Из каких городов выросла Москва
Уже с первых веков московской истории в городе работали зодчие из разных стран, а русские архитекторы часто вдохновлялись постройками чужих школ, традиций и других эпох. Искусствовед Ася Зольникова выбрала несколько мест по всему миру, чьи характерные черты можно обнаружить в московских зданиях
Венеция
Москва несет на себе отпечаток Италии как минимум с XV века, когда итальянские зодчие возвели кремлевские стены с «ласточкиными хвостами», точь-в-точь повторяющими орнамент бойниц веронского замка Кастельвеккьо и множества других типичных для того времени построек севера Апеннинского полуострова. В XX веке одним из излюбленных референсов для советских архитекторов стал Дворец дожей. Если бы в то время существовал архитектурный рейтинг цитируемости, этот образец венецианской готики XIV века точно стал бы одним из лидеров.
Советские архитекторы копировали как пропорции, так и элементы декора дворца: готические пинакли, колоннады, ромбовидный узор фасада. Эти «шашечки», восходящие к персидской декоративной традиции, можно увидеть, например, в проектах Дмитрия Чечулина: павильоне пригородных касс Киевского вокзала (1945) и Концертном зале имени Чайковского (1940). Правда, в последнем случае инкрустированный орнамент состоит не из мелких плиток красного и белого мрамора, а из кирпичной кладки. В еще более редуцированном виде он встречается на фасадах кинотеатров «Ленинград» (1959) и «Прогресс» (1958), где сейчас находится Театр Армена Джигарханяна.
Казань
Казанский вокзал в Москве был задуман как ворота на восток Российской империи, и его архитектура это подчеркивает: доминантой стала башня главного входа, прообразом которой архитектор Алексей Щусев выбрал дозорную башню Сююмбике, построенную в XVII веке в Казани. Это очень понятный выбор: он зримо воплощает синтез культур Европы и Азии. Архитектурную цитату уточняет флюгер с драконом Зилантом, гербовым символом Казани: по легенде, он жил на том месте, где в 1005 году был основан город.
Щусев вторит ступенчатой структуре казанской постройки, но в качестве основного материала выбирает железобетон, а не кирпич, и силуэт делает более солидным, с широким основанием. Еще одно отличие — красно-белая гамма фасада и декор, роднящие постройку с нарышкинским барокко. Впрочем, Казань не единственный город, к которому апеллирует архитектор. Часовая башня является близкой копией венецианской башни Оролоджо на площади Святого Марка, а протяженный фасад здания, состоящий как будто из нескольких зданий, напоминает застройку средневекового русского города.
Тему диалога европейской и азиатской культур должны были продолжить интерьерные росписи вокзала: эскизы к ним создавали Зинаида Серебрякова, Борис Кустодиев, Мстислав Добужинский, Евгенией Лансере, Александр Бенуа и другие. Однако из-за революции эти планы остались на бумаге: новое время требовало нового агитационного языка, а многие авторы эскизов вскоре оказались в эмиграции.
Вокзал открыли в 1918 году в недостроенном виде и полностью закончили через восемь лет, хотя отдельные работы продолжались еще несколько десятилетий. Евгений Лансере смог продолжить работу и в 1930-е выполнил композицию «Праздник трудящихся» на плафоне ресторана, а после Великой Отечественной войны — панно «Победа» и «Мир».
Флоренция
Иоанно-Предтеченский женский монастырь на Ивановской горке — редкий для Москвы образец храмового зодчества, выполненного в стиле неоренессанса. Монастырь, построенный в
Самая яркая параллель между главным храмом Флоренции и монастырским собором Усекновения Главы Иоанна Предтечи — восьмигранный барабан и форма купола. Кроме того, барабан украшен двухчастными окнами, подобными тем, что использовал Альберти на фасаде палаццо Ручеллаи во Флоренции. Арочные проемы, окружающие двор перед собором, напоминают арки того же флорентийского палаццо. Вход в монастырь обозначен двумя башнями, в своей нижней части напоминающими кампанилу Джотто. Венчают башни два шара, подобные шарам с одного из сохранившихся чертежей кампанилы.
Неизвестно, почему Быковский ориентировался на флорентийские образцы, в то время как современные ему храмы чаще строили в так называемом русско-византийском стиле. Но во многих письмах жене он восторженно пишет об Италии:
«…чувствуешь
какое-то обновление духа, здесь перерождаешься, душа и мысли делаются возвышеннее, кажется, весь дух человека приготовляется к самобытности, чувство подражания совершенно исчезнет. Здесь должно узнавать великое назначение искусства!»
Возможно, дело было еще и в том, что Иоанн Предтеча, в честь которого освящен собор монастыря, — святой покровитель Флоренции.
Рим
Строительство первой очереди Московского метрополитена совпало с моментом, когда архитектура авангарда в СССР уступила место периоду «освоения классического наследия». Однако в 1930-х авангардисты
На первый взгляд, окна-иллюминаторы по бокам павильона станции «Чистые пруды» (построена в 1935 году, до 1990 года «Кировская») отсылают к ушедшей авангардистской эпохе, когда архитекторы любили использовать аллюзии на детали разнообразных машин или транспортных средств. С другой стороны, работа советского архитектора Николая Колли явно отсылает к одному из знаменитых античных памятников — гробнице древнеримского пекаря Марка Вергилия Эврисака в Риме (I век до н. э.). Да и в целом здание павильона напоминает античную храмовую постройку с колонным портиком.
Неизвестно, зачем были нужны отверстия в античной гробнице. Но они, очевидно, послужили богатым источником для вдохновения многих советских зодчих: наряду с проектом Колли их можно встретить на фасаде Библиотеки имени Ленина Нынешняя Российская государственная библиотека. (архитекторы Владимир Щуко и Владимир Гельфрейх, 1929–1941), подстанции Московского метрополитена на Большой Никитской улице (архитектор Даниил Фридман, 1934–1935). Уже в брежневскую эпоху, в
Нью-Йорк
Когда говорят об американском влиянии в московской архитектуре, чаще всего вспоминают сталинские высотки. Однако у небоскребов времен оттепели те же корни. Лучшим тому примером служит здание НИИ «Гидропроект» на пересечении Ленинградского проспекта и Волоколамского шоссе. Над зданием начали работать в конце
Как и в здании SOM, высотный объем «Гидропроекта» вырастает из довольно обширного стилобата, а на фасаде чередуется облицовка из прозрачного и темного стекла, обрамленного металлическими профилями. От нью-йоркской высотки «Гидропроект» отличает выразительный козырек, рухнувший в феврале 2019 года из-за скопления мокрого снега. Конструктивные элементы тоже другие — не из стали, а из сборного железобетона.
Но, пожалуй, самое заметное отличие состоит в окружении: Левер-хаус находится на Манхэттене, среди таких же высоких зданий. Московская постройка одиноко возвышается над транспортной развязкой. Для такого места фасад оказался слишком нейтральным, и здание то и дело служило фоном: сначала для портретов вождя, потом для рекламных баннеров. С 2012 года выходящий на проспект фасад превращен в гигантский экран.
Владимир
Открытая в 1950 году станция метро «Добрынинская» (до 1961 года «Серпуховская») — одна из самых камерных на Кольцевой линии: в декоре перронного зала нет ни витражей, ни росписей. Стены украшены лишь ступенчатыми арками и 16 небольшими барельефами из белого мрамора, отсылающими к образцам владимиро-суздальского зодчества. Прежде всего, это храм Покрова на Нерли XII века. В статье «С любовью к русской архитектуре» архитектор станции Леонид Павлов рассказывал, как приехал поздно вечером в поселок Боголюбово, заночевал на колокольне, а рано утром наблюдал, как первые лучи озаряют церковь:
«И наконец она стала ярко-белой, волнуя своей девической красотой. Такая живая картина становления образа потрясла меня. Я понял, что эта тема должна стать основополагающей для композиции „Добрынинской“».
Во второй половине
В двух других станциях Павлова, «Серпуховской» и «Нагатинской», также можно увидеть отголоски традиционной русской архитектуры. «Серпуховская», как следует из названия, отсылает к древним городам Подмосковья, в первую очередь Серпухову. В «Нагатинской» ту же тему раскрывает мозаика «Древняя история Москвы» на путевых стенах.
Пекин
Здание по адресу Мясницкая, 19, было известно как Чайный дом Сергея Перлова — купца, принадлежавшего к могущественной династии чаеторговцев. Это был один из 130 магазинов, которыми к концу XIX века Перловы владели в России и за рубежом. Фасад украшен скульптурами драконов, китайскими орнаментами, накладными керамическими деталями, выносными кровлями с китайской черепицей. Увенчано здание башенкой в виде двухуровневой пагоды. На первом этаже находится чайный магазин с резными деревянными прилавками. Залы украшены шелковыми панно и массивными фарфоровыми вазами — они, как и прочие элементы декора, были привезены из Китая. До революции на дубовом паркете лежал ковер ручной работы. У дверей для привлечения внимания стояли две раскрашенные деревянные фигуры китайцев. Помимо магазина в доме находились квартира и контора Перлова, а также доходные квартиры. Двор занимали склады и чаеразвесочная фабрика.
Дом построили в 1893 году, и первые три года он выглядел иначе: это было трехэтажное неоренессансное здание, спроектированное архитектором Романом Клейном. Богатое убранство появилось в преддверии коронации Николая II, где должен был присутствовать канцлер Китайской империи Ли Хунчжан. Перлов надеялся привлечь выгодного клиента и заказал переделку на восточный манер у молодого ученика Клейна, Карла Гиппиуса. Тот не тронул структуру дома, но целиком переделал оформление, завершив работы к 1896 году. Перлову это не помогло: сановник предпочел остановиться в Мещанской слободе у племянника и конкурента Перлова, Николая Семеновича. Тем не менее магазин имел огромный успех: он быстро стал достопримечательностью и никогда не менял своего предназначения. С 2000 по 2012 год в здании проходила масштабная реставрация, в ходе которой были восстановлены большинство утраченных и обветшавших деталей.
Идфу
Освоение египетского наследия в московской архитектуре происходило в несколько этапов. Больше всего египетских мотивов встречается в постройках 1930-х — к этому периоду относятся, например, лотосовидные колонны на станции метро «Кропоткинская» До 1957 года «Дворец Советов». (1935), а отдельные постройки силуэтами напоминали храмы древнеегипетских богов — например, кинотеатр «Родина» или арка дома Милиниса на Велозаводской улице.
В XIX веке египтомания в московской архитектуре проявилась куда скромнее. В эпоху всеядного ампира, который принимал заимствования из многих исторических эпох, в усадьбе Кузьминки перестроили павильон кухни: этот проект — предположительно, авторства Андрея Воронихина — впервые упоминается в 1798 году. Его реконструкцией в 1813 году занимался швейцарец Доменико Жилярди.
Здание с кухней, погребом и жилыми комнатами для кухмистров содержало множество древнеегипетских мотивов: колонны с капителями в виде пальм и лотосов, фронтон с бюстами сфинксов и фараонов. Архитрав Архитрав — горизонтальная панель, опирающаяся на ряд опор (часто колонн), поддерживающая верхнюю часть здания. увенчан символом божественности и власти в виде крылатого солнца. Схожим образом он помещен над входом в храм бога Хора в египетском городе Идфу. Потолки павильона расписаны иероглифами и изображениями мифологических существ, в том числе крылатыми сфинксами.
Схожее оформление имела Померанцевая оранжерея — сооружение Родиона Казакова и Ивана Еготова, в 1811–1815 годах также перестроенное Жилярди. Под потолком висела люстра с подсвечниками в виде лотоса. К сожалению, оба здания сегодня находятся в плачевном состоянии.
Лондон
Промышленник и меценат Савва Морозов два года обучался в Кембридже и был заядлым англоманом — или англофилом, как говорили в начале XX века. Вероятно, это сыграло свою роль, когда он обратился к Федору Шехтелю с просьбой о проекте особняка для супруги Зинаиды. Под строительство определили участок на Спиридоновке.
Строительство было закончено в 1898 году. Получилась умелая стилизация под английскую неоготику — с пинаклями Пинакль — декоративная башенка, увенчанная миниатюрным шатром. и машикулями Машикули — навесные бойницы в верхней части крепостных стен и башен. на кровле, стрельчатыми арками и нервюрными сводами Нервюра (фр. nervure — жилка, ребро) — выступающие ребра готического каркасного свода., которые напоминают ажурные конструкции Оксфордского собора. И все же в череде исторических отсылок Шехтель оставил место для автографа: как и в других своих особняках, архитектор спрятал на фасаде и в интерьерах скульптурные маски грешников, подобные тем, что использовались в средневековых храмах, и призванные напоминать человеку о его истинной природе. Их можно заметить, к примеру, в столовой, на огромном камине, украшенном рыцарскими фигурами.
Тема английского рыцарского замка продолжается и в работах Михаила Врубеля, которыми оформлены интерьеры особняка. Например, в витраже парадной лестницы изображен странствующий рыцарь, который заключен в характерное для готики ажурное обрамление. Оригинальный витраж, как и многие другие элементы интерьера, погиб при пожаре 1995 года, но был воссоздан старейшим английским производителем витражей — лондонской фирмой Goddard & Gibbs.
Вена
Лев Кекушев, один из самых плодовитых архитекторов московского модерна, был большим поклонником австрийской архитектуры. Его работам свойственна четкая геометричность, которой славились мастера Венского сецессиона В отечественной историографии по отношению к направлению ар-нуво обычно используется термин «модерн». В Италии его называли либерти, в Cеверной Европе — югендстиль, в Австрии и Южной Германии — сецессион, в Испании — модернизмо.. Подобно зданиям Йозефа Хоффмана и Отто Вагнера, кекушевские проекты часто сдержанны в декоре и колористических решениях и, в отличие от многих других модернистских построек, не до конца порывают с классикой — в этой архитектуре есть место как типичным для модерна Лорелеям, так и ордерным элементам. Примерами могут послужить дом Исакова на Пречистенке, дом Бочаровых на Гоголевском бульваре или особняки Листа и Миндовского в Глазовском переулке и на Поварской соответственно.
Ярче всего австрийские мотивы видны на примере особняка Кекушевой на Остоженке, построенного архитектором для своей жены и законченного в 1903 году. Над треугольным щипцом главного фасада зодчий поместил скульптуру льва с поднятой головой. В этом можно увидеть отсылку к имени архитектора, но, кроме прочего, этот лев очень напоминает скульптуры Рудольфа фон Вейра, которые украшали Нусдорфскую плотину и шлюз в Вене.
Дессау
Студенты и преподаватели Высшей школы строительства и художественного конструирования Баухаус оставили большой след в Москве 1920–30-х. В 1929 году из Дессау, где тогда располагалась школа, в СССР прибыл Хиннерк Шепер — он в Баухаусе возглавлял мастерскую монументальной живописи и малярный цех. В 1930 году к Шеперу присоединился его ученик Эрих Борхерт. Обоих пригласили на работу в тресте «Малярстрой», отвечавшем за цветовое оформление зданий и интерьеров.
Самый известный проект Шепера на этой должности — цветовые гаммы для внутренних помещений Дома Наркомфина, построенного в 1928–1930 годах. Автор проекта Дома Наркомфина Моисей Гинзбург так описывал окраску комнат в книге «Жилище»:
«Теплая гамма в основном: потолок — светлая охра, стены светло-желтые (лимонные). Холодная гамма в основном: потолок голубой (брауншвейг), стены сероватые и зеленоватые. В результате опыты показали, что теплая гамма пространственно ограничивает объем: холодная же, наоборот, как бы расширяет помещение».
Некоторые решения в проекте дома напрямую отсылали к зданию Баухауса в Дессау, где Шепер также прорабатывал цветовую схему. Например, потолки лестничных клеток были окрашены в разные цвета, чтобы жильцам было легче различать типовые этажи здания.
Часть выпускников легендарной школы также работали в составе проектных групп: архитектор Тибор Вайнер участвовал в проектировании станции метро «Аэропорт» (1938), Конрад Пюшель спроектировал моторный корпус МАИ (1933), а архитектор Макс Краевский совместно с супругой Фаиной Белостоцкой разработал павильон МОПР (Международная организация помощи борцам революции), построенный на ВДНХ в
Версаль
Территорию нынешнего Лефортовского парка и Екатерининского дворца в XVIII веке называли «Версалем на Яузе» — главным образом это связано с масштабными парковыми ансамблями, которые появились здесь во времена императрицы Анны Иоанновны. В 1731 году, через год после вступления на трон, она повелела построить новый летний дворец в Немецкой слободе Немецкая слобода располагалась там, где сейчас находится Бауманская улица, на правом берегу Яузы., на территории бывшего Головинского дворца и сада, которым ранее владел сподвижник Петра I Федор Головин. Пять лет спустя сюда из Кремля была перенесена и зимняя резиденция.
Как отмечал в своих отчетах архитектор Бартоломео Растрелли, новый «большой двухэтажный дворец из дерева, с каменными погребами» имел «более 100 туаз в длину», то есть около 200 метров. Масштабную постройку дополнял «цветочный партер, окруженный пятью бассейнами, с фонтанами, украшенный статуями и вазами — все в позолоте». Рисунок партерного сада рифмовался с членениями дворцовых фасадов.
Кроме того, Растрелли развил водную тематику парка, предложенную еще при Петре I лейб-медиком Николаем Бидлоо, занимавшимся обустройством этой территории в 1722 году. Растрелли обрамляет дворец искусственным каналом, а на уступе террасы делает «кашкад» — подпорную стену из камня, дополненную парадными лестницами, декоративными водосливами и балюстрадой. Построенный при Бидлоо грот дополняют белокаменными колоннами. Позади дворца находился сад в виде звезды с восемью лучами.
Позже комплекс пережил много реконструкций, и еще в XVIII веке парк утратил структурированность. В сегодняшнем виде парк гораздо больше напоминает о Бидлоо, чем о масштабных замыслах Растрелли: до наших дней дошли остатки прудов и аллей, а также перестроенный грот.
