Почему в СССР запрещали сказки Чуковского
В конце 1953 года литературный критик Владимир Огнев предложил Борису Пастернаку выступить в печати с оригинальными стихами. Подобные предложения не поступали поэту с 1946 года, так что приглашение Огнева было воспринято им как верный признак перемен. Корней Чуковский вспоминал, как видел Пастернака, кричащего из-за забора: «Начинается новая эра, хотят издавать меня!» В дневнике Чуковский добавлял: «О, если бы издали моего „Крокодила“ и „Бибигона“!»
Злоключения «Крокодила»
Одна из самых знаменитых сказок Чуковского попадала под запреты не раз. «Крокодил» впервые вышел небольшим тиражом в приложении к журналу «Нива» «Для детей» с № 1 по № 12 за 1917 год. В 1919 году под названием «Приключения Крокодила Крокодиловича» он вышел отдельной книжкой в издательстве Петросовета. Сказка имела большой успех и была переиздана несколько раз. Однако в середине 1920-х к ней начали придираться: цензорам не нравились «Петроград», «городовой», буржуазная девочка Ляля (а в «Мухе-Цокотухе» — «именины»). За переиздания приходилось бороться: Чуковский утверждал, что именно с «Крокодила» началось обновление русской детской поэзии, городская сказка не может быть чужда детям, однако цензоров-перестраховщиков было все труднее переубедить; к их точке зрения склонялись и некоторые педагоги. В августе 1926 года публикация «Крокодила» была запрещена. Последующие события Чуковский описывал в дневнике:
«Задержан в Москве Гублитом и передан в ГУС Государственный ученый совет при Наркомпросе. — в августе 1926 года. Разрешен к печати ленинградским Гублитом 30 октября 1927 года, после четырехмесячной волокиты. Но разрешение не подействовало, и до 15 декабря 1927 года книжку рассматривал ГУС. Я был у Кр[упской]. Она сказала, что я вел себя нагло. А 15 декабря разрешили — но в последний раз, и только пять тысяч экземпляров. 21 декабря Главлит, невзирая на ГУС, окончательно запретил „Крокодила“. 23 декабря оказалось, что не запретил окончательно, но запретил „Кругу“. Отказано. Тогда же — в „Молодую гвардию“, не купит ли она. <...> 27.XII в шесть час. вечера на комиссии ГУСа разрешено 10 000 экз. „Крокодила“».
В начале 1928 года сказка вышла из печати. Однако уже 1 февраля в «Правде» появилась статья Надежды Крупской «О „Крокодиле“ Чуковского». Крупская увидела пародию на Некрасова (хотя на самом деле это была пародия на Лермонтова), но главные претензии были идеологическими:
«Что вся эта чепуха обозначает? Какой политический смысл она имеет? <...> Герой, дарующий свободу народу, чтобы выкупить Лялю, — это такой буржуазный мазок, который бесследно не пройдет для ребенка. Приучать ребенка болтать всякую чепуху, читать всякий вздор, может быть, и принято в буржуазных семьях, но это ничего общего не имеет с тем воспитанием, которое мы хотим дать нашему подрастающему поколению. Такая болтовня — неуважение к ребенку. <...>
Я думаю, „Крокодил“ ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть».
Впрочем, у «Крокодила» нашлись и защитники, в том числе и такие влиятельные, как Горький. Однако в целом рубеж 1920–30-х годов ознаменовался борьбой с «чуковщиной»: писателя обвиняли в том, что в его сказках «не затронуто ни одной советской темы, ни одна их [Чуковского и его единомышленников] книга не будит в ребенке социальных чувств, коллективных устремлений», зато «Муха-Цокотуха» восхваляет «мещанство и кулацкое накопление», а «Крокодил» и «Тараканище» дают «неправильные представления о мире животных и насекомых». В этот период Чуковскому, поневоле вовлеченному в навязанную сверху дискуссию о целях и методах детской литературы, пришлось очень тяжело: он был вынужден не только отстаивать свои творческие принципы, но и публично заявлять о готовности измениться.
Легче стало к 1932 году, однако совсем ненадолго: к середине 1930-х репрессии и политические процессы сказались и на детской литературе. Цензорам перестали нравиться слова «бедный, бедный Ленинград», «там наши братья, как в аду — в Зоологическом саду», «там под бичами палачей немало мучится зверей». Злосчастная сказка вновь подпала под запрет.
«Все это еще месяц назад казалось невинной шуткой, а теперь после смерти Кирова звучит иносказательно. И потому... И потому Семашко, даже не уведомив меня, распорядился вырезать из сборника моих сказок „Крокодила“».
Запрет «Бибигона»
Впоследствии Чуковскому пришлось не раз столкнуться с нападками на свои произведения; одним из ярких эпизодов стал запрет милитаристской и неудачной, вымученной сказки «Одолеем Бармалея!», написанной в годы Великой Отечественной войны. Однако особенно больно ударили по герою последней (и очень любимой самим писателем) сказки Чуковского — по Бибигону.
«Приключения Бибигона» начали печататься в журнале «Мурзилка» с № 11 за 1945 год по № 7 за 1946 год, однако вскоре публикация была прервана. Усиление идеологической цензуры было связано с постановлением 1946 года «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“». Аналогичные процессы должны были пройти и в детской литературе, а Чуковский, со всеми его прошлыми обвинениями, был беззащитен перед новыми. На него обрушились функционеры ЦК ВЛКСМ, в ведении которого находилась детская литература. Обвиняли все в том же: в бессмыслице, в «страшилках» и в политической вредности.
29 августа 1946 года в «Правде» была опубликована статья советского критика Сергея Крушинского «Серьезные недостатки детских журналов». Поводов для разгрома «Бибигона» было несколько: лишенная прямой дидактичности, сказка была внеидеологической, а значит, не соответствовала задачам коммунистического воспитания.
«Нельзя допустить, чтобы под видом сказки в детский журнал досужие сочинители тащили явный бред. С подобным бредом под видом сказки выступает в детском журнале „Мурзилка“ писатель Корней Чуковский... <...> Нелепые и вздорные происшествия следуют одно за другим... <...> Дурная проза чередуется с дурными стихами... <...> Натурализм, примитивизм. В „сказке“ нет фантазии, а есть одни только выкрутасы. Чернильница у писателя большая, а редакция журнала „Мурзилка“ неразборчива».
В результате травли Чуковский перестал сочинять сказки. В 1951 году он писал: «„Одолеем Бармалея“ окончательно разорила меня. „Бибигон“ заставил меня распродать по дешевке хранившиеся у меня некрасовские рукописи».
Вопреки ожиданиям Чуковского, «Приключения Бибигона» не были изданы в 1953 году, когда слова Пастернака могли навести его на мысли об «оттепели». «Бибигон» был напечатан отдельной книжкой лишь спустя три года —
в 1956-м, и то в переработанном виде; полная версия сказки о лилипуте была опубликована только в 1963 году.
