Расшифровка Август Стриндберг — главный шведский писатель

Как Стриндберг со всеми ссорился, занимался алхимией и создавал новую шведскую литературу

Автор Полина Лисовская

Шведская литература прошла все те же этапы, что и литература других круп­ных европейских стран: средне­вековая литература, литература Просвещения, романтизм, натурализм, реа­лизм и так далее. Швеция находится несколько на отшибе, на пери­ферии Европы, поэтому можно сказать, что некоторые течения и этапы литератур­ного процесса запаздывали.

Но бывало и так, что Швеция опере­жала другие европейские страны в плане литературного развития. Таким новатором был Юхан Август Стринд­берг — величайший шведский писатель, который родился в 1849 году. Читая Стринд­берга, буквально видишь, как в творчестве одного писателя отражается очень турбулентная и значимая для Европы эпоха рубежа XIX–XX веков.

Например, Стриндберг вступает в литературное объеди­нение, а потом страшно ссорится с коллегами, очень переживает, мучается и многократно начинает все сначала. Так было с объединением «Молодая Швеция», которое проповедало натурали­стический, по тем временам новатор­ский, метод в литературе. Стриндберг сам придумал этой группе название, стоял у ее истоков, а потом со скандалом вышел. 

Еще принято говорить, что в творчестве Стриндберга навсегда сохранилось множество элементов романтического мировосприятия: он так и не расстался с романтизмом полностью, к чему призывали натуралисты и великий датский литературный критик Георг Брандес. По сути, «Молодая Швеция» — это кру­жок последователей Брандеса, но Стриндберг его перера­стает: он шире и серьезнее простого натурализма.

Стриндберг родился в небогатой, но вполне обеспеченной буржуазной семье. Мать какое-то время даже была служанкой в доме его отца. Дети получили хорошее домашнее образова­ние, изучали музыку и иностранные языки. Затем Стриндберг напишет автобиографию, которую так и назовет: «Сын служан­ки» — и здесь он, конечно, преувеличил то, насколько он был сыном служанки, потому что сыновья служанок не поступали в Уппсальский университет, как Стриндберг. Правда, он его так и не окончил — работал какое-то время библиотекарем.

Он был человеком очень широких интересов: увлекался естественными науками и даже алхимией — надо сказать, увлекался он всем этим поверх­ностно. Кроме того, он писал картины — сейчас его картины стоят очень дорого. Но одной из главных страстей Стриндберга был театр. Кстати, первая и третья его супруги были актрисами и хотели, чтобы он писал пьесы прежде всего для них.

Главный соперник Стриндберга в литературе — великий норвежский драматург и крупнейший классик Генрик Ибсен. Когда Стриндберг выходит на литератур­ный рынок, Ибсен уже признан: он основатель «новой драмы»  Новая драма — термин, которым описывают творчество драматургов-новаторов рубежа XIX–XX веков: Антона Чехова, Генрика Ибсена, Августа Стриндберга и др.. Слава Ибсена совершенно не дает покоя неугомонному Стриндбергу. Он жаждет не меньшей славы и все время заочно спорит с Ибсеном, прежде всего по женскому вопросу. Известно, что у самого Ибсена над рабочим столом висел большой портрет маслом Августа Стриндберга, и Ибсен писал в каком-то из писем о том, что не может работать, если не ощущает на себе взгляд этих горящих (читай: безумных) глаз шведского драматурга.

Первый этап в творчестве Стринд­берга — это натурализм, местами критиче­ский реализм, и его хрестоматийный классический роман — «Красная ком­ната», вышедший в 1879 году. В оригинальном названии романа нет ни мисти­ки, ни готики — лучшим переводом, наверное, было бы «Красный кабинет в ресторане» или «Красный зал». В таком красном кабинете собиралась богема: журна­листы, писатели, художники. В этом романе Стриндберг играет с традицион­ными формами: плутовским романом и романом воспитания.

Молодой человек из провинции по имени Арвид Фальк приезжает в столицу, Стокгольм, и постепенно знакомится со столичным обществом. В начале рома­на — хрестоматийная сцена: Фальк стоит на высоком южном берегу Стрёмме­на  Стрёммен — пролив, протока между Балтий­ским морем и озером Меларен. и взирает сверху на Стокгольм, который, как он считает, ему предстоит поко­рить. Поначалу Фальк наивен, его частенько обманы­вают, и он пребывает в шоке от того коррумпированного общества, в которое попадает. В конце он вполне себе готов вступить в выгодный брак и у него нет иллюзий, однако иногда критики говорят и о том, что он хитро прикидывается и прячет свою натуру подспудного революционера.

Структура этого романа рваная и напоминает газетные колонки. Сам Стринд­берг сказал о своем произведении так: «Я хочу показать панораму общества, которое не люблю и которое никогда не любило меня». Он изображает, напри­мер, шведский парламент, риксдаг, в котором идет пустая болтовня, все чинов­ники — сплошь бездельники, а пресса продажна. Один из героев, художник Селлен, написал неоднозначную картину, и сначала все его ругают, но авгу­стей­шая особа приобретает это полотно — и все начинают восхвалять Селлена.

Однако тон романа легкий и сатири­ческий, а сатира вообще не характерна для шведской литературы и, может быть, для шведского темперамента, ментали­тета. Даже в наши дни отыскать в современной шведской литературе сатиру достаточно сложно. Этот роман открывает новую эру, новую эпоху и начинает современную шведскую литературу.

Немалую часть своей жизни Стринд­берг, как Ибсен и множество других вы­дающихся писателей, провел за границей, в эмиграции. В начале 1880-х годов он с семьей оказался в Швейцарии и там вошел в круг политических эмигран­тов. В том числе там было много русских, и на какое-то время он увлекся уто­пи­ческим социализмом и идеями Чернышевского. В итоге вышел сборник новелл «Утопии в действительности», где есть новелла «Новостройка», в кото­рой рассказы­вается о попытке построить коммуну.

Но в 1884-м выходит совершенно другой сборник новелл, который называется «Браки», — именно он положил начало репутации Стриндберга как женонена­вистника. Почему? Что произошло? В Швейца­рии, помимо социалистов, он столк­нулся и с довольно агрессивными суфражистками  Суфражизм — движение за предоставление женщинам избирательных прав наравне с мужчинами, которое возникло в Великобри­тании в середине XIX века. С появлением суфражизма возникает и первая волна феминизма.. Все это проис­ходило на фоне ухудшения отношений с первой женой Сири фон Эссен. Она хотела быть актрисой, хотела, чтобы Стриндберг писал для нее драмы, но, видимо, актрисой она была неважной, и на фоне ее неудовле­творенности собственными актерскими успехами и безденежьем их брак начал рушиться. И в своих новеллах Стринд­берг показывает, что никакая свобода женщинам, в общем-то, не нужна и что равенство в браке — это вещь абсо­лютно лишняя, а требование добрачной чистоты как для женщины, так и для мужчины — это вообще абсурд, так как существуют объективные физиологи­ческие различия полов (это идея выдающегося норвежского писателя Бьёрнсона, коллеги Ибсена).

К сборнику «Браки» он написал предисловие, в котором представил эгали­тарный, то есть уравнительный, взгляд на отношения полов. Его тезис в том, что существующее положение вещей стоит законсервировать, так как, исполь­зуя термин Руссо, оно является естественным для естественного человека.

Но он лукавит, потому что говорит здесь о крестьянской семье и приводит ее в пример равноправия сторон в браке. Он говорит, мол, посмотрите: у кре­стьян муж занят своим делом, жена — своим и их сферы не пересека­ются. Жене нет резона качать права: она руководит в доме, а муж — на пашне. А вот когда речь идет об образованных людях из высших классов, начинаются проблемы. Женщине нечем заняться: ей не надо ни прясть, ни ткать или делать что-то подобное — и вследствие такого безделья женщина начинает беситься с жиру, требовать каких-то особых привилегий, равноправия. Ну что она может смыслить, скажем, в финансах или естественных науках — возражает Стриндберг.

В этом сборнике есть знаменитая новелла, которая называется «Кукольный дом» — точно так же, как знаменитая пьеса Ибсена. Грубо говоря, Ибсен считает, что мужчина и женщина в браке должны быть равноправными партнерами — вполне современная идея, — что необходимо взаимное уваже­ние, а не ложь во имя сохранения приличий. В драме Ибсена «Кукольный дом» главная героиня Нора уходит от мужа, который не считает ее взрослым полно­ценным человеком, способным принимать взрослые решения.

Таким образом, это совершенно прямая, открытая полемика с Ибсеном и его Норой. В своей новелле Стриндберг прямо пишет, что, если в постели у супру­гов гармония, то никакой суфражизм, в общем-то, и не нужен. То есть в том, что касается темы интимных отношений, Стриндберг довольно рано заявляет о себе как об очень смелом писателе, и это добавляет к его скандаль­ной репутации топливо.

В другой новелле из того же самого сборника высмеивается таинство при­частия, и вот это уже гораздо серьезнее. За это Стриндберга обвинили в бого­хульстве, начался судебный процесс, но дело, к счастью, закрыли. Парал­лельно в середине 1880-х годов Стриндберг еще становится героем борьбы за свободу слова. Тем не менее именно женский вопрос становится камнем преткновения.

Постепенно усиливается его личный кризис: он объявил себя атеистом, а социалистические идеи к концу 1880-х отринул — теперь ему хочется рас­смотреть прошлое, в том числе и собственное детство, и с 1886 по 1887 год он публикует биографию «Сын служанки», написанную от третьего лица. Он дает достаточно полный портрет жизни и культуры Швеции во второй половине XIX века. Кстати, он совершенно не хочет, чтобы этот роман воспри­нимали как исповедь или мемуары, — он дает ему подзаголовок «Эволюция одной души» и использует в этом произведении вполне натуралистические принципы расы, среды и момента во времени.

Метод, которым он пользуется, предвосхищает драмы, где потом он создаст и исследует так называемые бесхарактерные характеры. Под бесхарактерными имеются в виду не слабые, а скорее сложные, нетипичные характеры. Он будет спорить и с реалистическим методом, то есть нужно создавать сложное, а не типичное.

Конечно, Стриндберг — мастер самопиара, как сказали бы сейчас, потому что он написал несколько произведений, которые условно считаются автобио­гра­фическими. Одно из лучших произведений в этом ряду, даже если абстра­ги­роваться от того, что оно о личной жизни Стриндберга, — это «Исповедь безумца», «Le Plaidoyer d’un fou» по-французски. Оно было написано в 1887 го­ду, когда пришел конец браку с Сири фон Эссен. Стриндберг очень хотел стать всемирно признан­ным писа­те­лем, поэтому написал его на фран­цузском.

Есть «Исповедь» Руссо, и «Исповедь» написал Лев Толстой. Исповедь — это произведение, которое подробно и достаточно смело описывает какие-то очень потаенные детали жизни души ее автора. И, надо сказать, Стриндберг в своей «Исповеди безумца» себя совсем не жалеет, но это скорее защитительная речь, то есть он выступает не как исповедующийся, а как адвокат. Предыстория романа такова: когда приближался развод с Сири фон Эссен, женщины из его окружения якобы вступили в некий заговор, чтобы объявить его сумасшед­шим. В ответ этим заговорщикам он хочет рассказать всю правду о том, как на самом деле выглядел их брак.

Много написано о том, каким паранои­ком и сумасшедшим был Стриндберг. У Карла Ясперса, например, есть целое психиатрическое исследование лично­сти Стриндберга. Но здесь мы рассма­триваем его прежде всего как писа­теля, и эта исповедь действительно очень сильное произведение, которое рассказывает о столкновении любви с бытом, о том, как разрушается любовь двух людей. Тот, кто это пишет, тот, кто рассказывает о самом себе, совер­шенно не жалеет не только своего бывшего партнера, но и самого себя. Мне кажется, что «Исповедью безумца» Стриндберг предвосхищает постмодер­нистский роман XX века.

Стриндберг еще и великий драматург. Так называемые натуралистические пьесы: «Отец», «Кредиторы» и «Фрекен Жюли» — это то, что принесло ему всемирную славу, и то, что сделало его самым известным шведским писателем. К драме «Фрекен Жюли» он написал предисловие — манифест, в котором презрительно высказался об интеллек­туаль­ном и сценическом состоянии современного театра, о различных стереотипных аспектах драмы того времени и предложил новую систему для драмы и для ее постановки. В частности, он пишет, что не надо рампы, то есть не надо отделять зрителя от актеров, и что нужен маленький зал, нужна ансамблевая, а не звездная игра. Впослед­ствии, когда у него ненадолго появится собственный театр, он назовет его Intima teatern по-шведски, «Интимный театр», то есть речь идет о близких отношениях между зрителем и тем, что происходит на сцене, и в наше время многие из нас могли бывать в таких театрах.

Драма «Отец» — это яркое выражение отношения Стриндберга к борьбе полов и это бытопсихологическая драма, которая выходит за пределы драмы семей­ной. В ней Стриндберг уделяет внимание положению мужчины в браке. Главный герой, ротмистр, интеллектуально и духовно выше своей жены Лауры, которая закладывает ему в голову мысль о том, что их четырнад­цатилетняя дочь Берта не от него. Есть сведения о том, что и самого Стриндберга мучили параноидальные мысли о том, что он не отец своих детей или отец не всех своих детей; во всяком случае, писать об этом он очень любил.

Там есть мотивы и из античной драматургии: в первой части «Орестеи» Эсхила Клитемнестра кастрирует и убивает своего мужа Агамемнона, и практически то же самое происходит в драме «Отец» — без кровавых подробностей, но рот­мистра в итоге доводят до сумасшествия. В результате всех манипуляций жене ротмистра Лауре удается довести его до такого состояния, когда он в гневе и отчаянии бросает в нее зажженную лампу, и тогда она может объявить, что он не в себе. Там присутствует врач, и Лаура с помощью доктора надевает на рот­мистра смирительную рубашку, как бы спеленывает его, как ребенка. Теперь он точно полностью в ее власти — она главная.

В «Фрекен Жюли» опять сталкиваются мужчина и женщина, причем сталки­ваются в биологическом смысле. На этот раз сильнейшим, правда, оказывается мужчина — лакей по име­ни Жан. Все происходит в графской усадьбе в сельской местности, Жюли — графская дочь. В отличие от «Отца», где все разрешается на Рождество, здесь действие происходит во время Мидсоммара — праздника летнего солнцестояния. Сюжет заключается в том, что Жюли соблазняет этого лакея, но до того, как это происходит, она как бы сильнейшая и власть в ее ру­ках, а уже после момента физического обладания они меняются местами и Жан совершенно по-скотски начинает ею помыкать. В итоге они понимают, что оста­ваться там они не могут, и думают бежать, но для того, чтобы бежать, нужно украсть у графа деньги. На это Жюли не может пойти — и перерезает себе горло бритвой. В этой драме всего три персонажа: еще есть кухарка Кристи­на, невеста Жана, и она простая женщина, олицетворяющая собой какое-то здравое начало в этом безумстве летней жаркой ночи.

Стриндберг очень надеялся, что две его драмы — «Жюли» и «Отца» — поставит в Théâtre Libre самый прогрессивный театральный режиссер того времени француз Андре Антуан. Но надо сказать, что Андре Антуан побоялся даже трогать эти драмы, особенно «Фрекен Жюли». Нам, наверное, не так просто понять, что такого в том, что графская дочь переспала с лакеем. Но в конце 1880-х годов это была совершенно невообразимая история и ставить ее на сце­не даже в прогрессивном театре было нельзя.

Стриндберг написал еще несколько пьес на французском, например одноакт­ную пьесу «Сильнейшая». Дело происходит в сочельник, и пьеса повествует о двух женщинах, мадам X и мадам Y, которым почему-то некуда пойти — они прово­дят Рождество в ресторане. Одна все время говорит, а другая все время молчит, и если вспомнить великого шведского режиссера Ингмара Бергма­на, то у него есть выдающийся фильм «Персона», в котором речь тоже идет о двух женщинах, одна из которых все время молчит, а другая — говорит. Бергман, конечно, взял эту очень авангардную для конца XIX века драматическую конструкцию у Стриндберга.

Также в жизни Стриндберга случился кризис, который принято называть «кризис Инферно». Он как бы делит его жизнь и его творческую биографию на две части, и впоследствии об этом «кризисе Инферно» он напишет одноименный роман.

В 1894 году Стриндберг после непро­должительного пребывания в Швеции приезжает в Париж и решает вернуться к своим естественно-научным заня­тиям, в частности к алхимии. Можно предположить, что все это нужно было ему для имиджа и на самом деле он не пытался получать золото из других металлов, однако сохрани­лись находящиеся в музее металли­ческие пластины странного цвета, на которых вроде бы остались следы алхимических попыток Стриндберга.

В Париже он страдал физически: мучился от бессонницы и псориаза, с кото­рым один раз лежал в больнице. Жил он в скромной квартирке на рю д’Ассас. К тому моменту он уже успел расстаться со своей второй женой — австрийской журналисткой Фридой Уль. В этот момент Стриндберг очень увлечен Эмануэлем Сведен­боргом и его христианской мистикой, читает Шопенгауэра, изучает ведическую фило­софию, и в этот момент настал черед Стриндберга увлечься Ницше. И вот в романе «Inferno» 1897 года Стриндберг разбирает отношения уже с Фридой Уль, но не только с ней. В основном этот роман посвя­щен его парижским страданиям. В русском переводе роман называется «Ад», как «Inferno» у Данте. 

После «Inferno» уже наступил XX век, и здесь нужно сказать о драме «Игра грез», или, как иногда переводят ее название, «Игра снов» (в германских языках «сон» и «мечта» — это, как правило, одно слово). Эта драма стала фун­даментом для всей нетрадицион­ной, в том числе абсурдистской и импрес­сионистской драмы. Она представляет собой видения сновидца, и сюжета нет: действующие лица переливаются из одного в другого. Идея заключается в том, что на землю спускается дочь ведического бога Индры  Индра — божество в ведийской мифо­логии и индуизме, бог грома, молнии и войны. Также в Ведах Индра является царем всех богов.: персонажа так и зо­вут — Дочь Индры. И она подобна Христу женского пола, который испытывает на себе все боли человечества. Отец отправляет ее, чтобы она посмотрела, каково людям, и, побывав на земле, Дочь Индры произносит сакраментальную фразу: «Жалко людей!».

Дочь Индры не принесла людям облегчения страданий, но объяснила их при­чины. В конце она возвращается на небо и несет с собой туда жалобы поэта — поэт, как Вергилий у Данте, сопровождает Дочь Индры на земле.

Эта драма написана очень красивым языком. К ней Стриндберг тоже прилагает предисловие, в котором пишет о необходимости создать драму, где не суще­ствует времени и простран­ства, где характеры двоятся, раскалыва­ются, а ход самой драмы представляет собой калейдоскопи­ческое видение жизни. В этот период для Стриндберга уже становится очень важной музыкальность компо­зиции драмы, то есть драма должна быть выстроена как музыкальное произве­дение с увертюрой, прологом, эпилогом и так далее. Впоследствии он будет добиваться музыкальности композиции в драмах для своего личного «Интим­ного театра». Стриндберг велик потому, что за свою жизнь он создает как ми­ни­мум два театральных манифеста, то есть обновляет драму как минимум дважды, и это удивительно.

Задачу музыкальности театрального действа он пытается решить на практи­ке в 1907–1909 годах в своих так называемых камерных пьесах для «Интимного театра». На некоторые сбережения ему удалось купить помещение и органи­зовать свой собственный театр, который экономически был провальным проектом и разорился, но, так или иначе, «Интимный театр» был. Централь­ным концептом пьес «Интимного театра» можно считать так называемую теорию очищения, или пурификации, которую он заимствует у шведского христианского мистика Эмануэля Сведенборга. В какой-то момент своей жизни человек сталкивается с тем, что все наносное, все лишнее, все тайное и плохое он должен увидеть воочию, осознать и очиститься — и тогда он станет другим человеком, станет лучше. Но Стриндберг понимал эту пурификацию как форму разоблачения и обна­жения жизни за неким фасадом, как раскрытие тайн, вытаскивание скелетов из шкафа.

Наиболее известные из драм «Интим­ного театра» — пьесы «Непогода», «Соната призраков» и «Пеликан». Действие в камерных пьесах происхо­дит, как прави­ло, в доме, и часто это современный многоквартирный дом, где может быть, например, телефон. Дом — это очень удобная конструкция, для того чтобы раскрывать социальные, моральные и духовные секреты его обитателей, это шкафы, потайные комнаты, стены.

«Соната призраков» — одна из самых известных драм Стриндберга. Герои там в принципе не имеют имен: как правило, обозначается их профессия или социальная принадлежность. Один из главных героев, Студент, попадает в странный многоквартирный дом, который принадлежит семье некоего Хуммеля. Хуммель все время сидит в кресле-каталке, но, по сути, он вам­пир, который питается жизнями и секре­тами других людей, паук, который управляет другими, — дьявольский персонаж. И Студент постепенно, комната за комнатой, раскрывает секреты этого дома. Например, один персонаж постоянно изображает попугая и говорит как попугай. То есть это уже драма абсурда, что потом пышным цветом расцветет у Ионеско или Беккета.

Конечно, когда происходят неприятные вещи, закономерным итогом пьесы должна быть смерть, и в конце на стену так называемой комнаты с гиацинтами (а гиацинт у Сведенборга — это цветок, который символизирует очищение) проецируется знаменитое полотно австрийского художника-символиста Арнольда Бёклина, которое называется «Die Toteninsel», «Остров мертвых», и становится понятно, что это то, чем все должно завершиться. В целом камер­ные пьесы демонстрируют преобладание злого начала в челове­ке, и это зло в равной степени губит и невинных, и виновных. 

Мизантропия Стриндберга усиливается к концу жизни. К моменту создания пьес для «Интимного театра», или камерных пьес, он уже развелся со своей третьей женой, норвежской актрисой Харриет Боссе, которая была младше его на тридцать лет, и живет один по адресу улица Дроттнинггатан, 85, — там, где сейчас его музей.

И скажем несколько слов о его поздних произведениях. Роман 1904 года «Готи­ческие комнаты» должен был стать продолжением «Красной комнаты». Про­шло двадцать пять лет, но в «Готи­ческих комнатах» дух молодости уже заме­нен на дух религиозный, на горечь, характерную для этого периода жизни Стриндберга. Мизантропия достигает апогея, и в «Готических комнатах» Стринд­­берг очень плохо пишет о жен­щи­нах: например, что мозг женщины, мозг ребенка и мозг обезьяны весят примерно одинаково. Судя по «Готиче­ским комнатам», по Стриндбергу, жизнь человека — это гротескная колония, кото­рая сплошь населена преступниками и вампирами в экзис­тен­циальном и интел­лектуальном смысле, то есть людьми, которые питаются жизненными и творческими энергиями, интеллектом других людей.

В 1907 году, через три года после первой попытки публикации, выходит его последний роман — как принято говорить, роман с ключом — «Черные знаме­на». Подзаголовок у этого романа — «Моралите рубежа веков». Главный герой романа — второраз­рядный писатель по имени Сакрис; полная фамилия у него Сакриссон, но все называют его Сакрис, потому что его никто не ува­жает. У него есть жена Енни, и Сакрис пишет роман о своей жене, о том, как она ему изменяла, как она глупа, как она бессмысленна. По мере того как он пишет этот роман, Енни чахнет, а когда роман готов, она умирает.

В первых девяти главах романа наблю­даются разные махинации лицемеров, которыми сплошь населено шведское общество. Все это иллюстрирует тезис о том, что ад — это не место, а состоя­ние души человека, и это предвосхи­щает философию французских экзистенциалистов. Сартр писал: «Ад — это Другие».

Если до этого Стриндберг выкладывал на всеобщее обозрение только себя и своих жен, то в «Черных знаменах», слегка изменив имена и фамилии, он изобразил своих современников — шведский писательский, журналист­ский бомонд. Сделал он это исключи­тельно безжалостно и высмеял их жестоко. И «Черные знамена» ему не простили: только через три года издатель решился напечатать это произведение. Еще до недавнего времени были живы потомки тех, кого так обидел Стриндберг, поэтому этот роман вообще обычно не упо­минают, но если не быть родственником этих людей, то, по-моему, это очень забав­ная, злая, честная картина общества. Шведы оценят этот роман потом и простят своего неугомонного Стриндберга.

В 1912 году Стриндберг умер от рака желудка. Похоронная процессия состав­ляла шестьдесят тысяч человек, и в том числе там было много красных флагов, потому что простые рабочие еще помнили и ценили «Сына служанки» и другие ранние произведения. К концу жизни Стриндберг к тому же соби­рал­ся перейти в католичество, и на его могиль­ном кресте есть надпись на латыни «O crux ave spes unica» — «Славься крест, единственная надежда».

Таков итог: романтизм, либерализм, социализм, мистицизм, ведическая фило­софия, алхимия, католицизм — и на фоне этого реформы театра, драматургии, целый ряд очень важных и сильных произведений в прозе, много прекрасной поэзии. Если бы все это было написано не на шведском, а на каком-то крупном европейском языке, никто бы не спорил о величии Стриндберга — несомненно, величай­шего писателя и драматурга в истории Швеции.