом довольно харак­терная для взаимоотношений Руси с крупными объединениями кочевников. С одной стороны, они по-прежнему остаются грозной военной опасностью, для предотвращения которой все время необходимо принимать меры пред­осто­рож­ности. С другой — утрачивая ореол непобедимости, печенеги все чаще стано­вят­­ся союзниками русских князей в междоусобных столкновениях. Так, если для Ярослава Мудрого главной внешней силой, на которую он опи­рается в кон­фликте со своим старшим братом (родным или двоюродным) Святопол­ком Окаянным, являются варяги, то для самого Святополка это пече­неги. Именно к ним Святополк бежит после одного из своих поражений, а подобный посту­пок естественным образом предполагает весьма продви­нутую степень союзни­че­ских отношений.

Тем не менее, насколько мы знаем, до браков с печенегами у русских князей дело не дошло. Самая середина XI века оказалась относительно бедной на со­при­косновения с кочевниками. Но уже на рубеже 1060–1070-х годов князю Всеволоду Ярославичу пришлось, как уже говорилось, столкнуться с новым кочевым тюркоязычным народом — половцами, которые будут на протяжении последующих полутора десятилетий важнейшими контрагентами Руси в войне и в мире. Характерно, что у читателя древнерусских летописей складываются как бы два самостоятельных образа половцев: один — явный и очевидный, а другой — проступающий куда менее отчетливо, зачастую нуждающийся в реконструкции, но отнюдь не менее значимый.

В самом деле, под пером русского книжника-христианина эти кочевники предстают как будто бы в качестве абсолютного и неизбежного зла, и ничего больше. Они совершают опустошительные набеги на русские города, грабят и жгут монастыри и церкви, уводят в плен горожан и чернецов, убивают ста­рых и немощных. Дружба с ними — грех; убийство знатного половца (даже такого, с которым был только что заключен мирный договор) — деяние вполне оправданное. Измена, предательство, насилие столь же свойственны половцам, как и безбожие; победа этим «поганым» (то есть язычникам) даруется только потому, что Господь наказывает христиан за дурные дела.

С другой стороны, из тех же летописных источников мы узнаём, что уже к концу XI столетия Рюриковичи вступают в брак с представительницами половецкой знати, а с начала XII века складывается обычай, когда князья-отцы устраивают такие браки для своих юных или даже малолетних сыновей. За столетие с лишним таких матримониальных союзов заключается больше, чем междинастических браков с венграми, чехами или скандинавами; с половцами в этом отношении могут соперничать лишь правящие семьи Польши.

Естественным образом княжичи, рожденные в подобных браках (например, Андрей Боголюбский или киевский князь Всеволод Ольгович), были наполо­вину половцами. Это нисколько не портило их династической карьеры — напро­тив, обеспечивало, как и планировали их отцы, поддержку со стороны степных родственников, будь то дед, уй (так назывался на Руси брат матери) или кузе­ны. С этой половецкой родней русские князья то и дело обменивались посоль­скими визитами и подарками, справлялись о здоровье друг друга и, конечно же, договаривались о военной помощи. Иногда, хотя и не слишком часто, Рюриковичам приходилось подолгу жить у своей половецкой родни, спасаясь от собственных родичей по мужской линии.

Постепенно сложилась довольно сложная дипломатическая система со своим этикетом. Так, каждый князь, севший на старшем — киевском — столе, по-ви­­ди­мому, должен был заключать новый договор сразу с несколькими большими половецкими кланами, причем существовали особые традиции относительно того, в каком порядке эти договоренности должны совершаться, кто к кому должен ехать и на каком, например, берегу Днепра следует встре­чаться договаривающимся сторонам.

Относительно русско-половецких браков тоже сложился своеобразный ритм. Так, стоило Ольговичам (потомкам Олега Святославича Тмутараканского) устроить для кого-то из своих такой союз, соперничающие с ними Монома­шичи как будто бы торопились последовать их примеру и тоже обзавестись новыми половецкими свойственниками, которые будут готовы в трудную минуту подоспеть на помощь с войском. Формировалась некая система сдер­жек и противовесов — впрочем, ее существование иногда вело к тому, что если в конце XI века половцы разоряли Киев сами, то в начале века XIII они проде­лы­вали это с согласия и при участии приведшего их сюда русского князя.

Подобная плотность родственных и военных контактов неизбежно вела к определенному культурному сближению. Так, князь Игорь Святославич, герой «Слова о полку Игореве», прежде чем затеять столь неудачно закончив­шуюся для него антиполовецкую экспедицию, много лет был в дружбе с поло­вецким князем Кончаком. Некогда Игорь бежал с ним в одной лодке после проигранного сражения, а когда у князя подрос сын, он условился женить его на дочери Кончака. Договоренность эта, несмотря на все перипетии русско-половецких столкновений и пленение новгород-северских князей, была выпол­нена, и Владимир Игоревич вернулся к отцу из плена с женой-половчанкой и новорожденным младенцем.

Ко второй половине XII столетия Рюриковичи даже во взаимоотношениях друг с другом перенимают некоторые половецкие обычаи, а заодно и слова, эти обы­чаи обозначающие. Так, летописец сообщает, что молодой князь Ростислав Рюрикович, одержав победу над кочевниками, поступил точно так, как было принято у этих самых кочевников: он стал развозить по своим стар­шим родствен­никам и свойственникам сайгат — подарки из военной добычи.

Не меньшее влияние оказывало взаимодействие с Русью и на половцев. К середине XII века среди глав половецких кланов все чаще можно встретить людей с русскими или христианскими именами. В летописи фигурируют, например, Ярополк Томзакович, Глеб Тириевич, Юрий Кончакович или Роман Кзич. Здесь же можно найти упоминания о людях, живущих как бы на грани русского и половецкого миров: купцах, посредниках и проводниках. И все же главный барьер оказывается так и не преодоленным: вплоть до татаро-монгольского нашествия половецкая знать и весь народ в целом не принимают кре­щение. Христианские имена кочевых князей, по-видимому, не более чем дань родству и побратимству с Рюриковичами, а отчасти, возможно, и резуль­тат следования некоей моде. Недаром обладателей этих имен русский лето­писец точно так же именует «погаными» и «безбожными», как он именовал «поганы­ми» и «безбожными» их пращуров, впервые пришедших на Русь. Конфессио­наль­­ная пропасть не дает слиться воедино двум образам половца — вернее, постоянно заставляет отступать в тень образ половца — союзника и родича и выдвигает на первый план образ чужого.

Кстати говоря, эта же конфессиональная пропасть, по-видимому, задает явно асимметричный характер брачных союзов между половецкой элитой и Рюри­ко­вичами: русские князья охотно берут в жены знатных половчанок, однако сами никогда не отдают своих дочерей замуж за половцев. Понятно, что хри­сти­анину можно было вступать в брак только с крещеными. Если обраще­нию княжеских невест их половецкие родичи, судя по всему, никак не препят­ст­во­вали, то коль скоро речь шла об их братьях-правителях, они отнюдь не стреми­лись принять новую веру. Даже если кто-нибудь из них согласил­ся бы на такой шаг во время пребывания на Руси, то не было, разумеется, никаких гарантий, что, вернувшись в степь к своему народу, половецкий князь не вернется и к жизненному укладу своих предков.

Мы знаем всего лишь один-единственный случай, когда овдовевшая русская княгиня убегает в степь и становится женой половецкого князя Башкорда. Замечательно, что она при этом не теряет связи не только со своим сыном от первого брака, но и с братом первого мужа, — Башкорд действует на их сто­роне во внутридинастическом конфликте Рюриковичей. Летописец, воспри­нимавший этот союз как брак, ничего не сообщает о том, как разрешилась в данном случае проблема религиозной принадлежности, но вся ситуация складывалась, как кажется, весьма счастливо и выгодно для заинтере­сованных участников. Характерно, однако, что этот, казалось бы, благополуч­ный опыт не создал никакого прецедента, не задал решительно никакой традиции.

Половцы становятся христианами лишь перед лицом смертельной опасности, да и то массовое их обращение начинается лишь в ту пору, когда тесная связь с Русью уже утрачена. Русско-половецкие браки при татаро-монголах стреми­тельно теряют свою актуальность, и в середине XIII века эпоха тесного взаимо­действия Руси с этими кочевниками была, в сущности, закончена. В это время кардинально меняется и вся картина международных контактов Руси, но это уже предмет для отдельного рассказа.

История русской культурыДревняя Русь
Предыдущая лекцияПервые святые и рождение русской иконы
Следующая лекцияМонгольское иго и его последствия

Модули

Древняя Русь
IX–XIV века
Истоки русской культуры
Куратор: Федор Успенский
Московская Русь
XV–XVII века
Независимость и новые территории
Куратор: Константин Ерусалимский
Петербургский период
1697–1825
Русская культура и Европа
Куратор: Андрей Зорин
От Николая I до Николая II
1825–1894
Интеллигенция между властью и народом
Куратор: Михаил Велижев
Серебряный век
1894–1917
Предчувствие катастрофы
Куратор: Олег Лекманов
Между революцией и войной
1917–1941
Культура и советская идеология
Куратор: Илья Венявкин*
От войны до распада СССР
1941–1991
Оттепель, застой и перестройка
Куратор: Мария Майофис
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре легендарных московских учителя литературы рассказывают о своих любимых произведениях из школьной программы