Текст и иллюстрации Успенский собор Кремля
В 1479 году москвичи и гости столицы, которые тогда уже появлялись в Москве, могли полюбоваться вновь построенным грандиозным зданием. Однако этому предшествовали довольно важные политические события и религиозные изменения. В 1439 году на знаменитом Флорентийском соборе было принято решение об унии Флорентийская уния — соглашение между представителями католической и православной церквей, которое было заключено на Ферраро-Флорентийском соборе 1438–1445 годов: верховенство папы должно было признаваться над всеми христианами в обмен на помощь в отражении османской агрессии против Византии. , которое, как надеялись византийцы, позволит им защитить Восточную Римскую империю, Византию, от нашествия турок.
Но этого не случилось. И уния, то есть идея воссоединения восточнохристианских церквей и западной Католической церкви, Латинской церкви, как тогда ее называли, не была принята во многих государствах, в том числе на Руси. Это событие в значительной мере дискредитировало в глазах русских людей и Константинопольскую церковь, и ее патриарха. Оказалось, что старое греческое благочестие сохраняется именно на Руси. Раньше такой идеи не было: все больше и больше русские люди чувствовали себя буквально единственными наследниками и хранителями правильного христианства.
В 1472 году происходит еще одно важное событие: в Москву снаряжается экспедиция с византийской принцессой Зоей, или Софией Палеолог. Она не прямая, но все-таки наследница дома византийских императоров. То есть фактически папа римский и люди западного мира вообще сосватали за великого князя Ивана III византийскую принцессу. Она и прибывает сюда через Европу — через север, а потом Балтийским морем. Вместе с ней на Русь прибывает свита. В значительной мере это византийцы, жители Константинополя, эмигранты, которые сначала оказываются в Риме, а потом в составе свиты появляются в Москве.
К этому моменту встает вопрос о том, что в Московском Кремле надо построить новое главное здание. Главное здание было — каменный Успенский собор, построенный при Иване Калите практически по образцу Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, но оно оказалось слишком маленьким. Если поехать сейчас в Юрьев-Польский и посмотреть на Георгиевский собор, можно представить, каким был Успенский.
Начинают строить большой храм, возводят своды, уже есть стены и практически есть перекрытия. В
Иван III предпринял довольно энергичные меры. Прежде всего он вызвал экспертов — артель псковских мастеров. На самом деле это довольно загадочная история, потому что в самом Пскове из камня и кирпича не строят, а собор был кирпичный. Уже значительно позже летописец как бы проговаривается, что это были не просто псковские мастера, а «навыкшие от немец каменосечной хитрости» Никоновская летопись XVI века. — не гастарбайтеры, но универсальная артель, которая в том числе работала на Западе и, видимо, работала с кирпичом, поэтому их и позвали. Они пришли, посмотрели, похвалили кладку и не стали ругать своих предшественников, только сказали, что известь «не клеевито» ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. 1910., поэтому здание и разрушилось. Но когда их попросили возвести собор, они отказались.
И Иван III отправляет в Италию посла Семена Толбузина, одним из поручений которого было найти хорошего мастера — архитектора, даже больше инженера, потому что Иван III еще надеялся восстановить собор, который был. К этому моменту по всей Италии гремит слава не столько архитектора, сколько инженера Аристотеля Фиораванти, который был большим мастером, например, поднимать и передвигать с места на место башни, колонны, обелиски и другие огромные сооружения. Он умел делать и многие другие вещи: отливать пушки, чеканить монету.
Кстати, это и подвело его потом в родной Болонье, потому что его обвинили в фальшивомонетничестве, и, может быть, отчасти благодаря этому он приехал на Русь — видимо, ему хотелось уехать подальше от этих обвинений. Надо сказать, что знаменитый теоретик архитектуры Антонио Филарете, собирая как бы гипотетическую универсальную сборную мастеров, которые могли бы построить памятник для герцогов Сфорца, объединил его в одну команду с Донателло, то есть с совершенно гениальным скульптором.
Мастер Аристотель очень заинтересовался посулами Толбузина. Он пригласил его к себе домой и там поразил его фокусами — например, показывал кувшин В Львовской летописи — «судно яко умывальница»., из которого будто бы по желанию лилось либо вино, либо мед, либо вода. Потом произошел забавный случай. То ли Толбузин не понял Фиораванти, то ли
Весной 1475 года Толбузин с Фиораванти прибывают в Москву. Фиораванти тоже смотрит на то, что осталось от собора, тоже ругает эту «неклеевитую» известь — и отказывается достраивать собор, который есть: проще строить заново. Первое упоминание про его работу в летописи говорит о том, что он почти сразу же приступает к разборке остатков предыдущего собора, потом роет под фундаменты огромные рвы — это тоже производит на москвичей впечатление, потому что они оказались гораздо глубже, чем было принято на Руси. Мало того, в дно фундаментных рвов он вбивает дубовые сваи, делает фундамент и налаживает производство очень крепкого брускового кирпича, который хорошо отожжен. Из него и будет сложен Успенский собор.
Кроме того, летопись рассказывает нам, что Фиораванти отправляют как бы в командировку во Владимир посмотреть на Успенский собор, большой пятиглавый храм, который служил образцом. Летопись доносит до нас его слова о том, что, мол, наших мастеров работа В Львовской летописи значится: «Некых наших мастеров дело».. Видимо, это действительно так. При Андрее Боголюбском во Владимире храм Покрова на Нерли и внутреннюю часть Успенского собора, ту, что была до пожара Пожар случился в 1185 году. При Всеволоде Большое Гнездо (1154–1212) храм обстроили уже русские мастера., строили видимо, ломбардцы, которых, как считал историк Василий Татищев, Фридрих I Барбаросса Фридрих I Барбаросса (1122–1190) — император Священной Римской империи, один из руководителей Третьего крестового похода. прислал еще Андрею Боголюбскому. Фиораванти посмотрел на них, понял, как ему надо строить, и возвел собор, который мы видим сейчас. Хотя надо сказать, что эта белокаменная облицовка все-таки много раз перекладывалась, не стоит думать, что он сохранился в изначальном состоянии, но сходство близкое. И собор совершенно соответствует духу греческого благочестия.
Тем не менее он приносит много нового. Прежде всего это художественное решение: тело собора цельное. Он почти не разбит, у него есть аркатурно-колончатый пояс — эти лопатки как бы расчленяют фасад собора — и все, это монументальное здание. Сверху — пять глав тоже почти одинакового диаметра. Следует обратить внимание, что и окна узкие, как будто бойницы, и деталировка очень простая. В этом есть практический смысл, но есть смысл и чисто художественный и композиционный. Вместо трех обычных апсид — полукружий в восточной части, где помещается алтарь, — он строит пять. И, более того, их прячет: он делает стеночку, которая, если смотреть со стороны главной, южной стены, которая выходит на площадь, их закрывает, для того чтобы объем казался как можно более целостным, как бы компактным, собранным.
Еще больше новшеств внутри. Наверное, самое главное — это круглые колонны. На Руси о них знали, но применяли мало. Он и использовал именно круглые колонны, а не пилон, то есть крещатую, или крестообразную, опору. Круглые колонны дали совершенно особенный эффект, который отметили и летописцы. Дело в том, что когда вы делите пространство, то есть располагаете внутри храма пилоны, то получается
Успенский собор Московского кремля стал своего рода эталоном. Надо сказать, что от этого эталона отступали: в следующей лекции мы увидим попытку сделать одним из главных храмов Московского царства, которым оно стало к тому времени, храм шатровый. Тем не менее, когда надо было обозначить державность, верность традициям, возвращались как раз к формам Успенского храма. И если мы посмотрим на некоторые особенно большие храмы, которые возводятся уже в наше время, то они будут в достаточной мере похожи как раз на Успенский собор Московского Кремля.