КурсРусская литература XX века. Сезон 2ЛекцииМатериалы

Маяковский для продвинутых

Лектор Arzamas Геннадий Обатнин выбрал 15 стихотворений Маяковского, оставшихся за пределами обычной школьной программы, но заслуживающих внимания широкого читателя

18+
Владимир Маяковский среди молодежи на выставке. 1930 год

Кое-что про Петербург

Слезают слезы с крыши в трубы,
к руке реки чертя полоски;
а в неба свисшиеся губы
воткнули каменные соски.

И небу — стихши — ясно стало:
туда, где моря блещет блюдо,
сырой погонщик гнал устало
Невы двугорбого верблюда.

1913

Вот так я сделался собакой

Ну, это совершенно невыносимо!
Весь как есть искусан злобой.
Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака лицо луны гололобой —
взял бы
и все обвыл.

Нервы, должно быть...
Выйду,
погуляю.
И на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она — знакомая.
Хочу.
Чувствую —
не могу по-человечьи.

Что это за безобразие!
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы —
клык.

Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
Бережно огибаю полицейский пост,
вдруг оглушительное:
«Городовой!
Хвост!»

Провел рукой и — остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я и не заметил в бешеном скаче:
у меня из-под пиджака
развеерился хвостище
и вьется сзади,
большой, собачий.

Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушонку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.

И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! гав! гав!

1915

Гимн взятке

Пришли и славословим покорненько
тебя, дорогая взятка,
все здесь, от младшего дворника
до того, кто в золото заткан.

Всех, кто за нашей десницей
посмеет с укором глаза̀ весть,
мы так, как им и не снится,
накажем мерзавцев за зависть.

Чтоб больше не смела вздыматься хула,
наденем мундиры и медали
и, выдвинув вперед убедительный кулак,
спросим: «А это видали?»

Если сверху смотреть — разинешь рот.
И взыграет от радости каждая мышца.
Россия — сверху — прямо огород,
вся наливается, цветет и пышится.

А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза
и лезть в огород козе лень?..
Было бы время, я б доказал,
которые — коза и зелень.

И нечего доказывать — идите и берите.
Умолкнет газетная нечисть ведь.
Как баранов, надо стричь и брить их.
Чего стесняться в своем отечестве?

1915

Хорошее отношение к лошадям

Били копыта.
Пели будто:
— Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб. —

Ветром опита,
льдом обута,
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
— Лошадь упала! —
— Упала лошадь! —
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...

Улица опрокинулась,
течет по-своему...
Подошел и вижу —
за каплищей каплища
по морде катится,
прячется в ше́рсти...

И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
Может быть
— старая —
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла́,
только
лошадь
рванулась,
встала на́ ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И все ей казалось —
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.

1918

Гейнеобразное

Молнию метнула глазами:
«Я видела —
с тобой другая.
Ты самый низкий,
ты подлый самый...» —
И пошла,
и пошла,
и пошла, ругая.
Я ученый малый, милая,
громыханья оставьте ваши.
Если молния меня не убила —
то гром мне
ей-богу не страшен.

1920

1-е мая

Поэты —
              народ дошлый.
Стих?
          Изволь.
                        Только рифмы дай им.
Не говорилось пошлостей
                                               больше,
чем о мае.

Существительные: Мечты.
                                   Грёзы.
                                   Народы.
                                   Пламя.
                                   Цветы.
                                   Розы.
                                   Свободы.
                                   Знамя.

Образы:                    Майскою —
                                   сказкою.

Прилагательные:   Красное.
                                   Ясное.
                                   Вешний.
                                   Нездешний.
                                   Безбрежный.
                                   Мятежный.

Вижу —
            в сандалишки рифм обуты,
под древнегреческой
                                     образной тогой
и сегодня,
                 таща свои атрибуты, —
шагает бумагою
                             стих жидконогий.
Довольно
                 в люлечных рифмах нянчить —
нас,
       пятилетних сынов зари.
Хоть сегодняшний
                                  хочется
                                                привет
                                                            переиначить.
Хотя б без размеров.
                                     Хотя б без рифм.

1 Мая
          да здравствует декабрь!
Маем
нам
еще не мягчиться.
Да здравствует мороз и Сибирь!
Мороз, ожелезнивший волю.
Каторга
камнем камер
лучше всяких вёсен
растила
леса
рук.
Ими
возносим майское знамя —
да здравствует декабрь!
1 Мая.
Долой нежность!
Да здравствует ненависть!
Ненависть миллионов к сотням,
ненависть, спаявшая солидарность.
Пролетарии!
Пулями высвисти:
— да здравствует ненависть! —

1 Мая.
Долой безрассудную пышность земли.
Долой случайность вёсен.
Да здравствует калькуляция силёнок мира
Да здравствует ум!
Ум,
из зим и осеней
умеющий
во всегда
                высинить май.
Да здравствует деланье мая —
искусственный май футуристов.
Скажешь просто,
                              скажешь коряво —
и снова
             в паре поэтических шор.
Трудно с будущим.
                                  За край его
выдернешь —
                      и то хорошо.
 

1923

Киноповетрие

Европа.
              Город.
                         Глаза домищами шарили.
В глаза —
               разноцветные капли.

На столбах,
                    на версту,
                                     на мильоны ладов:
                                          !!!!!ЧАРЛИ
           ЧАПЛИН!!!!!
Мятый человечишко
                                     из Лос-Анжело́са
через океаны
                       раскатывает ролик.
И каждый,
                  у кого губы́ нашлося,
ржет до изнеможения,
                                        ржет до колик.
Денди туфлястый (огурцами огу́рятся) —
к черту!
              Дамища (груди — стог).
Ужин.
          Курица.
                       В морду курицей.
Мотоцикл.
                  Толпа.
                             Сыщик.
                                           Свисток.
В хвост.
             В гриву.
В глаз.
           В бровь.
Желе-подбородки трясутся игриво.
Кино
         гогочет в мильон шиберо́в.
Молчи, Европа,
                           дура сквозная!
Мусьи,
            заткните ваше орло́.
Не вы,
           я уверен, —
                            не вы,
                                       я знаю, —
над вами
                смеется товарищ Шарло́.
Жирноживотые.
                             Лобоузкие.
Европейцы,
                     на чем у вас пудры пыльца?
Разве
         эти
               чаплинские усики —
не всё,
           что у Европы
                                   осталось от лица?
Шарло.
             Спадают
                             штаны-гармошки.
Кок.
       Котелочек около кло́ка.
В издевке
                 твои
                         комарьи ножки,
Европа фраков
                           и файфоклоков.
Кино
         заливается щиплемой девкой.
Чарли
           заехал
                      какой-то мисс.
Публика, тише!
                            Над вами издевка.
Европа —
             оплюйся,
                              сядь,
                                      уймись.
Чаплин — валяй,
                              марай соуса́ми.
Будет:
           не соусом,
                              будет:
                                         не в фильме.
Забитые встанут,
                               забитые сами
метлою
              пройдут
                            мировыми милями.
А пока —
             Мишка,
                          верти ручку.
Бой! Алло!
Всемирная сенсация.
                                     Последняя штучка.
Шарло на крыльях.
                                  Воздушный Шарло.

1923

Хулиганщина

Только
            солнце усядется,
                                          канув
за опустевшие
                         фабричные стройки,
стонут
            окраины
                           от хулиганов
вроде вот этой
                          милой тройки.
Человек пройдет
                              и — марш поодаль.
Таким попадись!
                              Ежовые лапочки!
От них ни проезда,
                                  от них
                                              ни прохода
ни женщине,
                       ни мужчине,
                                             ни электрической лампочке.
«Мадамочка, стой!
                                 Провожу немножко...
Клуб?
         Почему?
                        Ломай стулья!
Он возражает?
                          В лопатку ножиком!
Зубы им вычти!
                            Помножь им скулья!»
Гудят
          в башке
                        пивные пары́,
тощая мысль
                        самогоном
                                           смята,
и в воздухе
                    даже не топоры,
а целые
              небоскребы
                                   стоэтажного
                                                          мата.
Рабочий,
                этим ли
                              кровь наших жил?!
Наши дочки
                      этим разве?!
Пока не поздно —
                             конец положи
этой горланной
                             и грязной язве!

1924

Фабрика бюрократов

Его прислали
                         для проведенья режима.
Средних способностей.
                                          Средних лет.
В мыслях — планы.
                                   В сердце — решимость.
В кармане — перо
                                и партбилет.
Ходит,
            распоряжается энергичным жестом.
Видно —
            занимается новая эра!
Сам совался в каждое место,
всех переглядел —
                             от зава до курьера.
Внимательный
                           к самым мельчайшим крохам,
вздувает
               сердечный пыл...
Но бьются
                   слова,
                              как об стену горохом,
об —
     канцелярские лбы.
А что канцелярии?
                                  Внимает мошенница!
Горите
             хоть солнца ярче, —
она
      уложит
                   весь пыл в отношеньица,
в анкетку
                 и в циркулярчик.
Бумажку
                встречать
                                  с отвращением нужно.
А лишь
             увлечешься ею, —
то через день
                        голова заталмужена
в бумажную ахинею.
Перепишут всё
                            и, канителью исходящей нитясь,
на доклады
                    с папками идут:
— Подпишитесь тут!
                                      Да тут вот подмахнитесь!..
И вот тут, пожалуйста!..
                                           И тут!..
                                                      И тут!.. —
Пыл
        в чернила уплыл
                                      без следа.
Пред
         в бумагу
                       всосался, как клещ...
Среда —
это
      паршивая вещь!!
Глядел,
             лицом
                        белее мела,
сквозь канцелярский мрак.
Катился пот,
                       перо скрипело,
рука свелась
                       и вновь корпела, —
но без конца
                       громадой белой
росла
          гора бумаг.
Что угодно
                    подписью подляпает,
и не разберясь:
                            куда,
                                     зачем,
                                                кого?
Собственную
                        тетушку
                                       назначит римским папою.
Сам себе
                 подпишет
                                   смертный пригово̀р.
Совести
              партийной
                                  слабенькие писки
заглушает
                   с днями
                                  исходящий груз.
Раскусил чиновник
                                   пафос переписки,
облизнулся,
                      въелся
                                  и — вошел во вкус.
Где решимость?
                             планы?
                                          и молодчество?
Собирает канцелярию,
                                         загривок мыля ей.
— Разузнать
                      немедля
                                     имя-отчество!
Как
       такому
                    посылать конверт
                                                    с одной фамилией??! —
И опять
               несется
                             мелким лайцем:
— Это так-то службу мы несем?!
Написали просто
                               «прилагается»
и забыли написать
                                  «при сем»! —
В течение дня
                         страну наводня
потопом
                ненужной бумажности,
в машину
                 живот
уложит —
               и вот
на дачу
             стремится в важности.
Пользы от него,
                            что молока от черта,
что от пшенной каши —
                                       золотой руды.
Лишь растут
                       подвалами
                                          отчеты,
вознося
              чернильные пуды.
Рой чиновников
                             с недели на́ день
аннулирует
                     октябрьский гром и лом,
и у многих
                    даже
                             проступают сзади
пуговицы
                  дофевральские
                                              с орлом.
Поэт
         всегда
                     и добр и галантен,
                                                      делиться выводом рад.
Во-первых:
                     из каждого
                                         при известном таланте
может получиться
                                  бюрократ.
Вывод второй
                        (из фельетонной водицы
вытекал не раз
                           и не сто):
коммунист не птица,
                                      и незачем обзаводиться
ему
      бумажным хвостом.
Третий:
              поднять бы его за загривок
от бумажек,
                     разостланных низом,
чтоб бумажки,
                           подписанные
                                                   прямо и криво,
не заслоняли
                         ему
                                коммунизм.

1926

Долг Украине

Знаете ли вы
                        украинскую ночь?
Нет,
        вы не знаете украинской ночи!
Здесь
          небо
                  от дыма
                                 становится черно́,
и герб
           звездой пятиконечной вточен.
Где горилкой,
                         удалью
                                       и кровью
Запорожская
                        бурлила Сечь,
проводов уздой
                            смирив Днепровье,
Днепр
           заставят
                          на турбины течь.
И Днипро́
                   по проволокам-усам
электричеством
                             течет по корпусам.
Небось, рафинада
                                 и Гоголю надо!
———
Мы знаем,
                   курит ли,
                                    пьет ли Чаплин;
мы знаем
                 Италии безрукие руины;
мы знаем,
                  как Ду́гласа
                                        галстух краплен...
А что мы знаем
                            о лице Украины?
Знаний груз
                       у русского
                                          тощ —
тем, кто рядом,
                             почета мало.
Знают вот
                   украинский борщ,
знают вот
                  украинское сало.
И с культуры
                        поснимали пенку:
кроме
           двух
                   прославленных Тарасов —
Бульбы
              и известного Шевченка, —
ничего не выжмешь,
                                     сколько ни старайся.
А если прижмут —
                              зардеется розой
и выдвинет
                     аргумент новый:
возьмет и расскажет
                                     пару курьезов —
анекдотов
                   украинской мовы.
Говорю себе:
                       товарищ москаль,
на Украину
                    шуток не скаль.
Разучите
                эту мову
на знаменах —
                       лексиконах алых, —
эта мова
                величава и проста:
«Чуешь, сурмы заграли,
                                           час расплаты настав...»
Разве может быть
                                затрепанней
                                                      да тише
слова
          поистасканного
                                       «Слышишь»?!
Я
  немало слов придумал вам,
взвешивая их,
                         одно хочу лишь, —
чтобы стали
                       всех
                              моих
                                        стихов слова
полновесными,
                           как слово «чуешь».
———
Трудно
             людей
                        в одно истолочь,
собой
          кичись не очень.
Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет,
        мы не знаем украинской ночи.

1926

Стабилизация быта

После боев
                    и голодных пыток
отрос на животике солидный жирок.
Жирок заливает щелочки быта
и застывает,
                      тих и широк.
Люблю Кузнецкий
                                 (простите грешного!),
потом Петровку,
                              потом Столешников;
по ним
             в году
                       раз сто или двести я
хожу из «Известий»
                                   и в «Известия».
С восторга бросив подсолнухи лузгать,
восторженно подняв бровки,
читает работница:
                                 «Готовые блузки.
Последний крик Петровки».
Не зря и Кузнецкий похож на зарю, —
прижав к замерзшей витрине ноздрю,
две дамы расплылись в стончике:
«Ах, какие фестончики!»
А рядом,
               учли обывателью натуру, —
портрет
               кого-то безусого:
отбирайте гения
                              для любого гарнитура, —
все
     от Казина до Брюсова.
В магазинах —
                       ноты для широких масс.
Пойте, рабочие и крестьяне,
последний
                   сердцещипательный романс
«А сердце-то в партию тянет!»  Ноты Музторга. Музыка Тихоновой. Слова Чуж-Чуженина. (Прим. автора.)
В окне гражданин,
                                 устав от ношения
портфелей,
                    сложивши папки,
жене,
          приятной во всех отношениях,
выбирает
                 «глазки да лапки».
Перед плакатом «Медвежья свадьба»
нэпачка сияет в неге:
— И мне с таким медведем
                                                 поспать бы!
Погрызи меня,
                          душка Эггерт. —
Сияющий дом,
                           в костюмах,
                                                 в белье, —
радуйся,
               растратчик и мот.
«Ателье
мод».
На фоне голосов стою,
стою
         и философствую.
Свежим ветерочком в республику
                                                              вея,
звездой сияя из мрака,
товарищ Гольцман
                                   из «Москвошвея»
обещает
              «эпоху фрака»  Стр. 12 № 2 «Экрана». (Прим. автора.).
Но,
     от смокингов и фраков оберегая охотников
(не попался на буржуазную удочку!),
восхваляет
                   комсомолец
                                         товарищ Сотников
толстовку
                  и брючки «дудочку».
Фрак
         или рубахи синие?
Неувязка парт- и советской линии.
Меня
          удивляют их слова.
Бьет разнобой в глаза.
Вопрос этот
                      надо
                              согласовать
и, разумеется,
                         увязать.
Предлагаю,
                    чтоб эта идейная драка
не длилась бессмысленно далее,
пришивать
                    к толстовкам
                                            фалды от фрака
и носить
                лакированные сандалии.
А чтоб цилиндр заменила кепка,
накрахмаливать кепку крепко.
Грязня сердца
                          и масля бумагу,
подминая
                  Москву
                                под копыта,
волокут
              опять
                         колымагу
дореволюционного быта.
Зуди
         издевкой,
                           стих хмурый,
вразрез
             с обывательским хором:
в делах
             идеи,
                       быта,
                                 культуры —
поменьше
                  довоенных норм!

1927

Солдаты Дзержинского

                                          Вал. М.

Тебе, поэт,
                   тебе, певун,
какое дело
                   тебе
                           до ГПУ?!
Железу —
              незачем
                            комплименты лестные.
Тебя
        нельзя
                    ни славить
                                        и ни вымести.
Простыми словами
                                   говорю —
                                                 о железной
необходимости.
Крепче держись-ка!
Не съесть
                  врагу.
Солдаты
                Дзержинского
Союз
         берегут.
Враги вокруг республики рыскают.
Не к месту слабость
и разнеженность весенняя.
Будут
           битвы
                       громше,
                                      чем крымское
землетрясение.
Есть твердолобые
вокруг
            и внутри —
зорче
          и в оба,
чекист,
             смотри!
Мы стоим
                   с врагом
                                  о скулу скула́,
и смерть стоит,
                            ожидает жатвы.
ГПУ —
         это нашей диктатуры кулак
сжатый.
Храни пути и речки,
кровь
          и кров,
бери врага,
                     секретчики,
и крой,
             КРО!

1927

«Жид»

Черт вас возьми,
черносотенная слизь,
вы
     схоронились
                            от пуль,
                                           от зимы
и расхамились —
                            только спаслись.
Черт вас возьми,
тех,
      кто —
за коммунизм
                          на бумаге
                                            ляжет костьми,
а дома
           добреет
                         довоенным скотом.
Черт вас возьми,
тех,
       которые —
коммунисты
                       лишь
                                до трех с восьми,
а потом
              коммунизм
                                   запирают с конторою.
Черт вас возьми,
вас,
       тех,

кто, видя
                 безобразие
                                     обоими глазми,
пишет
            о прелестях
                                 лирических утех.
Если стих
                  не поспевает
                                         за былью плестись —
сырыми
              фразами
                             бей, публицист!
Сегодня
              шкафом
                             на сердце лежит
тяжелое слово —
                            «жид».
Это слово
                  над селами
                                      вороном машет.
По трактирам
                         забилось
                                         водке в графин.
Это слово —
                   пароль
                                для попов,
                                                   для монашек
из недодавленных графинь.
Это слово
                  шипело
                                над вузовцем Райхелем
царских
               дней
                        подымая пыльцу,
когда
          «христиане»-вузовцы
                                                  ахали
грязной галошей
                               «жида»
                                            по лицу.
Это слово
                  слесарню
                                   набило до ве́рха
в день,
            когда деловито и чинно
чуть не на́смерть
                                «жиденка» Бейраха
загоняла
                пьяная мастеровщина.
Поэт
         в пивной
                          кого-то «жидом»
честит
            под бутылочный звон
за то, что
                 ругала
                             бездарный том —
фамилия
                с окончанием
                                         «зон».
Это слово
                  слюнявит
                                   коммунист недочищенный
губами,
              будто скользкие
                                            миски,
разгоняя
                тучи
                         начальственной
                                                       тощищи
последним
                    еврейским
                                       анекдотом подхалимским.
И начнет
                 громить
                                христианская паства,
только
            лозунг
                        подходящий выставь:
жидов победнее,
                              да каждого очкастого,
а потом
              подряд
                           всех «сицилистов».
Шепоток в очередях:
                                      «топчись и жди,
расстрелян
                    русский витязь-то...
везде...
          жиды...
                     одни жиды...
спекулянты,
                      советчики,
                                         правительство».
Выдернем
                  за шиворот —
одного,
             паршивого.
Рапортуй
                 громогласно,
                                         где он,
                                                      «валютчик»?!
Как бы ни были
                             они
                                    ловки́ —
за плотную
                    ограду
                                штыков колючих,
без различия
                        наций
                                   посланы в Соловки.
Еврея не видел?
                             В Крым!
                                            К нему!
Камни обшарпай ногами!
Трудом упорным
                               еврей
                                         в Крыму
возделывает
                      почву — камень.
Ты знаешь,
                    язык
                             у тебя
                                        чей?
Кто
       мысли твоей
                              причина?
Встает
            из-за твоих речей
фабрикантова личина.
Буржуй
               бежал,
                           подгибая рессоры,
сел
      на английской мели́;
в его интересах
                            расперессорить
народы
              Советской земли.
Это классов борьба,
                                    но злее
                                                 и тоньше, —
говоря короче,
                           сколько
                                         побито
бедняков «Соломонишек»,
                                                 и ни один
                                                                   Соломон Ротшильд.
На этих Ротшильдов,
                                      от жира освиневших,
на богатых,
                     без различия наций,
всех трудящихся,
                               работавших
                                                     и не евших,
и русских
                  и евреев —
                                  зовем подняться.
Помните вы,
                       хулиган и погромщик,
помните,
                 бежавшие в парижские кабаре, —
вас,
       если надо,
                         покроет погромше
стальной оратор,
                               дремлющий в кобуре.
А кто,
          по дубовой своей темноте
не видя
              ни зги впереди,
«жидом»
                и сегодня бранится,
                                                     на тех
прикрикнем
                       и предупредим.
Мы обращаемся
                             снова и снова
к беспартийным,
                               комсомольцам,
                                                           Россиям,
                                                                           Америкам,
ко всему
               человеческому собранию:
— Выплюньте
                          это
                               омерзительное слово,
выкиньте
                   с матерщиной и бранью!

1928

Письмо Татьяне Яковлевой

В поцелуе рук ли,
                                губ ли,
в дрожи тела
                       близких мне
красный
               цвет
                       моих республик
тоже
         должен
                       пламенеть.
Я не люблю
                     парижскую любовь:
любую самочку
                            шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
                                            сказав —
                                                          тубо —
собакам
              озверевшей страсти.
Ты одна мне
                       ростом вровень,
стань же рядом
                            с бровью брови,
дай
       про этот
                       важный вечер
рассказать
                   по-человечьи.
Пять часов,
                     и с этих пор
стих
        людей
                    дремучий бор,
вымер
           город заселенный,
слышу лишь
                       свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
                          молний поступь,
гром
        ругней
                    в небесной драме, —
не гроза,
               а это
                        просто
ревность
                двигает горами.
Глупых слов
                      не верь сырью,
не пугайся
                   этой тряски, —
я взнуздаю,
                     я смирю
чувства
             отпрысков дворянских.
Страсти корь
                       сойдет коростой,
но радость
                    неиссыхаемая,
буду долго,
                    буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
                 жены,
                            слезы...
                                        ну их! —
вспухнут веки,
                           впору Вию.
Я не сам,
                а я
                     ревную
за Советскую Россию.
Видел
           на плечах заплаты,
их
    чахотка
                  лижет вздохом.
Что же,
             мы не виноваты —
ста мильонам
                         было плохо.
Мы
      теперь
                  к таким нежны —
спортом
               выпрямишь не многих, —
вы и нам
                 в Москве нужны,
не хватает
                  длинноногих.
Не тебе,
              в снега
                           и в тиф
шедшей
              этими ногами,
здесь
          на ласки
                         выдать их
в ужины
                с нефтяниками.
Ты не думай,
                        щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
                  иди на перекресток
моих больших
                          и неуклюжих рук.
Не хочешь?
                    Оставайся и зимуй,
и это
         оскорбление
                                на общий счет нанижем.
Я все равно
                     тебя
                              когда-нибудь возьму —
одну
        или вдвоем с Парижем.

1928

Стихотворение одежно-молодежное

В известном октябре
                                      известного годика
у мадам
              реквизнули
                                   шубку из котика.
Прождав Колчака,
                                 оттого и потом
простилась
                    мадам
                                со своим мантом.
Пока
         добивали
                          деникинцев кучки,
мадам
            и жакет
                          продала на толкучке.
Мадам ожидала,
                             дождаться силясь,
и туфли,
               глядишь,
                               у мадам износились.
Мадамью одежу
                             для платья удобного
забыли мы?
                     Ничего подобного!
Рубли
           завелись
                           у рабочей дочки,
у пролетарки
                        в красном платочке.
Пошла в Мосторг.
                                В продающем восторге
ей
    жуткие туфли
                              всучили в Мосторге.
Пошла в Москвошвей —
                                         за шубкой,
                                                             а там ей
опять
          преподносят
                                 манто мадамье.
В Тэжэ завернула
                               и выбрала красок
для губок,
                  для щечек,
                                      для бровок,
                                                           для глазок.
Из меха —
                смех
                        накрашенным ротиком.
А шубка
               не котик,
                               так — вроде котика.
И стал
            у честной
                             рабочей дочки
вид,
       что у дамы
                           в известном годочке.
Москвошвей —
                         залежались
                                             котики и кошки.
В руки
             моды
                        вожжи!
Не по одежке
                        протягивай ножки,
а шей
           одежи
                       по молодежи.
 

1930 

другие материалы о поэте
 
Маяковский от А до Я
Л — «лесенка», М — «морковь», Н — «непонятность» и так далее
 
Взлеты и падения Маяковского
От «мерзости» до «лучшего, талантливейшего поэта нашей советской эпохи»
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре легендарных московских учителя литературы рассказывают о своих любимых произведениях из школьной программы
Лекции
11 минут
1/6

Брюсов. «Творчество»

Почему предельно рационального поэта обвиняли в бессмыслице, сумасшествии и алкоголизме и как он сделал из своего манифеста заклинание

Читает Олег Лекманов

Почему предельно рационального поэта обвиняли в бессмыслице, сумасшествии и алкоголизме и как он сделал из своего манифеста заклинание

12 минут
2/6

Чехов. «Вишневый сад»

Чем последняя чеховская пьеса отличается от всех предыдущих и каким писателем мог быть Чехов в XX веке, если бы не умер в 1904 году

Читает Лев Соболев

Чем последняя чеховская пьеса отличается от всех предыдущих и каким писателем мог быть Чехов в XX веке, если бы не умер в 1904 году

12 минут
3/6

Зощенко. «Аристократка»

Что общего между юмористическими рассказами и детскими страхами, как высмеивать обывателей, оставаясь одним из них, и что значит фраза «Ложи взад»

Читает Александр Жолковский

Что общего между юмористическими рассказами и детскими страхами, как высмеивать обывателей, оставаясь одним из них, и что значит фраза «Ложи взад»

12 минут
4/6

Маяковский. «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое...»

Когда в поэзии появилась пропаганда, кто первым придумал, что город — будет, а саду — цвесть, и как об этом узнал Маяковский

Читает Геннадий Обатнин

Когда в поэзии появилась пропаганда, кто первым придумал, что город — будет, а саду — цвесть, и как об этом узнал Маяковский

13 минут
5/6

Заболоцкий. «Прохожий»

Как поэт растянул мгновение, преодолел смерть и написал самыми простыми словами загадочное стихотворение

Читает Александр Архангельский

Как поэт растянул мгновение, преодолел смерть и написал самыми простыми словами загадочное стихотворение

13 минут
6/6

Стругацкие. «Пикник на обочине» (18+)

Как братья-писатели определили суть советского эксперимента, какой ценой мы платим за счастье и отчего у сталкеров мутируют дети

Читает Дмитрий Быков*

Как братья-писатели определили суть советского эксперимента, какой ценой мы платим за счастье и отчего у сталкеров мутируют дети

Материалы
Узнайте писателя по детской фотографии
Физиогномический тест
Неизвестные лики Зощенко
Декадент, пародист, психоаналитик и не только
Твиттер Чехова
Яркие цитаты от автора фразы «Краткость — сестра таланта»
Заболоцкий за 10 минут
Подборка от Александра Архангельского
Аркадий Стругацкий
против пришельцев
Писатель дает совет на случай контакта со сверхцивилизацией
Как понять Серебряный век?
10 лучших книг об эпохе Блока и Дягилева
Два письма Зощенко Сталину
«Я пишу Вам с единственной целью несколько облегчить свою боль...»
Маяковский для продвинутых
15 отличных стихотворений, которые обычно не читают в школе
Восемь научно‑технических прогнозов Стругацких
Что должно было произойти до 2000 года
Рассказы для детей
или кушетка Фрейда?
Тайные смыслы цикла Зощенко о Леле и Миньке
Главные постановки «Вишневого сада»
От Станиславского до Някрошюса
Что такое поэзия?
Отвечают сами поэты
Маяковский от А до Я
Л — «лесенка», М — «морковь», Н — «непонятность» и так далее
Взлеты и падения Маяковского
От «мерзости» до «лучшего, талантливейшего поэта нашей советской эпохи»
Брюсов, Цветаева и Блок — чиновники
Где поэты Серебряного века служили в советское время
Так говорил Заболоцкий
Удивительные мысли великого обэриута
Чем Стругацкие обогатили русский язык
Пять слов и пять фраз, пришедших из книг фантастов
Продакт-плейсмент в литературе
Кубики «Магги» и фотоаппараты «Кодак» у Маяковского и Мандельштама
Основатели символизма: the best
Целая эпоха в 10 стихотворениях
Тест: поэтесса или поэт?
Разберитесь в гендерных экспериментах Серебряного века
Философия Стругацких
Рассказывает литературовед Илья Кукулин
Песни на слова Заболоцкого
От Тихонова и Фрейндлих до Звездинского и группы «Круиз»
Что Чехов увидел на Сахалине
Фотопутешествие в 1890 год