Как разобраться в истории России
Что нужно знать о допетровской Руси, где читать летописи, какая книга, рассчитанная на массового читателя, может стать настольным учебником? Arzamas составил список книг и сайтов, с помощью которых можно погрузиться в историю России
Игорь Данилевский. Древняя Русь глазами современников и потомков
(IX–XII вв.). М., 1998.
Игорь Данилевский. Русские земли глазами современников и потомков (XII–XIV вв.). М., 2001.
Профессор Школы исторических наук Высшей школы экономики, доктор исторических наук Игорь Николаевич Данилевский назвал свое учебное пособие по истории русских земель не учебником, а курсом лекций. Это позволило автору обойтись без подробного пересказа событийной истории, но построить рассказ вокруг проблемных мест — вопросов, на которые историки дают разные ответы, не только исходя из данных, имеющихся в их распоряжении, но и из собственных представлений о том, как следует читать источники, а иногда и из своих мировоззренческих установок. Зачем все это понимать, почему нельзя обойтись рассказом о событиях, о которых нам уже вроде бы достоверно известно, Данилевский поясняет, например, во введении ко второй книге.
«Вряд ли нас волнует тот факт, что однажды, около 227 000 средних солнечных суток назад, приблизительно на пересечении 54 с. ш. и 38 в. д., на сравнительно небольшом участке земли (ок. 9,5 км²), ограниченном с двух сторон реками, собралось несколько тысяч представителей биологического вида Homo sapiens, которые в течение нескольких часов при помощи различных приспособлений уничтожали друг друга. Затем оставшиеся в живых разошлись: одна группа отправилась на юг, а другая — на север…
Между тем именно это и происходило по большому счету на самом деле, объективно на Куликовом поле…
Нет, нас интересует совсем иное. Гораздо важнее, кем себя считали эти самые представители, как они представляли свои сообщества, из-за чего и почему они пытались истребить друг друга, как они оценивали результаты происшедшего акта самоуничтожения и тому подобные вопросы. Так что нас, скорее, волнует то, что происходило в их головах, а не то, что происходило „на самом деле“…
<…>
Именно поэтому заявление, что автор намеревается написать историю так, как она происходила в действительности, не более чем искреннее заблуждение того или иного автора либо намеренное введение в заблуждение читателя. Необходимо достаточно строгое разделение наших представлений о том, что и как происходило в прошлом, от того, как все это представлялось современникам».
Настоящие лекции — попытка разобраться, что стоит за теми или иными интерпретациями, и поиск пути к пониманию того, что именно хотел сообщить автор (или редактор) источника и почему выбрал для этого именно те слова, которые мы теперь читаем.
«Приступая к работе еще над курсом лекций по истории Древней Руси, я прежде всего должен был ответить для себя на вопрос: о чем будет эта книга? О моих представлениях о Древней Руси? О том, как сами древнерусские жители представляли себе свою жизнь? Или же как эту жизнь представлял себе тот или иной историк? И если я изберу последний подход, каким критериям будет подчинена селекция взглядов, нашедших отражение в море исторических (или претендующих на то, чтобы называться историческими) сочинений?
Задавшись такими вопросами, очень скоро убеждаешься, что единственным сколько-нибудь оправданным путем в этих условиях будет простое сопоставление всех трех точек (точнее, групп некоторого множества точек) зрения. Только так можно осознать, чего стоят наши знания о прошлом, получить реальный масштаб приближения современного человека к тому, как это было на самом деле».
Прочитав это, можно подумать, что два курса лекций могут быть интересны специалистам, которым есть дело до мелких разночтений и противоречий. В действительности в истории Руси IX–XIV веков практически нет важных положений, которые не вызывали бы споров и сомнений, так что читатель двух этих книг получает представление о самых разных аспектах жизни Киевской Руси и Руси так называемого удельного периода: что такое дружина и кого летописцы называют «варягами», что делали участники вече, кто и как облагался данью, была ли Киевская Русь государством (и что вообще это значит), какой была роль церкви в удельный период, как летописцы воспринимали нашествие татар, что известно о славянском языческом пантеоне, как устроен русский православный храм, был ли Александр Невский героем или изменником и прочее, — но представление осознанное: понимание, откуда берется то или иное положение, дает возможность сформировать свое к нему отношение, а не просто принять его на веру.
Марк Алешковский. Повесть временных лет: судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971.
Многим наверняка покажется знакомым стандартное оформление обложки этой книги, разработанное в свое время издательством «Наука» для публикации популярной литературы: издания этой серии были характерным атрибутом советского интеллигентского досуга. Вышедшая в 1971 году работа известного археолога Марка Хаимовича Алешковского представляет собой краткое изложение оригинальных взглядов автора на начальные этапы истории русского летописания. Несмотря на сложность темы, книга написана в максимально доступном стиле (и этим, чего греха таить, выгодно отличается от большинства увесистых «летописеведческих» сочинений). Так что проследить за развитием мысли сможет даже незнакомый с древнерусской проблематикой человек.
Авторские рассуждения начинаются с вопроса о том, когда была закончена последняя версия Повести временных лет. Затем, отталкиваясь от противоречий, имеющихся в этой самой поздней версии важнейшего летописного сочинения домонгольской поры, автор разграничивает вставки редактора и первоначальный текст Нестора, а затем, сделав ряд любопытных наблюдений об истории древнерусской исторической книжности, ставит вопрос об источниках Нестора — о тех устных рассказах и письменных сочинениях, на которые печерский летописец конца XI — начала XII века непременно должен был опираться в своем масштабном по историческому охвату труде. Двигаться против течения времени естественно для археолога, ведь по очевидным причинам первыми ему попадаются самые поздние слои. Но такое же обратное хронологии развитие мысли естественно и для филологических исследований русской средневековой литературы: ведь если древние произведения доходят до нас по большей части в составе поздних переработок, то сначала приходится снимать напластования более близких к нам эпох, а только потом приниматься за настоящий древний текст. Иначе говоря, уже самим своим построением книга наглядно демонстрирует читателю, как работают исследователи Древней Руси.
Не все положения, высказанные автором в начале 1970-х годов, однозначно принимаются современной наукой. Некоторые мысли Марка Алешковского явно не прошли проверку временем, другие, например идея о ежегодном пополнении летописи новыми известиями, активно обсуждаются и сейчас. Но в любом случае, благодаря живой, неофициальной тональности, книга позволяет читателю проникнуть в мастерскую историка, причаститься не только эпохальным достижениям, но и духу исследовательской работы над Повестью временных лет.
Валентин Янин. «Я послал тебе бересту…» / послесловие Андрея Зализняка. М., 1998.
Первая берестяная грамота была обнаружена в Новгороде 26 июля 1951 года, а на сегодня известно более тысячи разнообразных писем на бересте. В большинстве своем берестяные грамоты очень лаконичны, и в то же время эти краткие деловые заметки позволяют исследователям представить себе повседневную жизнь русского средневекового города, узнать о радостях и тревогах рядового человека Древней Руси, познакомиться с разговорным древнерусским языком, не испытавшим «облагораживающего» воздействия церковнославянской книжной нормы. Значение берестяных грамот как исторического и лингвистического источника трудно переоценить.
Книга известного отечественного историка и археолога, многолетнего руководителя Новгородской археологической экспедиции Валентина Лаврентьевича Янина впервые увидела свет в 1965 году и с тех пор дважды существенно пополнялась с учетом новых находок (а они случаются каждый год). Ученый начинает с того, что знакомит читателя с общей атмосферой археологических раскопок в средневековом Новгороде, объясняя попутно, как образуется культурный слой и как по глубине залегания определяют приблизительную дату создания объекта. Далее, когда базовые «секреты ремесла» уже раскрыты, можно переходить к конкретике — отдельным авторам и адресатам сохранившихся берестяных писем. Перед читателем возникают фигуры мальчика Онфима с его школьными друзьями и влиятельных бояр Мишиничей, знаменитого иконописца Олисея Гречина и неизвестной влюбленной женщины XI века. При этом Янин не преподносит существующие интерпретации берестяных грамот как готовое знание, а знакомит свою аудиторию со всеми этапами истолкования очередной «записочки» — от обнаружения и первоначального прочтения до длительного, по сути, детективного поиска точек пересечения с уже известными документами на бересте, пергамене и бумаге. В итоге читатель получает возможность вместе с учеными прочувствовать и отчаяние, когда текст остается непонятым, и сопровождающий открытия исследовательский азарт.
Отдельного внимания заслуживает послесловие Андрея Анатольевича Зализняка, посвященное тому, как берестяные грамоты изучают лингвисты. На ряде предельно наглядных примеров Зализняк объясняет, в чем значение грамот на бересте как лингвистического источника, какие проблемы приходится решать при переводе берестяных грамот на современный русский язык и в чем примечательные особенности древненовгородского диалекта, занимавшего особое положение среди диалектов древнерусского языка.
Естественно, популярная книга не заменит знакомства с профессиональной литературой по берестяным грамотам — многотомным сводом «Новгородские грамоты на бересте» и двумя изданиями «Древненовгородского диалекта» Андрея Зализняка. Кроме того, совершенно необходимо посетить сайт «Древнерусские берестяные грамоты» — полную базу данных, включающую фотографии, прориси и транскрипции большинства известных на сегодня берестяных грамот, а также большой массив ссылок на специальную исследовательскую литературу. Однако для первоначального знакомства с темой книга Янина подходит.
Джон Феннел. Кризис средневековой Руси 1200–1304. М., 1989.
Британский историк, крупнейший специалист в области славистики, профессор Оксфордского университета Джон Феннел взялся за это исследование (первое издание вышло в 1983 году), чтобы восполнить для западного читателя пробел в области русской истории XIII века: на европейских языках до него не было монографий, посвященных указанному периоду. Между тем XIII век был ознаменован первым походом на Русь татаро‑монголов, установлением ига, падением Киева, столкновениями с набиравшим силу Ливонским орденом и проявлявшими интерес к восточным землям немцами (Невская битва и сражение на Чудском озере). Под «кризисом», вынесенным в заглавие, историк понимает постепенный упадок княжеской власти, повлекший за собой распад Древнерусского государства и поражение в борьбе с монголами.
В своих исследованиях Феннел опирается на летописи, стараясь отделить привнесенное летописцем и поздними редакторами личное отношение — и, кажется, ему удается сохранить беспристрастный взгляд. В частности, это позволяет историку поставить под сомнение некоторые прежде общепринятые в историографии точки зрения, например о значении Ледового побоища и — шире — личности Александра Невского. Фигуру Невского Феннел считает несколько переоцененной, а его отношения с татарами — чуть ли не откровенно компрадорскими.
«Но была ли эта победа столь великой? Явилась ли она поворотным моментом в русской истории? Или это просто митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший Житие, раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своих современников последовавшее раболепствование Александра перед татарами? Как обычно, источники того времени не помогают ответить на такого рода вопросы. Наиболее полное описание битвы содержится в Новгородской первой летописи; что касается отражения этого эпизода в летописи Суздальской земли, то в ней не сохранилось никаких фрагментов из личных великокняжеских хроник Александра, а значение всего события приуменьшено, причем настолько, что героем оказывается не Александр, а его брат Андрей. <…> О масштабах сражения мы можем судить, только анализируя приводимые сведения о потерях, на этот раз — со стороны противника: Новгородская первая летопись сообщает, что „паде чюди (эстонцев) бещисла, а немець 400, а 50 руками яша (взято в плен)“. Если летописец считает этих 450 человек рыцарями, тогда приводимая цифра является, несомненно, крупным преувеличением, поскольку в то время, когда произошло сражение, два ордена имели чуть больше ста рыцарей и, вероятно, многие из них, если не большинство, сражались в этот момент с другими врагами в Курляндии под началом ландмейстера ливонского Дитриха фон Грюнингена. Во всяком случае, древнейший и наиболее оригинальный западный источник, Ливонская рифмованная хроника, написанная в последнем десятилетии XIII века, сообщает, что только двадцать рыцарей погибло и шестеро попали в плен. Свидетельство Ливонской хроники не дает оснований считать это военное столкновение крупным сражением, даже если принять во внимание стремление автора к стыдливому приуменьшению потерь своей стороны».
Ирина Карацуба, Игорь Курукин, Никита Соколов*. Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов. М., 2014.
Книга разбита на главы, соответствующие поворотным моментам в русской истории: принятие христианства, введение опричнины, победа народного ополчения во времена Смуты, петровские реформы, восстание декабристов и так далее. В каждой из этих точек, по мнению авторов, Россия делала свой выбор. Если отвлечься от поставленных авторами вопроса «А как могло быть иначе?», то работа Карацубы — Курукина — Соколова* заключается в тотальной ревизии истории России и связанных с ней распространенных заблуждений. Ледовое побоище было локальным и малозначимым сражением, московские князья первое время дружили с Ордой против своих соседей, еще Александр I собирался отменить крепостное право — все это не новость и не сенсационные открытия, но лишний раз напомнить об этом стоит. Дело в том, что история России, набухшая от официальных концепций, документальных фильмов на федеральных каналах и многочисленных перепрочтений, требует аккуратной работы, основанной не на открытиях и закреплениях, а на внимательной работе с источниками — чего в книге как раз предостаточно.
При этом книга определенно рассчитана на массового читателя: легко и местами остроумно написанная, она, несмотря на некоторую свою ангажированность (Россия регулярно выбирает из всех путей худший), может служить настольным учебником по истории.
*Признан иностранным агентом.
Издания древнерусской литературы
Издавать древнерусскую литературу начали еще в XVIII веке — в частности, свой вклад в это дело внес известный просветитель екатерининского времени Николай Иванович Новиков. Удивительно плодотворным для публикации древнерусской письменности оказалось суровое к наукам и музам царствование Николая I, когда появилось сразу несколько многотомных изданий исторических источников — и, что особенно важно в контексте данного курса, появились первые тома Полного собрания русских летописей, издание которого продолжается по сей день.
В каждом томе Полного собрания публикуется текст одной летописи, сопровождающийся предисловием, специализированным археографическим аппаратом, представляющим особенности рукописи, и, если летопись известна в нескольких копиях-списках, разночтения, а также одним или несколькими указателями. Некоторые особо пространные памятники летописания (Никоновская летопись) могут занимать несколько томов.
Значительная часть Полного собрания русских летописей отсканирована и выложена в интернет. Однако необходимо предостеречь неподготовленного энтузиаста, желающего напрямую приобщиться к источнику знаний: тексты публикуются как есть, без перевода и практически без адаптации, в лучшем случае — со знаками препинания по современной норме. Запутать могут даже названия летописей, сложившиеся стихийно и не имеющие никакой внутренней логики: скажем, если летописи имеют номера (Софийская I, Псковская II и т. д.), то номера эти присваиваются не в порядке того, как летописи возникали, а в порядке того, как их обнаруживали или публиковали, поэтому Новгородская IV летопись древнее и Новгородской II, и Новгородской III… Разобраться без специальной подготовки практически невозможно. Тем, кто все-таки дерзнет, может помочь страница, на которой сотрудники Института русского языка имени В. В. Виноградова выложили ряд важнейших лингвистических справочников, в том числе «Материалы для Словаря древнерусского языка» Измаила Срезневского и Словарь русского языка XI–XVII веков.
Иного рода серия «Библиотека литературы Древней Руси», электронная версия которой доступна на сайте Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН. Первое издание этой серии (выходившей тогда под названием «Памятники литературы Древней Руси») увидело свет в 1976–1994 годах, а первый том второго издания вышел в 1997 году. Основатели серии (а ее главным редактором был Дмитрий Сергеевич Лихачев) ставили перед собой задачу познакомить с литературным наследием допетровской эпохи максимально широкие читательские круги. Поэтому все публикуемые тексты (и в том числе тексты летописей) сопровождаются переводом на современный русский язык и примечаниями, раскрывающими смысл малоизвестных исторических деталей и темных мест. Первое издание серии несет на себе отпечаток позднесоветской эпохи как в том, что касается отбора произведений, так и в содержании комментариев, практически игнорирующих религиозную символику и аллюзии на Священное Писание. Однако эти недостатки были исправлены во втором издании, которое дает весьма подробную картину литературной жизни XI–XVII веков.
