Конспект Что такое Византия
Краткое содержание первого эпизода из курса Сергея Иванова «Краткая история византийской литературы»
Византийской империей условно называется продолжение Римской империи в Средние века. В 395 году умер римский император Феодосий I, завещав западную половину империи своему сыну Гонорию, а восточную — своему сыну Аркадию. С этого времени формальное разделение существовало уже всегда — и мы можем говорить о независимой Восточной Римской империи. В V веке Западная Римская империя пала под ударами варваров, а Восточная пережила тяжелые времена, вышла из кризиса и существовала еще тысячу лет.
Слово «Византия» применяется к выжившей восточной части Римской империи условно — сама она никогда так себя не называла. Так итальянские гуманисты, архаизируя, называли столицу империи Константинополь, потому что он возник на месте древнего города Византий.
«Эта стилизация тем не менее много говорит о самой византийской культуре, которая жила с головой, повернутой назад. Византийская культура всегда жила, обернувшись на великие достижения своей греческой предшественницы. И это важно для рассуждения о византийской литературе — потому что справедливо жестокое суждение, что византийская литература родилась старой».
В отличие от других литератур, византийская литература выросла не из фольклора, не из песенного творчества, не из устного эпоса, не из басен и легенд, а сразу из живой, невероятно развитой и уже клонившейся к закату античной литературы.
Византийская литература написана на древнегреческом языке. Древнегреческий язык, на котором писали византийцы, с течением веков все дальше и дальше отходил от того греческого языка, на котором они разговаривали, так что в конце они практически стали двумя разными языками.
«Этот разрыв, который теоретически существовал во всяком языке — ну, например, в русском языке допушкинской эпохи были разговорный и ученый языки. Но эта двойственность снималась созданием литературного языка, сочетавшего черты того и другого. В греческом же языке именно в силу невероятной инерционности этой древнегреческой нормы создание литературного языка отсрочилось до наших дней. Практически даже сегодня в греческом языке еще существуют следы двух разных языков».
Римская империя была по преимуществу империей латинского языка: латынь была языком администрации и языком армии. В течение V и первой половины VI века латинский язык оставался и административным, и литературным языком Византии — на латыни писали стихи и исторические сочинения. Но уже в середине VI века греческий язык начал брать верх, а в начале VII века император Ираклий перевел делопроизводство на греческий язык. Этим ознаменовалась окончательная эллинизация Византии.
Это не значит, что на территории этой тогда еще огромной империи не существовало других, в том числе литературных, языков. Литературу писали на древнесирийском и коптском языках; вскоре после христианизации свою письменность обрели армяне и грузины… Но в VII веке эти районы были отторгнуты от Византии арабами — и с середины VII века уже можно говорить об исключительной грекоязычности византийской литературы.
На каких носителях эта литература до нас дошла?
В античности основным носителем письменности был папирус. Это был дешевый материал, но довольно ломкий, и текст с него легко стирался. Вместо него еще до нашей эры стал широко употребляться пергамент — гораздо более прочный материал, выделанный из кожи животного. Он был довольно дорог, но и более долговечен, и текст с него невозможно было смыть — только соскоблить.
«Текст, написанный поверх выскобленного, называется в науке „палимпсест“, дословно — „снова выскобленный“. Этот подчас в два-три слоя написанный текст является бесценным источником увеличения наших знаний о древней литературе, потому что теперь, благодаря современной технике, можно читать стертые слои и таким образом расширять круг известных нам письменных текстов».
При переходе от античности к византийскому Средневековью произошла еще одна революция. Основная форма античной книги — свиток. Но у свитка есть свои недостатки: его невозможно держать открытым, в нем трудно найти нужное место, трудно сделать оглавление, трудно писать заметки на полях. Тем не менее представление о том, что настоящая книга — это свиток, приводило к тому, что и пергамент первое время сворачивали в свиток, хотя он, в отличие от папируса, не имеет к этому никакой природной склонности.
Во II веке начинаются эксперименты с принципиально новым видом книги — кодексом, сделанным из сложенных вместе и переплетенных листочков пергамента. Благодаря этому появилась возможность создавать оглавление, делать заметки на полях и мгновенно находить нужный текст. Традиционная культура свитка долго этому сопротивлялась и уступила только в IV веке, благодаря победе христианства, для которого книга с самого начала была книгой-кодексом.
«Тем самым начало Византии совпадает с вхождением в жизнь нового, принципиально нового вида оформления текста, книги-кодекса, который просуществовал до наших дней и, видимо, прямо сейчас доживает свои последние десятилетия. Иногда эту книжную цивилизацию называют гутенберговской, но на самом деле она не имеет никакого отношения к Гутенбергу, потому что виды оттискивания знаков на бумаге не имеют никакого культурного значения. <…> Эпоха, которая сейчас подходит к концу, — это великая эпоха книги-кодекса, которая началась вместе с христианизацией империи в IV веке».
Практически вся византийская книжная продукция создавалась на таких пергаментных книгах. Это имело ряд последствий. Изменилась химия чернил, появилось перо; переписчики стали разбивать текст на предложения, выделять начала абзацев, отделять друг от друга слова, проставлять ударения. Текст приобрел совершенно иной вид.
И теперь именно книга-кодекс стала выражением священного.
«Недаром на византийских изображениях распятия под крестом, на котором распят Спаситель, всегда изображается Иоанн, держащий в руках книгу-кодекс. Он держит в руках Евангелие, которое еще не написано, которому только предстоит прийти в жизнь — действие Нового Завета еще не завершилось, а Евангелие как будто уже написано.
С точки зрения византийцев книга является не просто священным предметом, эта книга является предметом, прообразующим действительность. Это высочайшее значение, которое придавали византийцы книге, мы всегда должны помнить, когда разговариваем о византийской литературе».
