Материалы
Где узнать больше про Россию от войны до перестройки
Воспоминания диссидентов, монография о магазине «Березка», сайт с музыкой «на костях» — и другие рекомендации
Ключевые образы России от войны до перестройки
От Сталина в гробу и оттепельного кино до инсталляции Кабакова и путча ГКЧП
Рюриковичи: от призванных варягов до правящей династии
Как скандинавский род стал русской династией
Крещение Руси и наследие язычества
Почему Владимир выбрал христианство
Византия и Русь
Что и зачем заимствовала Русь у Константинополя
Древний Новгород: от призвания варягов до республики
Как была устроена Новгородская республика и была ли она демократией
Что такое древнерусская литература
Летописи, религиозные трактаты, жития и «Слово о полку Игореве»
Первые святые и рождение русской иконы
Кого и за что канонизировали в первые века после крещения Руси — и как их изображали
Русь между Западом и кочевниками
Как русские князья породнились с западными королями и степными вождями
Монгольское иго и его последствия
Как Орда изменила Русь
Где узнать больше про Древнюю Русь
Научпоп об иге, учебник по истории иконописи, исследование княжеских имен и другие рекомендации
Ключевые образы Древней Руси
Произведения современников и представления потомков — от летописных миниатюр до открыток Билибина
Московское царство: собирание земель и формирование самодержавия
Как московский князь стал царем всея Руси
Кремль как новый центр государства
Как русские и итальянские зодчие построили символ Московского царства
Расцвет русской иконописи
Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий
Великое княжество Литовское и русские земли
Судьба восточных славян в Литве и Польше
Церковная реформа XVII века и раскол
Как разные подходы к священным текстам привели к культурному конфликту
Протопоп Аввакум: средневековое сознание и сознание Нового времени
Как автобиография раскольника выразила противоречия эпохи
Татары и русская культура
Как разные народы учились жить в одном государстве
Начало светской культуры: стихи, театр и газеты
Алексей Михайлович и европейское влияние
Где узнать больше про Московскую Русь
Путеводитель по Успенскому собору, справочник по истории татар, свод новгородских фресок и другие рекомендации
Ключевые образы Московской Руси
Произведения современников и представления потомков — от «Троицы» Рублева до акварели Васнецова
Культурные реформы Петра Великого
Отказ от традиций и поворот в сторону Европы
Петербург и Москва: новая столица против старой
Жители, быт и экономика двух российских столиц
Придворная жизнь как спектакль: от Версаля до Царского Села
Как загородные резиденции, театр и маскарады создавали образ российского монарха
Дворяне XVIII века: от слуг престола до оппозиции
Как новая знать стала интеллектуальной элитой
Становление русской живописи: портрет XVIII века
Как Левицкий, Рокотов и Боровиковский создавали новое искусство
Война 1812 года: появление национальной мифологии
Как русское общество осознало себя единой нацией
Французское влияние: Просвещение и вольнодумство
Почему французская культура была примером для русского общества конца XVIII — начала XIX века
Пушкин и феномен национального гения
Почему Пушкин стал главным русским поэтом
Где узнать больше про Россию от Петра до декабристов
Научпоп о придворных, исследование увеселений Петра, сайты о 1812 годе и другие рекомендации
Ключевые образы России от Петра до декабристов
Произведения современников и потомков — от аллегорической гравюры с Петром до Пушкина кисти Репина
Поиск русской идеи и понятие народности
Откуда взялось и что значило главное историко-философское понятие XIX века
Западники, славянофилы и другие: споры о пути России
Похожа ли Россия на Европу, и если нет, то хорошо это или плохо
Появление русской интеллигенции
Когда и почему образованные люди противопоставили себя государству
Фольклор и всплеск интереса к культуре простого народа
Киреевский, Даль и Некрасов в поисках древних традиций
Русский писатель на Западе
Как Гоголь влюбился в Европу, Герцен разочаровался в Европе, а Европа влюбилась в Толстого и Достоевского
Чайковский и «Могучая кучка»: спор о русской музыке
Музыка как портрет русского народа или музыка как портрет души человека
Романы, журналы и газеты: литература в погоне за прогрессом
Как писатели и критики стали самыми влиятельными людьми в России и при чем здесь реформы Александра II
Где узнать больше про Россию XIX века
Исследования о железных дорогах, воспоминания Репина, иллюстрированные очерки о жизни России и другие рекомендации
Ключевые образы России XIX века
От посмертного портрета Пушкина до фотографии первой железной дороги
Передвижники и другие: крестьяне в русской живописи
Бурлаки на Волге, колдуны на свадьбе и созерцатели в лесу: простой народ на картинах XIX века
От декаданса до футуризма: русский Серебряный век и европейские влияния
Как русская культура на рубеже веков догнала западную
Соловьев, Бердяев и другие: русская религиозная философия
Как интеллигенция перестала стесняться религии
Символизм в поэзии, музыке и живописи
Как Белый, Блок, Врубель и Скрябин искали мистическую истину
Народное богоискательство: толстовцы, хлысты и другие секты
Как простые люди пытались познать Бога без помощи церкви
Коллекционеры и меценаты — создатели искусства Серебряного века
Как Щукины и Морозовы изменили путь русской живописи
Расцвет русского балета: Дягилев и Русские сезоны
Как Бакст и Нижинский, Стравинский и Павлова, Фокин и Баланчин прославили русский балет на весь мир
Режиссерский театр: Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд
Как русские режиссеры стали важнее актеров и драматургов
Первая мировая война и русская культура
Патриоты и пацифисты: как война изменила русских поэтов и художников
Где узнать больше про Серебряный век
Мемуары Витте и Бенуа, исследование русских сект, учебник по истории театра — и другие рекомендации
Ключевые образы Серебряного века
От Врубеля и первых постановок Чехова до Малевича и Февральской революции
Коммунизм как новая религия
Во что верили большевики и почему компромисса между старым и новым миром быть не могло
Авангард — искусство революции
Как Малевич, Эйзенштейн, Мейерхольд и конструктивисты получили возможность изменить мир
Создание нового советского человека
Как большевики превращали человека в машину, чего они хотели от детей и зачем были нужны пионеры
Соцреализм как художественный стиль и как инструмент власти
Почему Прокофьев приветствовал соцреализм и есть ли интересные соцреалистические романы
Сталинская Москва как мечта о социализме
Дворец Советов, город-сад и другие сбывшиеся и несбывшиеся градостроительные идеи 1930-х
Культ Сталина в СССР
Как руководитель СССР стал вождем, мудрецом, пророком и почти художником
Большой террор и советская литература
Как Булгаков, Платонов, Гайдар и Твардовский искали язык для описания репрессий
Первая волна эмиграции: русская культура за рубежом
Бунин, Цветаева и Набоков за рубежом: изгнание, попытка выжить или духовная миссия?
Где узнать больше про Россию между революцией и войной
Воспоминания иностранцев об СССР, энциклопедия русского авангарда, карта репрессий — и другие рекомендации
Ключевые образы России между революцией и войной
От башни Татлина и спектаклей Мейерхольда до портрета Сталина и тюремной фотографии Мандельштама

Рюриковичи: от призванных варягов до правящей династии

Лекция 1 из 8

Как скандинавский род стал русской династией

Род Рюриковичей правил на Руси по меньшей мере шесть столетий. Для евро­пейской династии подобное долгожительство — явление необыкновенное. Во всяком случае, в Европе мы не найдем больше ни одной столь же длинной цепочки передачи власти по праву крови, когда государь, царствующий в XVI веке, является прямым потомком князей, владевших этими землями в десятом столетии. Московские великие князья, так же как их предки, жившие лет на 400 раньше, полагали, что наследование по прямой мужской линии насто­лько надежный и наглядный залог легитимности власти, что ни в каких других подтверждениях своих прав (например, в помазании на царство) они попросту не нуждаются.

Давайте попробуем посмотреть, как из незначительных, на первый взгляд, деталей вырастало чувство династического единства, позволившее одной огромной семье так долго оставаться у власти.

С чего же все начиналось? Русские летописи недвусмысленно сообщают, что Рюрик и его братья Синеус и Трувор были варягами, которых славяне призвали на княжение. Слова «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» изве­стны даже тем нашим современникам, чьи познания в средневековой истории весьма ограниченны. Много столетий утверждение о скандинавском происхо­ждении правящего рода нисколько не смущало ни русских книжников, ни их аудиторию, включавшую, без сомнения, и самих князей. Во всяком слу­чае, это сообщение веками совершенно безболезненно переходило из одно­го древне­рус­ского источника в другой. Так называемый норманнский вопрос — специа­льное беспокойство о том, что у истоков государства, у истоков правя­щего рода стоят иноземцы — возник гораздо позже, лишь в XVIII веке; изучать его стоит, таким образом, именно как феномен культурного сознания Нового времени. Людей же Средневековья подобные проблемы совер­шенно не тре­во­жи­ли. Более того, правители самых разных стран, от англосак­сон­ских коро­лей до Ивана Грозного, были склонны изобретать для себя пред­ков — пред­ста­ви­телей иностранных династий, например, провозглашать таковыми кого-нибудь из рим­ских императоров — чтобы продлить собствен­ную генеалогию и доба­вить легитимности своему праву на власть.

Имена трех братьев, явившихся на Русь, недвусмысленно свидетельствуют об их скандинавском происхождении: Рюрик — это Hrœrekr; Трувор — это, скорее всего, Þórvarðr. Несколько сложнее дело обстоит с именем Синеус, но и здесь мы можем предположить, вслед за другими исследователями, что за этим странным образованием скрывается скандинавское имя Signjótr. Однако никаких более конкретных сведений о том, из какой именно области Скандинавии пришли эти братья, с кем на родине они состояли в родстве, из древнерусских источников извлечь невозможно, что, вообще говоря, для варягов чрезвычайно странно. История о любом человеке, играющем хоть сколько-нибудь заметную роль в обществе, непременно должна была содер­жать упоминание имен его ближайших предков. Более того, рассказ о нраве этих предков вполне мог заменять рассуждения о его собственных достоин­ствах и недостатках, ведь и те и другие, согласно законам скандинавского прозаического повествования, были неизбежным проявлением характера кого-то из старших родичей, который как бы оживал, просыпался в потомке.

Почему же в древнерусском историческом повествовании не нашлось места генеалогическому преданию о человеке, которому суждено было стать основа­телем шестисотлетней династии? Ответ на этот вопрос, по-видимому, должен быть двоякого рода. С одной стороны, Рюрик и его братья, пришедшие на Русь, по выражению летописца, «с родом своим», были, по всей очевидно­сти, не един­­­ственной скандинавской семьей переселенцев, получившей здесь властные права. На страницах летописи упоминания о таких знатных семьях Х века попадаются довольно редко, однако мы знаем все же, что в Киеве сидели скандинавы Аскольд и Дир, которые то ли состояли в дальнем родстве с Рю­риком, то ли вовсе не были его родственниками. Откуда-то — возможно, из Пскова — была в свое время приведена обладательница скандинавского имени Ольга, ставшая женой Рюрикова сына Игоря, а это с большой вероят­ностью означает, что где-то в тех краях обреталось скандинавское семейство, чье могуще­ст­во и богатство были вполне сопоставимы с теми, что были у ближай­ших потом­ков Рюрика. Мы знаем также, что какое-то время спустя в По­лоцке княжит варяг Рогволод, за дочь которого будут соперничать правну­ки Рюри­ка Ярополк и Владимир. Город Туров же, по словам летописца, был назван по имени пра­вившего там скандинава Тура (Þórir).

Наконец, в договорах Руси с Византией, замечательных дипломатических документах, сохранившихся в составе русских летописей, мы находим упоми­нание множества скандинавских имен, например Улеб, Карл, Фарлаф, Стегги. Обладатели этих антропонимов могли не только быть послами в Констан­ти­нополе, но и сидя дома, на Руси, сами отправлять туда своих представителей, располагая, таким образом, властными правами, лишь немногим уступавшими тем, что были у Рюриковичей.

Иными словами, те, кто потом оказался родоначальниками династии, понача­лу были лишь одной из многих варяжских семей, правивших на Руси, и со­хранять какую-либо особую память именно об их генеалогической истории поначалу не имело смысла.

С другой стороны (и это не менее важно с точки зрения исто­рии правящего рода), буквально через одно-два поколения, при­обретая все большую власть, Рюриковичи начинают ощущать эту землю как свою новую родину. Они при­нимают новую точку отсчета в своей семейной истории; от ис­тории же скан­динавской все больше дистанцируются. Что дает нам основание для столь определенных утверждений? Прежде всего это изменения, произо­шедшие в их именах.

В тот день, когда сыну князя Игоря и княгини Ольги, обладателей сугубо скан­динавских имен, было дано славянское имя Святослав, произошла своеобраз­ная антропонимическая революция: стало ясно, что этот род окончательно переориентировался и в Скандинавию возвращаться не собирается. Хронологи­чески событие это совпало с очень важным этапом превращения семьи в ди­нас­­тию. При Святославе и его сыновьях наследники Рюрика еще не единствен­ные, кто правит на Руси, но первое место во властной системе отныне принад­лежит именно им.

Принципы выбора династических имен стали важнейшей составляющей пуб­личной и обиходной жизни правящего дома Рюриковичей на все последую­щие столетия. Очень рано имена для русских князей становятся чем-то вроде неот­чуждаемого имущества, право на владение которым тесно связано с пра­вом на власть. В домонгольское время чаще всего у них были двусоставные славян­ские имена, такие как Ярослав, Мстислав, Ярополк, Владимир, Изя­слав; встре­чались и имена скандинавские: прежде всего Игорь, Олег, Ольга. Этни­ческая природа имени, в сущности, не имела значения; главное — его должен был носить кто-то из предков, уже правивших в этой стране. Всяческие инно­вации в области имянаречения были крайне редки. Именно пресловутый консер­ватизм именослова правящей династии позволяет оценить всю значи­мость того момента, когда в Х веке ее представители решились дать своим детям новое для нее имя Святослав, а в следующем поколении появились еще и Яро­полк и Владимир.

Примерно в ту же пору — условно говоря, во второй половине X и в начале XI века — происходит становление системы правил имянаречения, присущих именно русскому правящему дому и отличающих его от всех европейских династий. Прежде всего надолго воцаряется запрет называть новорожденных именами живых прямых предков, отца и деда. Запрет этот как таковой был, по-видимому, вывезен Рюриковичами со своей скандинавской родины, но в этом отношении они оказались, что называется, святее папы римского: в ту пору, когда в скандинавском обиходе (сначала в Дании, а потом в Шве­ции и Норвегии) правители начинают все чаще давать сыновьям свои собственные имена ради демонстрации наследственного характера их власти, русские князья по-преж­­­­­нему избегают этого, казалось бы, столь выигрышного приема, позво­ляющего сразу же обозначить будущего наследника. На Руси сохраняется такой порядок, когда живой глава рода, дед или отец, дает ребенку имя умер­шего предка — таким образом новорожденный как бы становится звеном в цепи семейной преемственности, включающей правителей настоящего, прошлого и будущего.

Должна ли власть передаваться по вертикали (от отца к сыну) или по горизон­тали (от брата к брату)? Горизонтальный путь наследования, более архаичный и весьма долго практиковавшийся Рюриковичами, вызывал немало сложно­стей. Как обустроить, например, переход власти от одного поколения к дру­го­му? Как распределить власть между многочисленными сыновьями нескольких князей-братьев?

Пока правящая семья невелика, механизм наследования относительно прозра­чен, но как только она начинает разрастаться — а именно это и происходит с родом Рюриковичей, — отчетливость «справедливого» порядка распределе­ния власти, каким бы он ни был, неизбежно утрачивается. В XII веке на истори­че­ской арене действуют одновременно множество молодых дядьев и подрос­ших племянников, троюродных и четвероюродных братьев, детей, родившихся от одного отца, но разных матерей, кровных родичей по мужской и женской линии, свойственников, у которых вот-вот должны появиться общие внуки; и все они — полноценные представители правящего рода. Соперничество между ними неизбежно, причем едва ли не каждая семья, каждый князь получает возможность трактовать идею старшинства в свою пользу.

Историю династии Рюриковичей со второй половины XI века можно пред­ста­вить как череду непрекращающихся конфликтов, но на самом деле ее скорее следует трактовать как эпоху приобретения навыков, позволяющих эти кон­фликты урегулировать. Попробуем хотя бы бегло посмотреть, что же это были за навыки и с какими трудностями они позволяли справляться.

Одним из первых казусов, связанных с легитимностью власти, был казус незаконнорожденного. Известно, что в самых разных правящих домах средне­вековой Европы мог внезапно возник­нуть вопрос о правах бастардов — сыновей правителя, рожденных вне брака. Династия Рюриковичей столкнулась с этой проблемой еще до принятия христи­анства, а первым бастардом, претендую­щим на власть, оказался не кто иной, как будущий креститель Руси Владимир Святой. В Северной Европе (как в Скан­динавии, так, по-видимому, и на Руси того времени) «настоящим» бра­ком мог считаться лишь союз между свобод­ными мужчиной и женщиной, заключенный с разрешения родичей последней. Владимир же был сыном служанки-пленницы, ключницы Малуши, и с точки зрения правовых норм, распространяющихся на обычных людей, полноценным наследником своего отца он быть не мог. Именно такую точку зрения выразила Рогнеда (Ragnheiđr), дочь полоцкого князя Рогволода (Ragnvaldr), когда Влади­мир к ней посватался. Она произнесла, согласно летописи, роковую фразу «Не хочу розути робичича (то есть сына рабыни), но Ярополка хочу», отдавая предпочтение Владимирову старшему брату Ярополку, о матери которого мы решительно ничего (ни дур­ного, ни хорошего) не знаем.

Владимиру предстояло доказать, что законы наследования, не отменяемые для обычных людей, на князя не распространяются, и он продемонстрировал это весьма успешно, захватив Рогнеду, а заодно и княжество ее отца, силой, а затем одолев своего брата и заполучив власть над Киевом. Совершенное при этом убийство владетеля Полоцка Рогволода привело впоследствии к затяж­ному династическому конфликту; впрочем, летописец-повествователь вовсе не счи­тает Владимира его виновником. В повествовании происходит своеобразная инверсия: коль скоро Владимиру удалось добиться единоличной власти над страной, стало быть, он настоящий князь, подлинный сын своего отца, и воп­рос о законности его происхождения теряет смысл.

Чрезвычайно острой для русской династической жизни домонгольской поры оказалась еще одна проблема — конкуренция горизонтального и вертикального принципов наследования власти, проблема, непосредственно касающаяся дядьев и племянников. Условно можно назвать ее казусом изгоя, и восходит она опять-таки к эпохе Владимира Святого. Владимир при жизни наделил своего сына Изяслава полоцкой землей — той самой, которой владел дед княжича по материнской линии, убитый князь Рогволод.

В летописи с этим отделением полоцкого наследства связывается целый ро­ман­тический сюжет, древнерусскому летописанию совсем не свойственный. Рогнеда упрекает мужа в том, что он, некогда погубивший ее родителей ради брака с ней, теперь пренебрегает ею, и пытается убить Владимира. Владимир обрекает ее на тайную казнь, но ради Изяслава, по наущению матери поя­вившегося с обнаженным мечом в руках, щадит жену и отправляет обоих в Полоцк, что якобы и кладет начало вражде полоцких князей со всеми ос­тальными родичами. Этот рассказ, составленный в конце 1120-х годов, — довольно редкий для русского летописания образчик целенаправленной мифологизации собственной истории. Он говорит, например, об изначальном и фатальном противостоянии «Рогволожьих внуков» и «Ярославлих внуков», тогда как на деле — и это ни для кого не было тайной — Ярослав Владимирович был рожден Рогнедой и, соответственно, был таким же внуком Рогволода, как и Изяслав Полоцкий. Прямыми потомками Рогволода были все без ис­ключения Рюриковичи, жившие в XII столетии.

В чем же, однако, состояла подлинная подоплека коллизии с полоцкими князьями? Изяслав умер при жизни своего отца Владимира, и его сын Брячи­слав, хоть и принадлежал по рождению к старшей ветви, ничего дополнитель­ного после смерти деда не получил. Междоусобная борьба между сыновьями Владимира, которую выиграл Ярослав Мудрый, как будто не оставляла Брячи­славовым потомкам никакой надежды на киевский стол, однако в дальнейшем Всеслав Брячиславич оказывается самым грозным соперником сыновей Яро­слава Мудрого, а память о нем живет в течение столетий. Для автора «Слова о полку Игореве», например, он — величественная, грозная и таинственная фигура, одно из главных олицетворений славного прошлого всего рода. В лето­писи же рассказывается, как за совершенное Всеславом в XI столетии разграб­ление Новгорода некий князь внезапно решает мстить его потомку век спустя после этого события. За столь редкой и неожиданной живучестью историче­ской памяти со всей очевидностью стоит память о родовом старшин­стве — то ли утраченном, то ли попросту не воплотившемся.

В следующих поколениях подобное поражение в династических правах вновь и вновь подстерегало каждого рано осиротевшего князя, принадлежавшего к любой ветви рода. Старший сын Ярослава Мудрого Владимир умирает при жизни отца. И его потомки, как и сын Изяслава Полоцкого, не получают после смерти деда того, что могло бы достаться в наследство их отцу. Такая обделен­ность обрекла их на бесконечные войны со своими дядьями и двою­родными братьями. Вообще говоря, нежелание дядьев считаться с правами рано оси­ротевших племянников в конце XI века оказывается причиной возник­новения львиной доли внутридинастических конфликтов. В начале же XII века было изобретено средство, позволяющее подобные ситуации предотвратить.

Взрослые родные братья начинают заключать между собой что-то вроде стандартных договоров: если кто-то из них умрет прежде, чем его сыновья вырастут, оставшийся в живых должен стать малолетним племянникам «в отца место», а когда те подрастут, обеспечить их властные интересы. Такой договор был, по-видимому, заключен, например, между братьями Юрием Долгоруким и Андреем Добрым. И после смерти Андрея Юрий честно старался добыть для своего племянника Владимира Андреевича город, а не преуспев в этом, предложил тому другие земли — так сказать, взамен.

Договоры между братьями, улаживающие судьбу их сыновей, являлись как бы следствием и продолжением завещания их отца — развивалась некоторая структура, детально распределяющая наследство и власть и охватывающая три поколения одной княжеской семьи. Своеобразной же печатью на таком дого­воре братьев становилось не что иное, как имянаречение. Очередной родив­шийся после заключения договора мальчик, один из младших сыновей в семье, получал имя своего дяди, того, кто должен был покровительствовать ново­рожденному и его братьям, если они лишатся отца.

Замечательным образом договоренности такого рода решали еще одну про­блему в династической жизни: они защищали интересы не только младших, но и стар­ших членов рода. Дело в том, что в практике наследования власти у Рюрикови­чей с определенного времени, а именно первых десятилетий XII века, намети­лась еще одна тенденция: для князя, совершающего восхожде­ние по своеобраз­ной иерархической лестнице, на верхних ее ступенях серьез­ным препятствием оказывалось отсутствие сыновей-наследников. Такой князь, конечно, не ли­шал­ся власти, но шансов удержать старший стол, киевский или черниговский, например, у него было весьма немного. Полностью спасти положение могли подросшие племянники, если только символически призна­вали бездетного дядю своим отцом.

Династия, таким образом, создавала свои, ей одной присущие микротрадиции урегулирования отношений между кровными родственниками. Существенно, что никакой цели централизации, сосредоточения власти в одних руках дина­стическая стратегия не предполагала: речь шла о сохранении родового един­ства и многоступенчатой иерархии.

Между тем род разрастался с каждым поколением, и коллизии, связанные со столкновениями ближайших кровных родичей, сменялись борьбой между целыми группировками далеко разошедшихся родовых ветвей. Средством разрешения конфликтов такого рода становился внутридинастический брак. В родовом обществе, где статус, возможности, характер и судьба человека в столь большой степени предопределяются его кровными связями, брак, вообще говоря, является одним из главных средств освоения мира, превраще­ния чужого в свое. К тому же для средневековых правителей матримониальный союз с ближайшими соседями — самое надежное средство создания военной коалиции, объединения земель, расширения политических горизонтов в це­лом. Однако очень скоро все близкие соседи оказываются в родстве между собой, ограничения же на такого рода браки существуют в любой традиции, и дозволенное вступает в некоторое перманентное противоречие с выгодным и желательным.

Русские князья домонгольского времени находились здесь в особенно нелегком положении. С одной стороны, все они изначально происходили от общего предка, состояли в кровном родстве. С другой — на эту эпоху и в Западной, и в Восточной церкви пришлось ужесточение церковных норм, касающихся брака. В Византии постепенно под запретом оказались союзы между родствен­никами до седьмого колена включительно. Это означало, что, скажем, на своей четвероюродной сестре жениться было можно, а уже брак с трою­род­ной сестрой или даже с троюродной племянницей, не говоря о более близких родствен­ницах вроде двоюродной сестры, считался недопустимым. В резуль­тате русские князья придерживались несколько более архаичной и более мягкой системы, когда запрещены были браки только до шестой степени родства включительно, зато эти запреты соблюдались ими весьма последо­вательно. Нельзя было же­ниться не только на близких родственницах, но и на свой­ствен­ницах, на сестре жены своего двоюродного брата, например. Подобные ограни­чения в сочета­нии с теми очевидными практическими выгодами, которые давали браки с пред­ставителями собственной династии, создавали сложную систему матри­мониальных союзов, в которой не должно было оставаться незаполненных клеточек.

Трудно поспорить с тем, что династический брак почти всегда имел политиче­скую подоплеку, знаменовал заключение мира между враждующими ветвями рода или создавал надежную почву для будущей военной коалиции. С другой стороны, сами по себе политические замыслы подобного рода могли строиться в зависимости от того, за кого из Рюриковичей князь мог отдать свою дочку, не нарушая предписаний Церкви.

В конце XI столетия род разросся достаточно, чтобы внутридинастические браки стали возможными в принципе. Но одного только подозрения, что Изяслав Ярославич, сын Ярослава Мудрого, собирается прибегнуть к этому средству и обручить одного из своих отпрысков с кем-то из детей Всеслава Полоцкого, хватило для того, чтобы родные братья изгнали самого Изяслава с киевского стола — столь могущественным политическим оружием показалась тогда самая возможность подобного брака. В следующем поколении женитьба сына Всеслава Полоцкого на внучке Изяслава Ярославича, возможно, привела к политическому убийству: она стоила жизни отцу невесты, Ярополку Изя­славичу.

Чуть позднее, когда внутридинастический брак превращается в нечто более рутинное и обиходное, становится очевидно, что это не панацея, что его миротворческие возможности не безграничны и недавние матримониа­льные узы, как и кровное родство, не дают гарантии от военных и политиче­ских столкновений. Известна, например, история, когда в самом конце XII века Роман Мстиславич Галицкий, расставаясь со своей женой, постриг в монахини не только ее, но и тещу, а заодно и тестя, киевского князя Рюрика Ростислави­ча. Тем не менее в большинстве случаев наличие брачных уз даже в ситуации военного конфликта делало очевидной необходимость примирения.

В летописи мы находим очень трогательное описание того, как Всеволод Большое Гнездо выдает замуж свою восьмилетнюю дочь, как родители плачут о ней, провожают часть пути, как будущий тесть дарит ей еще до свадьбы город Брягин, хотя маленькая княжна едва ли могла оценить такой подарок. Жениху, сыну князя Рюрика Ростиславича, было около 14 лет — так что отцы новобрачных дожидались, чтобы хотя бы один из предназначенных для брака детей достиг разрешенного Церковью возраста. Тогда-то, закрывая глаза на малолетство невесты, они и скрепили свадьбой свое стремление к полити­ческому объединению. Еще моложе была, судя по всему, Феодора Романовна, когда отец, Роман Мстиславич, отдал ее замуж за незаконного сына Владимира Галицкого. Однако князья-отцы очень скоро поссорились, и Роман попросту отобрал дочку у семьи ее мужа. Вторичное же замужество для нее в такой ситуации оказывалось, по-видимому, совершенно невозможным — во всяком случае, в пределах Руси.

Здесь мы сталкиваемся с еще одной интересной особенностью династии Рюриковичей, связанной с браками. Русский князь не мог жениться на жен­щине, побывавшей замужем за другим русским князем, — не только на раз­веден­ной (развод был редкостью), но и на вдове. Княжны, отданные замуж за иностранного правителя, овдовев, как правило, вновь выходили замуж; мужчины Рюриковичи, потеряв жену, почти непременно вступали во второй, а нередко и в третий брак; для русской княгини же такая возможность была закрыта. Возможно, это ограничение, наложенное на себя самими Рюрикови­чами, связано, с одной стороны, с каноническим запретом жениться на вдове своего брата, а с другой — с особым типом осмысления собственной родовой общно­сти, когда все князья одного поколения, в сколь бы отдаленном родстве они ни состояли, числили себя братьями.

Определенную роль тут мог сыграть и, так сказать, негативный прецедент, когда Владимир Святой взял в жены вдову убитого им брата и от этого союза родился Святополк Окаянный, считавшийся злым гением рода, сыном двух отцов и убийцей своих братьев Бориса и Глеба. Запрет жениться на вдове еще больше усложнял узор и без того непростой системы русских внутридина­стиче­ских браков, но система эта очень долго поддерживала своеобразный баланс в жизни династии.

Такая ее успешность была связана, помимо всего прочего, с тем, что династи­ческий уклад Рюриковичей, на первый взгляд весьма консервативный, весь построенный на воспроизведении образцов, заданных поколениями предков, в то же время обладал способностью переваривать, адаптировать всяческие внезапные сбои, чрезвычайные происшествия, вольные и невольные нару­шения правил, превращая их в новые образцы. Эта способность проявляется в самых разных областях. Затронем здесь лишь две, нам уже несколько знако­мые, — брак и имянаречение.

Почему Роман Галицкий мог безнаказанно постричь в монашество свою жену, тестя и тещу, а прочие князья хотя и много сожалели об этом, но никаких действий не предприняли, разве что заставили Романа отпустить шурина (брата своей жены), который и стал преспокойно княжить вместо отца на киев­ском столе? Прямого объяснения этому экстраординарному шагу в летописи мы не найдем, однако нельзя не обратить внимания на то, что жена Романа была его троюродной сестрой. Троюродным братом и сестрой приходились друг другу и его тесть с тещей. Такие браки считались неканоническими и подлежали расторжению, а вступившие в них подвергались церковным санкциям. Именно это могло служить предлогом для прежде неслыханных действий Романа: он попросту нашел возможность возложить вину в несоблю­дении церковных норм на тех, с кем вошел в конфликт.

Свидетельство же о том, что родители жены Романа выдали еще одну свою дочку замуж за троюродного брата, да вдобавок у Романовой тещи был родной племянник, тоже женатый на своей троюродной сестре, заставляет заподоз­рить, что эта семья, единственная во всем роду Рюриковичей, попыталась сделать неприемлемое приемлемым, возвести в ранг образца то, что единожды произошло в исключительных обстоятельствах. Известно, что пресловутый тещин племянник, молодой князь Святослав Вщижский, посватался к своей троюродной сестре, сидя в городе, осажденном целой коалицией князей, и поддержка могущественного тестя Андрея Боголюбского давала ему един­ственную надежду на спасение. Прочие же родственники Святослава стали пользоваться этой брачной схемой в об­стоя­тельствах далеко не столь драма­тических и едва не придали ей статус устойчивого семейного обычая.

В именослов всяческие инновации и отступления от принятых правил прони­ка­ют еще труднее, но, однажды попав туда, остаются там надолго. Одной из таких долгоживущих инноваций оказалась княжеская двуименность. Поначалу она родилась как ответ на требование Церкви давать крещеному человеку христианское имя, наложившееся на родовую необходимость полу­чать при рождении имена предков, которые христианами не были. Князь, крещенный Дмитрием, правил как Изяслав; Владимир был в крещении Васи­лием, Всево­лод — Андреем, а Мстислав — Федором. Подобные сочетания двух антропони­мов, христианского и нехристианского, сохранялись вплоть до на­чала XV сто­летия, но уже к концу домонгольского времени, на рубеже XII и XIII ве­ков, мы видим все больше князей, которые известны только под одним именем, христианским.

Календарным, христианским именам удалось заместить старые родовые имено­вания благодаря тому, что со временем они превратились в имена прославленных предков. Имя Андрей могло стать единственным именем Андрея Доброго, потому что такое имя носил в крещении его дед Всеволод (Андрей) Ярославич; имя Юрий досталось в качестве единственного Юрию Долгоруко­му, потому что Юрием (Георгием) был в крещении его прадед Ярослав Муд­рый; брат Юрия стал Романом, потому что в крещении так звался его двоюрод­ный прадед, причисленный к лику святых Борис (Роман). Именно таким обра­зом календарные антропонимы шаг за шагом потеснили старые, языческие по происхождению имена, причем процесс этот растянулся на несколько столетий.

Парадоксальным образом двуименность как таковая при этом никуда не делась. Если мы обратимся к еще более позднему периоду, то увидим, что у москов­ского великого князя Ивана III было имя Тимофей, а Василий III обладал име­нами Василий и Гавриил. Андрей, брат Василия III, именовался еще и Ев­сиг­нием, а его сын Владимир Старицкий, несчастный кузен Ивана Грозного, — Иакинфом. Сам Грозный был не только Иваном, но и Титом, а его погибший в Угличе младший сын Дмитрий носил второе имя Уар.

Таким образом, нетрудно убедиться, что на излете классической двуимен­ности, сочетавшей христианское и нехристианское имена, из нее как бы проросла двуименность нового типа, теперь уже исключительно христианская. Откуда же брались эти вторые христианские имена и зачем они Рюриковичам могли понадобиться? Дело в том, что со временем христианский календарь начинает играть все большую роль в повседневном обиходе Руси, и в первую очередь в обиходе династическом. Каждое событие, а в особенности рождение ребенка, все более прочно ассоции­руется с именем святого, на день помино­вения которого оно приходится. Если человек родился на память апостола Тита или на Собор архангела Гавриила, его жизнь божественным предопределением связана с соответствующими святы­ми. С другой стороны, у династии был сло­жившийся набор христианских имен, передающихся от предков к потомкам, символизирующих, как и в домонголь­ское время, преемственность и легитим­ность власти; имена же, выпа­давшие по календарю, естественным образом в этот набор часто не входили. Поскольку определенная практика примирения разнонаправленных традиций в выборе имен была уже давно выработана, новорожденный княжич стал попросту получать два христианских имени, династическое и нединастическое.

Итак, мы можем убедиться, что шестисотлетняя история династии и в самом деле являет собой некое единство, основным стержнем которого служит пре­емственность по праву крови, но стержень этот оказывается столь гибким и устойчивым именно благодаря множеству довольно сложных минисистем и микротрадиций — будь то имянаречение, брачные запреты или договоры о покровительстве, — которые и создают уникальный облик правящего дома Рюриковичей.

История русской культурыДревняя Русь
Следующая лекцияКрещение Руси и наследие язычества (18+)

Модули

Древняя Русь
IX–XIV века
Истоки русской культуры
Куратор: Федор Успенский
Московская Русь
XV–XVII века
Независимость и новые территории
Куратор: Константин Ерусалимский
Петербургский период
1697–1825
Русская культура и Европа
Куратор: Андрей Зорин
От Николая I до Николая II
1825–1894
Интеллигенция между властью и народом
Куратор: Михаил Велижев
Серебряный век
1894–1917
Предчувствие катастрофы
Куратор: Олег Лекманов
Между революцией и войной
1917–1941
Культура и советская идеология
Куратор: Илья Венявкин*
От войны до распада СССР
1941–1991
Оттепель, застой и перестройка
Куратор: Мария Майофис
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре легендарных московских учителя литературы рассказывают о своих любимых произведениях из школьной программы