Проститутки, котики и дедушка Дуров
«„Фоли-Бержер“ в доме 32 по улице Рише поблизости от бульвара Монмартр — заведение исключительно популярное. Посетители вольны занимать места по своему усмотрению или прогуливаться по галерее, пока на сцене идут музыкальные, театральные и цирковые представления. Вход — 2 франка».
Увеселительные заведения, называвшиеся «фоли» (folies), появились в конце XVIII века. В отличие от кафешантана, в них нужно было платить за вход, а не только за съеденное и выпитое; в отличие от театра, разрешалось свободно заходить и выходить во время представления, выпивать и курить. Обычно заведения назывались по улице, на которой они стояли, однако владелец «Фоли-Бержер», стоящего на перекрестке улиц Рише и Тревиз, хотел избежать ассоциаций с герцогом Тревизским, наполеоновским маршалом, и потому дал месту имя по соседней улице Бержер.
Основано: 1869 год
Получило нынешнее название: 1872 год
Адрес: 32 Rue Richer
Расписание представлений: ежедневно в 20:00 или в 22:30
Входной билет: 2 франка за место в зале; ложи предназначались
для VIP-персон; имена желанных завсегдатаев вносились в списки, которые проверяли на входе.
«Форестье направился прямо к входной двери, но Дюруа остановил его:
— Мы забыли купить билеты.
— Со мной не платят, — с важным видом проговорил Форестье.
Три контролера поклонились ему. С тем из них, который стоял в середине, журналист поздоровался за руку.
— Есть хорошая ложа? — спросил он.
— Конечно, есть, господин Форестье.
Форестье взял протянутый ему билетик, толкнул обитую кожей дверь, и приятели очутились в зале. <…>
Вечером Дюруа освободился и решил махнуть в Фоли-Бержер. Задумав пройти наудачу, он отрекомендовался контролю:
— Я Жорж Дюруа, сотрудник „Французской жизни“. На днях я был здесь с господином Форестье, и он обещал достать мне пропуск. Боюсь только, не забыл ли он.
Просмотрели список. Его фамилии там не оказалось. Тем не менее контролер был так любезен, что пропустил его.
— Ничего, проходите, сударь, — сказал он, — только обратитесь лично к директору — он вам, конечно, не откажет».
Помещения
Для публики были доступны зрительный зал с партером и ложами (Мопассан: «…деревянные открытые сверху и обитые красной материей ящики, внутри которых помещалось четыре красных стула, поставленных так близко один к другому, что между ними почти невозможно было пролезть»), крытая галерея для гуляний, облюбованная дамами легкого поведения, зимний сад с фонтаном в центре и три барные стойки с зеркалами.
В 1881 году все барные стойки «Фоли-Бержер» располагались в зимнем саду, поэтому, вопреки картине Эдуарда Мане, в зеркалах никак не могла отражаться публика, сидящая в зрительном зале в креслах. Электрические люстры сияли ярче, а тени были резче: на деле буфетчица Сюзон позировала Мане у стола, уставленного бутылками, в мастерской художника.
Публика
Третье сословие.
«Обрати внимание на первые ряды партера, — сказал Форестье, — одни добродушные, глупые лица мещан, которые вместе с женами и детьми приходят сюда поглазеть. В ложах — гуляки, кое-кто из художников, несколько второсортных кокоток, а сзади нас — самая забавная смесь, какую можно встретить в Париже. Кто эти мужчины? Приглядись к ним. Кого-кого тут только нет, — люди всякого чина и звания, но преобладает мелюзга. Вот служащие — банковские, министерские, по торговой части, — репортеры, сутенеры, офицеры в штатском, хлыщи во фраках, — эти пообедали в кабачке, успели побывать в Опере и прямо отсюда отправятся к Итальянцам, — и целая тьма подозрительных личностей. А женщины все одного пошиба: ужинают в Американском кафе и сами извещают своих постоянных клиентов, когда они свободны. Красная цена им два луидора, но они подкарауливают иностранцев, чтобы содрать с них пять».
Проституция
Ярко накрашенные женщины легкого поведения, прогуливавшиеся парами по галерее или сидевшие в ожидании клиентов за столиками, обеспечивали «Фоли-Бержер» популярность не в меньшей степени, чем сами представления. Торг был уместен: героиня Мопассана изначально просит у Жоржа Дюруа десять луидоров (200 франков), но через какое-то время соглашается на сумму, ровно в двадцать раз меньшую.
«Умышленно громко, чтобы ее услышали в ложе, сказала:
— Гляди-ка, правда, красивый малый? Если он захочет меня за десять луидоров, я не откажусь. <…>
— У меня осталось всего-навсего десять франков, хочешь — возьми их.
С бескорыстием куртизанки, исполняющей свою прихоть, она прошептала:
— Все равно, миленький, я хочу только тебя».
Светская хроника
Дама в желтых перчатках на картине Мане в первом ряду — Мери Лоран, содержанка богатого дантиста и приятельница Пруста, Мане и Золя (последний вывел ее в образе заглавной героини в романе «Нана»). За ней стоит Жанна де Марси, актриса и модель Ренуара и Мане. Зеленые ботиночки в левом верхнем углу, скорее всего, принадлежали воздушной гимнастке, американке Катарине Джонс, выступавшей в «Фоли-Бержер» в 1881 году.
Музы
Прекрасная Отеро — в отличие от дебелых и потрепанных жизнью дам, предлагавших свои услуги в галереях, танцовщица и певица Каролина Отеро царила на сцене «Фоли-Бержер», слыла главной куртизанкой своего времени, крутила романы с принцем Альбертом I Монакским, британским королем Эдуардом VII, бельгийским Леопольдом II и с российскими великими князьями, издала мемуары в XX веке и скончалась в Ницце уже после Второй мировой в 1965 году в возрасте 96 лет. В 1880–1890-е годы помимо выступлений в «Фоли-Бержер» гастролировала по Европе, США и России, в которой позировала Врубелю.
Танцовщица и куртизанка, выступавшая под именем Лиана де Пужи, — еще одна звезда «Фоли-Бержер», соперница Прекрасной Отеро и символ эпохи. В Париже оказалась в 19 лет, сбежав от жестокого мужа, недолго брала уроки у Сары Бернар, написала с десяток книг, в том числе о своей любовной связи с американкой Натали Барни, которой, уже в 1930-е годы, в свою очередь посвятила эссе Марина Цветаева. Когда в 1910 году Лиана де Пужи вышла замуж за румынского князя, новость попала на передовицу The New York Times.
Младшая современница Прекрасной Отеро и Лианы де Пужи — Эмильена д’Алансон, дебютировавшая в «Фоли-Бержер» в начале 1890-х. Прославилась любовной связью с королем Бельгии Леопольдом II, в XX веке заказывала шляпки у молодой Коко Шанель и дружила с будущим убийцей Распутина, князем Феликсом Юсуповым, тогда юным студентом Оксфорда, сбежавшим на каникулы в Париж.
«В те же дни познакомился я с известной куртизанкой Эмильеной д’Алансон, равно красивой и умной, к тому ж острой на язык насмешницей. В ее особняке на авеню Виктора Гюго я стал завсегдатаем. В саду у нее была китайская беседка с изящнейшим декором и меблировкой. Рассеянный свет добавлял неги. Здесь Эмильена проводила почти все время, читая, куря опиум или сочиняя премилые стишки, которые охотно мне декламировала. Она умела окружить себя интересными людьми, умела принять, держась превосходно, как почти все тогдашние дамы полусвета. Их уму и манерам поучились бы нынешние великосветские львицы!»
Программа
По своей сути «Фоли-Бержер» являлся подобием цирка — на сцене в 1880–1890-х выступали:
Заклинательница змей Нала Дамажанти — за индианку себя выдавала уроженка восточной Франции Эмили Пупон, до того служившая гувернанткой в Санкт-Петербурге и ставшая артисткой, выйдя замуж за канатоходца. До выступлений в «Фоли-Бержер» смуглая красавица, взявшая псевдоним из имен героев «Махабхараты», обкатывала программу в Нью-Йорке и Калифорнии.
Чернокожий укротитель Джозеф Леджер, выступавший под псевдонимом Дельмонико. Уроженец Филадельфии и участник Гражданской войны между Севером и Югом, «единственный черный в своем полку», в Европу отправился в поисках признания — в Америке профессия укротителя была исключительно привилегией белых. В свободное от тигров и львов время объезжал зебр: пара укрощенных им лошадей была продана в Египет за 1000 £.
Укротитель волков Рудесиндо Рош — в рассказах о выступлениях дрессировщика подчеркивалось, что все пятнадцать диких зверей были отловлены и привезены из России (одного волка и вовсе звали Василием).
Американский стрелок Айра Пейн, движения которого, по воспоминаниям современников, напоминали отлаженный до совершенства механизм. «Король револьвера» родом из штата Массачусетс разыгрывал трюк Вильгельма Телля в паре со своей красавицей-женой перед монархами и европейской знатью.
Иллюзионисты братья Изола, в 1895 году одними из первых оценившие изобретение братьев Люмьер и охотно крутившие раскрашенные киноленты с помощью небольшого проектора. Предпринимательство оказалось интереснее, чем трюки: на рубеже XIX–XX веков они стали скупать парижские увеселительные заведения и театры и в 1901 году приобрели собственно «Фоли-Бержер». В 1920-е оба стали офицерами ордена Почетного легиона.
Человек-картина Капитан Костентенус — албанский князь, согласно одной легенде, и грек, согласно легенде другой, а возможно, что и самозванец, как предполагают нынешние историки. Был покрыт татуировками с головы до ног: всего на его теле находилось 320 изображений диких животных. По легенде, их нанес китайский мастер по приказу персидского шаха — тот был взбешен попыткой Костентенуса то ли устроить бунт, то ли соблазнить его дочь. Капитан был в числе первых, кто додумался демонстрировать свое татуированное тело публике за деньги и таким образом вошел в массовую культуру — сейчас на него ссылается, к примеру, даже сайт FurFur.
Верхом на кабане — Владимир Дуров, тогда еще не основатель собственного театра, а молодой клоун-дрессировщик из цирка Саламонского на Цветном бульваре, бывал с гастролями в «Фоли-Бержер» неоднократно. Впрочем, ценили его выступления не все.
«Вчера был в Folies-Bergères (это род колоссального кафе-шантана) и тоже страшно скучал. Русский клоун Дуров выводил 230 дрессированных крыс. Ни в одном оперном, ни в одном серьезном театре ничего русского не дают, и в то время, как у нас ставят „Эсклармонду“, — у них единственное проявление русофильства в области искусства — клоун Дуров с 230 крысами!!!»
И наконец, периодически, чтобы дать публике перевести дух от Прекрасной Отеро, укротителей и стрелков, на сцену «Фоли-Бержер» просто выпускали дрессированных морских котиков.
