Рукопожатность в 1958 году
Друзья
В 1920-е годы Константин Федин принимал участие в литературной группе «Серапионовы братья», позднее вместе с Эренбургом, Зощенко и Пастернаком печатался в альманахе писательской артели «Круг». По-видимому, именно тогда между Фединым и Пастернаком завязывается дружба. В первом же письме новому знакомому поэт пишет:
«И Вы ввели чудесное точное слово для тишины: неслышность. О, как его подхватят! И оно пропало для меня. Я Вас люблю и ревную».
Подпись в конце письма — «Любящий Вас Б. П.».
В течение следующих двух десятилетий Федин становится одним из главных советских авторов, успешно отвечающих требованиям политической конъюнктуры, создающих новый советский стиль: в 1935 году выходит роман «Похищение Европы», в котором писатель изображает победу социалистического мира над капиталистическим; в 1940-м — «Санаторий „Арктур“», основной темой которого является загнивание западноевропейской буржуазной интеллигенции. Пастернак продолжает высоко оценивать талант Федина и благожелательно отзывается о его литературной деятельности.
«Так, как хотелось бы тебе, чтобы полюбили твое произведение, любят тебя самого, тебя, Федина, и это — высшее, о чем можем мы мечтать, таков закон эпохи. И ты слишком большой артист, чтобы не мечтать о другом».
Недруги
В 1956 году Федин, к тому времени уже классик советской литературы, обладатель Сталинской премии и двух орденов Трудового Красного Знамени, подпишет письмо от редакции «Нового мира» с отказом в публикации «Доктора Живаго». А в 1958 году ему будет поручено уговорить Пастернака отказаться от Нобелевской премии. Спустя год он будет избран главой Союза писателей СССР.
По воспоминаниям сына, Пастернак был потрясен тем, что многолетний сосед — дача Федина в Переделкине находилась неподалеку — «приходил впервые к нему не как друг, а как официальное лицо». Схожая история случилась и с другим старым пастернаковским знакомым и жителем Переделкина — Александром Фадеевым.
28 октября 1958 года Федин написал письмо заведующему Отделом культуры ЦК КПСС Дмитрию Поликарпову, одному из организаторов травли Пастернака:
«Сегодня ко мне в 4 часа пришла Ольга Всеволодовна [Ивинская] и — в слезах — передала мне, что сегодня утром Пастернак ей заявил, что у него с ней „остается только выход Ланна“. По словам ее, П[астернак] будто бы спросил ее, согласна ли она „уйти вместе“, и она будто бы согласилась».
«Выход Ланна», о котором будто бы говорил Пастернак, — самоубийство: менее месяца назад писатель и переводчик Евгений Ланн, считавший себя неизлечимо больным, принял смертельную дозу морфия.
Федин ответил Ивинской так: «Не знаю, мыслимо ли теперь, после всего происшедшего, „спасти“ П[астернака], наотрез отказавшегося от „спасения“, когда оно было достижимым». По его словам, подруга поэта была «готова составить „любое“ письмо, кому только можно, и „уговорить“ П[астернака] подписать его», на что Федин заметил, что не представляет себе, «какого содержания могло бы теперь быть письмо и кому его можно было бы направить».
К письму Поликарпову приложена записка: «Ознакомить секретарей ЦК КПСС. (Указание тов. Фурцевой Е. А.) Н. Калинин. 29/Х 58 г.». Ознакомившись с документом, на записке расписались Михаил Суслов, Леонид Брежнев и другие члены партии. В конце письма Федин писал: «Я считаю, Вы должны знать о действительном или мнимом, серьезном или театральном умысле П[астернака], о существовании угрозы или же о попытке сманеврировать ею».
Разрыв дружеских отношений с Фединым, вероятно, тяготил Пастернака; можно предположить, что он простил старого знакомого. За полгода до эпизода с письмом Федина в ЦК, 23 апреля 1958 года, Пастернак радостно рассказывал Корнею Чуковскому: «Встретился на дорожке у дома с Фединым — и пожал руку, и что в самом деле! Начать разбирать — этак никому невозможно руку подавать!»
