Важен ли сюжет в мифе

О чем именно рассказывается в мифе, совершенно неважно — к такому парадоксальному выводу пришел выдающийся британский антрополог Бронислав Малиновский

Подготовил Кирилл Головастиков

Бронислав Малиновский (1884–1942) — британский антрополог польского происхождения. Будучи студентом Краковского университета, он прочел «Золотую ветвь» Фрэзера,
и это изменило его жизнь: в годы Первой мировой войны Малиновский уехал в Папуа (тогда — британскую колонию). Там он жил среди туземцев
и разрабатывал первопроходческую практику включенного наблюдения: по его мнению, задача антрополога
в том, чтобы понять мировоззрение аборигенов, а это невозможно без вживания в их быт. 

В 1926 году он опубликовал книгу под названием «Миф в примитивной психологии», в которой заявил, что понять истинное значение мифа можно, только присутствуя при его исполнении в архаической общине, видя, какие эмоции он вызывает, и зная, какие заботы волнуют племя в данный момент. Миф для дикарей «является не просто пере­сказываемой историей, а переживаемой реальностью». Миф строго функционален и прагматичен: он определяет социальный порядок племени и обосновывает святость его ритуалов. 

«Если миф изучать живым, то он оказывается не символическим,
а прямым выражением своего содержания, <…> словесным

воскре­шением первобытной реальности. Он пересказывается для удовлет­ворения глубоких религиозных потребностей, он является сводом моральных и даже практических предписаний, а также средством поддержания общественной субординации. В примитивной культу­ре миф выполняет незаменимую функцию: он выражает, укрепляет и кодифицирует веру; он оправдывает и проводит в жизнь мораль­ные принципы; он подтверждает действенность обряда и содержит практические правила, направляющие человека».

Бронислав Малиновский

Ставя мифологию во главу первобытной жизни, Малиновский отказывает ей в трех других функциях, непосредственно связанных с содержанием:
— научной (это «не интеллектуальное объ­яснение»);
— литературной (это «не художественная фантазия»); 
— развлекательной, коммуникативной («это не простая сказка, а активно действующая сила»).

Иными словами, сюжет мифа оказывается незначим в сравнении с его социальной функцией. Как пишет Юрий Березкин, мифология слишком сложна для копирования чужаками, поэтому «лучше, чем любые другие особенности культуры, годится для того, чтобы воплощать уникальные коллективные ценности, быть символом народа и общины». А какими словами это достигается — неважно:

«Ситуация примерно та же, что с пением птиц: соловьиные трели, кукование кукушки и крик петуха при всех отличиях друг от друга содержат единственное несложное сообщение — «здесь самец определенного вида». Мифология воспринимается людьми как присущая только им одним священная традиция, но каково именно содержание этой традиции, не имеет существенного значения».

Юрий Березкин

Малиновский интересовался не мифами как таковыми, а тем, как они работают в племени. Поэтому он призывал коллег «покинуть свой удобный шезлонг на веранде миссионерского дома» и «отправиться в деревни и видеть туземцев за работой на огоро­дах, на берегу моря, в джунглях», «плавать вместе с ними к далеким песчаным отмелям и к чужим племенам, наблюдать за ними
во время рыбной ловли, торговли и ритуальных морских эк­спедиций».