Два века споров о подлинности «Слова о полку Игореве»
Октябрь — декабрь 1791 года
© Wikimedia Commons
Рукопись с текстом «Слова о полку Игореве» и других произведений поступает, согласно августовскому повелению Екатерины II о сборе древних рукописей
в монастырях, из Кирилло-Белозерского монастыря петербургскому митрополиту Гавриилу (Петрову), а от него обер-прокурору Синода графу А. И. Мусину-Пушкину, который рукопись присваивает.
1792 год
Первые сведения о знакомстве исследователей с текстом «Слова»
(П. А. Плавильщиков, И. П. Елагин).
1792–1796 годы
(Точная дата неизвестна)
Изготовлена Екатерининская копия «Слова» (опубликованная в 1866 году).
Для Екатерины выполнен также перевод «Слова» и комментарии к тексту.
Ноябрь 1800 года
В Москве выходит первое издание «Слова о полку Игореве» с параллельным переводом и комментариями издателей — Мусина-Пушкина,
А. Ф. Малиновского и Н. Н. Бантыша-Каменского.
1801 год
Немецкий историк Август Шлёцер публикует рецензию на первое издание «Слова». Впервые он узнал о памятнике благодаря упоминанию в статье
Н. М. Карамзина 1797 года. Тогда Шлёцер высказывал сомнения в подлинности находки, однако, познакомившись с текстом, историк, как сам он пишет
в рецензии, сразу убедился, что произведение действительно древнее.
1804–1806 годы
Польский поэт Циприан Годебский, первый переводчик «Слова» на польский язык, допускает, что это сочинение — подделка.
1812 год
из журнала «Русская старина». 1889 год © Wikimedia Commons
Профессор Московского университета М. Т. Каченовский в статье «Взгляд на успехи российского витийства в первой половине истекшего столетия» ставит под сомнение подлинность «Слова».
8 мая
П. Ф. Калайдович обсуждает вопрос о языке «Слова» на заседании Общества любителей российской словесности и защищает его подлинность, возражая Каченовскому.
Между 3 и 6 сентября
Мусин-пушкинский сборник с текстом «Слова» гибнет в великом московском пожаре в доме Мусина-Пушкина на Разгуляе в Москве.
1813 год
из «Слова о полку Игореве». 1307 год © Государственный исторический музей
К. Ф. Калайдович (брат П. Ф.) обнаруживает в псковском Апостоле 1307 года приписку, представляющую собой несколько измененную цитату из «Слова».
20 декабря
А. И. Мусин-Пушкин сообщает К. Ф. Калайдовичу в ответ на его запрос,
что приобрел рукопись «Слова» у архимандрита Иоиля (Быковского),
якобы нашедшего ее в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле.
В дальнейшем эта версия происхождения «Слова» надолго становится общепринятой. Калайдович пытается получить у Мусина-Пушкина и его сотрудников официально заверенный документ об обстоятельствах находки,
но оскорбленный граф отказывается отвечать на письма.
18 января 1814 года
Археограф и церковный деятель Евгений (Болховитинов) предполагает,
что «Слово» написано не ранее XV века. Позже (1820-е годы) он, по-видимому, склоняется к мысли о подделке под влиянием Оссиана.
1815 год
Книготорговец и фальсификатор А. И. Бардин изготовляет рукопись «Слова»
на пергамене и продает ее Малиновскому как подлинный древнерусский список. Подделку быстро разоблачают.
Февраль 1818 года
Выход первых томов «Истории государства Российского» Карамзина,
где использованы выписки, сделанные историографом из погибшей рукописи.
27 сентября 1832 года
Спор А. С. Пушкина с М. Т. Каченовским в Московском университете:
Пушкин защищает подлинность «Слова» в присутствии студентов профессора.
1834 год
Начинается новый этап дискуссии. Печатается работа И. Беликова, ученика Каченовского, «Некоторые исследования „Слова о полку Игореве“», где развивается идея о его поддельности. О. И. Сенковский занимает сторону скептиков на страницах «Библиотеки для чтения». Сенковский считает «Слово» (как он позже сформулировал) работой «питомца Львовской академии
из русских, или питомца Киевской академии из галичан на тему, заданную
по части риторики и пиитики» и датирует его второй половиной XVIII века.
1830–40-е годы
Скептикам возражают М. П. Погодин, С. П. Шевырев, М. А. Максимович,
Д. Н. Дубенский, на их стороне выступают П. М. Строев, И. И. Давыдов
и М. Н. Катков.
1836 год — январь 1837 года
А. С. Пушкин в последние месяцы жизни работает над статьей «Песнь о полку Игореве» и отстаивает подлинность памятника, комментируя также отдельные места из его начальной части.
«Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в XVIII веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? но Карамзин не поэт. Державин? но Державин не знал и русского языка, не только языка „Песни о полку Игореве“. Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегства. Кому пришло бы в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя? Кто с таким искусством мог затмить некоторые места из своей песни словами, открытыми впоследствии в старых летописях или отысканными в других славянских наречиях, где еще сохранились они во всей свежести употребления? Это предполагало бы знание всех наречий славянских. Положим, он ими бы и обладал, неужто таковая смесь естественна?»
1852 год
В. М. Ундольский впервые публикует «Задонщину» — текст XV века, содержащий очень много неслучайных параллелей со «Словом». Затем обнаруживаются и другие списки «Задонщины». Открытие воспринято как решающее доказательство подлинности «Слова». Скептическая точка зрения
в 1850–80-е годы высказывается редко и бегло (слависты В. Григорович,
М. Каррьер, писатель И. А. Гончаров — ученик Каченовского).
1864 год
П. П. Пекарский публикует Екатерининскую копию «Слова».
1890 год
Французский славист Луи Леже, много занимавшийся «древнечешской» Краледворской рукописью и разочаровавшийся в ней (как раз тогда была доказана ее поддельность), выдвигает гипотезу о создании «Слова» на базе «Задонщины». Он не настаивает на версии о подделке XVIII века и допускает XIV–XV века; утверждает, что «Слово» — не народное творение, а произведение кабинетного эрудита. Леже напомнил, что отстаивавший подлинность памятника А. С. Пушкин был введен в заблуждение поддельными славянскими песнями, сочиненными Мериме. Считает крайне сомнительными языческие мотивы «Слова».
«Недавно мне пришлось по профессиональному долгу изучить первые пять или шесть страниц „Слова“: я думаю, что, в сущности, им восхищаются тем больше, чем меньше его понимают. А кроме того, есть деталь, которая меня беспокоит и портит мой эстетический восторг: там слишком много местного колорита, и мне кажется, что этот колорит не вполне хорошо нанесен. Когда я вижу, что русских поочередно называют русскими сынами, внуками Стрибога, бога ветров, или Велеса, бога стад, это меня не вполне убеждает. Мне бы хотелось найти похожие названия в других текстах. Не привести ли мне здесь какой-нибудь фрагмент в переводе? Признаться, я колеблюсь: мне кажется почти невозможным перевести что-нибудь без обсуждения и комментария».
Февраль 1905 года
Л. Н. Толстой в частной беседе говорит о том, что «Слово» поддельно,
и сравнивает его с Краледворской рукописью.
1917 год
Николай Гумилев пишет повесть «Веселые братья» («Подделыватели») о законспирированном в гуще простого народа международном обществе фальсификаторов. Один из персонажей рассказывает:
«Возьмем, к примеру, „Слово о полку Игореве“: кто его сочинил, певец древний? Оно-то и правда что певец, да только не древний, а Семен Салазкин, сын купеческий, что всего полтораста лет тому назад жил. Мальчиком он убежал из дому, да так и жил, под крышу не заходя, то на Волге бурлачил, то на Дону траву косил, а зимой в Сибири бил куницу да соболя. И все песни пел, такие все забавные да унылые, сам придумывал. Один барин хотел его даже в столицу везти, в Академию представить, едва он убежать мог. Встретили его братья. Зря, говорят, болтаешься, к делу тебя приставить надо. Приставили к нему человека, чтобы ходил за ним, летописи старые ему читал, да, что он сочиняет, записывал. Через год „Слово о полку Игореве“ и готово. Длиннее оно должно было быть, да только Сеню медведь задавил, на спор с одним топором пошел против зверя. Переписали наши-то уставом да и всучили через разных людей господину Бобрищеву-Пушкину, а там история известная».
1925 год
Ленинградский историк и краевед М. И. Успенский готовит неоконченную работу «Небольшие исторические данные о происхождении „Слова о полку Игореве“ и Тмутараканского камня». С точки зрения Успенского, А. И. Мусин-Пушкин подделал Тмутараканский камень (найденная в 1792 году
надпись XI века об измерении князем Глебом ширины Керченского
пролива), а чтобы закрепить свою подделку, создал и «Слово»,
где упоминается Тмутаракань. Рукопись Успенского будет опубликована
Андре Мазоном (см. ниже) только в 1956 году.
1938–1944 годы
Французский славист Андре Мазон (в России его называли по имени-отчеству Андрей Альбинович) и его сотрудники (крупный французский лингвист, автор «Руководства по старославянскому языку» А. Вайян, русские филологи-эмигранты Б. Г. Унбегаун и поэт М. Г. Горлин, болгарский ученый М. Арнаудов, японский славист Р. Кисаки) выступают с серией статей о сомнительности происхождения «Слова». В 1940 году Мазон выпускает книгу о «Слове».
Он считает, что «Слово» — не вполне удачное подражание поэтике Оссиана, созданное на базе более цельной в художественном отношении «Задонщины»
в кругу Мусина-Пушкина (им самим, А. Ф. Малиновским либо Н. Н. Бантышом-Каменским). Одна из целей подделки — поддержать имперские амбиции Екатерины, доказать права России на присоединенные в 1783 году Крым
и Новороссию и еще не присоединенную Галицию. В тексте памятника Мазон
и его группа усматривают заимствования из новых языков.
1941 год
На фоне разгорающейся Второй мировой войны начинается новая волна полемики вокруг «Слова о полку Игореве». В защиту подлинности «Слова» выступают русские ученые-эмигранты (многие из них — сторонники евразийства) Р. О. Якобсон, А. В. Исаченко, Е. А. Ляцкий, А. В. Соловьев,
П. М. Бицилли, И. Н. Голенищев-Кутузов. (После войны Голенищев-Кутузов вернулся в СССР и принял участие в обсуждении книги Зимина
в 1964 году, а Соловьев, оставшийся в Женеве, перепечатал свою статью
в ленинградском сборнике 1962 года.)
1948 год
Выходит книга Р. О. Якобсона и его коллег (Г. В. Вернадского, М. Шефтеля)
о «Слове». Якобсон подробно и эмоционально разбирает все положения Мазона и опровергает их, доказывая древность языка и поэтики «Слова», приводя десятки параллелей к «темным местам» памятника и предлагая свое словоделение и перевод для многих таких мест.
«Несмотря на отчаянные попытки ученого <Мазона>, неумолим вывод: с одной стороны, „Слово“ не содержит ни единого элемента, невероятного (или по крайней мере подозрительного) для произведения, созданного в XII веке и переписанного в XVI, а с другой стороны, этот текст содержит большое количество черт, которых не следовало бы ожидать от более позднего текста и которых, что важнее всего, образованные люди XVIII века знать не могли. Выводы, к которым приходит критик „Слова“, основываются на анализе, демонстрирующем серьезный недостаток знаний как языка и литературы Древней Руси, так и славянских народных традиций и мифологии. Знакомство не только с текстами, но часто даже с элементарными учебниками и справочниками оставляет желать лучшего <...> Его книга, датированная, к сожалению, 1940 годом, резко диссонирует с современными работами медиевистов, так что эта анахроничная критическая атака предстает в красноречивом одиночестве».
Аргументация Якобсона признана десятками филологов разных стран
(К. Менгесом, Р. Нахтигалом, М. Фасмером, А. Стендер-Петерсеном,
Л. Теньером и многими другими), но и Мазон не признает поражения
и привлекает новые материалы (в 1956 году он издает и комментирует
работу Успенского 1925 года).
1946–1962 годы
В заочный спор с Мазоном вступают и советские ученые — В. П. Адрианова-Перетц, Н. К. Гудзий, Д. С. Лихачев и многие другие. Работы некоторых советских авторов несут на себе печать идеологии и «борьбы
с космополитизмом» («Слово» для них — национальная гордость русского
и советского народов, посягательство на него — кощунство и антисоветский выпад). Во многих изданиях действовали и цензурные требования: «скептиков» не рекомендовалось прямо цитировать, а иногда даже называть по именам (как, впрочем, и их оппонентов-эмигрантов). Однако в эти годы было собрано
и много конкретных научных аргументов в пользу подлинности «Слова»,
в частности, многочисленные параллели в древнерусской литературе. В 1962 году выходит обобщающий сборник «Слово о полку Игореве — памятник XII века», где Лихачев пересказывает для советского читателя, в частности, и основные аргументы Якобсона и его группы. На страницах этого сборника в защиту подлинности «Слова» высказывается Ю. М. Лотман, анализирующий памятник на фоне литературы конца XVIII века.
23 февраля 1963 года
Внезапно на стороне зарубежного «врага», казалось бы, уже поверженного, выступает страстно увлекшийся «Словом» московский историк-медиевист
А. А. Зимин. Он делает в Пушкинском Доме в Ленинграде сенсационный трехчасовой доклад о позднем происхождении «Слова». Свой вывод Зимин решил официально не анонсировать, и он стал сюрпризом для большинства собравшихся, которые не смогли возразить на многие аргументы докладчика. Зимин работает над книгой, в которой путем кропотливой текстологической аргументации доказывает, что «Слово» создано на базе «Задонщины». Историк предлагает своего кандидата в авторы «Слова» — архимандрита Иоиля (Быковского), у которого Мусин-Пушкин, по позднему рассказу, якобы купил рукопись. С точки зрения Зимина, Иоиль не был фальсификатором; лишь после его смерти Мусин-Пушкин выдал сочинение за древнерусское,
сделав в него еще и несколько вставок.
«С болью в сердце мы расстаемся с укоренившимся представлением о „Слове о полку Игореве“ как о памятнике древнерусской письменности XII века. Но ни одна даже самая привлекательная легенда не может быть красивее действительности. Яркий свет „Слова о полку Игореве“ как бы затемнял сияние немеркнущих звезд древнерусской литературы, внося необъяснимый диссонанс в представление о путях ее развития».
Концепция Зимина признана Идеологическим отделом ЦК КПСС политически опасной, он подвергается «проработкам», уже через три недели ему велено
«ни с какими докладами больше не выступать», на публикации по материалам доклада наложен цензурный запрет. Зимин не остается в долгу и платит сторонникам подлинности «Слова» той же монетой, напоминая, что на их стороне эмигранты-антисоветчики, начиная с П. Н. Милюкова и кончая Якобсоном, и дореволюционные реакционеры. В ходе предварительного обсуждения Зимина поддерживают несколько видных историков
(А. Н. Насонов, Я. С. Лурье, В. Б. Кобрин, В. Л. Янин) и, неформально
и с оговорками, руководитель советской лингвистической русистики академик В. В. Виноградов (уверенный, что в «Слове» по крайней мере много
«новых вставок и влияний»).
Вопреки (и благодаря) запретам, слухи о «еретической» концепции распространяются широко и быстро достигают зарубежных ученых. Из-за границы Зимина благословляет Мазон (и даже принимает новую кандидатуру автора «Слова»), а Якобсон его жестко критикует.
4–6 мая 1964 года
Концепция Зимина и возможная публикация его книги обсуждается в Москве
на закрытом заседании Отделения истории АН СССР. Участникам, приглашенным по утвержденному властями списку, розданы пронумерованные 100 (по другим данным, 99 или 101) экземпляров отпечатанной на ротаторе трехтомной книги Зимина, которые после заседания предписано вернуть
(это сделали не все). Общий тон обсуждений был не идеологизирован
и уважителен по отношению к Зимину, большинство выступавших ограничивались собственно научной проблематикой, отмечая конкретные недостатки (реже — достоинства) работы. Хотя число выступавших
на заседании критиков Зимина втрое перевесило число сторонников, против публикации книги напрямую никто не возражал.
В печати появился лишь краткий отчет о событии, в котором концепция подробно не излагалась, а о книге не было сказано ни слова. В октябре «наверху» принято окончательное решение ее не издавать. Ряд оппонентов Зимина (прежде всего весьма жестко настроенный к нему Лихачев, выступивший в ходе обсуждения с самым длинным докладом) призывает власти «не поощрять слухи», допустить открытую дискуссию и позволить ученому обнародовать свою, пусть спорную или даже ошибочную, работу.
Эти призывы услышаны лишь частично: в 1965–1968 годах Зимин опубликовал
13 статей, но книга, которую он расширял и дорабатывал до конца жизни
(он умер в 1980 году), до 2006 года осталась неизданной.
«Вопрос о том, кто является автором „Слова о полку Игореве“ — безвестный поэт XII века или Иоиль Быковский, — вопрос не только и не столько историко-текстологический, сколько политический <…> Ненужная, приведшая к лишней трате сил дискуссия, поиски абстрактной истины, тогда как истина, как известно, — конкретна. И все мы живем и работаем не в безвоздушном пространстве, а в определенной идеологической сфере, в которой происходит борьба идеологии буржуазной с социалистической. И собственными руками,
по доброй воле подбрасывать врагу материал для злопыхательства не стоит. Подумайте об этом. И Вам станет яснее вся картина, а не один лишь вопрос о гипотезе Зимина. С приветом, зам. редактора „Известий“ по отделу пропаганды Ю. Шарапов».
15 октября 1964 года
Историк-востоковед и философ Лев Гумилев (сын Николая Гумилева, см. 1917) выдвигает оригинальную концепцию, согласно которой «Слово» создано
в XIII веке, представляет собой аллегорический памфлет, а под видом Игоря
и половцев выведены Александр Невский и монголы. Концепция Гумилева зависела от его собственных, весьма нетрадиционных, взглядов на отношения между Русью и Степью, не получила популярности и подверглась
резкой критике других историков.
Вторая половина 1960-х
Выступление Зимина становится стимулом для новых серьезных исследований «Слова» сторонниками его подлинности. Издается словарь-справочник «Слова о полку Игореве» с детальным анализом его лексики на фоне древнерусских памятников, а также текстологический комментарий к «Слову»
и памятникам «куликовского цикла» (1968).
1960–80-е годы
Новая группа скептиков появляется в Германии и Австрии. К. Трост, М. Хендлер, Р. Айтцетмюллер усматривают в «Слове» лингвистические «анахронизмы» на разных уровнях, а также заимствования из новых языков. Трост считает автором памятника Н. М. Карамзина. Широкого резонанса эти работы не вызвали.
1996–2003 годы
Американский славист Э. Кинан (ранее опровергавший подлинность и других древнерусских текстов, в частности, переписки Ивана Грозного с князем Курбским) выступает с рядом докладов и статей, а в 2003 году издает книгу,
в которой объявляет «Слово» подделкой или стилизацией, созданной чешским славистом Йозефом Добровским, который был в России в 1792 году и имел доступ к собранию различных рукописей. По Кинану, Добровский, страдавший психическим расстройством, забыл, что сам же и сочинил «Слово»,
и в дальнейшем использовал его как подлинный источник. Безумием страдал
и Калайдович, и ему тоже верить нельзя. Мусин-пушкинского сборника,
как считает Кинан, не существовало, а присланный чешским ученым текст перевели из латиницы в кириллицу издатели. Кинан заявил, что нашел
в «Слове» множество чешских выражений и оборотов (собственно,
они и являются основным доказательством авторства Добровского),
а также еврейские и итальянские слова.
2003–2006 годы
Книга Кинана активно обсуждается в разных странах. В Америке проводится несколько «круглых столов», посвященных ей. Среди сторонников подлинности «Слова» и критиков концепции Кинана (в том числе и независимо
от аргументации Зализняка, см. ниже) выступают О. Б. Страхова, С. Франклин, Д. Уорт, Ч. Гальперин, В. М. Живов, О. Прицак и другие. Страхова, в частности, показывает, что аргументация Кинана, согласно которой мусин-пушкинского сборника не существовало, а его состав был сфальсифицирован, несостоятельна (существуют выписки Карамзина из других текстов того же сборника с той же орфографией, которые тоже пришлось бы специально подделывать, пользуясь недоступными источниками). Нет никаких подтверждений и того,
что Добровский был знаком хотя бы с одним списком «Задонщины». Сочувствие выводы Кинана вызывают, в частности, у украинских историков
Т. Л. Вилкул и А. П. Толочко.
2004 год
Лингвист А. А. Зализняк выступает с развернутым анализом проблемы подлинности «Слова» прежде всего с лингвистической точки зрения, сопоставляя весомость аргументов за и против подлинности памятника.
Он приходит к тем же выводам, что и Якобсон: все системные лингвистические аргументы (употребление двойственного числа, глагольных времен, местоимений-энклитик, диалектизмов; орфография текста) оказываются
на стороне подлинности «Слова» и позволяют датировать оригинал и список (текст конца XII века, дошедший до публикаторов в рукописи XV или XVI века). Зализняк отмечает, что скептики (в том числе Зимин) систематически недооценивают языковую проблематику. Он показывает, что фальсификатор конца XVIII века, чтобы создать текст «Слова», должен был самостоятельно открыть огромный объем научных знаний о древнерусском языке (причем
в эпоху, когда научной лингвистики еще не было), а затем «закрыть» их,
не оставив потомству ничего из своих гениальных достижений. В частности, этого не мог сделать и великий славист Добровский, чьи знания о древнем славянском языке отличаются от фактов «Слова» в «худшую» сторону (это соображение высказывала ранее и Страхова). Зализняк впервые проводит статистический анализ параллельной и независимой частей «Задонщины»
по нескольким разным лингвистическим параметрам и приводит к выводу
о первичности «Слова». Особо он разбирает книгу Кинана, указывая, что его аргументы не имеют доказательной силы, а лингвистическая проблематика сводится к анализу отдельных слов и натяжкам, а также подвергает уничтожающей критике работы К. Троста и его последователей.
За свою работу Зализняк удостоен ряда премий.
«Желающие верить в то, что где-то в глубочайшей тайне существуют научные гении, в немыслимое число раз превосходящие известных нам людей, опередившие в своих научных открытиях все остальное человечество на век или два и при этом пожелавшие вечной абсолютной безвестности для себя и для всех своих открытий, могут продолжать верить в свою романтическую идею. Опровергнуть эту идею с математической непреложностью невозможно: вероятность того, что она верна, не равна строгому нулю, она всего лишь исчезающе мала. Но, несомненно, следует расстаться с версией о том, что „Слово о полку Игореве“ могло быть подделано в XVIII веке кем-то из обыкновенных людей, не обладавших этими сверхчеловеческими свойствами».
2006 год
Публикуется книга А. А. Зимина в последней авторской редакции
(выросшей вдвое по сравнению с текстом 1964 года).
2007–2008 годы
Зализняк переиздает свою книгу еще два раза, дополняя ее новыми аргументами, анализом последней книги Зимина и ответами критикам
(Т. Л. Вилкул и М. Мозеру).
2010 год
Публикуются материалы дискуссии о подлинности «Слова» в 1963–1964 годах, включая полную стенограмму закрытого обсуждения концепции Зимина.
