Свобода слова в России
Царский манифест 1905 года объявил о свободе слова и фактически отменил цензуру, но власть продолжила бороться с журналистами, а отношения с прессой превратились в настоящую позиционную войну
1905 год в Российской империи для властей был непростым. Свое недовольство царю и правительству высказывали едва ли не все слои населения: рабочие устраивали стачки и забастовки, солдаты и матросы поднимали мятежи, крестьяне бунтовали, интеллигенция требовала больше свобод. Естественно, действующие в то время политические силы нуждались в своих печатных органах, росло число газет и журналов.
Временные правила о печати 1865 года
Из более чем трех тысяч печатных изданий начала 1905 года 1143 имели явную политическую окраску. За всеми необходим был контроль, но царская цензура не справлялась.
В основу работы органов цензуры того времени были положены временные правила о печати 1865 года. Эти правила запрещали публиковать статьи и художественные произведения, направленные против православной церкви и христианской веры, самодержавной власти, нравственности и права собственности, а также те, что возбуждали недоверие к правительству, вражду или ненависть между сословиями.
В революционных условиях 1905 года печать нарушала существующие цензурные правила, а цензоры попросту не успевали отслеживать и принимать соответствующие меры по каждому факту нарушения закона о цензуре. Сложности работе цензоров добавляло и то, что за сорок лет своего существования документ оброс целой плеядой инструкций, циркуляров и дополнительных правовых актов. Со всеми дополнениями устав представлял собой брошюру в 60 страниц, 302 статьи которой были написаны, дополнены и переписаны так, что продираться сквозь эти бюрократические дебри было весьма непросто. Все это привело к тому, что пресса фактически вышла из-под власти цензоров.
25 мая 1905 года Николай II жаловался в письме новому министру внутренних дел Александру Булыгину:
«Печать за последнее время ведет себя все хуже и хуже. В столичных газетах появляются статьи, равноценные прокламациям, с осуждением действий высшего правительства».
Воздействовать на зарвавшиеся издания предлагалось как призывами сохранять верность короне, так и напоминанием о неких денежных подарках, которые некоторые печатные органы получали от правительства и которыми с такой неблагодарностью распоряжаются. Дотации в обмен на лояльность, а то и прямой подкуп журналистов были распространенной практикой Главного управления по делам печати — в борьбе со свободой слова власти действовали не только кнутом.
Тем временем в Петербурге проходят два собрания. Первое, с участием редакторов и журналистов, состоялось в редакции «Нового времени» и было посвящено свободе слова; второе, при участии представителей прессы и под руководством члена Государственного совета и действительного тайного советника Дмитрия Кобеко, — составлению нового устава о печати. Всего до конца года прошло 36 заседаний, в ходе которых появился проект нового Цензурного устава и ряд изменений в уголовном и уголовно-процессуальном праве, которые устроили бы и газетчиков, и власти.
А в правительстве под руководством Сергея Витте вовсю шла работа над новым Цензурным уставом, причем Особое совещание об этом не подозревало. Когда же выяснилось, что разрабатываемый ими документ является просто прикрытием для нового закона о цензуре, разразился скандал. Более того, встал вопрос о создании профессиональной организации журналистов, которая должна была отказаться выполнять требования цензуры, — и тут грянула Всероссийская октябрьская политическая стачка.
Мнимая свобода слова
Два миллиона бастующих, полностью парализованное железнодорожное сообщение, остановившаяся промышленность — все это вынудило царя пойти на уступки. 17 октября был подписан Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка. Содержание документа было невероятным: право избираться в Думу всем без исключения классам, избирательное право, неприкосновенность личности, свобода собраний, союзов, совести и, разумеется, слова. Но едва манифест увидел свет, в Главном управлении по делам печати был выпущен циркуляр с разъяснениями для служащих:
«Впредь до издания нового закона все законоположения, определяющие деятельность учреждений и лиц цензурного ведомства, остаются в полной силе».
Единственной реальной уступкой свободе слова стала отмена всех циркуляров, связанных со статьей 140 Цензурного устава, согласно которой министр внутренних дел мог запретить обсуждение в прессе вопросов государственной важности, к каким, помимо прочего, могли относиться и сообщения о восстаниях. Но этого глотнувшим воздух свободы журналистам оказалось мало. Было решено издавать газеты и журналы, игнорируя цензуру. Совет рабочих депутатов пошел еще дальше, заявив, что быть напечатанными имеют право лишь те издания, которые не подчиняются органам цензуры. Как писал адвокат и общественный деятель Константин Арсеньев, «одной из величайших аномалий современного положения нашей печати представляется существование подцензурных периодических изданий рядом с бесцензурными».
Союзом в защиту свободы печати были предложены дополнения к новому закону о печати: установить явочный порядок для создания новых изданий; исключить все виды цензуры; за преступления, совершаемые с помощью печати, судить только с участием присяжных. 24 ноября выходят временные правила о повременных изданиях. Новый закон отменял для городских изданий все виды цензуры, в том числе и цензуру духовную. Однако для газет и журналов, выходивших в сельской местности, цензура оставалась. Были предусмотрены меры административного и уголовного наказания для издателей и журналистов — вплоть до заключения в тюрьму. К тому же большинство статей Устава о цензуре и печати 1890 года, направленные на поддержание и сохранение основ самодержавия, также были оставлены в силе.
Разгоревшееся было пламя свободы слова начало затухать. Власти предприняли массированное наступление на прессу. Спустя два дня после обнародования временных правил Министерство внутренних дел предложило цензорам «под личной ответственностью» наблюдать за вверенными изданиями, сообщая в Главное управление по делам печати о каждом факте нарушения закона и возбуждая судебное преследование нарушителей. Цензоры, в свою очередь, рьяно взялись за дело. За два с половиной месяца с момента опубликования манифеста и до конца года было обвинено в тех или иных нарушениях законодательства 278 редакторов, журналистов, владельцев изданий и типографий, конфисковано 16 номеров газет и журналов, 44 издания были закрыты или приостановлены.
Первый месяц нового, 1906 года ознаменовался арестами 58 редакторов и закрытием 78 изданий. К концу 1906 года число закрытых и запрещенных изданий достигло 370, 670 издателей и редакторов были арестованы или оштрафованы, 97 типографий опечатаны. «По распоряжению генерал-губернатора закрыта газета „Кавказское слово“. В городе спокойно. Аресты продолжаются», «За вредное направление была приостановлена газета „Баку“», «В Белостоке губернатор запретил издавать газету „Еврейский голос“», «Опечатаны редакции газет „Пятигорский листок“, „Народная правда“ и „Народ“». Таких дежурных сообщений с января 1906 года в газетах появлялось все больше и больше. Для борьбы со свободой слова в провинции министр внутренних дел Александр Булыгин и вовсе предлагал вводить исключительное или чрезвычайное положение, существенно расширявшее полномочия властей.
Эту практику поощрял и Столыпин. В местностях, объявленных на исключительном положении, типографии неугодных изданий закрывались, а все причастные и ответственные за крамольную публикацию арестовывались и подвергались административной высылке — одному из самых распространенных наказаний для революционеров и несогласных того времени. Пример такого чрезвычайного положения — события в Пермской губернии, где 15 ноября 1910 года было издано Обязательное постановление для жителей Пермской губернии. Помимо прочего, в постановлении содержался запрет на «распространение каких-либо статей или иных сообщений, возбуждающих враждебное отношение к правительству», «ложных о деятельности правительства или должностных лиц, войске или воинской части сведений, возбуждающих в населении враждебное к ним отношение» и «ложных, возбуждающих общественную тревогу слухов о правительственном распоряжении либо общественном бедствии». Кроме того, власти карали за распространение запрещенных изданий. Нарушение этих запретов предполагало наказание в 500 рублей штрафа или до трех месяцев ареста.
Введение чрезвычайного положения в качестве меры воздействия на прессу практиковалось не только в регионах. Незадолго до начала войны, 20 июля 1914 года, было обнародовано «Временное положение о военной цензуре», по сути вводившее режим исключительного, чрезвычайного положения на территории всей страны.
Журналисты, подвергшиеся такой массированной атаке, в долгу не оставались. Помимо критики существующего строя и положения в стране, выходили статьи, посвященные цензуре. Так, в газете «Русское слово», одном из самых авторитетных и влиятельных изданий своего времени, публицист и редактор Влас Дорошевич последовательно обрушивался на чиновников, посягающих на свободу слова, статьями «Управление по делам печати», «Статья 140», «По делам печати» и многими другими. Журнал «Право» вел хронику репрессий против печати. Тогда же увидели свет книги «В защиту слова» (1903) и «Русская цензура и печать в прошлом и настоящем» (1905) с приложением «Список периодических изданий, подвергшихся административным взысканиям с 1865 по 1904 год».
Страх властей перед свободной печатью отражен в записке председателя Совета министров Горемыкина к Николаю II. «Зло растет и в последние дни приняло нестерпимый анархический характер», — пишет Горемыкин, также сообщая о необходимости закрыть ряд изданий. «…Будет ежедневно накладываем арест на следующие газеты: „Курьер“, „Голос труда“, „Россия“, „Призыв“, „Современная жизнь“ и имеющуюся появиться на днях новую социал‑демократическую газету», — гласит записка. Характерно, что предполагается закрыть еще даже не появившуюся газету.
18 марта 1906 года вышел указ «Об изменении и дополнении временных правил о повременных изданиях», расширивший полномочия цензуры и ужесточивший наказания за крамолу в прессе. Главной мерой по борьбе со свободой слова указ предлагал сделать аресты (изъятие из оборота) отдельных номеров газет и журналов. Восстановилась и предварительная цензура: издания, в которых содержались изображения, должны были быть представлены чиновнику за сутки до выпуска.
Надо отметить, что одними только репрессиями в борьбе с оппозиционной прессой государство не обходилось. Применялся такой хорошо зарекомендовавший себя способ, как подкуп. Достаточно вспомнить те «подарки», на которые ссылались власти, увещевая распоясавшихся журналистов. Велись и своеобразные информационные войны. На сто процентов лояльные государству издания вдруг превращались в якобы самостоятельные печатные органы, поднимавшие острые вопросы современности. Разумеется, в ключе, удобном для правительства и короны. Так, от «Правительственного вестника» отделилась газета «Сельский вестник». Для пущей конспирации тиражи ее печатались не в типографиях министерства внутренних дел, а у частных печатников.
Значение средств массовой информации в ту эпоху было настолько велико, что сам председатель Совета министров Витте принимал посильное участие в издании петербургской газеты «Русское государство» — вечернем приложении к «Правительственному вестнику». Правда, просуществовало издание недолго — с февраля по май 1906 года.
В сентябре 1906 года при Министерстве внутренних дел по распоряжению Совета министров было создано Осведомительное бюро, главной задачей которого было предоставление прессе «достоверных сведений» обо всех важных событиях, происходивших в государстве. Было у бюро и другое направление деятельности — составление ежедневных обзоров прессы для докладов председателю Совета министров и начальнику Главного управления цензуры по делам печати. Такой же работой занимался и отдел иностранной и инородческой печати архива Департамента полиции, в апреле 1906 года по распоряжению Столыпина перешедший в Главное управление цензуры по делам печати.
Тем не менее свобода слова и мысли отстаивала свое право на существование. Появлялись новые издания, закрытые за крамолу газеты открывались под новыми именами. Постоянные дискуссии о необходимости отмены цензуры сеяли в головах даже самых упрямых чиновников сомнения по поводу эффективности тотального контроля над прессой. Но большая война перечеркнула все эти начинания: цензура и запрет снова стали главными орудиями властей в борьбе с прессой, в неспокойном 1905 году почувствовавшей, что такое настоящая свобода слова.
