«Патриотизм — последнее прибежище негодяя»
Сэмюэль Джонсон, 1775 год
1756–1757 годы © National Portrait Gallery, London
7 апреля 1775 года на собрании основанного им Литературного клуба доктор Сэмюэль Джонсон произнес фразу столь броскую и двусмысленную, что ее до сих пор с удовольствием используют выразители разнообразных идеологий. Джонсон был плодовитым поэтом, критиком, издателем, магистром искусств Оксфордского университета, а также автором знаменитого высказывания: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Нельзя точно сказать, какое значение в него вкладывал автор, сам, безусловно, считавший себя патриотом. Из его биографии, написанной Джеймсом Босуэллом, мы узнаем, что этой фразой он прервал очередной обтекаемый спор о любви к отечеству. Зато доподлинно известно не только, что Джонсон понимал под патриотизмом (все-таки он составил первый в истории Англии толковый словарь), но и кого конкретно считал негодяями, а именно — партию вигов, ревностных протестантов, распространителей проамериканских настроений (в то время как раз начиналась борьба за независимость США), протолибералов, имевших дурную привычку размахивать на улицах государственным флагом в защиту гражданских свобод. Поскольку преданность стране была главным лозунгом вигов, Джонсон даже посвятил целый памфлет разоблачению так называемых ложных патриотов. Из него можно узнать, что понятие «патриотизм» скомпрометировано: им часто прикрывают уязвленное честолюбие, но при этом совершенно невозможно понять, как отличить мнимого патриота от человека, всего-навсего не разделяющего твою позицию.
Лев Толстой, 1906 год
Куда однозначнее о патриотизме высказывался Лев Толстой. Поэтому ему то и дело по ошибке приписывают фразу о «прибежище негодяя». На самом деле он лишь процитировал Джонсона в «Круге чтения» — коллаже из своих и чужих мыслей, выполненном в форме литературного календаря: один день — одна тема.
Патриотизм, по Толстому, во-первых, чувство безнравственное, поскольку «для христианина любовь к отечеству стоит преградой для любви к ближнему». Во-вторых, устаревшее, поскольку «любовь к своему исключительному отечеству, которая прежде соединяла людей одной страны, в наше время, когда люди уже соединены путями сообщения, торговлей, промышленностью, наукой, искусством, а главное, нравственным сознанием, уже не соединяет, а разъединяет людей». Помимо джонсоновского афоризма, Толстой подкрепляет свои суждения словами американского проповедника Генри Уорда Бичера (1813–1887): «Человеку внушают, чтобы он ради блага своей страны отказался от всего, что делает страну его достойной уважения…» Таким образом, классик всесторонне доказывает, что за прошедшие сто с лишним лет патриотическое чувство окончательно упало в цене.
Амброз Бирс, 1911 год
Несколько лет спустя великий американский писатель Амброз Бирс процитировал Джонсона в своем «Словаре Сатаны» (в первом издании — «Лексикон циника»). Только «последнее прибежище» превращается у Бирса в прибежище первое: все-таки времена изменились, скоро Первая мировая. Авторское же определение патриотизма в «Словаре» — «легко воспламеняющийся хлам, готовый загореться от факела любого честолюбца, которому приспичило увековечить свое имя». Определение можно было бы назвать пророческим, если бы эта история не так часто повторялась и ранее.
Стэнли Кубрик, 1957 год
Разговор о патриотизме становится завязкой действия в антивоенной картине Стэнли Кубрика «Тропы славы», обращающейся к событиям Первой мировой войны с вершин опыта Второй. Кабинетный генерал снисходит в окопы уговорить полковника Дакса (Кирк Дуглас) взять очередной стратегически важный холм, пожертвовав при этом половиной своих людей: «Патриотизм не в моде, но лишь он — синоним чести». Полковник отвечает, что не любит, когда перед ним машут государственным флагом как цветной тряпкой, затем нехотя цитирует Сэмюэля Джонсона.
Кубрик подает свою мысль достаточно прямолинейно: война для него — гигантская бюрократическая машина смерти. Генерал, красиво рассуждающий о любви к родине, стройно рассчитывает, сколько безвестных солдат надо принести в жертву его карьере. Абстрактная жертва собой ради отечества оборачивается жертвоприношением конкретным людям в роскошных интерьерах, что добавляет абсурда и без того довольно бессмысленному предприятию.
Боб Дилан, 1983 год
«Говорят, патриотизм — последнее прибежище, / За которое цепляется негодяй. / Украдешь чуть-чуть, они бросят тебя в тюрьму, / Украдешь много, и они сделают тебя королем» — из песни «Sweetheart Like You», обращенной, судя по всему, к статуе Свободы: герой интересуется, что забыла посреди этой помойки такая милая девушка.
Неожиданной рифмой к Дилану может послужить Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, жаловавшийся на то, что «почти на каждом шагу приходится выслушивать суждения вроде следующих: „правда, что N ограбил казну, но зато какой патриот!“».
Вадим Серов, 2003
Своеобразную трактовку афоризма предлагает наиболее полный на данный момент русскоязычный «Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений»: «Автор выражения… хотел подчеркнуть благородство патриотизма. <…> …Не все пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нем еще живо чувство патриотизма… …Патриотизм для такого человека — последний шанс морально возродиться, оправдать свою жизнь». Эту же точку зрения отстаивал в программе «Познер» министр культуры Владимир Мединский, почему-то назвав афоризм Джонсона неправильной цитатой. Так что эту игру слов и смыслов в лучших традициях английской словесности вполне можно считать официальной позицией Российского государства по данному вопросу.
