Жизнь Андрея Чеботарева
Когда начинаешь работать над словарной статьей для словаря русских писателей (а именно для Словаря русских писателей XVIII века или «Русские писатели. 1800–1917»), не всегда понимаешь, зачем тебя вообще попросили написать ту или иную биографическую статью, потому что ее герой, по большому счету, как писатель совершенно непримечателен. Но постепенно, по крупицам и зернышкам собирая сведения из документов (которые, вообще говоря, сами по себе чаще всего скучны), при удаче (удача в словарной работе очень важна) получаешь вдруг образ совершенно живого человека — и жизнь, которую этот человек прожил, а иногда даже просто его характер (порой очень странный и не всегда приятный) в некоторых случаях оказывались совершенно невероятными.
Примером может служить Андрей Харитонович Чеботарев (1784–1833).
Он был сыном блистательного московского профессора, первого избранного ректора Московского университета Харитона Андреевича Чеботарева, и, соответственно, принадлежал к образованной золотой молодежи Москвы: у него было замечательное образование, он был награжден в университете золотой медалью, учился за границей, получил степени в Москве и в Кенигсберге и начал преподавание в Московском университете, где читал лекции по химии, технологии, металлургии, а также белильному и красильному производствам. В общем, жизнь его начиналась блестяще.
Но вел он себя дурно, как это и бывает зачастую с золотой молодежью. Николай Иванович Тургенев Николай Тургенев (1789–1871) — экономист и публицист, член тайных обществ, оказавшийся в эмиграции после заочного осуждения по делу декабристов. Был амнистирован Александром II, но в Россию не вернулся. в дневниках часто записывал, что ему бывает стыдно находиться рядом с Андреем Чеботаревым, потому что он, по сути, скотина: напивается, буянит. Ситуация осложнялась тем, что у Харитона Андреевича (отца героя) были проблемы с попечителем Московского университета Павлом Ивановичем Голенищевым-Кутузовым. И в результате в 1812 году Андрей Чеботарев был вынужден уйти из университета и поступить на настоящую, государственную службу.
Писать он начал очень рано, с маленьких переводов в журнальчиках. Анонимный критик, сравнивая один его перевод с другим переводом того же романа, говорил, что «первый очень нехорош, а второй не очень хорош». И это самая большая похвала его труду, которую мы знаем. Но известен он был в Москве совсем не своими писательскими занятиями и даже не столько своим бурным образом жизни, а тем, что он был персоной невероятно увлекающейся.
Так, например, в конце 1805 года Степан Жихарев Степан Жихарев (1787–1860) — писатель, драматург и переводчик, в 1828–1839 — обер-прокурор московского департамента сената. Знаменит прежде всего своими дневниками, которые он вел с 1805 по 1817 год. писал о нем:
«Вот хоть бы и наш Альберт Великий Альберт Великий (1200–1280) — доминиканец, ученый, теолог, преподаватель богословия в Парижском университете, учитель Фомы Аквинского. Помимо прочего, занимался естественными науками — в частности, систематизацией. Написал трактаты «О животных», «О растениях», «О минералах», «О небе и мире» и др., а также комментарии к сочинениям Аристотеля по физике. Был удостоен звания Doctor universalis («всеобъемлющий доктор») и учителя Церкви., физик и химик Андрей Харитонович Чеботарев, прочитав в какой-то иностранной газете, что двум механикам, Полю и Лемерсье, удалось наконец разрешить задачу управления полетом воздушных шаров, находится в величайшем отчаянии, уверяя, что эта тайна давно уже им открыта и что он „обокраден, кругом обокраден, даже фигура шара самая та, какую изобрел я (говорит он): форма птицы в пропорциях 10 сажен ширины и 3 сажен вышины с крыльями по бокам!“».
Единственным сочинением Чеботарева, опубликованным за последние годы, была маленькая заметочка, вышедшая в газете «Комсомольская правда» под шапкой «НЛО летали над Кремлем еще 200 лет назад»: Чеботарев увидел некое воздушное явление, описал его очень живым языком, послал свое сочинение в Академию наук и в Московский университет, и эта бумага сохранилась в Государственном историческом архиве и в петербургском архиве Академии наук. И вот мне приходится в научной статье в серьезном справочнике ссылаться на публикацию в современной желтой прессе. Для автора, о котором пишется статья, это совсем не случайно.
Приехав в 1812 году из Москвы в Петербург, Чеботарев был принят на службу пробирером при Департаменте горных и соляных дел, где отвечал за определение чистоты драгоценных металлов, которые поступали в государственную казну. Но в 1817 году его служба вдруг прекращается, почему — не очень понятно.
В 1820 году он опять поступает на службу и, наконец, в 1823 году подходит к пику своей карьеры: его назначают председателем Херсонской гражданской палаты, а это очень высокий пост: теперь он отвечает за финансы Херсонской губернии. Но, добравшись до Херсона, он выясняет, что решение о его назначении уже отозвали и его просят вернуться в Петербург. Сам он объяснял это событие по-разному. В одном письме он рассказывал, что долго хорошо служил, а это все случилось «из-за каких-то старых, еще в 1817 году произошедших дел». В другом письме он пишет:
«Три года назад я оставил царскую службу, поскольку понял, что настало время сделать что-либо для собственного благосостояния. Я совершил путешествие по России, дабы найти что-либо стоящее» Перевод с немецкого Андрея Костина..
Наконец, в третьем месте сказано, что его больше не определяли на службу «по причине некоторых обстоятельств, записанных в его формулярном списке» (а формулярный список — это такое подобие трудовой книжки, куда записывалось имя чиновника, как и где он проходил службу, а также все бывшие за ним взыскания). В поздних формулярных списках Чеботарева действительно содержится указание о том, что Государственный совет решил отказать ему в этом месте в Херсоне, но почему — не проясняется.
Для автора биографической статьи упоминание в формулярном списке Государственного совета как высшей инстанции с хорошо организованной бюрократией — большая удача. Это значит, что дело, скорее всего, хорошо сохранилось и обещает подробности. Так и вышло. Документ из фонда Государственного совета в РГИА полностью прояснил, что же с Чеботаревым произошло.
Еще во время службы в университете он вступал во всевозможные торговые коммерческие предприятия, связанные с химическим производством или, например, поисками руды, вкладывал туда свои знания, какие-то деньги и надежды. В 1814 году он писал родителям:
«С божьей помощью надеюсь я будущим годом обезопасить и свою, и вашу, любезные родители, участь на следующие времена от всякого недостатка. Я вступил в компанию с людьми, получившими от Государя привилегию на разработки в Старой Финляндии открытых ими рудников. Прекрасные надежды. Демидов Никита Демидович Антуфьев (1656–1725) — основатель знаменитой династии промышленников Демидовых. Сын кузнеца, работавшего при тульском оружейном заводе. Благодаря своей предприимчивости стал владельцем железоделательного завода, во время Северной войны поставлял оружие для русского войска и таким образом обрел покровителя в лице Петра I и других влиятельных людей. Построил и получил множество оружейных и горнодобывающих предприятий. За заслуги в развитии промышленности Екатерина I возвела его сыновей в потомственное дворянство. , Твердышев Яков Борисович Твердышев (ок. 1710–1783) — владелец нескольких металлургических заводов на Урале. и Походяшин также прежде ничего не имели».
В документе, который я нашел, сообщается, что в 1817 году рядом с Петербургом были задержаны крестьяне без паспортов. Зато у них было письмо от Чеботарева к некому финскому купцу, в котором объяснялось, что это беглые крестьяне и что Чеботарев предложил переправить их в город Сердоболь (нынешняя Сортавала), а оттуда — в Великое княжество Финляндское, где не действовало крепостное право. Там он собирался приписать этих крестьян к своим финским заводам, чтобы они таким образом перешли из крепостного состояния в вольное и стали работниками в Финляндии.
Дело это разбиралось уголовным судом. Чеботарев сумел не попасть под приговор, но карьера его оказалась разрушенной. При этом можно задаться вопросом, что им двигало: придумал ли он эту схему сам или его просто уговорили другие, более предприимчивые купцы. Как бы то ни было, Чеботарев очень разозлился на Аракчеева, который руководил Государственным советом и принял решение остановить продвижение Чеботарева по службе. И, получив через два года известие о смерти Александра I, Чеботарев написал сестре: «Отъя Бог поношение мое! Хвала неисповедимым судьбам его! Змей Горыныч Аракчеев не будет теснить более никого».
С тех пор Чеботарев продолжал мечтать о том, что вот-вот заработает свой капитал. Сначала он искал золото в Оренбургской губернии и писал сестре:
«Ты напрасно, любезная сестрица, беспокоишься насчет товарищеского контракта. Кто образовал компанию? Кто начертал план ее действий? Кто исходатайствовал содействие правительства и местного начальства? Кто открыл золото, кто трактовал с башкирцами и заключил с ними откупной контракт? Кто платил им деньги?»
Но все снова закончилось без всякого успеха.
Потратив все деньги, Чеботарев прибился к своему зятю, мужу сестры, врачу и профессору Московского университета Матвею Яковлевичу Мудрову, и долгое время просто жил у них в доме.
В 1830 году разразилась эпидемия холеры. Медицинский совет должен был разработать средство для борьбы с заболеванием. Мудров стал председателем этого совета и взял Чеботарева в качестве секретаря. Они долгое время писали соответствующий труд, в котором в том числе рассматривали сочинения Николая Страхова. Для этого труда Чеботарев написал большую историческую часть о том, как холеру лечили раньше. И опять с такой же восторженностью писал сестре: «Вместо подарка на новый год посылаю тебе один экземпляр только лишь отпечатанного трактата... Моя история холеры будет напечатана особою книгою и выйдет немногим чем потонее самого трактата». Но книжку не издали.
В 1832 году он был вынужден пойти на службу простым учителем в артиллерийском корпусе. Он очень надеялся на встречу с великим князем Михаилом Павловичем — что тот поможет, и его назначат директором Императорского фарфорового завода, но место отдали другому. Чеботарев все же надеялся закрепиться на государственной службе и наконец получил должность инспекторского помощника при директоре того же завода. Можно было успокоиться и начать думать о старости. Но через два месяца он умер от все еще продолжавшейся в Петербурге холеры.
В одном из ранних писем к Тургеневу Пушкин выражает надежду, что вот-вот уедет из Одессы и вернется в Петербург. Он пишет: «Когда мы свидимся, вы не узнаете меня: я стал <...> благоразумен, как Чеботарев». Эта фраза, конечно, иронична, потому что Чеботарев представляет собой редкий случай человека, который на протяжении своей практически пятидесятилетней жизни оставался таким же увлекающимся мальчишкой, каким был, когда, будучи, по сути, аспирантом, надеялся построить управляемый воздушный шар.
