Греческий проект
Екатерины Великой
- 4 лекции
- 23 материала
Андрей Зорин о том, как идеология вела русских на Константинополь, а привела в Крым
Андрей Зорин о том, как идеология вела русских на Константинополь, а привела в Крым
Екатерина II вынашивала план покорения Оттоманской империи и освобождения греческого народа от турецкого ига. При этом она не планировала присоединять завоеванные земли к России. Ее целью было основание нового грандиозного православного государства со столицей в Константинополе, возглавить которое должен был ее внук — цесаревич Константин Павлович. Его старшему брату Александру, в чьем имени соединились Александры Македонский и Невский, предназначался российский трон.
«Между Российской империей и союзной ей Греческой империей [в мыслях Екатерины] возникали, если воспользоваться гораздо более поздним, но хорошо подходящим к делу термином, братские отношения. Их должны были возглавлять родные братья, причем России в этом союзе была отведена, тоже пользуясь позднейшей формулировкой, роль старшего брата».
Этот екатерининский план был больше чем просто военным — он был идеологическим. Он получил известность под именем Греческого проекта. Замысел основывался на собственной внутренней логике.
«Между Россией и Грецией, естественно, существовало религиозное единство — это были православные страны. <...> Но саму веру Россия получила когда-то из греческих рук: русское православие пришло из Византии. В этом отношении Византия была матерью России, а теперь Россия возвращала этот свой исторический долг. По замыслу Екатерины, она должна была отвоевать независимую Грецию у Турции и возродить ее».
Однако, если бы Екатерина и Потемкин намеревались завоевать Константинополь только по религиозным мотивам, Греческий проект не был бы уникальным.
«Речь шла о возрождении не только исторической колыбели православия, но и о возрождении исторической колыбели европейской культуры, которой в XVIII веке считалась греческая античность. <...> Между Афинами как родиной Древней Греции и древнегреческого искусства и Константинополем ставился своеобразный знак равенства».
Таким образом, придавая православию классический греческий колорит, Россия заявляла претензию на то, чтобы стать столицей половины мира. Уже в 1780-е, поняв, что ей самой вряд ли удастся воплотить Греческий проект в жизнь, Екатерина все равно продолжала в него верить и завещала внукам.
Основные контуры Греческого проекта сложились уже во время первой войны екатерининской России против турок, начавшейся в 1768 году. Становление идеологии можно проследить по одам русских поэтов того времени.
«Ода — чрезвычайно интересный жанр для историков политических планов и проектов. В одах государственная идеология XVIII века кристаллизовалась в четкие словесные формы, понятные и тем, кто эту политику вырабатывал, и тем, кто ее осуществлял, — монархам, государственным деятелям, дворянской элите, старшим офицерам русской армии и так далее».
В этом смысле третьим идеологом Греческого проекта после Екатерины и Потемкина стоит считать Василия Петрова — придворного поэта, библиотекаря и чтеца императрицы. В его одах видно, как оформлялся идеологический синтез между религиозной преемственностью России и Греции и культурной преемственностью России и Древней Греции.
«Когда Алексею Орлову удалось разгромить турецкий флот в битве при Чесме, Петров посвящает ему оду:
О, коль нечаянна, коль дивна там премена!
Спартане, распустив российские знамена,
Разносят по всему Пелопонису страх!То есть спартанцы воюют под российскими флагами. Петров говорит:
Аргольцы, навпляне, к сражению устройтесь,
Коринфяне, не бойтесь,
Во Спарте Леонид!
То есть древний царь спартанцев Леонид в лице Орлова возвращается на территорию Древней Греции и восстанавливает былую античную свободу Греции через религиозный союз с Россией».
Война 1768–1774 годов стала успешной для России, но Константинополь покорен не был. Однако Екатерина до конца жизни не отказалась от Греческого проекта, а сложившаяся в ходе войны идеология серьезно повлияла на интеллектуальную жизнь России.
«Греческий проект любопытным образом одушевлял многое в русской истории: к нему обращаются русские историки и мыслители. И вся традиция русского эллинизма начала XIX века, вплоть до перевода «Илиады» Гомера Гнедичем, в значительной степени вдохновлена этой грекофильской идеологией».
Планы, которые не удалось реализовать на территории Оттоманской империи, Екатерина опробовала в 1780-е на территории, которую удалось-таки забрать у турок, — в Крыму.
В екатерининское время был создан государственный миф о том, что обладание Крымом — смысл и венец цивилизационной миссии России. Эта идеология сохранялась на протяжении двухсот с лишним лет, дав о себе знать и во времена Владимира Путина — как минимум в его речи 19 марта 2014 года, посвященной вхождению Крыма в состав России.
«Екатерина первоначально планировала расширить если не границы империи, то, по крайней мере, ее влияние и значимость вплоть до европейских территорий Оттоманской империи, до Константинополя. Это не удалось, но свой кусок Древней Греции императрица получила в Крыму. Крым был присоединен к России в 1783 году. Причем, что произвело сильное впечатление на современников, он был присоединен без военных действий».
Потемкин, склонный к мистицизму, видел торжество исторической справедливости в том, что Херсонес Таврический, откуда на Русь пришло христианство, теперь стал частью Российской империи. Князь был назначен крымским губернатором, и важной частью его административной деятельности стало тотальное переименование, причем турецким и татарским городам давались не русские, а греческие названия. Крым стал Тавридой, Козлов — Евпаторией, Ак-Мечеть — Симферополем и так далее.
«Конечно, эти названия, за одним-двумя исключениями, не были восстановленными — это были заново придуманные названия. Но их грецизированное звучание создавало смысловую связь с греческой культурой, существовавшей на этой территории, и одновременно с центром, откуда началась в свое время христианизация России».
Потемкин активно заселял Крым, рисуя картины единения народов на территории осуществления исторической миссии России под державной рукой русской монархини. В его глазах Крым был соперником Петербурга: если в Северной столице Екатерина находилась как бы в тени достижений Петра, то Таврида была символом ее собственного величия и успеха.
«Кульминационной точкой во всем этом административном, организационном, экономическом и символическом освоении новых пространств стала знаменитая поездка государыни в Крым в 1787 году. <...> Все ее путешествие было символом этого громадного геополитического разворота страны».
Из Крыма императрица возвращалась через Москву, где прошли грандиозные празднования в честь 25-летия со дня ее восшествия на престол. Апофеозом празднования стало аллегорическое представление, в кульминационной точке которого «гений Юга» (а Россия традиционно считалась северной страной) подносил Екатерине «царство, млеком и медом точащее» — Крым.
Чем южнее двигалась императрица, путешествуя в 1787 году в Крым, тем больше окружающие просторы напоминали ей рай — в полном соответствии с распространенной имперской мифологемой. В Тавриде райская топика достигает предельной концентрации.
«Потемкин писал главному садоводу Тавриды Бланку, что тот обязан сажать — это часть контракта — «всякого рода деревья <...> как то: масличные, фиговые, сладких и горьких померанцев, разного рода цитронные, бергамотные и другие. <...> Ежегодно деревьев миндальных тысячу, шелковичных две тысячи, персиковых пятьсот, ореховых двести...» <...> Очевидно, что предполагалось превратить весь полуостров в какой-то немыслимый райский сад, который и должен был воплощать собой облик и идеал империи».
Южные провинции стали регулярно сравнивать с Петербургом — не в пользу последнего. С путешествием Екатерины в Крым Российская империя разворачивается лицом к югу.
«Сам образ новозаселенной провинции свидетельствовал именно о том, что Россия покидает свой северный ареал и становится всемирной империей, разнообразной этнически, религиозно и культурно. Страна как бы приобретала тот самый всемирный размах, запланированный Греческим проектом. Реализовать проект не удалось, но его субститутом стал Крым».
Так обладание Крымом — а не Грецией — предстало венцом исторической миссии России. Очевидно, что эта идеология актуальна и в наши дни. Как же ей удалось сохраниться с конца XVIII века? Вероятно, образ цивилизованного рая, «русской античности» транслировала сегодняшним массам архитектура крымских санаториев и пионерлагерей.
«Мир белых домов у моря, гравиевых дорожек между кустами лавра, кипарисовых аллей с гипсовыми вазами и статуями, горнистов в алых галстуках на артековской линейке, прогуливающихся курортников в белых пижамах — это, собственно говоря, и есть наша Древняя Греция. Это тот рай, который, конечно, оказался очищен после войны от этнического разнообразия волей отца народов. Но, по крайней мере, он всегда доступен по профсоюзной путевке и направлению пионерской организации для рядового человека империи. И этот человек мог спокойно отдыхать месяц, потому что на рейде стоит краснознаменный Черноморский флот с бело-синими морячками в бескозырках, по которым напрасно сохнут девушки в далеких русских деревнях».
В едином образе флота и санатория милитаристско-имперское и рекреационно-бытовое представление о Крыме слились до абсолютной неразличимости.
Начало переписки Екатерины II с Вольтером
Cоздание на греческих островах Архипелагского княжества, подконтрольного России
Россия побеждает Турцию в войне и получает Крым под свой протекторат
Родился будущий император Александр — его назвали в честь Александра Македонского
Родился цесаревич Константин, названный в честь римского императора Константина I
Бескровное присоединение Крыма к России
Путешествие Екатерины II в Крым, князь Потемкин становится Таврическим
После разгрома в очередной войне Турция окончательно отказывается от претензий на Крым
Освобождение греков от турецкого ига
Оставьте ваш e-mail, чтобы получать наши новости