CпецпроектРусское искусство XX векаМатериалы

Russian Avant-Garde

How Malevich, Kandinsky, Rodchenko, Tatlin, Larionov, and others created the radically new art of the 20th century

In March 1915, rumour had it that the collector Sergei Shchukin, purchaser of many impressionist paintings, had acquired a work by Vladimir Tatlin at the “Tram V” art exhibition, — a thing made of wooden planks nailed together. A number of researchers have raised doubts about this purchase, but Shchukin never refuted it, despite the wide-ranging coverage of the event. The public was astonished and indignant. One newspaper published a sneering letter about the purchase, for a large sum of money, of something that the author termed “three dirty old planks”. What happened was that Shchukin, a collector with an impeccable eye for such things, had perceived something in this new form of art, so outside his usual sphere of interests.

Today, the term ‘Avant-Garde’ has become quite customary, but this wasn’t the case in the 1910s. Back then, the public and the artists themselves used words that either stressed either this art’s oppositional stance, such as ‘leftist artists’, or its novelty and progressive vector. The word ‘futurists’ was the most popular, due to its international use. There were, for example, Italian futurists, whose leader Marinetti even paid a visit to Russia. After the October Revolution, ‘futurism’ was used as a blanket term for all leftist artists. Speaking of the Avant-Garde movement as a whole, the critic Abram Efros wrote that “Futurism has become the official art of the new Russia.”

Filippo Tommaso Marinetti. 1909 Wikimedia Commons

It is a simple matter to date the appearance of the Avant-Garde to the 1910s. We are also well acquainted with the principal figures of this movement. But it’s rather more difficult to summarise in a few words what the principal idea of the Avant-Garde actually was. There were a lot of abstract Avant-Garde paintings — from Kandinsky’s expressive abstractions to Malevich’s Suprematism — but the Avant-Garde itself cannot be reduced to abstraction. Other artists — Larionov, Goncharova, Filonov, and others — hardly ever deviated from portraying the objective world. As for artistic conditionalism — well, this is not such an easy thing to measure, we are not so easily able to say that this specific point is where the Avant-Garde begins, and everything preceding it is not.

The Avant-Garde was all about the diversity of languages and concepts, both individual and collective. One person’s individual style very often became a group style, as the important artists had their adherents and students. Altogether, this created a certain environment. And it is through this environment and the behavioural norms accepted within it that we can attempt to characterise the Avant-Garde movement.

This was a completely novel type of behaviour — defiant and markedly coarse. There was a certain poetics of impudence to it, a tone exemplified by Mayakovsky. The prime business was, of course, the provocation of the bourgeoisie, whose tastes and attitudes to art, and philosophy of life in general, deserved nothing but a slap in the face. At Saint Petersburg’s Stray Dog Café, frequented by bohemian circles, it was common practice to treat the paying customers with contempt, mocking them as “pharmacists”, even though the establishment couldn’t have existed without them. But the ‘insiders’ were also treated quite unceremoniously.

The leader of the Italian futurists, Marinetti, used to say that the artist requires an enemy — and all of their manifestos were phrased like declarations of war. The history of the Russian Avant-Garde is also a history of quarrels and mutual suspicions. Even in daylight hours, Vladimir Tatlin drew the curtains on his studio windows because he believed that Malevich was spying on him and stealing his ideas. It was all paranoia, of course, but very indicative. Olga Rozanova also accused Malevich of plagiarism. She wrote: “Suprematist art is nothing more than my collages, a combination of planes, lines, disks (especially disks) — and all of it without the addition of any real objects. And after all this, that bastard withholds my name.” Mikhail Larionov had invented the “Jack of Diamonds” name, but both he and his wife Goncharova later rejected the movement. In the early 1920s, Kandinsky initiated the creation of InKhUK, the Moscow Institute of Artistic Culture — and was very soon driven out of it by the Constructivists led by Alexander Rodchenko. The same happened in Vitebsk. Marc Chagall invited El Lissitzky, and Lissitzky invited Malevich — after which Chagall was forced to leave town. Never before had the conflict seemed so total and absolute.

Instructors of Vitebsk People’s Art School. July 26, 1919 Sitting (left to right): El Lissitzky, Vera Ermolaeva, Marc Chagall, David Yakerson, Yehuda Pen, Nina Kogan, Alexander Romm; standing is the school’s administrator. Wikimedia Commons

But never before had the currents of art history been so swift. Previously, different movements replaced each other gradually, and even when things had moved more rapidly, the trajectory was still clear. But now, history was galloping ahead. Things that just a moment ago had seemed novel were quickly denounced as backward because, for the Avant-Garde to exist, it always needed a rear guard. The movement existed in a state of constant discovery, and it was extremely important to announce one’s precedence — “this is mine, I came up with this” — to make sure that it wasn’t claimed by one’s rivals. The announcement had to be a manifesto.

The Avant-Garde was a time of manifestos and declarations. Artists wrote them, trying to explain their art and to justify their supremacy and, ultimately, their power. Words became weapons, sometimes a club, sometimes a sledge-hammer. But very few artists could actually write clearly. More often than not, their texts used made-up words in a kind of shamanistic style, occasionally reaching the level of full-on ‘speaking in tongues’. And since the manifesto texts were mysterious, like invocations, their meaning depended considerably on the interpretation of the reader.

All of this tallied with the overall state of affairs, as life itself was then losing its stability, rationality, and certainty. It was no longer subject to the laws of classical mechanics, where an action has an equal and opposite reaction. Now, the parallel lines were inexplicably crossing one another. Anything could be expected from anyone, now that his ‘unconscious’, hidden deep down in the soul, might smother the voice of consciousness. Sigmund Freud’s The Interpretation of Dreams and The Psychopathology of Everyday Life, released in 1900 and 1901 respectively, had forced people to see subdued sexual nightmares even in the carefree days of their childhood. And then the First World War confirmed this new knowledge, completely devaluing the key ideas of traditional humanism. In 1915, Albert Einstein presented his general theory of relativity, giving birth to an era of total relativism. Now, nothing was considered definitively true or absolutely genuine. The artist no longer had to say “This is how I see it,” as he now had the right to say “I want it this way.”

Painting itself, which had previously been satisfied with the traditional notion of a painted canvas as a window to the world, could no longer be satisfied with this. That window could no longer show anything stable — the space behind it was full of cavities and black holes, a fluid world of strange energies. Things had fallen out of their traditional place and broken into fragments, and there was a temptation to put them back together in a completely different way. The new art was trying to experience this world directly, violating the notion of boundaries. The surfaces of pictures swelled up, covered by collages and stickers, and real objects invaded paintings — life itself was invading them. This was later given the name of ‘assemblage’, but for now it was called ‘pictorial sculpture’. Such attempts to unite art and reality had a bright future ahead of them, and this type of art survived all the way through the 20th century. One of its most radical forms was the ‘ready-made’, in which pre-existing objects were presented as artistic works, such as Marcel Duchamp’s urinal, which he called Fountain. But nothing of this happened in Russia. It’s possible that the Russian artists’ global ambitions prevented such gestures. The Russian Avant-Garde had a strong metaphysical flavour, and wasn’t about objects at all.

Despite the diversity of concepts, there are two that particularly stand out, not so much for refuting as completing each other. Malevich’s vector was all about bringing a new order to the surrounding world: seeking not to transform art, but to transform the world through shapes and colours. Malevich was without doubt a charismatic man and a great strategist, and he approached his work as a demiurge, a creator intent on transforming everything. But alongside Malevich there were other forms of organic, non-violent Avant-Garde. Artists such as Matyushin, Filonov and Tatlin didn’t want to transform nature, they wanted to listen to it. Tatlin, considered the father of Russian Constructivism, listened to and cherished the voice of his materials. His hollow reliefs, three-dimensional compositions made out of wooden, metallic, and even glass parts attached to boards, were extremely radical in their departure from the traditional painted surface, while at the same time demonstrating an almost Buddhist submission to the natural qualities of wood or metal. There was a legend that Tatlin once kicked a chair from under Malevich, suggesting that he should sit on the abstract categories of shape and colour instead.

Vladimir Tatlin. Corner Counter-Relief. 1915 State Russian Museum / Bridgeman Images / Fotodom

The first Avant-Garde breakthroughs came from the West, not from Russia. The French Fauvism of Henri Matisse, André Derain and others, as well as the early Cubism of Picasso and Braque, all came on stage almost simultaneously, in 1905 and 1906. This was also the year when the first German Expressionist group, Die Brücke (‘The Bridge’), was formed. Later, Larionov, Goncharova, and even Malevich, would experience their own Fauvist period, but on the whole Fauvism didn’t leave a strong mark on Russian art. Cubism, on the other hand, had a significant influence on many artists, but this was mixed with the influence of Italian Futurism, which had evolved by 1909, when Marinetti’s first Futurist manifesto was published. Cubo-Futurism is a Russian word and a Russian phenomenon. Expressionism, signs of which can be found in the works of Larionov and David Burlyuk, was important for Russia, because of the important role played in its establishment by Wassily Kandinsky, who was as much a Russian artist as he was a German one. In 1911, it was Kandinsky who, along with Franz Marc, organised Der Blaue Reiter (‘The Blue Rider’) Expressionist group in Munich.

Kazimir Malevich. Woman with Pails. 1912 Wikimedia Commons, MoMA

Kandinsky deserves special attention. He was the pioneer of Non-Objectivity. His Painting with a Circle, of 1911, is considered the first work of abstract art. He divided his abstractions into impressions, improvisations, and compositions. The impressions were inspired by his experience of reality. Improvisations were about letting the unconscious come to the fore, while the compositions were works of careful deliberation. An underlying base of Symbolism was strong in Kandinsky’s work, both in paintings, and in his treatise On the Spiritual in Art. In this text he attempted to describe the effect of different colours on consciousness. “Colour is the keyboard,” — he wrote, — “the eyes are the hammers, and the soul is a grand piano with many strings. The artist is the hand which plays, touching one key or another, to cause vibrations in the soul.” Another artist, Mikhail Matyushin, was exploring the nature of colour in approximately the same vein.

Matyushin essentially gave the first impetus to the Russian Avant-Garde. He was the founder of the Saint Petersburg-based Union of Youth, which was registered in the February of 1910. (The famous “Jack of Diamonds” exhibition didn’t open until December of that year.) Matyushin was much older than all of his comrades, but both he and his short-lived wife Elena Guro were important figures of the Avant-Garde. Matyushin was considered more a theorist and organiser than a doer, which allowed him to keep out of the jealous infighting for supremacy. Matyushin was friends with Malevich, who was sympathetic to the mystical overtones of the former’s quests. And there was a lot of mysticism: Matyushin’s organic concept was based on the belief in art’s ability to become a method for transcending the fourth dimension.

This required the acquisition of expanded visual sensitivity skills, allowing a person to see the world not just with his eyes, but with his whole body. Matyushin’s students once, for example, went to paint a pond near Sestroretsk, but stood with their backs to it while painting. Thus he tried to materialise the metaphor of ‘eyes in the back of the head’. Matyushin was exploring the nature of vision both as a Symbolist and as a systematist biologist. The results of this research were summarised in his Guide to Colour, published in 1932, a rather untimely date for such a work.

Matyushin initiated another important Avant-Garde undertaking, the 1913 performance of the opera Victory Over The Sun. Himself a professional musician, he wrote the score. The futurist poet Alexei Kruchenykh wrote its disorienting libretto, while Malevich was in charge of the stage sets, in which the black square motif made its first appearance. The plot of the opera is the Futurists’ conquest of the Sun, by means of the black square. Later, in 1920, Malevich’s disciple El Lissitzky attempted to stage the opera in Vitebsk. Under his direction, the opera’s main storyline about the victory of machines over nature was presented in the most direct way possible: the actors were replaced with mechanisms, so-called figurines set in motion by electricity.

As already mentioned, the Union of Youth, organised by Matyushin, was the first Avant-Garde association, albeit with a fluid membership. At that time, however, specific exhibitions were more important than associations, as an exhibition was effectively a manifesto that was seen and discussed. The first such exhibition was the “Jack of Diamonds” in December 1910. The name, thought up by Mikhail Larionov, referenced a whole range of lowly associations, such as cheating at cards and criminal emblems. The ‘Jacks’ — Ilya Mashkov, Aristarkh Lentulov, Pyotr Konchalovsky, and others — were quite happy about this, since their aim was to shock the public.

One huge painting at this exhibition, by Mashkov, depicting himself and his friend Konchalovsky as half-naked wrestlers or heavyweight athletes, was absolutely shocking and provocative. At the same time, these athletes weren’t averse to more cultured things: the painting contained a violin, a grand piano, and some printed music. This was the new all-encompassing image of the artist. The cheap popular prints depicted on the walls were an important sign that the Jacks of Diamonds were committed to urban folklore and popular aesthetics, all those shop signs, painted trays and trade fair photo stand-ins. An album of Cézanne’s works on the shelf is another sign — the Jacks adored Cézanne. They understood Cézannism as a simplified geometrisation of the world, for which they used the already familiar experience of French Cubism. All in all, the ‘Jacks’ believed that simplification of forms was the right thing to do. They didn’t believe in getting bogged down in details, but wanted to see things as a whole, as if for the first time. This was exciting, it was a game to be played.

Ilya Mashkov. Self-Portrait and Portrait of Pyotr Konchalovsky. 1910 Wikimedia Commons / State Russian Museum

Play is another important word for this collective programme. There was an atmosphere of buffoonery, and the artists cheerfully hid behind various carnival masks. In one of his self-portraits, Mashkov depicted himself as a factory owner, wearing a luxurious fur coat, standing in front of a steamboat. Konchalovsky painted a portrait of another artist, Georgy Yakulov, as an ‘oriental man’. Lentulov painted himself as a red-faced trade-fair salesman. It was also Lentulov who painted the Cubo-Futuristic Moscow, whose cathedrals were taking off and bursting into dance. Lentulov was also the first to use the collages in his art. He glued silver and coloured foil to his canvases, along with sweet wrappers and even tree bark. His paintings included texts, both painted and cut out from posters and newspapers. The paintings themselves overflowed beyond their boundaries, veering here towards reliefs, and there towards abstraction.

The provocations of the Jacks of Diamonds were a dispute with the art of the past, which the Jacks didn’t even consider art, but rather literature or philosophy. For them, art had to be itself, a thing of play and the joy of paint. Their art didn’t reference anything beyond its own limits, and it seemed that there was nothing in the world save for this art. This was an attitude that would be preserved in the Russian Avant-Garde down through the years.

While the Jacks continued to work in their own style even after the first exhibition, Mikhail Larionov was changing the style of his work from one exhibit to the next. The exhibition that followed the Jacks was called “The Donkey’s Tail” and took place in 1912. The name referred to a recent scandal in Paris, where a group of flamboyant artists had presented a painting supposedly executed with a donkey’s tail. At the exhibition, Larionov presented the audience with the Neo-Primitive style. Neo-Primitivism was a system based on the archaic, on ancient and impersonal art. Strictly speaking, this wasn’t the first time that artists had referred to such strata. In the 1910s, Pavel Kuznetsov, one of the principal members of the “Blue Rose” movement, painted the Kyrgyz Suite — a set of paintings about the lives of steppe nomads, undisturbed by civilisation and unchanged through the centuries. But Kuznetsov poeticised this permanence, while Larionov and the other artists who experienced this ‘Primitivist period’ saw this rigidity as something chthonic and ominous. The “Donkey’s Tail” exhibition presented paintings ranging from Larionov’s Soldier and Turkish series, to the Evangelists series by Goncharova, which was removed by the censors, along with Goncharova’s ‘peasant’ paintings, and works from Malevich’s ‘peasant cycle’, and much more. At the very next exhibition, entitled “The Target”, Larionov presented the public with the oilcloth paintings of Niko Pirosmani.

The “Target” exhibition of 1913 was accompanied by the Rayonnists and Futurists manifesto. Rayonnism was Larionov’s version of abstract art — the first in Russia, since Kandinsky had devised his Non-Objectivity in Germany. In the manifesto, Larionov appeared surprisingly close to Matyushin in his mystical and biological reasoning on the nature of sight. A person is looking at an object, but what he sees is a sum of rays reflected from that object and perceived by the eye. The Rayonnists believed that the artists should paint those rays, not the object itself. At that, the object in question may turn out to be somebody else’s painting, and this brings us to another of the manifesto’s theses, the thesis of ‘everythingness’ or ‘all-ism’. Every artistic style is useful to the modern artist, Larionov said, and every style can be appropriated and reshaped. The artist is obliged to change, because the world itself is changing rapidly, and the artist should react to those changes. The “Target” exhibition presented all kinds of art at once — both the Rayonnist abstractions that still contained a hint of figurative motifs (such as the bird heads in the Cockerel and Hen painting), and Primitivist works. The most radical of the Primitivist works was the Seasons series, inspired both by cheap popular prints and by children’s drawings. Adhering to the concept of ‘everythingness’, Larionov did not limit himself to the combination of Primitivist with Rayonnist works. He also became the inventor of new practices, such as futuristic face painting, futuristic cuisine, and futuristic fashion. Many of the concepts remained theoretical, but the futuristic face painting — the abstract painting of faces inspired by Rayonnism, was actually brought to life.

In writing his Rayonnists and Futurists manifesto, Larionov, a militant and bellicose man, claimed that he wasn’t fighting with anyone because he had no worthy adversaries. Malevich wasn’t an adversary, but a brother-in-arms who took part in Larionov’s exhibition. His own movement of Suprematism, which also contended for primacy in the artistic hierarchy, didn’t take shape until after Larionov left Russia.

Malevich’s road to Suprematism was actually a rather intensive procession through various different stages. Malevich began with Impressionism, just like Larionov and, to a certain extent, Kandinsky. After that, he engaged in Neo-Primitivism, followed by Cubo-Futurism and Alogism. His alogist painting Englishman in Moscow portrays a green man in a top hat surrounded by a sabre, a candle, a herring, a staircase, and the phrases “partial eclipse” and “racing society”. This was the poetry of the absurd, artistic ‘sophistry’, a collage combination of incompatible objects and texts within a single painting. Malevich got rid of the cause-and-effect order, and this step made his Alogist paintings the analogue, albeit an incomplete one, of the works produced by Western art’s Dadaists.

Kazimir Malevich. Englishman in Moscow. 1914 Wikimedia Commons / Stedelijk Museum

For Malevich, the ‘alogisms’ were just a stage before the final phase of Suprematism. This style emerged in 1915 and was presented in December of that year at the last Futurist exhibition, entitled “Zero, Ten”. The zero in the exhibition’s name signified the end of art, the “nullity of forms” announced by Suprematism and symbolised by the Black Square. The number ten was supposed to signify the number of participants, though in reality there were more artists involved.

Suprematism was geometric abstraction. For Malevich, geometry was a metaphor for totality. The whole world was reduced to a set of geometrical signs, and there was nothing else. In 1919, Malevich organised his own personal, summarising exhibition, from his earliest Impressionist paintings to the latest Suprematist ones. He even repainted a number of works that hadn’t survived from the earlier years of his career. The exhibition was completed by a row of empty canvases stretched onto underframes, stating thereby that painting was finished. Suprematism was its highest point, which annulled anything that might follow.

Nonetheless, Suprematism was, from the very start, offered up for exploration by other artists as well, and was taken up by several. In this, it was unlike the expressive abstraction of Kandinsky, which did not find immediate followers as a distinct programme or school. In 1920, while at Vitebsk, Malevich established the UNOVIS art community, whose acolytes were to paint in the very same style as their guru, and to hold anonymous and collective exhibitions of Suprematist art. It was assumed that there was no place for individual artistic expression of will in Suprematist art, only the confirmation of a system aspiring to universality and seeking to be the final inventory of everything in the world and the last word on it. The word supremus in the name of the movement meant ‘the highest’, and this was the last word in art.

That said, this universal language well suited several future projects. Malevich and his students — Ilya Chashnik, Nikolai Suyetin, and Lazar Khidekel — used Suprematist forms to propose a new kind of architecture. They created ‘architectons’ in plaster and drew ‘planitas’, model dwellings for Earth-people in the universe of the future. The architectons were abstract, devoid of windows and doors, and their internal space wasn’t dealt with at all. Malevich wasn’t interested in functions, only in absolute forms, the utopian modules of a new order. His dishware, created in the early 1920s when he collaborated with the Lomonosov Porcelain Factory, wasn’t predisposed for everyday use either. It was difficult to pour tea from a Suprematist teapot, and drinking from the half-cup was inconvenient. These things were a manifestation of form, and the form was self-sufficient.

In the 1920s, the idea of productive, industrial art became a justification for the Avant-Garde search for new forms, an idea we shall discuss shortly. But the principal artists of the pre-Revolution Avant-Garde movement had a difficult time with this idea. This was true even for those who were willing to dedicate themselves to the production of functional things ‘for life’, such as Tatlin. His dishware and ‘normal-clothes’ turned out alright, but the ‘great projects’ remained a utopia. The incredible ornithopter Letatlin (a word combining the artist’s surname and the Russian for ‘to fly’ — letat) never flew. The Monument to the Third International, otherwise known as “Tatlin’s Tower”, was never realised. After all, it was difficult to believe that the grandiose idea of a high-rise revolving structure could actually be fulfilled. Tatlin didn’t like the word ‘Constructivism’, and as a general rule tried to avoid any kind of ‘-ism’, but was still considered the ‘founder’ of this movement, being the first artist to have started making things instead of painting them. There’s a photo of George Grosz and John Heartfield that shows the two German Avant-Gardists holding a placard that says “Art is Dead — Long Live Tatlin’s Machine Art.” But in reality, the ideas of ‘proper’ machine Constructivism were declared and carried out by other people, such as Alexander Rodchenko.

Rodchenko was one of the most productive second-generation Avant-Garde artists, and one of the most consistent ‘production men’. His heyday coincided with the post-revolutionary period. At first, he seemed to be taking the next steps on a road already explored by his elders — moving towards a greater conciseness, and, subsequently, greater radicalism. Malevich’s geometric forms were dense, while Rodchenko used thin lines, and called it Linearism. He even wrote a manifesto on the potential of lines. Tatlin’s hollow reliefs were connected to the wall, while Rodchenko’s mobiles hung freely in the air. His experiments had no metaphysics behind them, which is why all of his discoveries easily became the ABCs of industrial design. Rodchenko was equally successful as a book illustrator, poster artist, stage and interior designer, furniture maker and photographer. His photomontages and techniques for angle shots became the visual symbol of those times. It wasn’t by chance that he initiated Kandinsky’s expulsion from the Moscow Institute of Artistic Culture. This was a confrontation between the new materialistic approach to art and the old, conceptual one.

Reconstruction of Alexander Rodchenko’s Worker’s Club composition at the Tretyakov Gallery © Photo by Alexei Kudenko / RIA Novosti

Moscow’s INKhUK, as well as the Leningrad-based GINKhUK, two institutes for artistic culture, aimed to develop universal methods of dealing with form. After the October Revolution of 1917, the search for universals was widespread, and Avant-Garde artists played an active part in the work of various educational institutions, of which there were suddenly many. One could say that they were implanting their beliefs. Kandinsky believed in a synthesis of arts supported by biology, physicality, and synaesthesia. He believed that this synthesis would be achieved on the basis of three arts — painting, music, and dance — and those were the subjects he offered for study. But for the young artists headed by Rodchenko, all of this was redundant and out of step with the historical moment. How can one study dancing, when there are problems with the production of bare necessities? This should be the artist’s objective. Naturally enough, Rodchenko and his group won this dispute hands down, but their victory was short-lived. Very soon, those bare necessities would be produced without any Constructivist spirit at all. We’ll speak of those who vanquished the Constructivists in our next lecture.  

Crash Course #1
Russian Art in the 20th Century
Lecture 2 of 8
Crash Course #1
Russian Art in the 20th Century
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы и подкасты
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
История евреев
Исход из Египта и вавилонское пленение, сефарды и ашкеназы, хасиды и сионисты, погромы и Холокост — в коротком видеоликбезе и 13 обстоятельных лекциях
Искусство видеть Арктику
Подкаст о том, как художники разных эпох изображали Заполярье, а также записки путешественников о жизни на Севере, материал «Российская Арктика в цифрах» и тест на знание предметов заполярного быта
Празднуем день рождения Пушкина
Собрали в одном месте любимые материалы о поэте, а еще подготовили игру: попробуйте разобраться, где пишет Пушкин, а где — нейросеть
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре учителя литературы рассказывают о главных произведениях школьной программы