Проституция в Петербурге
Чем отличались «билетные» проститутки от «бланковых», какие объявления писали они в газеты и почему «тайные» проститутки были самыми несчастными — Arzamas разобрался в жизни петербургских продажных женщин начала XX века
Первые официальные дома терпимости появились в Петербурге еще в середине XIX века. В 1843 году здесь был организован первый врачебно-полицейский комитет, который должен был заниматься официальной регистрацией женщин, торгующих телом. Зарегистрированные во врачебно-полицейском комитете проститутки становились так называемыми поднадзорными, что означало полную легализацию их занятий, вместо паспорта им выдавался бланк — желтый билет. К началу XX века сменились и места, где работали девушки, и моды на определенный тип женщин в публичных домах, но основная иерархия этого наполовину легализованного мира сохранилась. Одними из первых правил, внесенных в «Табель о проституции» (1844), были положения, касавшиеся условий жизни в домах терпимости, а также прав и обязанностей женщин, которые должны были их содержать.
Хозяйка, содержательница борделя — женщина не моложе 30 и не старше 60 лет, регулярно проживающая в публичном доме. Она была обязана следить за соблюдением порядка в заведении, за гигиеной женщин и за документацией. Оговаривались и обязанности хозяйки по ведению расчета за услуги: три четверти полагалось ей, одна четверть — девушке. Проживание при хозяйке несовершеннолетних детей строго запрещалось, за этим следили власти.
Разумеется, совсем не все хозяйки подобных заведений вели дела по совести, соблазн прикарманить заработок своих подопечных был слишком велик — пользуясь бесправностью работниц, хозяйки долгое время безнаказанно могли обирать их. Доходило до того, что содержательница борделя могла забрать почти полностью заработок проститутки, после чего продавала той предметы одежды и туалета по тройной цене. Таким образом, многие оказывались в положении кабальных и просто не могли покинуть дом терпимости из-за долгов.
Но все же самой главной обязанностью хозяйки была постановка девушек на учет во врачебно-полицейский комитет. Именно там проводился обмен паспорта на билет, а проститутки, зарегистрированные в комитете, получили название «билетные».
Билетная проститутка — женщина, поставленная на учет во врачебно-полицейском комитете, которая была обязана проходить регулярные медицинские осмотры и быть прикрепленной к конкретному публичному дому. Кроме того, еще в XIX веке власти ввели так называемые расчетные книжки. Благодаря этому нововведению у билетных появилась возможность зарабатывать и не находиться в абсолютном подчинении у хозяйки, как прежде.
Среди билетных проституток были и прекрасно образованные женщины, говорившие на нескольких иностранных языках, и совершенно опустившиеся, несчастные, работавшие в грязных и темных заведениях и ночлежках. Статусность проститутки не зависела от того, была она поставлена на учет или нет. Отличались друг от друга места, в которых они работали. Так, например, в повести «Штабс-капитан Рыбников» Александром Куприным описывается фешенебельный публичный дом на Потемкинской улице:
«Это учреждение было нечто среднее между дорогим публичным домом и роскошным клубом — с шикарным входом, с чучелом медведя в передней, с коврами, шелковыми занавесками и люстрами, с лакеями во фраках и перчатках. Сюда ездили мужчины заканчивать ночь после закрытия ресторанов. Здесь же играли в карты, держались дорогие вина и всегда был большой запас красивых, свежих женщин, которые часто менялись».
Именно в таких заведениях и работали самые привлекательные, изящные и начитанные представительницы профессии, некоторых из них даже можно было назвать «идейными». Они старались бороться за свои права, писали прошения в комитет и в целом относились к своему ремеслу весьма ответственно и без лишней сентиментальности.
Параллельно с билетными проститутками существовала отдельная категория женщин, работавших самостоятельно, их называли «бланковыми».
Бланковая проститутка — женщина-одиночка, не прикрепленная ни к какому дому терпимости. Большей частью бланковых приводили для регистрации во врачебно-полицейский комитет насильно, в результате облав. В результате таких рейдов женщину ставили на учет как проститутку и выдавали специальный бланк, благодаря которому и появилось название.
Часто именно бланковые проститутки становились уязвимым звеном в системе продажной любви. Внешне независимые от какого-либо учреждения, они либо попадали в полное подчинение содержательницы квартиры, где снимали угол, либо вынуждены были ежедневно подвергать себя опасности, выходя работать ночью на улицы города. Нередко они становились легкой добычей преступников и маньяков. В 1908–1910 годах в Петербурге был совершен ряд зверских преступлений — убийств именно бланковых проституток.
Но не все независимые работницы подвергали себя такому риску: существовала целая прослойка так называемых «аристократок», которые принимали клиента в хороших апартаментах и часто искали будущих содержателей, давая весьма иносказательные объявления в газеты. В петербургской прессе начала XX века нередко можно было встретить подобные объявления:
«Девушка без прошлого, с безукоризненной репутацией, но не имеющая никаких средств, хочет отдать все, что имеет, тому, кто одолжит ей 200 рублей».
«Молодая жизнерадостная девушка хочет поступить к старику в услужение за приличное вознаграждение. Любит жизнь и ее утехи».
«Продается светлая, мягкая, красивая и совершенно новая, неподержанная материя специально для мужского костюма. Цена 5 рублей за аршин».
Стоит отметить, что простым представительницам бланковых проституток было практически запрещено появляться в центре города: были перечислены улицы В «Табеле о проституции» четко оговаривались те места, где запрещено было появляться публичным женщинам: это Пассаж, Невский, Литейный, Владимирский и Вознесенский проспекты, Гороховая, Большая и Малая Морские улицы., где их присутствие было нежелательным и где, по мнению властей, те могли помешать почтенной публике. Скандальной славой в начале XX века пользовался Александровский парк у Народного дома. Как ни парадоксально, в парке, принадлежащем Санкт-Петербургскому городскому попечительству о народной трезвости, собиралась отнюдь не трезвая публика. Как правило, работавшие в парке проститутки были плотно связаны с преступным миром Петербурга, и, разумеется, это место довольно быстро приобрело дурную славу.
Своих клиентов проститутки увозили к себе на квартиры, которые обычно располагались на улицах, где раньше были публичные дома. При этом, дабы не превращать частные владения в дома терпимости, хозяевам квартир было официально запрещено сдавать более трех квартир в одном доме девушкам легкого поведения. За нарушения порядка проституток легко могли выселить не только из квартиры, но и из города. Конечно, неписаные правила поведения не всегда соблюдались, вследствие чего жильцы обычных квартир, соседствовавших с квартирами «профессионалок», нередко жаловались на шум и непотребства. Например, в письме-жалобе к петербургскому градоначальнику от 1911 года упоминаются следующие неудобства:
«Возмутительные безобразия происходят внутри и вне дома, находящегося на углу Коломенской улицы и Свечного переулка, 19/21. Вот картина, представляющаяся нечаянно попавшему на двор этого дома путнику: на дворе сидит масса полунагих босяков, которых и на окраине‑то города не встретишь, и проститутки, которые ловят всякого встречного и поперечного. Но горе попавшему в лапы этих веселых фей… оберут и побьют».
К началу Первой мировой число официально зарегистрированных проституток заметно уменьшилось, что, правда, совсем не означало, что торговля любовью в Петербурге стала менее популярна. Количество женщин, работающих без какого-либо присмотра, стало несоизмеримо больше, чем официально зарегистрированных: феномен «тайной» проституции распространился в те годы, как никогда раньше.
Тайная проститутка — женщина, не состоящая на учете, не получившая ни билета, ни бланка, но работающая проституткой. Часто такими неофициальными работницами на рынке продажной любви становились совсем юные, невинные барышни, которых склонили к такому занятию бывалые бланковые проститутки.
Очевидным образом у таких тайных работниц было в разы больше шансов заразиться венерическими заболеваниями, которые без каких-либо медицинских проверок молниеносно распространялись в этой среде. Если в 1910 году проституток, зараженных сифилисом, было около 50 %, то к 1914 году их количество выросло до 76 %. Несмотря на старания врачебно-полицейского комитета как-то повлиять на ситуацию, рынок тайной проституции полностью контролировался криминальными элементами: притоносодержательницами, сутенерами и бандитами.
В это же время в городе, как никогда, процветала детская проституция, которая, разумеется, существовала и ранее, но такое широкое распространение получила именно в эти годы. Кто-то мог работать просто за коробку конфет или красивое платье. Вне всякого сомнения, работа детей контролировалась взрослыми. Это были либо так называемые тетки-комиссионерки, выдававшие девочек за своих младших родственниц, либо целые заведения, специально организованные для клиентов, предпочитающих совсем юных проституток, иногда 10–12 лет. В городе существовали гостиницы, где процветала детская тайная проституция. Самой знаменитой из них была гостиница «Лондон» на углу Муринского проспекта и Спасской улицы.
К февралю 1917 года революция, принесшая «свободу», в том числе и нравов, «освободила» и женщину. Был упразднен врачебно-полицейский комитет, и вне закона оказались все представительницы этого рода деятельности. И билетные, и бланковые, и тайно работавшие девушки больше не могли надеяться на какую-либо официальную поддержку государства, оказавшись в равно нелегальном положении. Революционная Россия отменила проституцию, вычеркнув это не соответствующее новой свободной женщине занятие из правового поля.
