Кто «четвертовал» Пастернака
В 1926 году молодой писатель Александр Фадеев написал прославивший его роман «Разгром», посвященный боевым действиям красного партизанского отряда. В том же году Фадеев вошел в число организаторов и идеологов Российской ассоциации пролетарских писателей (1926–1932). В 1946-м он стал генеральным секретарем Союза советских писателей и выпустил роман «Молодая гвардия» о партизанском отряде старшеклассников и выпускников школы в оккупированном немцами Краснодоне. В том же году роман подвергся жесткой критике на страницах главной советской газеты «Правда» за игнорирование роли партийного руководства в партизанской борьбе. Переделанный роман был издан в 1951-м и стал советской классикой.
Знакомство Пастернака с Фадеевым, вероятно, случилось еще в 1920-е; к середине 1930-х годов их связывают довольно близкие отношения, по крайней мере позволяющие обращаться за товарищеской поддержкой: в октябре 1939 года Пастернак писал Нине Табидзе о том, как просил у Фадеева помочь ее мужу — грузинскому поэту Тициану Табидзе. Год спустя, в конце августа 1940-го, Пастернак устроил в Переделкине встречу Фадеева с Анной Ахматовой, приехавшей из Ленинграда, чтобы просить у высокого партийного чиновника помощи в освобождении сына («Никогда не надо расставаться с надеждой, все это, как истинная христианка, Вы должны знать», — писал в письме Ахматовой от 1 ноября 1940 года Пастернак, упоминая о той встрече).
А в сентябре 1941 года Пастернак писал жене: «Лишился всех своих постов твой друг и любимец Фадеев, хотя мне-то его по-человечески и дружески очень жаль».
Однако спустя пять лет, 4 сентября 1946 года, во время выступления на президиуме правления Союза писателей Александр Фадеев осудил Пастернака за отрыв от народа, «чуждый советскому обществу идеализм», а также за его «уход в переводы от актуальной поэзии в дни войны». Илья Эренбург, рассказывая, как «смелый, но дисциплинированный солдат» Фадеев «то и дело противоречил себе», вспоминает встречу вскоре после доклада:
«Александр Александрович уговорил меня пойти в кафе, заказал коньяк и сразу сказал: „Илья Григорьевич, хотите послушать настоящую поэзию?..“ Он начал читать на память стихи Пастернака, не мог остановиться, прервал чтение только для того, чтобы спросить: „Хорошо?“».
В 1948 году именно Фадеев настоял на уничтожении тиража сборника «Избранные произведения» Пастернака, увидев в стихотворении «Зимняя ночь» вызов партии («…Сборник кончается… стихом ахматовского толка, помеченным 46-м годом, — прямой вызов», — писал он Константину Симонову). Незадолго до этого в знаменитом постановлении «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» поэзия Ахматовой была объявлена чуждой советскому народу своей религиозностью и одновременно эротикой.
6 апреля 1948 года Фадеев, повторяя свои оценки, уведомлял ЦК ВКП(б):
«…сборник начинается с идеологически вредного „вступления“, а кончается пошлым стихом ахматовского толка „Свеча горела“. Стихотворение это, помеченное 1946 годом и завершающее сборник, звучит в современной литературной обстановке как издевка».
Тем не менее на протяжении 1940–50-х годов Пастернак неоднократно обращался к своему соседу по даче в Переделкине за помощью по разным обстоятельствам, будь то издание шекспировских переводов или прикрепление семьи к Кремлевской больнице. По поводу двойственности поведения генерального секретаря он рассказывал драматургу Александру Гладкову:
«Фадеев лично ко мне хорошо относится, но, если ему велят меня четвертовать, он добросовестно это выполнит и бодро об этом отрапортует, хотя и потом, когда снова напьется, будет говорить, что ему очень меня жаль и что я был очень хорошим человеком».
13 мая 1956 года Александр Фадеев застрелился из револьвера на переделкинской даче. В некрологе, напечатанном в «Правде», говорилось, что писатель «страдал тяжелым прогрессирующим недугом — алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности».
«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено».
В этом же году Пастернак написал стихотворение, которое стало откликом и на гибель старого знакомого, и на решения XX съезда партии:
Культ личности забрызган грязью,
Но на сороковом году
Культ зла и культ однообразья
Еще по-прежнему в ходу.
И каждый день приносит тупо,
Так что и вправду невтерпеж,
Фотографические группы
Одних свиноподобных рож.
И культ злоречья и мещанства
Еще по-прежнему в чести,
Так что стреляются от пьянства,
Не в силах этого снести.
