Расшифровка Роли старого вельможи
Содержание третьей лекции из курса Андрея Зорина «Любовь при Екатерине Великой»
Глафира Алымова, размышляя о чувстве, которое испытывал к ней Бецкой, о его странном поведении, о постоянном нежелании открыться в своих чувствах, желании представить дело так, будто их брак происходит по ее инициативе и вызван чувствами в ее сердце, — постоянно квалифицирует отношение к ней Бецкого как страсть. И, без всякого сомнения, именно так осмыслял его сам Иван Иванович.
В пору его молодости и зрелости главной, если не единственной, школой высоких страстей была классическая трагедия. Время, которое он в молодости провел в Европе — а он много бывал там в
«Заира» была написана Вольтером за 40 лет до этого, в 1732 году, отчасти в ответ на претензии критиков, что любовь в его трагедии не занимает достаточного места. Как всегда, в центре внимания Вольтера на самом деле философская и политическая проблематика. Пьеса посвящена пропаганде веротерпимости. Но реализуется эта задача через любовный сюжет. Христианка Заира, плененная мусульманами, живет при дворе султана Оросмана и ощущает себя неотъемлемой частью мира, в котором она выросла.
«Я вижу, что заботы, которые нас окружают в детстве, формируют наши чувства, нашу веру и наши нравы. Я могла быть рабыней ложных богов у Ганга, христианкой в Париже, мусульманкой здесь. Воспитание делает все. Рука наших отцов чертит в наших слабых сердцах первые буквы, которые потом повторяют примеры и время и которые только Господь может стереть», —
говорит Заира со сцены трагедии. Это один из ее центральных монологов.
Для автора главный смысл этого монолога состоял в том, чтобы показать, что религия — лишь часть обычаев и привычек, усвоенных человеком с детства, и проливать
Своим преображением Заира полностью обязана благородному султану Оросману, который страстно влюбился в пленницу и сумел вызвать в ней столь же сильное ответное чувство. Оросман готовит Заиру себе в жены, осыпает ее щедрыми дарами, но для счастья ему необходимо, чтобы в решении пленницы связать с ним свою судьбу не было и тени принуждения. Для него постыдно даже думать о власти над своими рабынями, которой пользовались владыки Востока.
Мы не знаем, участвовала ли Глафира Алымова в постановке «Заиры» и какую роль она играла на сцене. В других трагедиях она чаще всего играла роль служанки и наперсницы главной героини, а роль главной героини исполняла Левшина. Распределение ролей довольно натуральное: любимица императрицы играет главную роль, а любимица попечителя — вторую по значимости. Но, так или иначе, почти наверняка она или непосредственно участвовала в спектакле, или видела его из зала, присутствовала на репетициях и так далее.
Интересно, что первая комедия, которую сыграли смолянки, тоже на французском языке и тоже принадлежит Вольтеру. Это комедия «Нанина». Рассказывает она о том же самом. Граф д’Ольбан влюблен в простую девушку Нанину, которую он воспитал и образовал в своей усадьбе, в частности давая ей читать книги о равенстве людей всех сословий. Когда Нанина сетует на то, что граф делает ей слишком много подарков, тот отвечает:
«Простите, я говорю как нежный отец, которому дорога его дочь. Надо отомстить фортуне за оскорбление, которое она вам нанесла. Но природа наделила вас всеми своими благами, и я должен ей подражать».
Граф говорит как отец и воспитывает Нанину как дочь. Но в итоге после сложных перипетий становится ее мужем.
Переживания и поведение Бецкого не слишком отличались от страстей и поступков его сценических прототипов. Герои Вольтера осыпали возлюбленных щедрыми дарами, проявляли готовность исполнить любое их желание, яростно ревновали их к воображаемым молодым соперникам. Бецкой тоже занимался туалетом Глафиры, формировал ее библиотеку (книги из библиотеки Алымовой сохранились в Тульской областной библиотеке), оказывал по ее ходатайствам многочисленные милости другим смолянкам и устраивал ей чудовищные сцены ревности
Конечно, в соответствии с сюжетной логикой и Оросман, и граф д’Ольбан должны были быть намного старше соответственно Заиры или Нанины. Но оба они изображены Вольтером как привлекательные мужчины в расцвете сил, вызывающие в душах их возлюбленных сильное ответное чувство. Между тем возраст Бецкого был предметом постоянных насмешек. Когда Левшина пожаловалась Екатерине на то, что Бецкой хочет сам учить их плавать, Екатерина ответила ей: «В его годы гораздо более говорят об упражнениях, требующих силы и ловкости, нежели делают их на самом деле».
Ее корреспондентка тут же подхватила этот насмешливый тон по отношению к своему попечителю, и трудно представить себе, чтобы другие девицы оставались от этих шуток в стороне.
Таким образом, та символическая модель, на которую ориентировался Бецкой, совершенно не соответствовала его образу, который сложился в глазах окружающих и неминуемо должен был побуждать их отводить ему совершенно иную роль.
Помимо благородных героев, в театральных представлениях того времени действовали и злодеи, которые пытались добиться любви зависевших от них героинь угрозами или обманом. Разумеется, mon papa, «добрый папа» Иван Иванович мало подходил на роль злобного тирана из трагедий. Но комическое амплуа старого опекуна, который домогается взаимности молодой воспитанницы, подходило ему идеально.
Самая прославленная пьеса с таким сюжетом — «Севильский цирюльник» Бомарше — была сыграна в Париже, в «Комеди Франсез», в 1775 году. В России эту комедию сыграли перед императрицей, наследником престола и прусским принцем в Царскосельском театре 10 мая 1776 года, через 10 дней после торжественной церемонии первого выпуска из Смольного института, которая состоялась 30 апреля. Для придворных посещение спектаклей, на которых изволила присутствовать государыня, было служебной обязанностью, тем более если ее сопровождали высокие иностранные гости. Почти наверняка Бецкой должен был не только смотреть это представление, но и восхищаться им, поскольку Екатерине пьеса понравилась.
Чувство старого и противного опекуна Бартоло к его воспитаннице Розине, которую он держит взаперти, изображено Бомарше как настоящая страсть. Он говорит: «Пусть лучше она плачет от того, что я ее муж, чем мне умереть от того, что она не моя жена». Однако страсть эта выражается то в попытках запереть девушку, то в интригах и клевете. Других средств в арсенале влюбленного старика просто нет. «Присутствие молодой женщины и преклонный возраст — вот отчего у стариков заходит ум за разум», — резюмирует эту ситуацию Фигаро.
Поведение Бартоло очень напоминает маневры Бецкого, как они описаны в памятных записках. Как пишет Алымова,
«он употребил все свое влияние на меня: соблазнительные обещания, горесть его и отчаяние, которого я не могла выносить. Ласки его сменялись угрозами. <…> Перед алтарем, будучи посаженым отцом, он представлял мне примеры замужеств, расходившихся во время самого обряда венчания, и подстрекал меня поступить таким же образом».
Иван Иванович прогонял от Алымовой близких к ней людей, ссорил ее с Ржевским, пытаясь, с одной стороны, возбудить в женихе ревность, а с другой — очернить его в глазах Глафиры Ивановны.
Последней пьесой, сыгранной в Смольном перед выпуском, была комическая опера «Башмачки» по либретто Мишеля Жана Седена. Мы не знаем, выбрал ли пьесу Бецкой, или расшалившиеся барышни, которые получили благословение государыни на дружескую шутку над наставником, или даже сама императрица.
Опера начинается с арии старого крестьянина Луки, который влюблен в юную пастушку Бабетту.
«Быть влюбленным в мои годы? Я злюсь, я задыхаюсь, я бешусь. Если б я верил в свою храбрость, я бы выдрал себе волосы. О глупец, о дурак! Думать о любви, к кому? К девчонке! Мне надо отвесить себе оплеуху. Иди, беги к ногам своей девчонки! Плакать, стенать, изображать влюбленного».
Естественно, Бабетта влюблена в молодого пастуха, и в итоге старый Лука приходит в чувство, решает жениться на ее матери и стать ей отцом. Он проходит путь, прямо противоположный тому, который проделал граф д’Ольбан, который готовил Нанину себе в жены, хотя первоначально воспитывал ее как дочь.
«Как отец, он необходим был для моего счастия, единственное же его желание было сделаться моим мужем», — писала Глафира Ивановна. С течением времени она все хуже понимала логику поступков и переживаний своего покровителя и в конце концов пришла к выводу, что его поведение было исключительно игрой на публику.
Однако, предполагая исключительно показной характер мотивов Бецкого, Глафира Маскле была права лишь отчасти. Как человеку, принадлежавшему уже совсем иной эпохе, которая научилась отделять внешнее от внутреннего, ей было трудно представить себе, до какой степени переживания людей ее юности были неотделимы от форм, в которых они представлялись, и от разыгрывания этих переживаний. Драма Бецкого состояла в том, что он исполнял перед возлюбленной, всеми смолянками, двором и императрицей одну роль, а аудитория упорно видела его в другой.
Перед свадьбой, как написано в мемуарах, Ржевский и Алымова вернулись ко двору, где, по ее словам, все принимали живое участие в ее замужестве, восхваляли жениха и невесту, порицали их гонителя и советовали «скорее окончить дело, чтобы избавиться от новых преследований». Нет сомнений, что восприятие двора полностью определялось реакцией главного зрителя. Государыня пересела в ближнюю ложу и показала, как надо реагировать на происходящее. Этого жеста оказалось достаточно, чтобы обеспечить разыгрывающемуся действию устраивавшее ее завершение.
В другом, отчасти сходном случае императрице пришлось самой ставить спектакль. Об этом в следующий раз. Спасибо.
