Конспект От «языческой пропаганды» к истории церкви
Краткое содержание второго эпизода из курса Сергея Иванова «Краткая история византийской литературы»
Самый знаменитый, широко распространенный и богатый жанр византийской литературы — это историописание.
Греческая историография, пожалуй, самая длительная непрерывная литературная традиция в истории европейской литературы. Она идет от Геродота через Фукидида и их подражателей в поздней античной литературе к историкам ранневизантийской эпохи.
Эти историки воспринимали сами себя как продолжателей этой литературной греческой традиции — и, разумеется, традиция имела гигантское значение с точки зрения оформления текстов. Всякий историк знал, что историю надо начинать с обширного введения, в котором будет объяснено, кто он такой, почему он взялся за перо и что хочет сказать читателю. История должна делиться на книги, главы и параграфы. В ней обязательно должны быть разнообразные экскурсы и вымышленные речи персонажей, и она должна быть написана специальным языком, подражающим или геродотовскому, или фукидидовскому.
Это следование традиции сыграло злую шутку с ранневизантийской историографией, потому что многие историки литературы воспринимали это как форму языческого фрондерства или языческой пропаганды.
«Современный взгляд на дело, конечно, изменился. Люди, писавшие историю в VI — начале VII века, часто были придворными императоров, которые занимались языческими гонениями. Разумеется, императоры никогда не потерпели бы при себе никаких скрытых язычников. Дело в том, что эти императоры одной рукой уничтожали язычество, а другой рукой занимались воспроизведением духа античной стилизации под древность, которая в их собственных глазах увеличивала их имперскую легитимность. Они терпимо относились к этой языческой стилизации, потому что не видели в ней для себя никакой угрозы. Это было не более чем стилистическая игра, которая была понятна всем участникам — и писателям, и читателям».
Самым выдающимся историком ранневизантийской поры является Прокопий Кесарийский, придворный историограф императора Юстиниана. В середине VI века он закончил свое монументальное описание юстиниановских войн. В другом произведении он описал постройки императора Юстиниана по всей империи и там сполна проявил себя как придворный подхалим. Третье сочинение Прокопия — «Тайная история», в которой он крайне нелицеприятно описывает самого императора Юстиниана, его жену Феодору, своего благодетеля полководца Велизария, его жену Антонину и других.
«В этом переходе от невероятных похвал к невероятным хулам уже проявляется та суетливость, та невероятная нервозность, не свойственная античной литературе, та чувствительность и эмоциональность, в которой часто отказывают византийской литературе и которая на самом деле в ней вполне присутствовала».
Вслед за Прокопием историю подхватили его эпигоны — Агафий Миринейский, Менандр Протектор и, наконец, Феофилакт Симокатта, писавший уже в начале VII века. На истории Феофилакта Симокатты, которую он довел до 602 года нашей эры, обрывается линия непрерывного историописания, идущая от Геродота.
Период со второй половины VII по начало IX века называют темными веками. В это время, когда само существование империи находится под угрозой, когда арабы стоят под стенами Константинополя, замирают почти все жанры античной литературы — и появляются новые. В том числе место исторических сочинений занимают «пророчества», то есть рассказы о прошлых событиях, оформленные как откровения какого-нибудь пророка. История предстает в несколько мистицизированном духе.
Еще один новый жанр по отношению к классической историографии — хроника. Сами по себе хроники существовали очень давно — во многих городах Шумера и Вавилонии велись деловые журналы, в которых фиксировались имена чиновников, погодные явления, землетрясения, градобития и так далее. Но никто не воспринимал их как литературу. Христианская же культура превратила хронику в литературный жанр. Случилось это в середине VI века, главным образом под пером Иоанна Малалы, сирийца по происхождению, жившего в Антиохии.
До Малалы исторические повествования воспринимались отдельно друг от друга — исторические книги Библии никак не соотносились с рассказами о древнегреческих временах. Первым о том, чтобы все это как-то соотнести, задумался Иоанн Малала. И его революционным достижением является выстраивание единой хронологии истории человечества.
«Это очень важно потому, что в этом был демократизм. <...> Хроника по определению разомкнута в будущее. Она предполагает линеарное развитие времени от сотворения мира к Страшному суду. Время, так сказать, движется вперед. Тогда как в классическом историописании, которое полагается на древнегреческое восприятие времени, время циклично, оно стоит на месте, никуда не движется».
Третий исторический жанр, тоже рожденный христианством, это церковная история. Он возник, поскольку в рамках классической подражательной историографии вообще не было места для христианства. Зачинателем церковной истории в IV веке стал Евсевий Кесарийский. После него церковная история продолжалась под пером еще нескольких авторов и исчезла только вместе с исчезновением этой дихотомии, когда два жанра слились.
На протяжении темных веков греков не покидало желание снова возродить классицизирующую историю. И уже в X веке, когда империя окончательно оправилась от ударов и перешла в наступление, вернулся и жанр классического историописания.
«В этом смысле характерен пример Льва Диакона, который продолжает историю там, где она была обронена авторами конца VI века. Он подхватывает эту классическую литературную традицию, которая снова начинает восприниматься греками как самая престижная».
