Песни о Смутном времени
Собака-царь, гонки за царевной, одноклассник волшебника Лжедмитрия и другие обстоятельства истории Смуты в чудом уцелевших народных песнях
Благодаря сборнику Ричарда Джемса — английского путешественника, пастора, ученого, поэта и члена посольства короля Якова I к царю Михаилу Федоровичу Романову — до нас дошли некоторые исторические песни, посвященные эпохе Смуты. Новое правительство — Романовых — не поощряло воспоминаний об этом периоде, поэтому количество дошедших до нас текстов явно сильно меньше, чем могло бы быть. Сборник Джемса был составлен в Москве на большом Посольском дворе, где жило английское посольство. Внесенные в него песни, вероятно, сложились в торговой и служилой среде Москвы. Судя по содержанию, авторы этих песен были близко знакомы с официальными версиями изображаемых событий.
О победе Годунова
Одно из событий, изображенных в песне сборника, — «победа» над «собакой Крымским царем», якобы одержанная Годуновым. В действительности только что избранный на царство Годунов просто распространил слух о том, что крымский хан Казы-Гирей, узнав о смерти царя Федора Ивановича, идет походом на Москву. На самом деле хан всего лишь отправил в Москву посольство, а Годунов с войском вышли навстречу хану и встретил мирное шествие пальбой из пушек.
В песне из сборника Джемса хан бежит потому, что с небес раздался «господень глас»:
Ино еси, Крымской царь!
То ли тобе царство не сведомо?
А еще есть на Москве семьдесят апостолов,
опришенно трех святителей,
еще есть на Москве православной царь!
О страданиях Ксении Годуновой
Две песни сборника содержат вариации одного и того же мотива — плача Ксении Годуновой. Эти песни сложены после смерти Самозванца, который именуется здесь «рострига», «изменник»:
А что едет к Москве Рострига,
да хочет теремы ломати,
меня хочет, царевну, поимати...
Автор сочувственно изображает печальную судьбу Ксении: «а дщерь [Годунова] повеле в живых оставити, дабы ему лепоты ее насладитися, еже и бысть», одновременно она мечтает о «добрых молодцах»:
Ино мне постричи ся не хочет,
чернеческаго чину не здержати:
отворити будет темна келья,
на добрых молотцов посмотрити.
О возвращении из плена
Последнее по времени историческое событие, отраженное в песнях сборника, — возвращение в Москву из польского плена царского отца и будущего патриарха митрополита Филарета. В песне оно сходно с окружной царской грамотой от 3 июля 1619 года, которая описывает всеобщую радость, вызванную этим событием:
Зрадовалося царство Московское
и вся земля святорусская...
Некоторые песни, посвященные событиям Смуты, были записаны уже в XIX веке.
О виноватых
Одна из таких песен повторяет слух о самоотравлении Годунова:
Умертвил себя Борис с горя ядом змейным,
ядом змеиным, кинжалом вострыим.
Годунов здесь выведен не честолюбивым выскочкой, посягнувшим на власть бояр, но таким же боярином-злодеем, как и остальные:
Так досталась то Рассеюшка злодейским рукам,
злодейским рукам, боярам-господам.
Появилась то из бояр одна буйна голова,
одна буйна голова, Борис Годунов сын...
Уж и вздумал полоумный Рассеюшкой управлять.
Создатели песни склонны искать начало всех бедствий, обрушившихся на Россию, в моральном разложении людей. Рассказ об убийстве Дмитрия начинается так:
В нонешнем народе правда вывелась,
вселилось в народе лукавство великое.
О Лжедмитрии
История Лжедмитрия I рассказывается так, как она была пущена в ход правительственными грамотами. «Песня о Самозванце» сохранилась в варианте XVII века Текст этой песни, написанный на листе старой бумаги, без разделения стихов, почерком и правописанием XVII века, был найден в бумагах русского археолога XIX века Константина Федоровича Калайдовича.. Она называет Самозванца «вором», «ростригой», который «прелстил» «короля в Литве», «землю полскую» и «царство Московское». «Вор‑собака» нарушает все русские обычаи: берет жену «в проклятой Литве», свадьбу устраивает накануне пятницы, во время заутрени «в баню пошол»; в постный день «скоромную еству сам кушает, а посну еству роздачей дает», «местные иконы под себя стелет, а чюдны кресты под пяты кладет». Песня описывает, как бояре и думные дьяки идут к инокине Марфе, матери убитого царевича, и просят ее ответить: «Прямой ли царь на царстве сидит?» Здесь, видимо, пропуск, и Марфа, вопреки действительности, сразу отрекается от Самозванца, но вспоминает, что он угрозой «велит называти своим сыном». Тогда к Самозванцу посылают Петра Басманова, и тот напоминает Лжедмитрию:
Помнишь ли, Гришка, спомятуешь ли,
вместе мы грамоте с тобой училися,
во том монастыре во Чюдове?
Ты был, Гришка, черным дьяконом,
а я был на крылосе псаломщиком.
Во всех вариантах песни о Самозванце указывается, что воцарение Отрепьева — это божья кара: этим настроением народная песня сближается со сказаниями Например, «Сказание о Гришке Отрепьеве» — одно из первых произведений, созданных в период правления Василия Ивановича Шуйского. на ту же тему. Самозванец всегда «царь нечестивый», женившийся на некрещеной, поправший веру, надругавшийся над обычаями.
В некоторых вариантах песни встречаются фантастические подробности: Гришка перед воцарением сидит 30 лет в тюрьме, где он «заростил» на груди алмазный крест, чтобы походить на Дмитрия-царевича; он изображается неудачным волшебником, который хотел соорудить себе «крыльица дьявольски», чтобы улететь; Марина улетает из дворца «сорокой» и так далее.
О Шуйском
О царе Василии Шуйском сохранилось две малосодержательные песни. В одной вспоминается свержение Шуйского и резко осуждаются бояре, которым приписана поддержка нового Самозванца:
Что царя нашего Василья злы бояре погубили,
злы собаки погубили, во Сибирь его послали.
А уж сделали царем какова басурмана,
что Петрушку самозванца, злого боярина.
Во второй песне приходит весть, что «переставился во полуночи Василий царь». На вопрос «кому царем у нас быть?» «добрый молодец» сообщает:
Уж бояре воеводы нам выбрали царя,
из славнаго богатого роду Романова,
Михаила сына Федоровича.
Об убийстве воеводы
Рассказ об убийстве Прокопия Ляпунова в песне предстает в упрощенном виде: забыта действительная причина убийства — недовольство казаков земским приговором 30 июня 1611 года, не выполнившим обещаний, данных казачеству в призывных грамотах Ляпунова. Автор или авторы песни приписывают его убийство Сигизмунду (Гужмунду), разгневанному призывами Ляпунова «свободить город Москву, защищать веру Христа». «Изменники бояре» по приказу Гужмунда убили «воеводушку». В этой трактовке характерно последовательное обвинение во всех несчастьях, постигших Русь во время Смуты, «злых изменников» — бояр.
О Минине и Пожарском
В Калужской губернии записан единственный вариант песни о Нижегородском ополчении Минина и Пожарского. «Богатый мещанин Кузьма Сухорукий сын» обращается к купцам с увещанием все продать, купить «вострые копья, булатные ножи», выбрать воеводу и «итти» спасать «родну землю», «матушку Москву», занятую «злыми поляками». Кузьма обещает взять в полон и «самого то Сузмунда короля». Выбрали «удалова молодца воеводушку, из славного княжеского роду — князя Дмитрия по прозванию Пожарскаго». Под Москвой воевода ободрил «храбрых солдатушек», Кремль был взят, поляки изрублены, «самого то Сузмунда в полон взяли».
Об антиправительственных настроениях
Были и особые песни и рассказы, слагавшиеся в лагере восставших — крестьянства и казачества. Этот вид народного творчества подвергся наиболее жестокой цензуре. Следы антиправительственного настроения можно найти в бытующих по преимуществу среди казачества песнях и былинах и, может быть, в песне о попе Емеле. В одном из вариантов песни о Лжедмитрии II этот «вор-собачушка» грозит:
Я самих же то бояр во полон возьму,
а с самою царицею обвенчаюся.
«Красна девица душа Маринушка» «царюет» и «королюет», по одной казачьей песне, в какой-то желанной «земелюшке», где нет «ни царя, ни короля». Предполагают, что прототипом этого Емели был поп Еремей Покровский из села Кудинова под Москвой, о котором существует предание, что в годы Смуты он «предводительствовал против поляков и крамольников».
О домыслах и приписках
Изменение традиционного содержания песен выразилось во введении новых персонажей и в изменении характера прежних. В число героев древнего эпоса входят лица новой эпохи, прежние богатыри выступают в необычных для них ролях. Князь Михаил Скопин-Шуйский становится в ряды киевских богатырей. Марина Мнишек является как роковая соблазнительница Добрыни, улетает из Киева «сорокой», согласно молве, приписывавшей это оборотничество жене Самозванца. «Сокольник» — противник Ильи Муромца — оказывается его сыном, прижитым от той же «Маринки».
По предположению Всеволода Миллера Всеволод Миллер (1848–1913) — исследователь русского былевого эпоса, глава исторической школы в русской фольклористике., настроения восставшего в Смуту крестьянства и казачества отразились на трактовке образа Ильи Муромца в казацкой среде. Вероятно, с этого времени крестьянский сын Илья Муромец становится донским казаком, иногда даже атаманом, враждебным князю и его богатырям. Он получает эпитет «шиша» — вора, разбойника, гуляет по Волге «на Соколе корабле», он жестокий атаман вольницы, у него от ярости «мутное око». Илья — «кум темный» — герой казацких песен. Он собирает «голь кабацкую», вместе с ней громит церкви и «царевы кабаки», обещает своим сотоварищам:
Я заутра буду во Киеве князем служить,
а у меня вы будете предводителями.
