Как смотреть картины Марка Ротко

Почему метро у Ротко напоминает Помпеи, что он собирался нарисовать для ресторана Four Seasons и как выглядят «цветовые поля»

Автор Ирина Кулик

Марк Ротко — вместе с Джексоном Поллоком и Барнеттом Ньюманом — один из столпов американского абстрактного экспрессионизма, направления, появившегося в США в середине ХХ века. Как и для первооткрывателей абстракционизма — Казимира Малевича, Василия Кандинского или Пауля Клее, — для Ротко беспредметная живопись была не формалистическим экспериментом, но этическим выбором и мистическим опытом. Родившийся в 1903 году в Российской империи, в городе Двинске (нынешний Даугавпилс, Латвия), и воспитывавшийся в иудейской традиции, Марк Ротко не иллюстри­ровал в своем искусстве какую-то определенную духовную традицию, но искал выражения универсальных человеческих эмоций. «Картина не изображает некий опыт, но является опытом», — утверждал художник в одном из интервью.

Фигуративный период

1 / 3

Марк Ротко. Метро. Около 1937 года© Kate Rothko Prizel & Christopher Rothko

2 / 3

Фрески Виллы мистерий в Помпеях© DeAgostini / Getty Images

3 / 3

Эдвард Хоппер. Полуночники. 1942 годArt Institute of Chicago

Как и все абстракционисты-первопроходцы, Марк Ротко начинал с фигуратив­ной живописи  Фигуративная живопись (фигуративизм) — направление в искусстве, в котором худож­ник стремится сохранить максимальное сходство описываемого объекта с реаль­ностью.. Одна из самых известных его ранних серий, созданная в конце 1930-х, посвящена нью-йоркскому метро. Своими сюжетами эти полотна, представляющие разобщенных людей в подземном лабиринте, могут напомнить Эдварда Хоппера  Эдвард Хоппер (1882–1967) — американский живописец и гравер. Наиболее известен своими картинами о повседневной жизни, самая знаменитая из которых — «Полуноч­ники» (1942). — сказывается общая тревожная атмосфера Америки периода Великой депрессии. Но персонажи Ротко лишены кинема­тографической объемности Хоппера. Они вытянуты, сплющены и кажутся почти что элементами самого пространства станций — кариатидами, релье­фами, настенными росписями, даже тенями. Ротко всегда завораживали фрески Помпей, и его пассажиры подземки напоминают героев древнеримских росписей, несколько веков остававшихся погребенными под пеплом. При этом оцепеневшие фигуры на фоне тревожных цветовых пятен кажутся предвосхи­щением позднейшего творчества Ротко — они напоминают фотографии музейных залов со зрителями, погруженными в созерцание его абстрактных полотен.

Сюрреалистический период

1 / 4

Марк Ротко. Гефсимания. 1944 год© Kate Rothko Prizel & Christopher Rothko

2 / 4

Марк Ротко. Без названия. 1945–1946 годы© Kate Rothko Prizel & Christopher Rothko

3 / 4

Аршил Горки. Агония. 1947 год© MoMA

4 / 4

Аршил Горки. Сад в Сочи. Около 1943 года© MoMA

В 1940-е годы Ротко испытывает очевидное влияние сюрреализма в его нефигуративной версии. Во многом это связано с тем, что в США стягиваются герои европейского авангарда, бегущие от войны и нацистов, — в том числе сюрреалисты. Вслед за ними американские художники начинают иссле­довать бессознательное — но не столько фрейдовское, сколько юнгианское. Работы Ротко этого периода напоминают Хуана Миро  Хуан Миро (1893–1983) — испанский худож­ник-абстракционист, близкий к сюрреализму. Его работы часто напоминают детские рисунки или скульптуры. и в большей степени американского автора биоморфных абстракций Аршила Горки  Аршил Горки (1904–1948) — американский художник армянского происхождения, один из основателей абстрактного экспрессиониз­ма.. Названия полотен отсылают к библейским и античным мифам, в которых Ротко видит символы основополагающих, вневременных человеческих переживаний.

От «мультиформ» к «живописи цветовых полей»

К середине 1940-х годов Ротко окончательно отказывается от фигуративности. Это стало реакцией на переживание трагедии Второй мировой войны и холо­коста. В какой-то момент Ротко понял, что не может больше изображать человеческие фигуры — по его словам, они бессильны выразить свой страх перед самим фактом смертности. При этом он не считал себя абстракцио­нистом: «Я не заинтересован в соотношении цвета и формы и чего-то еще. Меня интересует выражение базовых человеческих эмоций — трагедии, экстаза, рока и так далее». Выражением этих эмоций у Ротко становится цвет. Еще осново­положник абстракции Василий Кандинский считал, что цвет является сред­ством, которым можно непосредственно влиять на душу. Но Кандинский полагал, что цвет не может существовать вне геометрической формы и не до­пускает безграничного распространения. «Безграничное красное можно только мыслить или духовно созерцать»  В. Кандинский. О духовном в искусстве. Москва, 1992., — писал Кандинский.

Ротко удалось высвободить цвет из границ формы. В его полотнах существует то самое «безграничное» красное, желтое, пурпурное. Это «освобождение» цвета началось в цикле работ «Мультиформы» — сюрреалистические биоморф­ные фигуры в них растворились в цветовые пятна. А к концу 1940-х пятна превращаются в «цветовые поля» — так арт-критик Клемент Гринберг опреде­лил новое направление в абстракции, к которому, помимо Ротко, принадле­жали Барнетт Ньюман, Клиффорд Стилл, Элен Франкенталер и другие. Это классический период для Ротко. «Цветовые поля» на его масштабных работах живут по своего рода энергетическим законам: красные — на охряном, синие — на синем, темно-серые — на темно-коричневом. Они то наполняются пульси­рующим теплом, то постепенно остывают. Их свечение словно бы выплески­вается из рам, окутывая зрителей и, по мысли Ротко, доводя их до катарсиса. «Люди, которые плачут перед моими работами, получают такой же религиоз­ный опыт, как и я, когда писал их. Если вы тронуты только их цветовыми отношениями, вы ничего не поняли», — говорил художник в интервью. Но для того, чтобы этот катарсический опыт состоялся, работы должны были быть выставлены иным образом, чем обычные картины.

1 / 7

Зал Ротко в музее The Phillips Collection, Вашингтон© Matt McClain/The Washington Post via Getty Images

2 / 7

Ретроспективная выставка Марка Ротко в Мюнхене© Johannes Simon / Getty Images

3 / 7

Работы Марка Ротко в Национальной галерее в Вашингтоне© Robert Alexander / Getty Images

4 / 7

Картина Марка Ротко «Оранжевый, красный, желтый» (1956) в выставочном зале аукционного дома Sotheby’s в Лондоне© Cate Gillon/Getty Image

5 / 7

Картина Марка Ротко «№ 11» (1957) в выставочном зале аукционного дома Christie’s в Лондоне© Peter Macdiarmid / Getty Images

6 / 7

Картины Марка Ротко на выставке в Королевской академии художеств в Лондоне© Carl Court / Getty Images

7 / 7

Картина Марка Ротко в выставочном зале аукционного дома Sotheby’s в Лондоне© John Stillwell / PA Images via Getty Images

Ротко требовал для своих полотен особого, приглушенного освещения и специальной развески. Его произведения не терпели соседства с картинами других художников и вообще не очень подходили для привычных выставок — они требовали особых пространств и даже особых протоколов посещения. В качестве таких пространств Ротко представлял капеллы, разбросанные по сельской глуши и требующие специального паломничества, в которых зрители могли бы медитировать перед его работами. Такую капеллу, посвящен­ную памяти евреев, погибших от рук нацистов, он предлагал сделать в Германии, в 1960 году отказавшись от приглашения к участию в выставке «Documenta» — крупнейшем европейском арт-событии. Ротко не пожелал участвовать в художественной выставке, проходящей в стране, устроившей холокост. 

Панно для Сигрем-билдинг

1 / 3

Зал с панно Марка Ротко для Сигрем-билдинг в Тейт-Модерн© Melting Spot / Alamy / Diomedia

2 / 3

Сигрем-билдинг. 1957 год© Bettmann / Getty Images

3 / 3

Ресторан Four Seasons в Сигрем-билдинг. 1959 год© Bettmann / Getty Images

Годом ранее Марк Ротко отказался от еще одного проекта, который мог стать самым крупным заказом в его жизни. Ему предложили создать живопис­ные панно для ресторана Four Seasons в только что построенном небоскребе Сигрем-билдинг в Нью-Йорке. Архитекторами здания были прославленный модернист и бывший директор школы Баухаус Мис ван дер Роэ, а также Филип Джонсон, бывший коллекционером и ценителем современного искусства. Фешенебель­ный ресторан, конечно, мало походил на место для катарсиса, особенно с точки зрения Ротко, известного своими антибуржуазными воззрениями. Но он тем не менее берется за панно, позволившие ему работать в совершенно новом масштабе. Художник вовсе не собирался предлагать посетителям Four Seasons удобоваримый дизайн. Наоборот, он хотел, по собственному признанию, создать нечто, что «испортит аппетит каждому сукину сыну, который придет туда есть». А одним из источ­ников вдохновения называл клаустрофобические интерьеры, созданные Мике­ланджело для библиотеки Лауренциана во Флоренции, — ему хотелось, чтобы зритель почувствовал себя в комнате с замурованными окнами и дверьми, где ему остается только биться головой об стену. В результате ни один из посети­телей Four Seasons так и не испытал этих ощущений. Перед завершением работы Ротко решил сам поужинать в ресторане, после чего отказался переда­вать работы заказчику и вернул заранее выплаченный ему внушительный гонорар: «Ни один человек, который ест такую еду за такие деньги, не будет смотреть на мои картины». Через несколько лет Ротко передал большую часть панно для Сигрем-билдинг в лондонскую галерею Тейт, дав директору музея Норману Риду подробнейшие инструкции по развеске и освещению. Сегодня эти произве­дения, выставлен­ные более или менее в соответствии с замыслом художника, можно увидеть в открывшемся в 2000 году музее Тейт-Модерн. 

Капелла Ротко в Хьюстоне

Единственным полностью соответствующим замыслам художника произве­дением Марка Ротко остается капелла в Хьюстоне. Художник получил заказ создать росписи для капеллы при католическом Университете Святого Фомы в Хьюстоне в 1964 году. Его заказчиками были коллекционеры и меценаты Джон и Доминик де Менил, французы-католики, эмигрировавшие в США во время Второй мировой. Идея поручить капеллу Ротко пришла им в голову благодаря дружбе с Мари-Аланом Кутюрье, доминиканским монахом, худож­ником и реформатором церковного искусства. Кутюрье был поклонником модернизма и полагал, что и в церкви гениальный атеист лучше, чем бездар­ный верующий, так как любое настоящее искусство все равно является религиозным. Именно при его участии Матисс создал свою «Капеллу четок», Ле Корбюзье — Нотр-Дам-дю-О в Роншане, а Марк Шагал (как и Ротко, нере­лигиозный еврей) — витражи для католических соборов. Живопись Марка Ротко для капеллы в Хьюстоне оказа­лась еще более радикальным вариантом религиозного искусства. Четырнадцать остановок крестного пути Ротко представил в виде очень темных, почти чер­ных абстракций — трех триптихов и пяти отдельных полотен. Они кажутся почти монохромными. Но чем больше всматриваешься в эту тьму, тем больше различаешь в ней цветов и тем больше чувствуешь, как в глубине этой тьмы начинает брезжить свет. Доминик де Менил, говоря об этих полотнах, вспоми­нала пословицу: «Самый темный час — перед рассветом». Эффект этот не пере­дается никакими репродукциями. Капелла Ротко — не просто цикл живопис­ных полотен, но тотальное произве­дение. Само здание строилось при участии художника, и именно в этой капелле ему удалось добиться желаемого освеще­ния. Капелла задумывалась как католическая, но сегодня она официально признана святилищем, открытым для людей любого вероисповедания.

Для этой удивительной абстрактной церкви была даже написана своего рода абстрактная месса — столь же минималистское, как и полотна Ротко, произ­ведение знаменитого американского композитора Мортона Фелдмана. Откры­лась капелла в Хьюстоне в 1971 году. Сам художник так и не увидел свое главное произведение законченным. Марк Ротко покончил жизнь самоубий­ством в 1970 году.

У Ротко были современники-единомышленники. Но вряд ли можно сказать, что у него были последователи-живописцы. После Ротко достичь подобной мощи воздействия при помощи холста и краски вряд ли стоило даже пытаться. Зато он открыл дорогу художникам, работающим с другими медиа, с про­странством и светом. Последователями Марка Ротко оказались создатели инсталляций, с середины 1960-х ставших одним из главных художественных форматов искусства. Так, именно Марка Ротко называет своим любимым художником Джеймс Таррелл, позволяющий зрителям переживать совершенно незабываемые опыты при помощи света.   

СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ