Виталий Вульф о неприкаянности
Это были для меня лично очень трудные годы: 1965, 1966, 1967. У меня не было никакой работы. Я пытался переводить, но переводы никто не брал. Я с большими трудностями поступил в Московскую коллегию адвокатов, поскольку был кандидатом юридических наук. Но это меня совершенно не интересовало.
В этот тяжелый момент я открыл газету и прочел, что Институт международного рабочего движения Академии наук СССР набирает младших научных сотрудников, имеющих степень. Я взял диплом кандидата и отправился искать этот Колпачный переулок. Название меня отпугивало, но вокруг ходили очень интеллигентные люди, которых в Москве нечасто можно встретить. Заглянул в буфет, а там был просто салон мадам де Сталь Баронесса Анн-Луиз Жермен де Сталь-Гольштейн (1766–1817) — французская писательница, держала самый блестящий салон своего времени в Париже..
Название меня отпугивало, но вокруг ходили очень интеллигентные люди, которых в Москве нечасто можно встретить. Заглянул в буфет, а там был просто салон мадам де Сталь
Меня зачислили в отдел зарубежного права с окладом 175 рублей. Я попал в отдел, в котором ничего не знал и не понимал. Они в основном занимались вопросами трудового права, которым я никогда не занимался. За первый месяц я познакомился со всеми, кто работал в институте.
Обаятельнейший Юра Замошкин был заведующим отделом по изучению общественного сознания, и он пригласил меня к себе домой. Там я встретил Мераба Мамардашвили и Эриха Соловьева. Для меня они были недосягаемы: они знали то, чего я вообще не знал. Я в ответ стал их приглашать в театр «Современник», с которым я тогда очень дружил, а они в жизни там не были. Я помню, как у меня дома за столом собирались Олег Ефремов, Галя Волчек, Мераб Мамардашвили, Эрих Соловьев, Юра Замошкин и его жена Нелли Мотрошилова. Это все было в однокомнатной квартире в Волковом переулке. Шли политические дебаты, актуальные для того времени. Мне было все очень интересно. Я ни черта не делал по плановой работе, потому что я не знал, как это делать.
«Да переходите к нам, о чем разговор. Знаете что, займитесь движением хиппи». У нас был большой спецхран и интереснейшая литература
Меня вызвал начальник отдела и сказал: «Вы знаете, у меня к вам лично нет никаких претензий. Но вы как сотрудник мне не подходите. Поэтому я бы хотел, чтобы вы ушли». Я говорю: «Я уйду. У меня будет только одна просьба к вам. Оставьте мне еще один месяц, чтобы я получил зарплату, и я обещаю вам, что я подам заявление об уходе». Он согласился. Я очень грустный стоял, помню, в коридоре третьего этажа. Смотрел в окно. Подошел Мераб и спросил: «А что ты такой мрачный? Что случилось?» И когда я рассказал, он мне ответил: «Что за проблемы? Переходи к Юре Замошкину». Я говорю: «Что я там буду делать?» Он говорит: «А что ты можешь делать?» Я говорю: «Единственное, что меня интересует, — это театр, история театра. И я ее хорошо знаю. И не только русскую, но и американскую». Он мне сказал: «Ну и занимайся своим американским театром». Я говорю: «Как? У нас в институте заниматься американским театром? Мераб, ты сошел с ума». Он говорит: «Нет, это ты просто ничего не соображаешь. Ты напиши «Американский театр и общественно-политическая реальность». Все. И занимайся сколько тебе угодно». А Юра Замошкин сказал: «Да переходите к нам, о чем разговор. Знаете что, займитесь движением хиппи». У нас был большой спецхран и интереснейшая литература. Там я сидел с утра до вечера, просто потому, что мне было это интересно. И написал статью «Вокруг Вудстокского фестиваля», которая была опубликована в журнале «Театр» в 1967 году В действительности, статья Виталия Вульфа «Вокруг Вудстокского фестиваля». была опубликована в № 7 за 1970 год журнала «Театр».
Когда говорят сегодня о том периоде, о диссидентах, надо понимать, что все было гораздо сложнее. Скажем, в ИМРД диссидентов в прямом смысле слова не было, но все эти люди были противниками режима (за исключением единиц). И предупреждали друг друга, при ком не надо говорить определенных вещей. Антисоветское, антирежимное настроение было почти у всех.
Все с утра в институте шелестели New York Times. А уж Newsweek был просто постоянным чтением
Все много читали. Все с утра в институте шелестели New York Times. Потому что New York Times всегда была в спецхране. А уж Newsweek был просто постоянным чтением. Если учесть, что это было в конце 60-х и в 70-е годы, то можете себе представить, что это значило.
Их интересовал театр. Они много ходили со мной в «Современник», в Театр Маяковского. Я помню, мы все вместе были на «Тартюфе» у Эфроса во МХАТе. И Мераб, который всегда относился скептически и иронически ко всему, и театр ему был очень чужд, был покорен, я помню, «Тартюфом». То есть наше сближение основывалось на том, что каждый давал другому то, чем он обладал.
