Краткая история татар
- 5 лекций
- 3 материала
Пять очень коротких лекций об очень непростой истории татар, а еще огромный путеводитель по городам, где жили и живут татары, самые главные татарские застольные традиции и самые важные татарские слова
Пять очень коротких лекций об очень непростой истории татар, а еще огромный путеводитель по городам, где жили и живут татары, самые главные татарские застольные традиции и самые важные татарские слова
Кто такие татары? Те, кто живут в Татарстане? Или те, кто говорят на татарском? Те, кто исповедует ислам? Или те, кто собирали дань с Руси во времена Золотой Орды? Те, кому близки слова вроде «Тукай», «губадия», «мунаджет», «Кол Гали», «эчпочмак» или, например, «чекмень»? Это всё — правда, но правда лишь отчасти.
Так кто же такие татары и откуда они взялись? В принципе откуда берется народ, так просто и не скажешь. Он складывается веками, смешивается со своими завоевателями и покоренными, переходит с одной территории на другую и так далее. Но мы попробуем все же описать этот сложный исторический процесс — для самого первого знакомства.
Начнем с древних времен. В V–VI веках нашей эры в Великой степи, недалеко от китайских границ, там, где сейчас Монголия, кочуют тюркские племена, то есть племена, которые говорят на языках тюркской группы. В том числе на кыпчакском, который считают предком современного татарского.
Возможно, одно из этих племен китайцы называют «дада» — видимо, так для китайского уха звучало слово «татар». Слово «татар» можно найти в древнетюркских письменных памятниках. Кстати, первыми эти памятники обнаружили в XVIII веке немецкий ученый и пленный швед — и решили, что это скандинавские руны, потому что буквы были похожи.
Тюркские племена создали огромную кочевую империю, которую позднее историки стали называть Тюркским каганатом. Когда Тюркский каганат пал, часть племен, а именно кыпчакские тюрки, отправилась дальше на Запад. Там они дошли до Балкан и до Поволжья. Тут кыпчаки встретились с булгарами, местным тюркским населением, и создали Волжскую Булгарию. Теперь по ее адресу вы найдете Татарстан, Ульяновскую область и Чувашию. Волжская Булгария была мощным средневековым государством — всё как любят учебники истории: развитая культура, товарно-денежные отношения, города и ремесла. Вскоре после образования новое государство приняло ислам.
Об этой исчезнувшей стране стоит помнить хотя бы потому, что именно с Волжской Булгарией связана главная книга татарской культуры — если не считать Корана. Это «Сказание о Юсуфе» булгарского поэта Кол Гали, созданная в начале XIII века. Поэма рассказывает о пророке Юсуфе, который в Библии выведен под именем Иосиф Прекрасный. Юсуфа-Иосифа продали в рабство в Египет, и там в него влюбилась жена хозяина. И Библия, и Коран рассказывают, как она пыталась безуспешно его соблазнить, но он ее отверг и в результате оказался в темнице. В поэме Кол Гали эту безымянную героиню зовут Зулейха, и история ее любви к Юсуфу оказывается центральной. Сорок лет Зулейха ждет взаимности, и в конце концов Юсуф на ней женится. C XIII века и до середины XIX, когда поэма впервые была напечатана, ее пересказывали, переписывали и передавали друг другу. Именно от Кол Гали отсчитывают свою национальную литературу татары, а вместе с ними многие другие тюркские народы бывшего СССР.
Волжскую Булгарию, государство, созданное бывшими кочевниками, родину поэта Кол Гали, в XIII веке захватили потомки Чингисхана. На ее месте возникла знаменитая Золотая Орда. А чтобы разобраться в том, откуда взялась Золотая Орда и что там произошло с татарами, нужно снова перенестись в Великую степь на границе с Китаем. Только теперь уже в конец XII столетия.
Как и в VI веке, здесь по-прежнему хозяйничают разнообразные тюркские племена. Все они вынуждены выяснять отношения с новым противником — мощной армией монголов, пришедших с востока. Уже совсем скоро монголы покорят почти весь мир, который они знали, — от Хорватии до Кореи. И даже Японию спасет лишь ураган, который потопит монгольский флот. Но пока монголы еще не создали империю, а их будущего великого правителя Чингисхана еще зовут Темучжин.
Отношения тюрков с монголами складываются по-разному: кто-то переходит под власть могучего Темучжина, кто-то объединяется против него в союзы. Но с племенем татар (видимо, тех самых, которых китайцы называли «дада») у Темучжина отдельные счеты. Они вроде бы отравили его отца в более раннем конфликте. Так что, когда он их все-таки побеждает, судьба их оказывается очень печальна. В монгольском литературном памятнике «Сокровенное сказание» рассказывается, что после битвы Темучжин велел казнить всех татар, кроме детей ростом ниже колеса телеги.
Покорив множество земель, Темучжин принимает имя Чингисхан. Имя обычно переводят как «Великий хан», но это, скорее всего, метафора: оно произошло от тюркского «тенгиз», что значит «море». То есть это хан, великий, как море. Великий, как море, хан быстро понимает, что империей нужно как-то управлять. Как сказал его китайский советник: «Сидя на коне, можно завоевывать страны, но нельзя ими управлять».
В 1227 году Чингисхан умирает. Его потомки, чингизиды, делят империю на части, которые называют улусы. Верховным правителем Великой степи — это то, что потом станет Монголией, — стал третий сын Чингисхана Угедэй. Следующий по важности улус — его монголы называли Улуг-улус, Великое государство, — достался старшему сыну Чингисхана Джучи.
Постепенно улусы становились все сильнее, все независимее, а завоевания продолжались. У правителей улусов появлялись собственная знать, собственные дворы и собственные дела. В конце концов куски великой Монгольской империи превратились в отдельные государства. Улус Джучи стал тем, что сегодня нам известно под названием Золотая Орда.
Под властью Золотой Орды оказалось много разных народов, в том числе русские. Но больше всего — разнообразных тюрков. Из них со временем получилось много разных народов, в том числе современные татары.
Для всех завоеванных народов у монголов было два варианта развития событий. Первый — полное покорение и истребление местной элиты. Именно это, например, произошло с той самой Волжской Булгарией, а еще с половцами. По второму пути монголы пошли в отношениях с Русью. Покоренные территории платили дань. Кроме того, монголы устанавливали контроль над всеми торговыми путями. При этом завоеванным народом продолжали управлять местные князья. Монголы особо не вмешивались в их внутренние дела и защищали от других завоевателей. Но само разрешение на княжение давал монгольский хан.
Правителями Орды оставались монголы-чингизиды, но вокруг них образовывалась тюркская знать, преимущественно татарская. Со временем она стала играть важную политическую роль. В том числе потому, что ее представители могли вступать в браки с чингизидами, а их потомки — претендовать на ханство.
Построенное монголами таким образом государство было огромным, разнородным и разноязыким. Чтобы управлять им, нужно было решить несколько вопросов: как контролировать исполнение распоряжений, как узнавать, что происходит на подвластной территории. Ну и, конечно, как собирать дань. Для этого монголы создают систему ямов. Ям — своего рода почтовая станция, где гонец мог сменить лошадь. С помощью таких гонцов сведения распространялись по всей Орде — так родилось русское слово «ямщик». Кроме того, во всех завоеванных княжествах появляются численники — чиновники, которые пересчитывают население, чтобы было понятно, сколько брать дани. Еще были баскаки с вооруженными отрядами — они могли разбираться с проблемами на местах, а если не справлялись — сообщали в столицу Орды, Сарай.
Но самое главное: для эффективного управления был необходим единый государственный язык. И вот улус Джучи постепенно переходит на тюрки — литературный язык, получившийся из диалекта Золотой Орды. Этот тюрки постепенно преобразовался в старотатарский.
Религией этого государства стал ислам — его принял в первой половине XIV века правитель Орды Узбек-хан. Вместе с религией сменилась и письменность: прежде монголы пользовались вертикальным уйгурским письмом, а после принятия ислама писать стали арабскими буквами.
В результате, когда в XV веке Золотая Орда распалась на несколько ханств, языком всех этих ханств остался тот или иной вид тюркского языка, который записывали арабской письменностью.
Какой вывод мы можем сделать из всего этого? Что бы ни происходило с предками татар до Золотой Орды, именно это государство стало отправной точкой для формирования татарского народа со своим языком, культурой и самосознанием. И начиная с Золотой Орды история этого народа будет тесно связана с историей России.
Вы слышали фразу «Потри любого русского и получишь татарина»? Может, и не получишь, но отношения этих двух народов и правда очень тесные. Вообще, это очень необычная и сложная история: сперва русские зависят от татар, а затем татары от русских. И наконец, все друг от друга.
Давайте снова перелетим на 800 лет назад. Вы — в XIII веке. Внук Чингисхана Батый разгромил Волжскую Булгарию, половцев, а затем и русские княжества. По сравнению с булгарами и половцами, русской знати повезло. Ее не только почти не уничтожили, но оставили править своими княжествами так, как они сочтут нужным. Но не даром, конечно. А в обмен на лояльность и обещание платить дань Золотой Орде.
Следующие полтора века вся политика Руси будет связана с этими обязательствами.
Какое влияние Орда оказала на российскую государственность? На этот вопрос вы можете выбрать тот ответ, который вам больше понравится. Одни историки считают, что Орда затормозила развитие древнерусских княжеств. Другие — что, наоборот, помогла создать уникальную цивилизацию, отличную от католической Европы. Третьи — что вообще не надо преувеличивать значение этого периода для истории Руси. Сходятся все в одном: дань была очень тяжелым бременем.
Точные размеры выплат неизвестны. Ясно, что они были сопоставимы с бюджетом небольшого государства. Иногда, чтобы собрать такую огромную сумму, князья вынуждены были занимать у купцов, в том числе булгарских. Отдать ее они иногда не успевали до самой смерти. И тогда, как мы знаем из их завещаний, обязанность выплатить эти долги переходила к наследникам. Кстати, называлось это «бесерменский долг». Бесерменами для русских были все мусульмане. Так что в известном нам всем слове «бусурманин» прячется еще и история про необычные кредиты русских князей 700-летней давности.
Золотая Орда предпочитала принимать дань серебром. Возможно, помимо основной дани князья время от времени платили особую дань окружавшим хана беям, чтобы те замолвили за них словечко перед ханом. По крайней мере, так это работало в ханствах, получившихся уже после распада Орды. Принимали беи не только серебром. Они брали пушнину, драгоценности и отдельно ценили «рыбий зуб» — судя по всему, так называли моржовые клыки, которые привозили с Белого моря, или рог нарвала Нарвал — морское млекопитающее, похожее на белуху..
Парадоксальным образом именно система сбора дани помогла возвыситься московским князьям. В XIV веке, когда Орда начала понемногу ослабевать, москвич Иван Калита договорился, что будет сам привозить дань сразу с нескольких русских княжеств, а его потомки привозили дань уже со всех русских земель.
А почему, собственно, Орда начала ослабевать? Как обычно, есть ряд причин.
В конце концов Орда начала разваливаться. Сперва от нее отпал Хорезм, потом Крым, потом Казань, Астрахань, а затем Ногайская Орда. В некоторых ханствах продолжали править чингизиды (потомки Чингисхана). Но
Эти новые отношения уже могли быть совсем не только враждебными. Например, Крымское и Казанское ханства берут себе в военные союзники Московское княжество во главе с Иваном III, потому что теперь у них общий враг — последний золотоордынский хан Ахмет, который мечтает вернуть Золотой Орде былую мощь.
Теперь Москва становится местом, куда приезжает золотоордынская знать — по делам или на службу к московским князьям. Была еще история с Касимовским ханством. Это удел внутри Московского княжества, которым два века управляли татары с полного согласия местных властей (в городе Касимове и сейчас можно посмотреть мечеть с минаретом и текие — усыпальницы Шах-Али-хана и хорезмского царевича). Наконец, татары служили в русской армии — и некоторые из них даже брали Казань.
Так что получается, что единственное, чего татары и русские не могли делать вместе, — это жениться. Все-таки религии у них были разные.
Такая богатая на события и переживания история отношений не могла не отразиться на языке. Во времена Золотой Орды были заимствованы торговые, должностные, военные термины, а после ее падения началось заимствование бытовых слов в обе стороны. Свидетельства этих отношений встречаются и сегодня на каждом шагу: например, «айда», «алмаз», «кобель» — пришли в русский, а «дуга» и «дуля» — в татарский. Не можем не рассказать про кобеля чуть подробнее. Дело в том, что «кобелек» на тюркском — это охотничья собака. И сначала русский язык преобразовал это слово в «кобелёк». А потом уже решил, что -ёк- — это уменьшительный суффикс и заменил его на торжественное «кобель».
А вот русский мат, вопреки распространенному представлению, вовсе не заимствован из татарского. Как доказал великий филолог Борис Успенский, мат использовался еще в дохристианских обрядах, когда никаких татар на Руси еще никто не видел, и имеет исконно русское происхождение. Впрочем, сегодня русским матом охотно пользуются носители самых разных языков. В том числе тюркских.
Диво! Место увеселенья в мире этот город Казань,
В мире нет больше такого города, дающего кров.
В мире нет нигде такого цветущего города, как Казань,
В Казани еду-питье найдут всегда, таков он — город Вселенной!
От пращура-хана осталась нам наша власть,
Это место — на земле есть всегда ханский город, место ханского сына.
Продав свою землю и дом, не оплатит отцовский налог,
Почему же здесь этот злодей, это не город Ивана!
Шерифи, не покидай ее, коль веришь в газават,
Пусть скажут с этого дня, это он хозяин Казани.
Эти строки принадлежат перу Кул-Шарифа, защитника Казани, который погиб при ее взятии Иваном Грозным. Поэт, богослов, имам Кул-Шариф — важнейшая фигура для татарской культуры. Его именем названа мечеть в Казанском кремле. В поэме «Зафарнамэ-и вилаяте Казан» («Книга побед Казанского края»), которую мы процитировали, описана одна из неудачных попыток взятия Казани. Грозный захватил ее в 1552 году с третьего раза, а если считать попытки всех московских князей, то с пятого. С этого момента начинается отсчет новой истории: теперь уже не Москва зависит от татар, а татары от Москвы.
Часто войну Ивана Грозного с татарскими ханствами — а он почти подряд завоевал Казанское, Астраханское и Сибирское ханства — описывают как что-то вроде Крестового похода, но это не совсем так. Причиной завоеваний Грозного была не только религия, но и желание расширить свои территории и укрепить власть. А вот в следующие два века именно религия станет главным фактором в отношениях русских с тюркским населением.
Вскоре после падения Казани на территории Казанского, Астраханского и Сибирского ханств появляются православные священники. Повсюду строятся монастыри, начинается процесс христианизации. Появляются и крещеные татары, которые позже станут отдельной группой — кряшены. История христианизации татар очень сложна: известны случаи и насильственного крещения, и добровольного перехода. Как бы то ни было, в течение нескольких десятилетий мусульмане, и не только татары, становятся полуподданными, то есть обладают меньшим количеством прав и возможностей, чем православные подданные.
Эта ситуация отразилась и в языке: в России XVI–XVII веков словом «татарин» начинают обозначать принадлежность не к народу, а к вере. Татарами называют и татар, и арабов, и турок, и сартов и многих других мусульман.
Соборное уложение 1649 года, основной правовой документ России на ближайшие два века, закрепило за православием статус главной религии Российского государства. С точки зрения этого закона худшее, что может сделать мусульманин, — это сподвигнуть православного сменить веру. За это, конечно, полагается смертная казнь.
Одну из самых жестких попыток христианизировать татар спустя столетие предпринял епископ Лука Конашевич. С 1738 по 1755 год он служил на казанской кафедре и прославился разрушением мечетей, а также тем, что хотел выселить мусульман за городскую черту. В народе он получил прозвище Оксак Каратун, то есть «Хромой черноризец», и даже попал в татарский фольклор. Возможно, именно под его влиянием императрица Анна Иоанновна подписала указ о миссионерской деятельности, согласно которому за крещение полагались денежные подарки, однако новокрещеные должны были отселяться от некрещеных. Многих крестили против их воли, и это во многом спровоцировало башкирское восстание 1755 года. Люди, призывавшие в Поволжье к священной войне, джихаду, появлялись после взятия Казани время от времени, но все эти попытки оказывались маргинальными. А вот восстание 1755 года под предводительством Батырши было довольно масштабным. В своем воззвании Батырша говорил, например, так:
«И от того, что мы из-за хитрости и коварства, взаимных раздоров и битв доводим друг друга до подчинения русским кафирам, возвышая руку неверных над нами. Мы становимся причиной усиления ложной религии кафиров То есть тех, кто не верит в Аллаха., а свою религию ислам и мусульманский народ обрекаем на презрение и унижение».
Восстание быстро подавили — и подавили его те же мусульмане, татары-мишари, верные императрице Елизавете Петровне. Но недовольные в бывших татарских ханствах никуда не делись, и уже при Екатерине II многие мусульмане Уфы и Поволжья присоединились к бунтовщику Емельяну Пугачеву.
Участие мусульман в пугачевском бунте, а также нависшая над Российской империей османская угроза оказали сильное влияние на политику Екатерины II. Решив, что иметь на своей территории такое количество недовольного мусульманского населения просто опасно, она задала совершенно иное направление отношениям Российской империи со своими мусульманскими подданными.
Екатерина II находит новый способ привлечь татарские знатные роды в христианство. Она предлагает потомственное дворянство тем татарам, кто крестится и сможет доказать свое благородное происхождение. Тут пригодились татарские родословные: многие потомки Чингисидов и беев (то есть знатных семей, которые когда-то окружали ханов и роднились с ними) могли предъявить свитки, списки, тома, разветвленные деревья, возводящие их роды к Чингисхану или к пророку Мухаммаду. Поразительным образом это стало основанием для получения русского дворянства. Многочисленные князья Ширинские, Мансуровы, Кочубеи, Муратовы, Богдановы — это все оттуда.
С другой стороны, в 1766 году, впервые после взятия Казани, Екатерина разрешает построить там мечеть. Теперь это одна из важнейших достопримечательностей Казани — мечеть Марджани. Она же — Первая cоборная. Она же — Юнусовская. Мечеть Марджани была построена на средства прихожан с личного разрешения Екатерины II и стоит на улице, позднее названной в честь просветителя Каюма Насыри. Сам Насыри, родившийся спустя полстолетия после строительства этой мечети, рассказывает такую легенду о великой фразе императрицы:
«До царствования Екатерины II в Казани каменных мечетей не было.
<…> …Воспользовавшись приездом Екатерины в Казань, самые почитаемые мусульмане города пришли к ней и просили разрешить им построить каменные мечети. Царица Екатерина… дала свое согласие и сама указала место строительства. <…> Когда дело дошло до возведения минарета, городские власти, обеспокоенные его высотой, написали Екатерине II: „Ты хоть и дала разрешение мусульманам на строительство мечетей, но строят они высоко“. На это царица ответила так: „Я определила им место на земле, а в небо они вольны подниматься по своему усмотрению, потому что небо не входит в мои владения“».
В полном соответствии с этим легендарным афоризмом еще спустя 20 лет, в 1788 году, создается Оренбургское магометанское духовное собрание, возглавляемое муфтием. Первое время мусульмане особого доверия к этому муфтияту не испытывают, но постепенно привыкают. Но Екатерина не останавливается: она дает указание отлить из свинца наборный арабский шрифт, и в 1787 году в Петербурге появляется первый Коран, напечатанный в Европе. Самым знаменитым, правда, стал не он, а «Казан басмасы», напечатанный в Казани в 1803 году. Весь мусульманский мир считает его одним из лучших изданий Корана.
А Екатерина II получила от татар прозвище Эби-патша. То есть «Бабушка-царица».
Дружок, не бойся шурале, ведьм не бойся и чертей,
Никто, поверь мне, отродясь не встречал таких гостей.Такие вымыслы, дружок, лишь туман былых времен;
Не устрашает, а смешит нас шайтан былых времен.Для упыря нет пустыря, логова для беса нет;
Для недотепы шурале девственного леса нет.Так постарайся же, дружок, все науки изучить
И вскоре правду ото лжи ты сумеешь отличить.
Это стихотворение начала XX века. Написал его главный татарский поэт Габдулла Тукай. В нем есть много интересного: идея о пользе просвещения, традиционный для исламской культуры дидактизм и даже герои народных сказок (шурале, например, это такое страшное горбатое существо с рогом на лбу и длиннющими пальцами, убивающее людей щекоткой).
Но чтобы понять, почему науки побеждают шурале и что такое «шайтан былых времен», нам надо опять отойти назад, в эпоху Екатерины II. Со взятия Казани екатерининское царствование — самое спокойное для российских мусульман время. Они могли говорить на родном языке и исповедовать свою религию, ездить на учебу в Хорезм или Стамбул, совершать хадж, вести торговлю с исламскими странами. Вплоть до советского времени татары, живущие в России, могли вообще не знать русского языка. Все это делало их культуру частью исламской традиции, но фактически закрывало взаимопроникновение с русской и вообще европейской.
Татарская литература, как часть исламской, долго строилась исключительно на религиозных сюжетах. Даже поворот в светскую сторону случился на религиозной почве. Совершая хадж, то есть паломничество в Мекку через полмира, люди записывали свои впечатления в подобие тревелога — это называлось хаджнамэ.
В нем, помимо размышлений об отношениях человека и Аллаха, появлялись и путевые заметки; так, на рубеже XVII–XVIII веков появился целый жанр. Самое известное сочинение этого жанра — записки о путешествии Исмаила Бекмухаметова в Индию 1751 года. Рассказывается в них о том, как купец Исмаил едет из Оренбурга искать торговый путь в Индию (разумеется, заехав и в Мекку). И там, например, есть такая история:
«Въехали в лес и, когда проехали одну-две мили, встретили много-много обезьян, количество их может знать лишь один Аллах. Они по высоте равны собаке; как взрослый человек, имеют усы-бороды, руки-ноги похожи на человеческие, хвост как у собаки, прыгают с дерева на дерево, к грудям у самок присасываются по два детеныша, которые при прыжках совершенно не падают».
Следующий крутой поворот в татарской культуре был подготовлен Шигабутдином Марджани — богословом, историком, педагогом, писателем. Он перестраивал эту культуру изнутри. Марджани первым решил, что слово «татарин» больше не должно восприниматься как обидное. Помните, мы говорили, что словом «татарин» в России называли всех мусульман? Так вот сами татары называли себя в метрических книгах, наоборот, мусульманами. В своих работах Марджани говорил, что если весь мир знает татар под таким именем, то им и надо пользоваться. Его волновало происхождение нации: чтобы понять и рассказать, что это за народ, он изучал развалины Булгара, татарские и русские села. Результатом этого стала книга «Мустафад аль-ахбар фи ахваль Казан ва Булгар», то есть «Собрание полезных сведений о делах Казани и Булгара».
А еще он пытался поменять систему религиозного образования. Открыл свое медресе и совмещал в нем веру и научное знание: преподавал историю, математику, географию, литературу.
В этом поколении был еще один важнейший просветитель со сложной судьбой — это Каюм Насыйри. Этнограф, ученый и писатель, он выступал за открытую миру татарскую культуру, он общался с русской интеллигенцией и миссионерами, преподавал татарский язык в духовном училище и семинарии, участвовал в создании светских школ, и поэтому были те, кто прозвал его Урыс Каюм, то есть Русский Каюм. Его богатое наследие (а он был очень плодовитым литератором) соединяло восточные и западные традиции и сделало Насыйри важнейшим героем для следующего поколения — поэтов, писателей, композиторов, драматургов, художников, авторов новой, открытой к Европе культуры, а сам он был признан одним из создателей национального литературного языка.
За Марджани и Насыйри пришла новая волна реформаторов, в том числе крымско-татарский интеллектуал Исмаил Гаспринский. Получив российское образование, побывав в Париже и поработав секретарем Тургенева, Гаспринский задался вопросом: не стоит ли обратиться за новыми знаниями к российской и европейской культуре? Так появилось течение джадидов, получившее свое название от словосочетания усуле джадид, то есть «новый метод» в образовании.
Идеи Гаспринского подхватили многие татарские интеллектуалы, в том числе знаменитый поэт Габдулла Тукай, чье стихотворение о страшном шурале, которого побеждают науки, мы только что читали. Тукай еще в медресе (а это религиозное учебное заведение) носил кепку вместо традиционных головных уборов и штиблеты вместо сапог, а в стихах говорил о пользе просвещения и критиковал мракобесие мулл — мусульманских духовных лиц. Что никак не мешало ему постоянно ссылаться на авторитет Корана.
Естественно, джадиды, будучи сторонниками всего нового, очень приветствовали и революцию 1905 года. У российских мусульман она называлась «хоррият» — «свобода». Она принесла татарам религиозные послабления, возможность участия в Государственной думе, а также привела к буму журналистики: появились первые татарские газеты и журналы (раньше они были полностью запрещены).
Конец XIX — начало XX века — время, когда рождается татарская светская литература. Ее герои размышляют о современных писателю событиях, появляются новые, не восходящие к Корану сюжеты, новый язык разговора с читателем. Но связь с традиционной культурой все равно не прерывается. Послушайте, например, Дэрдменда — одного из самых сильных татарских поэтов. Дэрдменд — это псевдоним. В переводе с персидского это слово означает «сострадающий» или «опечаленный». Так подписывал свои стихи Мухаммад-Закир Рамеев, золотопромышленник, меценат, член Государственной думы первого созыва, просветитель и поэт. Вот фрагмент его стихотворения «Но савана я окропить не смог», в котором упоминаются обезумевший от любви к Лейле поэт Меджнун и покончивший с собой от любви к Ширин зодчий Фархад. Оба эти сюжета живут в исламской литературе со Средних веков:
Хоть знали все, что я на свете был,
я неизвестен был в своей стране.
Жил-был, но этой доли не избыл, —
умру никем в родимой стороне.Горели от любви Меджнун, Фархад,
пройдя сквозь пламя, имя обрели,
меня же, кто в огне пылал стократ,
на родине — горевшим не сочли!Подумать только: средь родной земли
они меня горевшим не сочли!
«Зулейхе сложно давались длинные русские слова, значения которых она не понимала, поэтому называла всех этих людей про себя — красноордынцами. Отец много рассказывал ей про Золотую Орду, чьи жестокие узкоглазые эмиссары несколько столетий собирали дань в этих краях и отвозили своему беспощадному предводителю — Чингисхану, его детям, внукам и правнукам. Красноордынцы тоже собирали дань. А кому отвозили — Зулейха не знала.
Сначала они забирали только хлеб. Потом картофель и мясо. А во времена Большого голода, в двадцать первом, начали сметать все съестное подчистую. И птицу. И скот. И все, что найдут в доме.Тогда-то Зулейха и научилась рассыпать зерно из одного мешка по нескольким».
Это цитата из невероятно популярной книги Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза». С одной стороны, это классический европейский роман, написанный на русском языке. С другой, автор — казанская татарка. Имена главной героини и ее сына — Зулейха и Юсуф, и это отсылает нас к средневековой поэме Кол Гали Зулейха и Юсуф — главные герои средневековой поэмы Кол Гали «Кыйсса-и Йосыф» («Сказание о Юсуфе»)., а через нее — к древней исламской традиции. А рассказывает роман историю раскулаченной татарской крестьянки, чья судьба оказывается вписана в общую для народов СССР историю репрессий.
Революцию 1917 года многие в татарском обществе восприняли как возможность реализовать свои мечты и проекты. Самой масштабной была такая идея: возродить свою государственность. Новое полуавтономное государство должно было объединить татар и башкир Урало-Поволжья. И у него даже было название: штат Идель-Урал (Идель — это татарское название Волги). Идеологами этого движения была целая плеяда татарских интеллектуалов. Естественно, большевики очень быстро пресекли идею создания мусульманского государства прямо внутри новой России, и в 1920 году были созданы Татарская АССР и Башкирская АССР. А лидеры несозданной страны были вынуждены эмигрировать. Садри Максуди и Юсуф Акчура оказались в Турции, где воплощали свои идеи о национальном государстве вместе с Ататюрком. Рашид Ибрагимов стал имамом в Токио. Бурхан Шахиди оказался в Китае и стал политическим деятелем в уйгурской провинции Синьцзян. Оставшийся в СССР Галимджан Шараф занимался наукой, но в 1937 году был отправлен в ГУЛАГ по обвинению в пантюркизме Пантюркизм — идеология, сформировавшаяся в конце XIX века и существующая до сих пор: пантюркисты стремятся к культурному и политическому объединению тюркских народов разных стран. В СССР 1930–40-х годов обвинения в пантюркизме могли привести к аресту или расстрелу..
Довольно быстро в революции разочаровывается и крупнейший татарский писатель Фатих Амирхан, друг поэта Габдуллы Тукая. В 1924 году он пишет сатирическую повесть о том, что новые ценности могут погубить будущее татарского народа: сын главного героя умирает, простудившись во время Первомая.
Для молодого поэта-футуриста Аделя Кутуя и его единомышленников живой классик Амирхан — представитель старого мира. Их кумир — Владимир Маяковский, и Кутуй создает «Сулф», аналог «Левого фронта» «Левый фронт искусств», или Леф, — творческое объединение, существовавшее в 1922–1928 годах в Москве, Одессе и других городах СССР и издававшее одноименный журнал под редакцией Маяковского (всего вышло семь номеров).. «Сулф» стал частью «Татлефа» — более крупного объединения нескольких художественных, литературных и театральных коллективов. Все это происходит в университетской Казани, городе с богатыми художественными традициями, который становится местом развития нового искусства. Сюда стекаются те, кто хочет быть в центре событий, здесь проходят главные выставки. Среди самых интересных явлений времени — графика, работающая с арабской письменностью. На плакатах художника Фаика Тагирова, тоже участника «Татлефа», появляется древнейшая форма арабского письма куфи — это геометрическое четкое письмо, которое идеально вписалось в конструктивистский стиль. Впрочем, очень быстро арабская письменность тоже стала в Советском Союзе нежелательной.
В начале 1920-х годов у молодой власти возникла идея: у всех советских народов (включая русских) должен быть один алфавит. Кириллица не подходила, потому что на ней писали при царской власти. То ли дело латиница: казалось, что именно она сможет стать письменностью пролетариата после победы мировой революции. Начать всеобщий переход на латиницу решили с тюркских народов, использовавших арабицу. Помимо прочего, атеистической советской власти было важно разорвать связь этих народов с исламской традицией.
Лингвисты-тюркологи создали специальный алфавит, так называемый яналиф, где учитывалась специфика тюркских языков. К середине 1930-х на латинице стали писать почти 70 народностей, в том числе татары. Но тут политика партии резко поменялась. Наступила борьба с троцкизмом, идея мировой революции была забыта, латиница признана националистической и буржуазной; лингвисты, создавшие яналиф, были репрессированы, и начался перевод татарского и других языков на кириллицу.
Удивительно, но в разработке кириллицы для татарского языка были использованы труды миссионера и лингвиста-тюрколога Николая Ильминского, который проповедовал татарам в середине XIX века: он использовал кириллицу для миссионерской православной литературы. Татарский язык был переведен на кириллицу в 1939 году. В результате этих резких перемен большая часть взрослого сельского населения, выучившаяся в религиозных учебных заведениях, оказалась лишена возможности читать и писать.
Почти вся исламская инфраструктура была разрушена. Были уничтожены мусульманские издательства, библиотеки, репрессированы священнослужители. Но не только они — начиная с 1929 года были сосланы или расстреляны многие десятки тысяч человек: татар коснулось и раскулачивание, и Большой террор. В конце 1930-х в Татарской АССР к обычным обвинениям в участии в антисоветском заговоре и шпионаже добавлялись обвинения в пантюркизме и буржуазном национализме.
Отдельно надо сказать о крымских татарах, потомках населения Крымского ханства: в 1944 году весь народ был обвинен в коллаборационизме. Двести тысяч человек были депортированы — в основном в Узбекистан; многие погибли в дороге. Вся операция заняла три дня, а на сборы давали не больше получаса.
Атаковав традиционную для татар исламскую национальную культуру, власть создает новую. Советский Союз — это союз национальных республик, в каждой республике — свой народ, а у народа должны быть свои традиции: кухня, литература, праздники, музыка, танцы, костюм.
Естественно, в реальности все было устроено гораздо сложнее. Начиная с того, что редко когда один народ полностью населяет одну республику, и заканчивая тем, что любые культурные традиции имеют свойство сложным образом переплетаться. В результате многие вещи сильно упростили. Сформировался канон, к которому было положено обращаться преподавателям, переводчикам, музейным работникам и всем остальным гражданам. Из праздников главным назначили Сабантуй — действительно, любимый татарами праздник урожая с языческими корнями. Титульным музыкальным инструментом стала гармонь. Главным блюдом богатейшей национальной кухни — чак-чак. В литературе основой нового национального канона стали народные сказки, а также поэт Габдулла Тукай и писатель Фатих Амирхан (Тукай был назван татарским Пушкиным и Лермонтовым, а Амирхан — татарским Толстым). И все это следовало читать и изучать так, как будто бы никакого влияния мусульманской культуры в них нет. Сравнивать татарскую литературу нужно было только с русской.
В результате много десятилетий, изучая татарскую литературу, исследователи не обращались к ее подлинным исламским истокам — татарским, арабским, персидским произведениям и, конечно, Корану, что очень сильно обедняло и примитизировало понимание этих произведений. Разумеется, не изучались и не переводились сочинения эмигрантов. Так, мыслитель и писатель Гаяз Исхакый, написавший десятки романов и пьес, был полностью запрещен и забыт вплоть до перестройки. И даже сейчас не все его главные произведения опубликованы на родине.
Но, как и христианская, мусульманская традиция не прервалась полностью.
В годы оттепели татарский художник Баки Урманче возрождает шамаиль, специфически исламский вид изобразительного искусства. Обычно это картина или вышивка с пожеланием или напутствием из Корана, которую вешают в домах или в мечетях.
Сегодня, почти через 30 лет после падения Советского Союза, вопросы о том, кто такие татары, какой язык учить в школах и что рассказывать на уроках истории, вызывают жаркие споры и законодательные инициативы. Как бы они ни решились, нельзя отрицать очевидное: современная татарская культура вмещает в себя сразу все. И Пушкина с Толстым, и Сабантуй, и шурале, и эчпочмак, и все наследие Золотой Орды, и Тукая с Кол Гали, и родословные, восходящие к Чингисхану, и Коран.
Оставьте ваш e-mail, чтобы получать наши новости