Конспект Невероятные приключения невеликого писателя
Краткое содержание второго эпизода из курса «Что скрывают архивы» (лектор Андрей Костин)
В мае 2014 года художественная группа «Длина волны» провела акцию, в результате которой на многих домах в Петербурге стали появляться фанерные доски, окрашенные золотой краской, с таким примерно текстом:
«В этом доме в 2009 году жила Ксения Димина. Она часто просыпала работу, потому что любила читать интернет-форумы по ночам, и в 2013 году она переехала на Гражданку, поближе к офису».
Акция получила довольно большой резонанс. Художники ставили вопрос о том, кто заслуживает мемориальной доски, о ком мы можем говорить как об исторической личности, а о ком не можем.
«Для историка литературы вопросы о том, какой человек заслуживает упоминания и памяти, очень важный, потому что история литературы складывается не только из больших и важных писателей, но и из того огромного фона, на котором они существуют. Для историка литературы часто бывает важнее узнать, кем был какой-нибудь студент, который напечатал одно стихотворение в журнале, чем крупный писатель, у которого в этом же журнале на соседних страницах располагается его важное произведение».
И поэтому очень часто историкам литературы приходится заниматься биографиями мелких писателей — и, в частности, писать о них в биографические словари. Слава богу, сейчас в России завершаются очень крупные проекты — это Словарь русских писателей XVIII века и словарь «Русские писатели. 1800–1917», в которых мне удалось поучаствовать.
Готовя статьи для этих словарей, я убедился, что иногда рассказывать о жизни писателя бывает значительно интереснее, чем читать его книги. Одним из самых ярких примеров тому является Николай Иванович Страхов. Скорее всего, это имя вам незнакомо, хотя ему посвящена отдельная статья в десятитомной истории русской литературы.
Николай Иванович Страхов родился примерно в 1768 году, скорее всего, в Москве. Мы ничего не знаем о его родителях и можем только предполагать, что он был дворянином по рождению, потому что в возрасте десяти лет его записали в Преображенский полк унтер-офицером. После этого, как водилось, он проходил службу, не являясь в полк, и впоследствии был выпущен уже сержантом из Измайловского полка.
Учился он в Московском университете и стал знаменит благодаря тому, что в конце 1780-х — начале 1790-х годов издал несколько сатирических журналов, которые пользовались огромным спросом: «Переписка моды», «Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву старичков и старушек» и «Сатирический вестник».
Вдруг в 1796 году, в двадцать восемь лет, он приезжает в Петербург и поступает на службу в финансовое ведомство, а через два года внезапно определяется директором шелковой мануфактуры на реке Ахтубе — это в районе Царицына (современный Волгоград). Потом он возвращается оттуда и так же внезапно становится приставом над калмыками (чиновник, присматривавший за калмыками от Российской империи, — довольно важный пост). Потом он со скандалом этот пост теряет, и после этого следы его вообще теряются.
Кто же такой вообще этот Страхов? Почему такой успех произведений — и потом внезапный отказ от писательства и какая-то очень странная служба?
«Разобраться в том, что собой представляла его жизнь, помогли архивные поиски. Первое, что я сделал, — это обратился к прекрасно сохранившемуся архиву Мануфактур-коллегии, к которой относился шелковый завод и которая должна была его туда определить. В архиве древних актов эти материалы сохранились. И просматривая их, я понял, что же с ним произошло, и вообще стало понятно, что собой представляла его карьера».
В 1796 году к власти приходит Павел I. Он решает отказаться от импорта и заместить его собственным производством, в том числе развивать шелководство. Тут же вспоминают, что где-то на Ахтубе были государственные шелковые заводы, решают, что нужно их возобновить, и начинают искать директора. Директор долго не находится — и тут в Мануфактур-коллегию приходит тетрадочка, переплетенная розовой ленточкой, где подробно рассказывается, как нужно ухаживать за шелковыми червями и делать из них шелк.
Большей частью этот текст представлял собой перевод из французской энциклопедии, Всеобщего толкового словаря естественной истории, а в конце этого произведения приводилось следующее соображение:
«Для начала над сими заведениями нужно выбрать человека опытного в сем искусстве и прочих науках. Основательный рассудок, примерная честность и бескорыстие, склонность к уединению, сельской жизни ручаются за успех, ибо для сего потребно не одно умение садить деревья и воспитывать червей, но собственная склонность, бескорыстие, напоследок честность и усердие, которые более вразумляют искусство, нежели ученость».
Мануфактур-коллегия оказалась впечатлена этим текстом, автором которого был Николай Страхов, его назначили директором и отправили на Ахтубу.
Но вместо того, чтобы заниматься шелководством, Страхов начал распоряжаться землями, принадлежащими заводу, и рассорился со всеми, кто его окружал. При этом с точки зрения шелководства служба его абсолютно не удалась: он продал шелка примерно на 200 рублей и насадил примерно десять тысяч черенков шелка, которые так и не взошли.
Он был уволен. Но при этом сумел отчитаться так, что его абсолютный административный провал превратился в достижение, — в его послужном списке мы читаем следующее:
«Быв директором шелководства на Ахтубе, обнаружил бесполезность оного под смотрением казенным и сим уберег правительству до 60000 р., ибо в случае утверждения казенных разведений шелковиц предполагаемо было построить казенный завод, стоящий 20000, и уволить приписанных к оному 6000 душ крестьян от разных податей и повинностей, простиравшихся до 37000 р. До времени же уничтожения казенного шелководства успел он преобразовать и усовершенствовать оное».
Дальше на протяжении многих лет его служба представляла собой аналогичные восхитительные заявки и блистательные отчеты. При этом через потора года после того, как он стал приставом над калмыками, против него было возбуждено уголовное дело: там брались взятки и были притеснения —и никаких особых улучшений ему добиться не удалось.
Потом он попал в другое ведомство, отвечал за архив внешней торговли, где тоже вместо того, чтобы заниматься разбором документов, писал всевозможные представления о том, как нужно развивать торговлю, захватывать Бухару и Хиву, и, конечно, о том, что этим должен заниматься такой замечательный человек, который знает, как все нужно делать.
В какой-то момент он опять подал прошение о том, чтобы его назначили в какое-то очередное предприятие, и написал, что если вы не согласны — можете меня уволить. И его уволили. На этом его карьера закончилась.
Он продолжал писать свои сочинения, характеризуя их как что-то, что должно принести счастье его родине, но отзывы на них получал примерно такие:
«Усердие г. Страхова к общей пользе достойно всякой похвалы; но время, употребленное для составления сего сочинения, можно считать безвозвратно потерянным, а самый труд его неблагодарным. Сочинение г. Страхова о холере, наполненное несообразными гипотетическими предположениями, ничем не доказанными, и наставлениями, вредными для народного здравия, по мнению Медицинского совета, не заслуживает внимания».
Последнее, что мы знаем о Страхове, — это что в 1845 году ему перестали платить пенсию как кавалеру ордена Святой Анны, потому что в течение двух лет никто за ней не обращался. Это означает, что он умер в одиночестве, без наследников, и никто не знает, чем он закончил.
