Музейный детектив: 5 загадочных историй с экспонатами
В 1929 году коллекция закрывшегося Музея живописной культуры была передана в Третьяковскую галерею. Специальная комиссия распределила 724 произведения живописи, графики и скульптуры из собрания Музея живописной культуры по 12 спискам. В список № 1 вошли те произведения авангарда, которые должны были стать частью постоянной экспозиции Третьяковской галереи (именно поэтому открывшаяся в Новой Третьяковке выставка к столетию Музея живописной культуры получила название «Авангард. Список № 1. К 100-летию Музея живописной культуры»). Список № 2 включал более 300 графических работ для отдела рисунка Третьяковской галереи. В списке № 3 значилось 35 картин, определенных для передачи в Русский музей. В списки № 4–6 вошло 172 произведения живописи, графики и скульптуры, которые должны были попасть в региональные музеи. Остальные работы были включены в списки № 7–12 — комиссия признала их «не имеющими музейного значения» и определила к ликвидации.
Основная часть произведений из списка № 1 и сегодня находится в постоянной экспозиции и в запасниках Третьяковской галереи. Однако у других работ оказалась более сложная судьба. Еще в начале 1930-х несколько работ из этого списка были переданы в другие музеи. Некоторые из них были утрачены во время Великой Отечественной войны. Другие чуть не стали жертвами идеологических кампаний против формализма (так начиная с 1930-х презрительно называли все, что не соответствовало официальным доктринам соцреализма). Еще несколько произведений из списка № 1 исчезли из собрания галереи в силу особых обстоятельств. Работы, переданные в региональные музеи по спискам № 4–6, тоже подвергались риску: их постоянно перемещали, переатрибутировали, угрожали списать и т. д. Мы выбрали пять самых необычных историй из жизни произведений Музея живописной культуры.
1. Картины, спрятанные за стеллажами
В 1931 году две картины из самого главного списка, № 1, отправились на Дальний Восток, в Хабаровский краевой музей. Это были «Натурщица на красном фоне» известного мастера «Бубнового валета» Ильи Машкова и натюрморт «Красное и белое» Давида Штеренберга, одного из организаторов Музея живописной культуры. Вместе с ними расстояние в 8415 километров преодолела и яркая примитивистская картина Петра Кончаловского «Пейзаж. Столярная в Абрамцево» из списка № 4. В том же году все три работы попали в коллекцию только что открывшегося Дальневосточного художественного музея.
В 1946 году в СССР началась очередная идеологическая кампания по борьбе со всем, что не вписывалось в жесткие рамки социалистического реализма. И речь шла не только о «формалистическом» авангарде. По музейной легенде, в 1947 году по решению специальной комиссии из Москвы было списано и сожжено более 700 предметов народного искусства, которые научные сотрудники Дальневосточного художественного музея в 1930-е собирали по окрестным селам. Должны были уничтожить и шедевры Музея живописной культуры. Их спасли музейные сотрудники, которые спрятали работы Машкова, Штеренберга и Кончаловского за стеллажами.
В 1978 году «Натурщицу» Машкова и «Пейзаж» Кончаловского рискнули ввести в постоянную экспозицию Дальневосточного художественного музея. После просмотра финального варианта развески один из партийных чиновников потребовал убрать эти произведения обратно в запасник. Однако сотрудникам музея удалось отстоять работы авангардистов — они и сегодня в экспозиции Дальневосточного художественного музея. А спустя 88 лет «Натурщица» Машкова и натюрморт Штеренберга вновь проделали грандиозный путь из Хабаровска в Москву, чтобы стать частью воссозданной в Новой Третьяковке исторической экспозиции Музея живописной культуры.
2. Картина, найденная на обороте
В конце 1913 года, на последней выставке петербургского объединения «Союз молодежи», Михаил Матюшин организовал показ работ в память своей покойной жены — художницы и поэтессы Елены Гуро. На той же экспозиции московский авангардист Алексей Моргунов представлял свою небольшую ретроспективу. После выставки картина Моргунова «В чайной», на которой не было подписи автора, по ошибке попала в группу работ Гуро. Никто из организаторов этого не заметил, и работа осталась в Петербурге. Вероятно, пропажи не заметил и сам автор «Чайной»: Моргунов, соратник Малевича, находился в центре московского авангардного движения. Так картина вместе с работами Елены Гуро оказалась в доме Матюшина.
В 1920 году ученик Матюшина Борис Эндер написал на обороте В годы Гражданской войны достать холст было невероятно сложно. «бесхозного» холста «Чайной» абстрактную композицию «Беспредметная живопись (Краски природы)». В 1923–1924 годах двусторонняя работа вошла в собрание Музея живописной культуры. Однако в инвентарной книге музея упоминалась только одна сторона картины — с живописью Эндера. После закрытия Музея живописной культуры работу передали в Третьяковскую галерею, а затем — в Орловский краеведческий музей. В 1957 году она стала частью коллекции Орловского музея изобразительных искусств. Все это время картина бытовала только как произведение Эндера. Примерно в середине 1970-х «анонимный» оборот обрел новое имя. Так как работа происходила из дома Матюшина, искусствоведы Лариса Жадова и Евгений Ковтун определили «Чайную» как произведение Елены Гуро. С этой атрибуцией она прожила еще несколько десятков лет.
В 2018 году, во время подготовки выставки, посвященной 100-летию Музея живописной культуры, научный сотрудник Третьяковской галереи Ирина Вакар доказала авторство Алексея Моргунова. Она обратила внимание на несколько моментов, опровергающих прежнее заключение.
3. Скульптура, найденная на чердаке, и скульптура, разбитая на куски
В 1929 году по списку № 6 в Третьяковскую галерею были переданы две скульптуры — с очень похожими названиями: «Лежащая девушка» и «Лежащая женщина». Первая — авторства Марины Рындзюнской, вторая — Акопа Гюрджяна. Эти популярные в начале ХХ века скульпторы сегодня почти неизвестны. По ошибке обе работы были записаны в учетной книге Третьяковской галереи с одним и тем же инвентарным номером МЖК (594). А еще там есть запись о том, что в том же 1929 году обеих «Лежащих» отправили в Кубанский художественный музей им. Луначарского.
В конце 2017 — январе 2018 года, на одном из этапов подготовки выставки к 100-летию Музея живописной культуры, начались поиски этих двух скульптур. «Лежащую девушку» Рындзюнской нашли в Краснодарском краевом художественном музее им. Ф.А. Коваленко только в апреле 2018 года. Впрочем, обнаружилась скульптура Рындзюнской не в экспозиции музея и не в запаснике, а на чердаке. Именно туда в 1929–1930 годах была выселена вся музейная коллекция авангарда. В 1946-м «Лежащая девушка» была признана работой, не имеющей музейной ценности, и включена в Обменный фонд Второстепенный по своей значимости фонд, куда помещали работы, не очень интересные для коллекции музея, но пригодные для обмена с другими музеями. Краснодарского художественного музея. В конце 1960-х, когда у музея появилось новое помещение для хранения, авангардную живопись вынесли с чердака, но «Лежащая девушка» так и осталась лежать в чердачном шкафу. И если бы не выставка, она, возможно, так и не вернулась бы в искусствоведческий обиход.
А что же случилось с «Лежащей женщиной»? Документа о прибытии скульптуры Гюрджяна в Краснодар найдено не было. Зато была найдена приписка, сделанная в книге учета Третьяковской галереи, вероятно, вскоре после 1929 года: «Нах[одится] в Г[осударственной] Т[ретьяковской] Г[алерее]». Однако поиски скульптуры в Третьяковке ничем не увенчались. И так как инвентарные номера двух скульптур совпадали и почти совпадали их названия, было решено, что запись о работе Гюрджяна ошибочная: повтор, обычный для путаной документации Музея живописной культуры и Третьяковской галереи 1920–30-х.
Но на этом история «Лежащей женщины» не закончилась. В августе 2019 года неожиданно появилась информация о новой работе в коллекции Третьяковской галереи. Ею оказалась «Спящая девушка» Акопа Гюрджяна. В провенансе Провенанс (фр. provenance — источник) — история владения художественным произведением, его происхождение. скульптуры значилось: «САХП МК САХП МК — Специальный архив художественных произведений Министерства культуры СССР, Загорск, Московская область. В 1992 году архив вошел в состав РОСИЗО.; РОСИЗО; дар О. В. Яхонта». Несмотря на то, что МЖК в этом ряду отсутствовал, на всякий случай был сделан запрос в РОСИЗО РОСИЗО — государственная структура в составе Министерства культуры, которая занимается хранением, изучением, реставрацией и публичным представлением музейных предметов и коллекций.. Выяснилось, что в 1957 году скульптура была передана из Третьяковской галереи в Загорский архив художественных произведений — такова была судьба тех работ, которые, по мнению сотрудников Третьяковской галереи того времени, не имели музейного значения.
Долгое время «Спящая девушка» хранилась в одном из помещений Троице-Сергиевой лавры, где располагался фонд скульптуры Загорского архива. В 1994 году по приказу Министерства культуры работу — из-за плохой сохранности — списали с баланса РОСИЗО и передали реставратору Олегу Яхонту. По его словам, «Спящая девушка» была в катастрофическом состоянии — разбита более чем на 10 фрагментов. Олег Яхонт отреставрировал «Спящую девушку» и в 2019 году вместе с другими произведениями искусства подарил Третьяковской галерее. Проверка обстоятельств передачи и всех учетных номеров показала: это та самая «Лежащая женщина» из Музея живописной культуры, все совпало! Так, совершив невероятное путешествие и превратившись из «Лежащей женщины» в «Спящую девушку», скульптура вернулась в Третьяковскую галерею как раз накануне выставки, посвященной юбилею основания Музея живописной культуры.
4. Картины, которые потеряли автора
В 1922 году в Берлине, в галерее Ван Димен, открылась Первая русская художественная выставка. В конце 1924 года экспонаты вернулись в Москву. Об этом у Н. Б. Автономовой, «Первая художественная выставка русского искусства». Берлин, 1922 год // Искусствознание. 2003. № 2. С. 636. Некоторые из них затем были переданы в Музей живописной культуры. В каталоге берлинской выставки, в разделе «Ученические работы», без обозначения авторства, под номерами 191, 193 и 194, указаны картины «Пейзаж», «Девушка за туалетным столиком» и «Ню».
А в МЖК после 1924 года поступили без указания авторства три работы: «Листья» (с 1936 года в собрании Вольского краеведческого музея) «Листья» — современное название, по документации Вольского краеведческого музея. В документе 1931 года работа значится как «Пейзаж. Обнаж[енные] деревья у реки»., «Женский портрет» (с 1961-го в Ивановском областном художественном музее) и «Натурщица» (с 1936-го в Вольском краеведческом музее). Сюжеты этих произведений соответствуют названиям ученических картин, экспонировавшихся в Берлине. На обороте «Натурщицы» («Ню» по каталогу) даже сохранилась старая этикетка галереи Ван Димен — безусловное доказательство участия работы в выставке 1922 года. С большой вероятностью можно говорить, что там же экспонировались «Листья» и «Женский портрет» — с названиями «Пейзаж» и «Девушка за туалетным столиком» соответственно.
Как и в берлинском каталоге, в документах Музея живописной культуры и Третьяковской галереи все три картины были записаны или как ученические работы («Листья», «Женский портрет»), или как работы неизвестных художников («Натурщица»). Со временем каждая из них обрела новое официальное авторство того или иного художника русского авангарда: «Листья» стали считаться произведением Наталии Гончаровой, «Натурщица» — Ольги Розановой, «Женский портрет» — Юрия Анненкова. Однако в 2018 году научный сотрудник Третьяковской галереи Анна Дьяконицына отвела от «Женского портрета» авторство Анненкова. «Натурщица» и «Листья» до сих пор бытуют с прежними данными, хотя с текущей атрибуцией этих работ ведущие специалисты и по творчеству Ольги Розановой, и по творчеству Наталии Гончаровой не согласны.
В 2018 году Любовь Пчёлкина, куратор выставки «Авангард. Список №1. К 100-летию Музея живописной культуры», сопоставила все три произведения и отметила сходство их живописного почерка и пластического решения. Это сходство особенно заметно в трактовке земли в «Листьях» и «Натурщице»; в изображении сгиба руки и прически у «Натурщицы» и модели из «Женского портрета»; в общем холодном приглушенном колорите, построенном на контрастном сочетании серого, синего, охры и черного. Эти наблюдения, а также общность провенанса позволяют предположить, что все три картины имеют одного автора. О нем нам известно совсем немного. В правом нижнем углу «Женского портрета», на месте подписи, указаны инициалы, которые читаются как «Ю. Аф» или «Ю. А. Ф.». Какой мастер скрывается за этой таинственной маской — специалистам только предстоит разгадать.
5. Картина, которую так и не нашли
В 1915 году Наталия Гончарова и Михаил Ларионов отправились в Швейцарию для участия в Русских сезонах Сергея Дягилева. Художники не знали, что покидают Россию навсегда. В их московской квартире в Трехпрудном переулке осталось огромное количество картин. Шла Первая мировая война, а от художников не было писем. В 1919 году распространился слух, что Гончаровой и Ларионова уже нет в живых. Беспокоясь за судьбу их художественного наследия, мать Ларионова обратилась в Отдел изобразительных искусств Народного комиссариата по просвещению с предложением передать государству художественное наследие обоих мастеров. В Трехпрудный переулок пришла закупочная комиссия Музейного бюро во главе с Василием Кандинским. Среди отобранных картин оказался большой натюрморт «Желтые цветы» Наталии Гончаровой. На нем были изображены подсолнухи — один из любимых мотивов Гончаровой, который она заимствовала у Ван Гога.
К сожалению, работа известна нам только по фотографиям. В 1920 году «Желтые цветы» были переданы в Музей живописной культуры и стали частью его экспозиции, а в 1929 году по списку № 1 натюрморт поступил в собрание Третьяковской галереи. Но ни в экспозиции Третьяковки, ни на выставках эту работу увидеть нельзя. В 1930 году уже под названием «Подсолнухи» картина была выдана Народному комиссариату иностранных дел. А вот дальше следы картины полностью теряются — в 2018 году из Министерства иностранных дел на запрос Третьяковской галереи ответили, что современное местонахождение работы неизвестно.
