Вольтер против турок
«Мадам, убивая турок, Ваше Императорское Величество продлевает мои дни», — писал Вольтер Екатерине II в 1769 году.
Философа считают провозвестником Греческого проекта: в своей переписке с Екатериной II Вольтер горячо убеждал императрицу воевать с турками, считая, что таким образом на варварскую мусульманскую землю придет просвещение:
«Ваше Величество, если они пойдут на Вас войной, то результатом может стать то, чего некогда намеревался достичь Петр Великий, а именно сделать Константинополь столицей Российской империи. Эти варвары заслуживают, чтобы героиня наказала их за недостаток уважения, который они до сих пор выказывали дамам. Совершенно очевидно, что люди, пренебрегающие изящными искусствами и запирающие женщин, заслуживают быть уничтоженными. <...> Я прошу у Вашего Величества разрешения приехать и поместиться у Ваших ног и провести несколько дней при Вашем дворе, как только он будет перенесен в Константинополь; и я искренне считаю, что если турок будет когда-либо изгнан из Европы, то сделают это русские».
Аналогичную аргументацию Вольтер приводит и в стихах:
О Минерва Севера, о Ты, сестра Аполлона,
Ты отмстишь Грецию, изгнав недостойных,
Врагов искусств, гонителей женщин,
Я удаляюсь и буду ждать тебя на полях Марафона!
Оттоманская империя была для Вольтера символом невежества и варварства, и в своей антитурецкой риторике философ был чрезычайно кровожаден. Вольтер собирался вскакивать с кровати «с криком „Аллах, Катарина!“» и писал: «Архангел Гавриил сообщил мне о совершенном бегстве всей оттоманской армии, о взятии Хотина и указал мне своим перстом дорогу на Яссы». Себя престарелый философ представлял на месте Иосифа II:
«Если бы я был молодым императором Священной Римской империи, меня бы вскоре узрели Босния и Сербия, а затем я пригласил бы Вас на ужин в Софию или Филипополис».
Восхищение Екатериной укладывалось в общую пророссийскую концепцию Вольтера. Он был главным распространителем мифа о Петре I в Европе: философ написал два тома «Истории Российской империи в царствование Петра Великого», в которых Петр представлен как посланник Европы в дикой местности. Как говорилось в книге, Петр «желал ввести в своих владениях не турецкие, не персидские, а наши обычаи». Труд Вольтера о первом российском императоре современники объявили антинаучным и льстивым, однако автор не думал отступать. Став заложником собственноручно созданного мифа о просвещенном и справедливом российском монархе, Вольтер автоматически распространил этот миф и на Екатерину.
Философ так много инвестировал в российскую монархиню, что непрестанно давал ей советы. В 1770 году он пишет ей из путешествия по Дунаю: «Я бы все равно желал, чтобы течение Дуная и судоходство по этой реке принадлежали Вам на всем протяжении Валахии, Молдавии и даже Бессарабии. Я не знаю, прошу ли я слишком многого или, наоборот, слишком малого: решить это предстоит Вам». А затем сетует, что «турецкая раса еще не изгнана из Европы». Поздравляя Екатерину со взятием Бендер, Вольтер удивляется, почему она все еще не в Адрианополе. Больному Вольтеру лишь известия о победах Екатерины могли вернуть силы: он пишет, что умрет от горя, если она не завоюет Константинополь, и что в покоренный город он готов отправиться даже «на носилках».
Однако за энтузиазмом Вольтера в его поддержке Екатерины крылись и глубочайшие идеологические расхождения с императрицей. Греция привлекала Вольтера исключительно как колыбель европейской цивилизации; за малоинтересным для философа Константинополем проглядывали Афины.
«Когда Вы станете сувереном Константинополя, Вы сразу же создадите греческую академию изящных искусств. В Вашу честь напишут „Катериниады“, Зевксы и Фидии покроют землю Вашими изображениями, падение оттоманской империи будет прославлено по-гречески; Афины станут одной из Ваших столиц, греческий язык станет всеобщим, все негоцианты Эгейского моря будут просить греческие паспорта у Вашего Величества».
Религиозная преемственность между Вторым и Третьим Римом, которая обосновывала миссию России в Константинополе, была для знаменитого атеиста не только не важна, но и прямо враждебна: однажды в переписке он даже назвал Константинополь городом «этого скверного Константина». В «Оде на нынешнюю войну в Греции» Вольтер объявил, что именно греческая церковь виновна в упадке античного духа:
Под властью двух Феодосиев
Все герои испортились
<...>
И потомки Ахилла
Под властью святого Василия
Стали рабами оттоманов
Екатерине постоянно приходилось одергивать своего пылкого корреспондента. Так, тот предлагал императрице заговорить по-гречески:
«Если Ваше Величество собирается утвердить свой трон в Константинополе, на что я надеюсь, Вы очень быстро изучите греческий язык, ибо совершенно необходимо изгнать из Европы турецкий язык, как и всех, кто на нем говорит».
Екатерина же собиралась лишь выучить несколько слов по-гречески, подобно тому, как два года назад она «выучила в Казани несколько татарских и арабских фраз, что доставило большое удовольствие обитателям этого города». Впрочем, императрица решила не разочаровывать философа, оставив эти слова в черновике. Она деликатно согласилась с Вольтером, указав, однако, что о русской словесности заботится куда больше:
«Я согласна с Вами в том, что скоро настанет время мне поехать в какой-нибудь университет изучать греческий. Тем временем у нас переводят Гомера на русский — всегда надо с чего-нибудь начинать».
Философу не оставалось ничего иного, как согласиться:
«Если бы греки были достойны всего, что Вы для них делаете, греческий язык стал бы всеобщим, но русский язык вполне может его заменить».
