Словарь древнегреческой культуры

В широком смысле слова агоном в Древней Греции называлось любое состязание, спор. Чаще всего проводились спортивные состязания (атлетические соревнования, конные скачки или гонки колесниц), а также музыкальные и поэтические состязания на городских праздниках.

Кроме того, слово «агон» использовалось в более узком значении: в древнегреческой драме, особенно в древней аттической комедии, так называлась часть пьесы, во время которой на сцене происходил спор между персонажами. Агон мог разворачиваться либо между актером и хором, либо между двумя актерами и двумя полухориями, каждое из которых поддерживало точку зрения антагониста или протагониста. Таким агоном является, например, спор поэтов Эсхила и Еврипида в загробном мире в комедии Аристофана «Лягушки».

В классических Афинах агон был важной составной частью не только театрального состязания, но и дебатов об устройстве мироздания, происходивших в философ­ских школах. Структура многих философских диалогов Платона, где сталкиваются противоположные взгляды участников симпозиума (в основном это Сократ и его противники), напоминает структуру театрального агона.

Древнегреческую культуру часто называют «агональной», так как считается, что «дух соревнования» в Древней Греции пронизывал все сферы человеческой деятель­ности: агональность присутствовала в политике, на поле боя, в суде, формировала повседневную жизнь. Первым этот термин в XIX веке ввел ученый Якоб Буркхардт, который считал, что у греков было принято проводить состязания во всем, что заключало в себе возможность борьбы. Агональность действительно пронизывала все сферы жизни древнего грека, но важно понимать, что не всякого: изначально агон был важной частью жизни греческой аристократии, а простолюдины в сорев­нованиях участвовать не могли. Поэтому Фридрих Ницше называл агон высшим достижением аристократического духа.

В каждом древнегреческом полисе была рыночная площадь, служившая также местом собраний граждан и центром общественной жизни, — агора. Обычно она располагалась в центральной части города.

Как и в случае с другими явлениями жизни греческих полисов, больше всего нам известно про афинскую агору. Считается, что афиняне проводили на ней больше времени, чем дома: гуляли в тени аллей, слушали споры и речи мудрецов, собиравшихся в портиках, узнавали политические и бытовые новости.

На агоре находился главный городской рынок, где для каждого рода товаров были отведены особые места, называвшиеся кругами. Здесь же располагались общественные здания, например булевтерий (для засе­даний государственного совета — буле), дикастерий (для судебных разбирательств), храмы различным богам. Кроме того, на агоре на всеобщее обозрение выставля­лись важнейшие законы полиса, вырезанные на камне или на деревянных досках. Украшали агору портики, или стои, — крытые галереи с колоннами. Особенной популярностью пользовалась «пестрая» Стоя: в ней выставлялись картины величайших греческих худож­ников. Кроме того, афинская агора была украшена статуями богов и героев (из людей первыми этой чести были удостоены Гармодий и Аристогитон).

Афиняне выбирали специальных должностных лиц — агораномов (рыночных смотрителей), которые следили за порядком на площади, собирали торговые пошлины с метеков и иноземцев, взимали штрафы за неправиль­ную торговлю; им же подчинялась рыночная полиция, состоявшая из рабов. Существовали также должности метрономов, обязанностью которых было следить за точностью весов и мер, и ситофилаков, наблюдавших за хлебной торговлей.

В переводе с древнегреческого akropolis — «верхний город». Это укрепленная часть древнегреческого города, которая, как правило, располагалась на возвышенности и первоначально служила убежищем в военное время. На акрополе находились городские святыни, храмы богов — покровителей города, и часто хранилась городская казна.

Символом древнегреческой культуры и истории стал афинский Акрополь. Его основателем, согласно мифологической традиции, был первый царь Афин Кекроп. Активная застройка Акрополя как центра религиозной жизни города велась во времена тирана Писистрата в VI веке до н. э. В 480 году его разрушили персы, захватившие Афины. В середине V века до н. э., при политике Перикле, афинский Акрополь был перестроен по единому плану.

Подняться на Акрополь можно было по широкой мраморной лестнице, которая вела к пропилеям — парадному входу, построенному архитектором Мнесиклом. Наверху открывался вид на Парфенон — храм Афины-Девы (создание архитекторов Иктина и Калликрата). В центральной части храма стояла 12-метровая статуя Афины Парфенос, выполненная Фидием из золота и слоновой кости; облик ее нам известен только из описаний и позднейших подражаний. Зато сохранились скульптурные украшения Парфенона, значительную часть которых в начале XIX века вывез британский посол в Константинополе лорд Элгин — и сейчас они хранятся в Британском музее.

На Акрополе находился также храм Ники Аптерос — Бескрылой Победы (лишенная крыльев, она должна была всегда оставаться с афинянами), храм Эрехтейон (со знаменитым портиком кариатид), который включал несколько самостоятельных святилищ различным божествам, а также другие сооружения.

Афинский Акрополь, сильно пострадавший в ходе многочисленных войн последующих столетий, был восстановлен в результате реставрационных работ, начавшихся в конце XIX века и особенно активизи­ровавшихся в последние десятилетия XX века.

В древнегреческой пьесе реплики распределялись между тремя или двумя актерами. В комедиях это правило нарушалось и число актеров могло доходить до пяти. Считалось, что первая роль — самая важная, и только актер, игравший первую роль, протагонист, мог получать плату от государства и участвовать в соревновании за актерский приз. Слово «тритагонист», обозначающее третьего актера, получило значение «третьесортный» и использовалось почти как ругательство. Актеры, как и поэты, строго разделялись на комических и трагических.

Первоначально в пьесах был задействован только один актер — и им был сам драматург. По преданию, Эсхил ввел второго актера, а Софокл первым отказался играть в своих трагедиях — потому что у него был слишком слабый голос. Поскольку все роли в древнегреческом театре исполнялись в масках, мастерство актера в первую очередь заключалось в искусстве управлять голосом и речью. Актер должен был также хорошо петь, чтобы исполнять в трагедиях сольные арии. Обособление актеров в отдельную профессию завершилось к IV веку до н. э.

В IV–III веках до н. э. появились актерские труппы, которые получили название «ремесленники Диониса». Формально они считались религиозными организа­циями, посвященными богу театра. В них, помимо актеров, входили музыканты, костюмеры, изготовители масок и танцоры. Руководители таких трупп могли достигать высокого положения в обществе.

Греческое слово актер (hypokrites) в новых европейских языках приобрело значение «лицемер» (например, английское hypocrite).

Апотропей (от древнегреческого глагола apotrepo — «отвращать») — это оберег, который должен отвращать дурной сглаз и порчу. Таким оберегом может быть изображение, амулет, а может быть ритуал или жест. Например, разновидностью апотропеической магии, оберегающей человека от беды, является знакомое многим троекратное постукивание по дереву.

У древних греков самым популярным апотропеическим знаком было изображение головы горгоны Медузы с выпученными глазами, высунутым языком и клыками: считалось, что страшное лицо будет отпугивать злых духов. Такое изображение называли «горгонион» (Gorgoneion), и оно было, например, непременным атрибутом щита Афины.

Функции оберега могло выполнять имя: детям давались «плохие», с нашей точки зрения, ругательные имена, поскольку считалось, что это сделает их непривлека­тельными для злых духов и отвратит сглаз. Так, греческое имя Эсхрос происходит от прилагательного aiskhros — «гадкий», «уродливый». Апотропеические имена были характерны не только для античной культуры: вероятно, славянское имя Некрас (от которого происходит распространенная фамилия Некрасов) тоже было апотропеем.

Бранная ямбическая поэзия — ритуальная ругань, из которой выросла древняя аттическая комедия, — тоже выполняла апотропеическую функцию: отвратить беды от тех, кого она обзывает последними словами.

Главных богов древних греков называют олимпий­скими — по имени горы Олимп в Северной Греции, которая считалась местом их обитания. О проис­хождении богов-олимпийцев, их функциях, взаимоотношениях и нравах мы узнаём уже из самых ранних произведений античной литературы — поэм Гомера и Гесиода.

Олимпийские боги принадлежали к третьему поколению богов. Сначала из Хаоса появились Гея–Земля и Уран–Небо, которые породили титанов. Один из них, Крон, свергнув отца, захватил власть, но, опасаясь, что дети могут угрожать его трону, проглатывал свое новорожденное потомство. Его супруге Рее удалось спасти только последнего младенца — Зевса. Возмужав, он сверг Крона и утвердился на Олимпе в качестве верховного божества, разделив власть с братьями: Посейдон стал владыкой моря, а Аид — подземного царства. Главных олимпийских богов было двенадцать, но их список в разных частях греческого мира мог отличаться. Чаще всего в олимпийский пантеон включали кроме уже названных богов супругу Зевса Геру — покровительницу брака и семьи, а также его детей: Аполлона — бога прорицания и покровителя муз, Артемиду — богиню охоты, Афину — покровительницу ремесел, Ареса — бога войны, Гефеста — покровителя кузнечного мастерства и вестника богов Гермеса. К ним присоединяли также богиню любви Афродиту, богиню плодородия Деметру, Диониса — покровителя виноделия и Гестию — богиню домашнего очага.

Помимо главных богов, греки почитали также нимф, сатиров и других мифологических существ, которые населяли весь окружающий мир — леса, реки, горы. Греки представляли своих богов бессмертными, имеющими облик прекрасных, физически совершенных людей, часто живущими теми же чувствами, страстями и желаниями, что и простые смертные.

Бакхий, или Вакх, — одно из имен Диониса. Греки верили, что он насылает на своих последователей ритуальное безумие, из-за которого они пускаются в дикие исступленные пляски. Такой дионисийский экстаз греки называли словом «вакханалия» (bakkheia). Был также греческий глагол с тем же корнем — bakkheuo, «вакханствовать», то есть участвовать в Дионисовых таинствах.

Обычно вакханствовали женщины, которых называли «вакханки» или «менады» (от слова mania — безумие). Они объединялись в религиозные общины — фиасы и отправлялись в горы. Там они разувались, распускали волосы и надевали небриды — шкуры животных. Обряды проходили ночью при свете факелов и сопровождались музыкой и криками.

В трагедии Еврипида «Вакханки» Дионис прибывает вместе со своим фиасом из Лидии в Фивы, где к ним присоединяются местные женщины, одержимые богом; враги Диониса пытаются ложно обвинить вакханок в том, что под видом совершения дионисийских таинств они занимаются развратом. По-видимому, это было распространенное обвинение, и не только по отношению к вакханалиям, но и по отношению к различным восточным культам, которые начали проникать в Афины в V веке до н. э.

Кроме того, в мифах, в поэзии и на вазописных изображениях вакханки не только пляшут, но и раздирают руками животных (это действие называлось «спарагмос») и едят сырое мясо (это называлось «омофагия»). Впрочем, возможно, эти ритуалы существовали только в мифах: никаких подтверждений тому, что вакханки поступали так в реальности, не найдено.

Герма — это четырехгранный столб, обычно мраморный или бронзовый, увенчанный скульптурной головой или бюстом. Первоначально гермы изображали Гермеса, который в древнегреческой мифологии считался вестником богов, покровителем путников, проводником душ умерших, посредником между двумя мирами — жизни и смерти, и между богами и людьми.

Происхождение герм обычно связывают с древним обычаем обозначать места погребений грудами камней. Затем камнями стали обозначать также границы и дороги: в исторические времена гермы прежде всего служили путевыми и межевыми знаками.

Изобретателями этой скульптурной формы античные писатели называют афинян, которые первыми стали сооружать гермы. В Афинах гермы встречались повсюду: на перекрестках, на агоре, у входа на Акрополь, в святи­лищах и при входе в частные дома. Изображения Гермеса охраняли дороги, границы, ворота. Повреждение герм считалось святотатством. Самым известным примером такого рода является случай, произошедший в Афинах в 415 году до н. э., накануне отплытия афинского флота на Сицилию во время Пелопоннесской войны: тогда по обвинению в осквернении герм к суду был привлечен известный политик Алкивиад.

В некоторых случаях гермы могли изображать других божеств, помимо Гермеса, в том числе женских. На мужских гермах изображался фалл, который символизировал плодородие. Со временем на гермах стали появляться портретные головы или бюсты знаменитых людей — политиков, философов, поэтов. Существовали и двойные гермы, например изобра­жавшие поэтов Гомера и Архилоха или историков Геродота и Фукидида. Римляне, копировавшие греческие портретные статуи, имели обыкновение превращать некоторые из них в гермы, которыми украшали свои сады и библиотеки. С XVI века в Европе гермы стали видом декоративной и парковой скульптуры.

Древние греки почитали не только богов и богинь, но и героев — полубогов. В героях величия меньше, чем в богах, но при этом больше, чем в обычных смертных. Некоторые герои считались детьми от смешанных союзов богов и людей, например Геракл был сыном Зевса и Алкмены, смертной женщины.

Герои — центральные фигуры греческой мифологии и литературы, в первую очередь «Илиады» и «Одиссеи» — великих эпических поэм Гомера. У многих греческих героев были свои культы: они почитались как защитники и покровители целых городов или отдельных семей.

Мы гораздо лучше знаем, каким образом герои функционируют в греческой литературе и мифологии, и гораздо хуже знакомы с их культовыми и ритуальными функциями.

В литературе герой — это в первую очередь главный персонаж героического эпоса, который стремится к воинской славе и защищает свою честь. Он не боится гибели и часто выбирает смерть, прославляя таким образом свое имя. Так, Ахилл решился ввязаться в Троянскую войну, хотя знал о пророчестве, сулившем ему гибель на поле боя. В то же время для эпического героя характерны вспыльчивость, грубые манеры, необдуманность поступков и дерзость.

Герои мифов часто имеют близкие, но конфликтные отношения с богами. Например, имя Геракл значит «слава Геры»: Гера, жена Зевса и царица богов, с одной стороны, всю жизнь мучила Геракла, поскольку ревновала Зевса к Алкмене, но она же стала косвенной причиной его славы. Гера наслала на Геракла безумие, из-за чего герой убил своих жену и детей, а затем, чтобы искупить вину, был вынужден выполнять приказы своего двоюродного дяди Еврисфея — именно на службе у Еврисфея Геракл и совершил свои двенадцать подвигов.

Несмотря на сомнительный моральный облик, многие греческие герои, такие как Геракл, Персей и Ахилл, были объектами поклонения: люди приносили им дары, молили о здоровье. Трудно сказать, что появлялось раньше — мифы о подвигах героя или его культ, единого мнения среди ученых на этот счет нет, но связь героических мифов с культами очевидна. Культы героев отличались от культа предков: люди, почитавшие того или иного героя, не всегда вели от него свою родослов­ную. Часто культ героя привязывался к какой-нибудь древней могиле, имя захороненного в которой было уже забыто: традиция превращала ее в могилу героя, и на ней начинали совершать ритуалы и жертвоприношения.

В некоторых местах героев довольно быстро начали почитать на государственном уровне: например, афиняне поклонялись Тесею, который считался покровителем города; в Эпидавре был культ Асклепия (изначально героя, сына Аполлона и смертной женщины, в результате апофеоза — то есть обожествления — ставшего богом врачевания), поскольку считалось, что он там родился; в Олимпии, на Пелопоннесе, в качестве основателя Олимпийских игр почитался Пелоп (Пелопоннес буквально значит «остров Пелопа»). Культ Геракла был государственным сразу в нескольких полисах.

Гибрис в переводе с древнегреческого буквально значит «дерзость», «из ряда вон выходящее поведение». Когда персонаж мифа проявляет гибрис по отношению к богам, он непременно претерпевает наказание: понятие «гибрис» отражает представление греков о том, что человеческие высокомерие и гордыня всегда приводят к катастрофе.

Гибрис и наказание за него присутствуют, например, в мифе о титане Прометее, который похитил огонь с Олимпа и за это был прикован к скале, и о Сизифе, который в загробном мире вечно катит в гору тяжелый камень за то, что обманывал богов (существуют разные версии его гибриса, в самой распространенной он обма­нул и заковал в цепи бога смерти Танатоса, так что люди на время перестали умирать).

Элемент гибриса содержится почти в каждом греческом мифе и является неотъемлемым элементом поведения героев эпоса и трагедии: трагический герой должен пережить несколько эмоциональных стадий: корос (koros — «избыток», «пресыщение»), гибрис и атэ (ate — «безумие», «горе»).

Можно сказать, что без гибриса нет героя: выход за рамки дозволенного является главным поступком героического персонажа. Двойственность греческого мифа и греческой трагедии как раз состоит в том, что подвиг героя и его наказуемая дерзость — это часто одно и то же.

Второе значение слова «гибрис» зафиксировано в юридической практике. В афинском суде гибрис определялся как «нападение на афинских граждан». К гибрису относились любые формы насилия и попрания границ, а также нечестивое отношение к божествам.

Первоначально так называли места для занятий физическими упражнениями, где юноши готовились к военной службе и спортивным состязаниям, которые были непременным атрибутом большинства общественных праздников. Но довольно скоро гимнасии превратились в настоящие учебные центры, где физическое воспитание сочеталось с образованием и интеллектуальным общением. Постепенно некоторые из гимнасиев (особенно в Афинах под влиянием философских школ Платона, Аристотеля, Антисфена и других) стали, по сути, прообразами университетов.

Слово «гимнасий», по всей видимости, происходит от древнегреческого gymnos — «нагой», так как тренировались в гимнасиях обнаженными. В древнегреческой культуре атлетическое мужское тело воспринималось как эстетически привлекательное; физические занятия считались угодными богам, гимнасии находились под их покровительством (прежде всего Геракла и Гермеса) и часто располагались рядом со святилищами.

Сначала гимнасии представляли собой простые дворы, окруженные портиками, но со временем выросли в целые комплексы крытых помещений (в которых находились раздевалки, бани и т. д.), объединенных внутренним двором. Гимнасии составляли важную часть образа жизни древних греков и были предметом заботы государства; надзор за ними был поручен специальному должностному лицу — гимнасиарху.

Гражданином считался член общины, обладавший всей полнотой политических, юридических и других прав. Древним грекам мы обязаны выработкой самого понятия «гражданин» (в древневосточных монархиях были лишь «подданные», права которых могли быть в любой момент ущемлены правителем).

В Афинах, где понятие гражданства было особенно хорошо разработано в политической мысли, полноправ­ным гражданином, согласно закону, принятому при Перикле в середине V века до н. э., мог быть только мужчина (хотя понятие гражданства с различными ограничениями распространялось и на женщин), житель Аттики, сын афинских граждан. Его имя по достижении восемнадцати лет и после тщательной проверки происхождения вносилось в список граждан, который велся по демам. Однако фактически всю полноту прав афинянин получал после окончания службы эфебом.

Афинский гражданин имел права и обязанности, тесно связанные друг с другом, важнейшими из которых были следующие:

— право на свободу и личную независимость;

— право владеть участком земли — связанное с обязанностью ее обрабатывать, поскольку община наделяла каждого своего члена землей, чтобы он мог прокормить себя и свою семью;

— право участвовать в ополчении, при этом защищать родной полис с оружием в руках было также и обязанностью гражданина;

— право выступать в народном собрании, предлагать законы и участвовать в их обсуждении, занимать государственные должности и так далее; повиноваться избранным властям и участвовать в политической жизни было также важнейшей обязанностью;

— право на защиту и покровительство афинских законов (в том числе в суде), которым он должен был сам подчиняться;

— право и обязанность почитать отеческих богов и участвовать в общественных праздниках.

Афинские граждане дорожили своими привилегиями, поэтому не гражданину было очень сложно получить гражданство: оно давалось только в исключительных случаях, за какие-то особенные заслуги перед полисом.

Шутят, что «Илиаду» написал не Гомер, а «другой слепой древний грек». По Геродоту, автор «Илиады» и «Одиссеи» жил «не раньше как за 400 лет до меня», то есть в VIII, а то и в IX веке до н. э. Немецкий филолог Фридрих Август Вольф в 1795 году доказывал, что гомеровские поэмы были созданы позже, уже в письменную эпоху, из разрозненных народных сказаний. Получалось, что Гомер — условная легендарная фигура вроде славянского Бояна, а настоящий автор шедевров — это совершенно «другой древний грек», редактор-составитель из Афин на рубеже VI–V веков до н. э. Заказчиком мог быть тиран Писистрат, устроивший на афинских праздниках состязания певцов на зависть другим полисам. Проблема авторства «Илиады» и «Одиссеи» получила название гомеровского вопроса, а последователей Вольфа, стремившихся выделить в этих поэмах разнородные элементы, назвали аналитиками.

Эпоха умозрительных теорий о Гомере закончилась в 1930-е годы, когда американский филолог Милмэн Пэрри организовал экспедицию, чтобы сравнить «Илиаду» и «Одиссею» с эпосом боснийских сказителей. Оказалось, что искусство неграмотных балканских певцов построено на импровизации: поэма каждый раз создается заново и никогда дословно не повторяется. Импровизацию делают возможной формулы — повторяющиеся сочетания, которые можно немного изменять на ходу, приспосабливая под изменчивый контекст. Пэрри и его ученик Альберт Лорд доказали, что формульные структуры гомеровского текста очень похожи на балканский материал, а, значит, «Илиаду» и «Одиссею» следует считать устными поэмами, которые были продиктованы на заре изобретения греческого алфавита одним или двумя сказителями-импровизаторами.

Считается, что греческий язык гораздо сложнее латыни. Это верно хотя бы уже потому, что он распадается на несколько диалектов (от пяти до дюжины — в зависимости от целей классификации). От некоторых (микенского и аркадо-кипрского) не сохранилось художественных произведений — они известны по надписям. На гомеровском диалекте, наоборот, никогда не говорили: это был искусственный язык эпических сказителей, соединявший в себе черты сразу нескольких региональных вариантов греческого. Другие диалекты в своем литературном измерении тоже были привязаны к жанрам и метрам. Например, поэт Пиндар, родным диалектом которого был эолийский, писал свои хоровые произведения на дорийском наречии. Адресатами его песен-восхвалений были победители состязаний из разных частей Греции, но их диалект, как и его собственный, на язык произведений не влиял.

Демом в Древней Греции назывался территориальный округ, а иногда и обитавшие там жители. В конце VI века до н. э., после реформ афинского государственного деятеля Клисфена, дем стал важнейшей хозяйственной, политической и административной единицей в Аттике. Считается, что количество демов при Клисфене достигало сотни, а позднее значительно увеличилось. Демы различались по численности населения; крупнейшими аттическими демами были Ахарны и Элевсин.

Демы были своеобразным полисом в миниатюре: они обладали самоуправлением, жители дема (демоты) выбирали главу дема — демарха. Именно по демам велись и хранились списки афинских граждан, присутствие в которых считалось юридическим доказательством гражданского состояния. Полное имя афинского гражданина должно было включать его собственное имя, имя его отца и название дема, к которому он приписан (например, Сократ, сын Софрониска из дема Алопеки). По демам велся учет собственности граждан, набиралось афинское войско, а также выбирались члены в буле (государственный совет Афин) и в гелиэю (афинский народный суд).

Известно о существовании демов и в других греческих полисах, помимо Афин, — на островах Кос и Родос, в Халкиде, Эретрии, Элиде. Сейчас слово «дем» используется для обозначения муниципалитетов в Греции и на Кипре.

В Древней Греции было рождено важнейшее понятие современной цивилизации — демократия (от древнегреческих слов demos — «народ» и kratos — «власть»): народовластие, правление народа, под которым понимался гражданский коллектив. Наибольшего расцвета античная демократия достигла в Афинах классической эпохи (V–IV века до н. э.), особенно при политике Перикле.

В отличие от современной демократии, которую называют представительной (граждане управляют государством через своих выборных представителей), античная демократия предполагала непосредственное участие граждан в управлении государством — через народное собрание, власть которого была неограни­ченной. Поэтому античную демократию называют прямой. Одним из основных принципов античной демократии была исономия — равенство всех граждан перед законом.

Своей целью античная демократия ставила прежде всего защиту интересов коллектива граждан, которым должны были подчинять свои устремления отдельные личности. Это была демократия лишь для членов гражданского коллектива, то есть для меньшинства населения полиса. Возможность для досуга и занятий философией и политикой свободные граждане во многом получали благодаря широкому распространению рабского труда. Кроме того, блеск и процветание демократических Афин были основаны на эксплуатации союзников — городов, которые входили в Афинскую морскую державу: форос — денежный взнос, ежегодно присылаемый союзниками, — Афины постепенно стали тратить не только на постройку кораблей и военные расходы, но и на нужды своего полиса.

Дионисии — это афинский государственный праздник в честь бога Диониса. До тирана Писистрата (около 602–527 годов до н. э.) он праздновался в Афинах, но не очень пышно и централизованно: обычно каждый дем устраивал свой локальный праздник. Писистрат же перенес в Афины древнюю деревянную статую Диониса из города Элевферы в Беотии, на границе с Аттикой, и учредил городские, или Великие, Дионисии. В центре города, рядом с Акрополем, было построено святилище Диониса Элевферия, к которому прилегал театр Диониса. Впрочем, и после Писистрата афиняне продолжали наравне с Великими праздновать Малые, или сельские, Дионисии.

Главным событием всех Дионисий были процессии. На Великих Дионисиях их было две. Одна изображала прибытие Диониса из Элевфер в Афины: статую бога наряжали, выносили из храма за городские стены, несколько дней держали в роще Академа, а потом сопровождали обратно в город до самого театра. Вторая, главная процессия была особенно пышной и торжест­венной. Во время нее пели гимны, несли большие фаллосы, эфебы вели быка для жертвоприношения в храме. За жертвоприношением и банкетом следовало состязание хоров, которые исполняли дифирамбы в честь Диониса. После этого в течение нескольких дней жители и гости Афин смотрели состязания хоров и театральных постановок — трагедий (с 534 года до н. э.), комедий (с 486 года до н. э.) и сатировых драм. В последний день судьи объявляли победителей. Их награждали и торжественно сопровождали до дома, где они продолжали праздновать победу.

Сельские Дионисии (как и другие древние афинские праздники в честь Диониса — Ленеи и Анфестерии) проходили зимой. Только Великие Дионисии отмечались в конце марта, когда уже была открыта морская навигация и в город могли съехаться гости со всей Греции и из других мест. Таким образом, праздник получал международное политическое значение, а Афины, организуя пышные празднования, демонстрировали свою мощь и богатство всему средиземноморскому миру.

Платон в философском диалоге «Государство» довольно презрительно отзывается о любителях таких зрелищ, далеких от истинной философии: «Они бегают на празднества в честь Диониса, не пропуская ни городских Дионисий, ни сельских».

Жертвоприношения (кровавые или бескровные) сопровождали практически все события частной и общественной жизни каждого грека. Они маркировали все основные ступени человеческой жизни: рождение, совершеннолетие, свадьбу, похороны. Всякий симпосий сопровождался возлиянием вина. Всякий контракт закреплялся жертвоприношением. Всякая семья почитала своих мертвых возлиянием воды на могилы. Каждая новая территориальная граница маркировалась возлиянием масла. Регулярные жертвоприношения сопровождали все общинные собрания и общественные празднества в честь богов и героев — и, разумеется, все экстраординарные события, такие как войны и эпидемии.

К бескровным жертвоприношениям относились возлияния различных жидкостей (вина, молока, меда, воды или масла), воскурения благовоний, а также сжигания плодов (обычно первых плодов нового урожая), специальных пирожков или даже жертвенных животных (так называемый холокост — от греч. holokauteo, «сжигать целиком»).

Олимпийским богам обычно приносились кровавые жертвоприношения. Главным жертвенным животным считалась корова (именно она чаще всего упоминается в литературе и изображается на вазах), но на самом деле греки, особенно частные лица и маленькие общины, предпочитали более мелких и менее дорогих животных. Самыми популярными жертвенными животными были овцы и козы. Свинья использовалась только в особых случаях и для особых богов (Гестии, Деметры, Диониса), а поросенок — самая дешевая из всех животных жертва — для холокоста и в очистительных ритуалах: когда запятнавший себя кровью должен был очистить себя от скверны также с помощью крови.

Ритуал начинался с того, что процессия, сопровождав­шаяся музыкой, вела животное, украшенное гирляндами и лентами, от дома жертвователя в храм бога, которому обещана жертва. Всякое жертвоприношение происходило на алтаре перед храмом. Там производилось несколько подготовительных действий, после которых жрец брал из корзины жертвенный нож, срезал клок с головы животного и бросал его в огонь. Если животное большое, его затем оглушали, поднимали на плечи, и жрец перерезал ему шейные сосуды; кровь била фонтаном, и женщины в этот момент издавали особый резкий крик (ololyge). Кровь собирали в специальный сосуд и выливали на алтарь. Затем у всех на глазах тело животного вскрывали. Специалист по гаданию на внутренностях исследовал печень: необычная форма или цвет означали, что жертва не принята — это считалось дурным знаком для общины. Внутренние органы затем извлекались, жарились и раздавались избранным членам жертвенной процессии. Наконец, мясо срезалось с костей, некоторые его части сжигались полностью, то есть отдавались богам, а всё оставшееся готовили и устраивали пир. Несъеденное обычно уносили с собой, кроме тех случаев, когда ритуал это открыто запрещал.

Калокагатия — греческий идеал, гармоничное сочетание физических и нравственных достоинств. Это понятие происходит от греческих слов kalos — «прекрасный, красивый», которое чаще всего использовалось для описания внешней красоты, и agathos — «хороший, добрый, благородный», которое прежде всего определяло достоинства души человека. Этот идеал восходит к старинным аристократическим представлениям об арете (arete) — совершенстве и телесного, и духовно-нравственного облика, то есть соединении красоты, мужества, благородства, военной доблести и разумности.

В классической Греции калокагатия стала одновременно этическим, эстетическим, социально-политическим, философским и педагогическим идеалом. Калокагатия выступала целью греческой пайдейи — системы воспитания, которая должна была сформировать идеального гражданина полиса, стремящегося служить исполнению коллективных целей гражданской общины. С появлением софистики термин калокагатия начал употребляться также для обозначения учености и образованности.

О содержании этого понятия рассуждали Сократ, Ксенофонт, Платон и Аристотель, а впоследствии оно повлияло на формирование идеала гармонично развитой личности в культуре Нового времени.

Словом «канон» (которое переводится с древнегреческого языка как «линейка» или «правило») назывался несохранившийся трактат скульптора Поликлета, жившего в Аргосе во второй половине V века до н. э. Этот трактат был посвящен правилам изображения человеческого тела. Поликлет первым определил и пластически выразил гармоничные пропорции человеческой фигуры, то есть соотношения разных частей тела. За основу расчетов он взял пифагорейскую теорию золотого сечения. Согласно ей, вся длина фигуры должна относиться к ее большей части так же, как большая часть — к меньшей. Это значит, что в идеальной фигуре расстояние от темени до пупка относится к расстоянию от пупка до пят так же, как расстояние от пупка до пят относится к полному росту. Исходя из этого, кисть руки должна составлять 1/10 часть роста, голова — 1/8, ступня (а также голова вместе с шеей) — 1/6 и так далее. Изложенные в «Каноне» принципы получили воплощение в скульптуре Дорифора — обнаженного юноши с копьем.

Идея канона не является для древнегреческой культуры случайной: в ней нашло отражение представление о гармонии как о некоей идеальной пропорции. Об этом писал Аристотель, утверждая, что гармония есть «сочетание величин, которым свойственно движение и положение… нерушимая слаженность частей, которая не допускает ни нарушения внутреннего соотношения частей, ни воздействия на себя чего-нибудь посторон­него». Образцом для произведений искусства является гармония в космосе, гармония в природе или гармония человеческого тела. В этом смысле канон оказывается проявлением идеала калокагатии — гармоничного сочетания физических и нравственных достоинств личности. Культ тела изначально определялся прагматичными причинами: каждому греку нужно было заботиться о ловкости и силе, чтобы защищать свой полис, — но со временем именно человеческое тело стало мерилом всех форм греческой культуры. В частности, именно от идеальных пропорций человеческого тела зависели пропорции архитектурных ордеров.

Канон Поликлета господствовал в греческом искусстве около ста лет. В конце V века до н. э., после войны со Спартой и эпидемии чумы, родилось новое отношение к миру — он перестал казаться таким простым и ясным. Тогда созданные Поликлетом фигуры стали казаться слишком тяжелыми, и на смену универсальному канону пришли утонченные, индивидуалистичные работы скульпторов Праксителя и Лисиппа.

В эпоху эллинизма (IV–I века до н. э.), с формированием представления об искусстве V века до н. э. как об идеаль­ной, классической античности, слово «канон» стало означать в принципе любую совокупность непреложных норм и правил.

Этот термин происходит от греческого глагола kathairo («очищать») и является одним из самых важных, но в то же время спорных и трудных для понимания терминов аристотелевской эстетики. Традиционно считается, что Аристотель видит цель греческой трагедии именно в катарсисе, при этом он упоминает это понятие в «Поэтике» один-единственный раз и не дает ему никакого формального определения: по словам Аристотеля, трагедия «с помощью сострадания и страха» осуществляет «катарсис (очищение) подобных аффектов». Исследователи и комментаторы не одну сотню лет бьются над этой короткой фразой: под аффек­тами Аристотель имеет в виду страх и сострадание, но что значит «очищение»? Одни полагают, что речь идет об очищении самих аффектов, другие — об очищении от них души.

Те, кто полагает, что катарсис — это очищение аффектов, объясняют, что зритель, переживший в финале трагедии катарсис, испытывает облегчение (и удовольствие), поскольку испытанные страх и сострадание очищаются от неизбежно приносимой ими боли. Важнейшее возражение против этой интерпретации заключается в том, что страх и сострадание болезненны по своей природе, так что в боли не может заключаться их «нечистота».

Другая — и, пожалуй, самая влиятельная — трактовка катарсиса принадлежит немецкому филологу-классику Якобу Бернайсу (1824–1881). Он обратил внимание на то, что понятие «катарсис» чаще всего встречается в антич­ной медицинской литературе и означает очищение в физиологическом смысле, то есть избавление от патогенных субстанций в организме. Таким образом, у Аристотеля катарсис — это медицинская метафора, видимо психотерапевтического характера, и речь идет не об очищении самого страха и сострадания, а об очищении души от этих переживаний. Кроме того, Бернайс нашел у Аристотеля еще одно упоминание катарсиса — в «Политике». Там речь идет о медицинском очистительном эффекте музыки: сакральные песнопения исцеляют людей, склонных к крайнему религиозному возбуждению. Здесь действует принцип сродни гомеопатическому: люди, склонные к сильным аффектам (например, к страху), исцеляются, переживая эти аффекты в небольших безопасных дозах — к примеру, в театре, где они могут почувствовать страх, находясь в полной безопасности.

Слово «керамика» происходит от древнегреческого keramos («речная глина»). Так назывались изделия из глины, изготовленные под воздействием высокой температуры с последующим охлаждением: сосуды (сделанные от руки или на гончарном круге), плоские расписанные или рельефные керамические плиты, которыми облицовывались стены зданий, скульптура, штампы, печати и грузила.

Глиняная посуда использовалась для хранения и приема пищи, а также в обрядах и праздниках; ее приносили в дар храмам и вкладывали в захоронения. На многих сосудах, помимо фигурных изображений, есть надписи, процарапанные или нанесенные жидкой глиной, — это могло быть имя владельца, посвящение божеству, торговая отметка или подпись гончара и вазописца.

В VI веке до н. э. наибольшее распространение получила так называемая чернофигурная техника: красноватую поверхность сосуда расписывали черным лаком, а отдельные детали процарапывали или подцвечивали белой краской и пурпуром. Около 530 года до н. э. распространились краснофигурные сосуды: все фигуры и орнаменты на них оставлены в цвете глины, а фон вокруг покрыт черным лаком, им же выполнялся внутренний рисунок.

Поскольку благодаря сильному обжигу керамические сосуды очень устойчивы к воздействиям окружающей среды, сохранились десятки тысяч их фрагментов. Поэтому древнегреческая керамика незаменима при установлении возраста археологических находок. Кроме того, в своей работе вазописцы воспроизводили распространенные мифологические и исторические сюжеты, а также жанровые и бытовые сцены — что делает керамику важным источником по истории быта и представлений древних греков.

Слово «комедия» состоит из двух частей: komos («веселое шествие»), и ode («песня»). В Греции так называли жанр драматических постановок, соревнования между кото­рыми происходили в Афинах на ежегодных праздниках в честь Диониса. В соревновании участвовали от трех до пяти комедиографов, каждый из которых представлял по одной пьесе. Самыми известными комическими поэтами Афин стали Аристофан, Кратин и Евполид.

Сюжет древней афинской комедии — это смесь волшебной сказки, непристойного фарса и политической сатиры. Действие обычно происходит в Афинах и (или) в каком-нибудь фантастическом месте, куда главный герой отправляется ради осуществления своей грандиозной идеи: например, афинянин летит на огромном навозном жуке (пародия на Пегаса) на небо, чтобы освободить и привезти обратно в город богиню мира (такая комедия была поставлена в год, когда в Пелопоннесской войне было заключено перемирие); или бог театра Дионис отправляется в подземное царство и судит там поединок между драматургами Эсхилом и Еврипидом — трагедии которых пародируются в тексте.

Жанр древней комедии сравнивают с культурой карна­вала, в которой все перевернуто: женщины занимаются политикой, захватывают Акрополь и отказываются заниматься сексом, требуя прекратить войну; Дионис наряжается в львиную шкуру Геракла; отец вместо сына идет обучаться в школу Сократа; боги отправляют к людям послов, чтобы договориться о возобновлении прерванных жертвоприношений. Шутки про гениталии и испражнения соседствуют с утонченными аллюзиями на научные идеи и интеллектуальные споры своего времени. Комедия смеется над повседневным бытом, политическими, социальными и религиозными институтами, а также над литературой, в особенности над высоким стилем и символизмом трагедии. Персонажами комедии могут стать исторические личности: политики, полководцы, поэты, философы, музыканты, жрецы, вообще любые заметные фигуры афинского общества. Комический хор состоит из двадцати четырех человек и часто изображает животных («Птицы», «Лягушки»), персонифицированные явления природы («Облака», «Острова») или географические объекты («Города», «Демы»).

В комедии легко нарушается так называемая четвертая стена: исполнители на сцене могут вступать в прямой контакт со зрителями. Для этого в середине пьесы есть специальный момент — парабаза, — когда хор от имени поэта обращается к зрителям и жюри, объясняя, почему эта комедия лучшая и за нее нужно проголосовать.

Слово «космос» у древних греков означало «мироздание», «мировой порядок», «вселенная», а также «украшение», «красота»: космос противопоставлялся хаосу и был тесно связан с представлением о гармонии, упорядоченности и красоте.

Космос состоит из верхнего (небо), среднего (земля) и нижнего (подземное царство) миров. Боги обитают на Олимпе — горе, которая в реальной географии находится в Северной Греции, но в мифологии часто оказывается синонимом неба. На Олимпе, по представ­лениям греков, находится трон Зевса, а также дворцы богов, построенные и украшенные богом Гефестом. Там боги проводят время, наслаждаясь пирами и вкушая нектар и амброзию — питье и пищу богов.

Ойкумена — часть земли, населенная человеком, — у границ обитаемого мира со всех сторон омывается единой рекой Океаном. Центр обитаемого мира находится в Дельфах, в святилище Аполлона Пифийского; это место отмечено священным камнем омфалом («пуп земли») — чтобы определить эту точку, Зевс послал с разных концов земли двух орлов, и они встретились именно там. С дельфийским омфалом был связан еще один миф: этот камень Рея дала Крону, пожиравшему свое потомство, вместо младенца Зевса, и именно Зевс поместил его в Дельфы, отметив таким образом центр земли. Мифологические представления о Дельфах как центре мира нашли отражение и в первых географических картах.

В недрах земли находится царство, где владычествует бог Аид (по его имени царство называли Аидом) и обитают тени умерших, над которыми вершат суд сыновья Зевса, отличающиеся особой мудростью и справедливостью, — Минос, Эак и Радамант.

Вход в подземное царство, охраняемый ужасным трехголовым псом Цербером, находится на крайнем западе, за рекой Океан. В самом Аиде течет несколько рек. Важнейшие среди них — Лета, воды которой дарят душам умерших забвение своей земной жизни, Стикс, водами которого клянутся боги, Ахеронт, через который Харон перевозит души умерших, «река плача» Кокит и огненный Пирифлегетон (или Флегетон).

Иногда местом обитания душ героев и праведных людей назывались Елисейские поля (Элизиум) или Острова блаженных.

Наконец, в самой глубине космоса греки помещали Тартар, где находится жилище богини ночи. Сначала в великую бездну Тартара отправлял свое ужасное потомство — циклопов и гекатонхейров («сторуких») — Уран-Небо, а потом туда же низвергнул титанов Зевс. Постепенно, с утверждением идеи о посмертном воздаянии, Элизиум, как часть Аида для героев и праведников, стал противопоставляться Тартару, самому отдаленному месту царства мертвых, где обитают после смерти нечестивцы.

Ксенами в Древней Греции именовались граждане различных полисов, заключившие между собой союз гостеприимства, скрепленный клятвой. Греческое слово «ксен» (xenos — «чужеземец», «гость», «гостеприимец») означало и того, кто оказывал гостеприимство, и того, кто им пользовался. Дело в том, что гражданина защищали только законы его собственного полиса. Гражданин другого полиса, приехавший, например, в Афины, оказывался бесправным. Но его интересы — скажем, в случае судебного разбирательства — мог представлять его ксен из Афин.

Древний обычай гостеприимства (xenia) был распространенной практикой среди греческих аристократических родов. С развитием дипломатических отношений между полисами ксения стала основой проксении: теперь с гражданином полиса заключало договор не частное лицо, а целое государство, причем в этом случае договор распространялся не только на гражданина (проксена), но и на его потомков. Услуги, которые могли оказывать полису его проксены, были самыми разнообразными: они предоставляли свой дом людям, приезжавшим из союзного полиса, оказывали им покровительство в своем родном городе, участвовали в дипломатических переговорах между собственным и дружественным полисами и так далее. Если же проксен приезжал или даже переезжал в союзное государство, оно было обязано предоставить ему ряд прав и привилегий — например, освободить его от податей, установленных для иностранцев, дать ему право судиться в общем порядке и выделить для него почетное место в театре.

Лекиф — узкий глиняный сосуд с ручкой, прикрепленной к горловине. Обычно лекифы использовались для хранения масел. Лекифы с маслом часто складывали в могилу к умершим, о чем свидетельствуют данные археологии. На сосудах изображали погребальные обряды и сцены из мифов, связанные с загробным миром.

Бутылочка, которой Эсхил дразнит Еврипида в комедии Аристофана «Лягушки», — это лекифий (lekythion), буквально — «маленький лекиф». Сцена агона между Эсхилом и Еврипидом в этой комедии была настолько хрестоматийной, что позднее словом «лекифий» стали называть стихотворный размер, в который укладываются слова «потерял бутылочку». Шутка Аристофана не была безосновательной: этот размер действительно часто возникает в поэзии Еврипида, так что александрийский грамматик Гефестион даже предлагал называть его не «лекифий», а «еврипидей».

Лирика — это произведения, исполнявшиеся в Древней Греции под аккомпанемент лиры и других музыкальных инструментов. Кое-что об античной музыке нам известно, можно встретить и довольно убедительные записи-реконструкции, но в целом от этих песен до нас дошли только слова.

Одни песни исполнялись хорами на городских празд­никах, в них звучали мифы и восхваления спортивных побед. Сохранился целый сборник стихов о победителях Олимпийских и других игр, принадлежащий Пиндару. Другие лирические произведения пел сам автор в узком кругу, и их темы были связаны с интересами этого круга. Например, песни Сапфо посвящены любви, браку и отношениям с подругами, аудиторию Алкея больше интересовала политика родного полиса, Анакреон писал о пирах и любви.

Стихи этих авторов (все они жили в VII–V веках до н. э.) дошли до нас во фрагментах; русские переводы обычно включают в себя дополнения, сделанные современными филологами, иначе фрагменты были бы еще мельче.

Мы знаем, что в Древней Греции актеры играли в масках (по-гречески prosopon — буквально «лицо»), хотя самих масок V века до н. э. ни в одних раскопках обнаружено не было. По изображениям на вазах можно предполо­жить, что на комедийных масках изображались челове­ческие лица, искаженные ради комического эффекта; в хорах комедий Аристофана «Осы», «Птицы» и «Ля­гушки» могли быть задействованы маски животных. Меняя маски, актер мог в одной и той же пьесе выходить на сцену в разных ролях. Актерами были только мужчины, но маски позволяли им играть женские роли.

Маски имели форму шлемов с отверстиями для глаз и рта — так что когда актер надевал маску, скрытой оказывалась вся его голова. Делались маски из легких материалов: накрахмаленного полотна, пробки, кожи; к ним прилагались парики.

Современное русское стихосложение обычно построено на чередовании ударных и безударных слогов. Греческий стих выглядел иначе: в нем чередовались долгие и краткие слоги. Например, дактилем называлась не последовательность «ударный — безударный — безударный», а «долгий — краткий — краткий». Первое значение слова daktylos — «палец» (ср. «дактилоскопия»), а указательный палец состоит из одной длинной фаланги и двух более коротких. Самый распространенный раз­мер — гекзаметр («шестимерник») — состоял из шести дактилей. Основным размером драмы был ямб — двусложная стопа с коротким первым слогом и длинным вторым. При этом в большинстве размеров были возможны замены: например, в гекзаметре вместо двух кратких слогов нередко встречался долгий.

Слово «мимесис» (от греческого глагола mimeomai — «подражать») обычно переводят как «подражание», но такой перевод не вполне корректен; в большинстве случаев точнее было бы говорить не «подражание» или «имитация», а «изображение» или «репрезентация» — в частности, важно, что в большинстве греческих текстов слово «мимесис» не имеет отрицательного оттенка, который есть у слова «подражание».

Понятие «мимесис» обычно ассоциируется с эсте­тическими теориями Платона и Аристотеля, но, по-видимому, первоначально оно возникло в контексте раннегреческих космологических теорий, основанных на параллелизме микрокосма и макрокосма: предполагалось, что процессы в космосе и процессы в человеческом теле находятся в миметических отношениях подобия. К V веку до н. э. это понятие прочно укоренилось в сфере искусства и эстетики — до такой степени, что всякий образованный грек на вопрос «Что такое произведение искусства?», скорее всего, ответил бы — mimemata, то есть «изображения». Тем не менее оно сохранило — в частности, у Платона и Аристотеля — некоторые метафизические коннотации.

В диалоге «Государство» Платон утверждает, что искусство должно быть изгнано из идеального государства — в частности, потому, что оно основано на мимесисе. Его первый аргумент состоит в том, что всякий предмет, существующий в чувственном мире, является лишь несовершенным подобием своего идеального прототипа, находящегося в мире идей. Рассуждение Платона устроено следующим образом: плотник создает кровать, обращая свой взор к идее кровати; но всякая сделанная им кровать всегда будет лишь несовершенным подобием своего идеального прототипа. Следовательно, всякое изображение этой кровати — например, картина или скульптура — будет лишь несовершенной копией несовершенного подобия. То есть искусство, подражающее чувственному миру, еще больше отдаляет нас от подлинного знания (которое может быть только об идеях, но не об их подобиях) и, следовательно, приносит вред. Второй аргумент Платона — в том, что искусство (например, античный театр) с помощью мимесиса заставляет зрителей отождествлять себя с персонажами и сочувствовать им. Сильное эмоциональное переживание, вызванное к тому же не реальным событием, а мимесисом, стимулирует иррациональную часть души и выводит душу из-под контроля разума. Такое переживание вредно и для всего коллектива: платоновское идеальное государство базируется на жесткой кастовой системе, где социальная роль и занятие каждого строго опреде­лены. То, что в театре зритель отождествляет себя с разными героями, часто «социально чуждыми», подрывает эту систему, где каждый должен знать свое место.

Аристотель ответил Платону в сочинении «Поэтика» (или «О поэтическом искусстве»). Во-первых, человек как биологический вид по природе своей склонен к мимесису, поэтому искусство невозможно изгнать из идеального государства — это было бы насилием над человеческой природой. Мимесис есть важнейший способ познания и освоения окружающего мира: к примеру, с помощью мимесиса в его простейшей форме ребенок осваивает язык. Болезненные ощущения, переживаемые зрителем при просмотре трагедии, ведут к психологической разрядке и, следовательно, имеют психотерапевтический эффект. Эмоции, которые вызывает искусство, также способствуют познанию: «поэзия философичнее истории», поскольку первая обращается к универсалиям, а вторая рассматривает лишь частные случаи. Так, трагический поэт, чтобы правдоподобно изобразить своих героев и вызвать у зрителя подходящие случаю эмоции, всегда должен размышлять, как бы тот или иной характер повел себя в тех или иных обстоятельствах; таким образом, трагедия представляет собой размышление о человеческом характере и человеческой природе вообще. Следова­тельно, одна из важнейших целей миметического искусства — интеллектуальная: это исследование человеческой природы.

Мистерии — это религиозные празднества с обрядами посвящения или мистического соединения с божеством. Также их называли оргиями (orgia). Самые известные мистерии — Элевсинские — проходили в храме Деметры и Персефоны в Элевсине, недалеко от Афин.

Элевсинские мистерии были связаны с мифом о богине Деметре и ее дочери Персефоне, которую Аид забрал в подземное царство и сделал своей женой. Безутешная Деметра добилась возвращения дочери — но временного: часть года Персефона проводит на земле, а часть — в подземном царстве. История о том, как Деметра в поисках Персефоны дошла до Элевсина и сама установила там мистерии, подробно изложена в гомеровском гимне к Деметре. Поскольку миф повествует о путешествии, ведущем в мир мертвых, и возвращении оттуда, связанные с ним мистерии должны были обеспечить посвященным более благоприятную загробную участь, чем та, что ждала непосвященных:

«Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел. / Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки / Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном», — сказано в гимне. Что именно имеется в виду под «подобной долей», не очень ясно.

Главное, что известно о самих Элевсинских мистериях, — это их секретность: посвященным было строго запрещено разглашать, что именно происходило во время священно­действий. Впрочем, кое-что о мистериях рассказывает Аристотель. По его словам, посвященные, или мисты (mystai), во время мистерий «получали опыт». В начале ритуала участников каким-то образом лишали способ­ности видеть. Слово «мист» (буквально «закры­тый») можно понять как «с закрытыми глазами» — возможно, получаемый «опыт» был связан с ощущением слепоты и пребыванием во тьме. Во время второй ступени посвящения участников называли уже «эпопты», то есть «увидевшие».

Элевсинские мистерии были невероятно популярны среди греков и привлекали в Афины многочисленных желающих посвятиться. В комедии «Лягушки» бог Дионис встречает в подземном царстве хор посвященных, которые проводят время в блаженном веселье на Елисейских полях.

Участники вакхических экстатических обрядов тоже назывались мистами, а сами эти обряды — оргиями. Эти мистерии Диониса также должны были улучшить участникам загробную жизнь. В отличие от Элевсинских посвящений, которые совершались один раз в жизни, Дионисийские мистерии регулярно справлялись частным образом в небольших общинах — фиасах. Кроме того, известны Анданские, Самофракийские и Орфические мистерии.

Древнегреческую культуру относят к песенно-танцевальным: в повседневной жизни от любого могло потребоваться умение спеть (в том числе в хоре), а от людей образованных — и сыграть. Представление о неодолимой силе музыки нашло отражение в мифах о сиренах (демонических существах с божественными голосами, которые заманивают пением жертв, чтобы их съесть), Орфее (который своей игрой на лире покорял и людей, и богов, и природу), Амфионе (сыне Зевса, двигавшем игрой на лире камни). Философы учили, что музыка непосредственно влияет на нравы.

Два самых распространенных музыкальных инстру­мента — лира и авл. «Лира» — это обобщающее название для нескольких струнных инструментов (лира «чере­паха», кифара, барбитон), у которых от корпуса отходят две стойки и сверху соединяются перекладиной; все струны одинаковой длины, крепятся к перекладине и к корпусу. Авл — духовой инструмент, который обычно представляет собой две трубки с отверстиями и с вибрирующим язычком, или тростью, из тростника. Популярное со времен Фридриха Ницше представление об антагонизме лиры, как инструмента Аполлона, и авла, употреблявшегося в культе Диониса, сильно преуве­личено: оба инструмента были универсальными и применялись практически во всех сферах. Из ударных использовались кроталы (пара деревянных дощечек, похожие на кастаньеты), кимвалы (бронзовые чашечки с кольцом) и тимпан (плоский барабан, в который били рукой). Все прочие инструменты (арфы со струнами разной длины; сиринга, или флейта Пана, — ряд трубочек разной длины; сальпинга — сигнальная труба) находились в маргинальном положении.

Петь и играть на лире детей учили в школе. На пирах гости пели и играли сами или слушали наемных музыкантов или музыкантш. Музыка сопровождала религиозные церемонии — процессии и жертвопри­ношения. Виртуозы-солисты состязались на мусических агонах в пении под кифару (кифареды) или под авл (авлоды), игре на авле (авлеты) или на кифаре (кифа­ристы). Устраивались также состязания хоров, которые долгое время были любительскими. В театре вокальные партии в сопровождении авла были у актеров и хора.

Античная теория музыки хорошо известна из дошедших до нас специальных трактатов. В некоторых из них описана и система нотации (которой владел лишь узкий круг профессионалов). Кроме того, существует несколько памятников с нотными знаками. Но, во-первых, речь идет о кратких и зачастую плохо сохранившихся отрыв­ках. Во-вторых, нам не хватает множества необходимых для исполнения подробностей, касающихся интонации, темпа, способа звукоизвлечения, аккомпанемента. В-третьих, изменился сам музыкальный язык, определенные мелодические ходы не вызывают у нас тех ассоциаций, что у греков. Поэтому существующие нотные фрагменты едва ли способны воскресить древнегреческую музыку как эстетический феномен.

Греческий полис, или античная гражданская община, — это коллектив граждан. Но граждане составляли меньшинство населения, проживавшего на территории полиса. Другие категории могли пользоваться частью гражданских прав — или быть полностью бесправными.

Так, на женщин (родители которых были гражданами) понятие гражданства распространялось, однако они не участвовали в политической жизни. Ограничения касались и многих других сфер. Интересно, что в Спарте женщина пользовалась большими правами, чем даже в демократических Афинах.

Переселившихся в тот или иной полис из других греческих областей в некоторых полисах называли метеками. Они были лично свободными, но не обладали гражданскими правами. В Афинах метеки (которые часто были весьма состоятельными людьми) не могли участ­вовать в народном собрании, выбираться на должности, владеть землей (поэтому чаще всего они занимались ремеслом и торговлей), участвовать в совершении публичных жертвоприношений и так далее. Кроме того, они несли целый ряд повинностей — например, платили в пользу государства специальный ежегодный налог.

Из гражданского коллектива были полностью исключены рабы, лишенные важнейшего права гражданина — личной свободы. Те, кому удавалось освободиться из рабского состояния — вольноотпущенники, по положению были сходны с метеками.

Оболом в Античности называли самую мелкую монету или меру веса: в оболах измеряли вес лекарственных препаратов на аптекарских весах. Шесть оболов составляли драхму, сто драхм равнялись одной мине, а шестьдесят мин — одному таланту, самой крупной денежной единице в Аттике. Оболы могли чеканить из меди и бронзы, в классических Афинах они были серебряными.

На один обол можно было купить около трех литров вина. Три обола были стандартной платой для присяжного в афинском суде (и комедиограф Аристофан шутил, что суды превращаются в развлечение для стариков, так как больше никто не соглашается быть присяжным за такой мизер, как три обола) и стандартным тарифом афинских проституток.

Кроме того, обол был неотъемлемым атрибутом погребального ритуала. Монету вкладывали в рот усопшему (под язык или между зубами) в качестве символической платы Харону, чтобы тот в своей лодке перевез тень покойного через реку Стикс или Ахеронт и доставил в Аид. Считалось, что если не положить умершему деньги на проезд, его тень будет сто лет скитаться по берегу Стикса — а, возможно, не сумев добраться до Аида, даже вернется домой и станет докучать родственникам. На лекифах часто изображали момент, когда Харон получает от умершего обол. Тем не менее археологический материал показывает, что родственники и друзья покойника часто скупились: в греческих могилах регулярно находят сильно потертые, старые, иностранные или вообще поддельные монеты.

Слово «олигархия» буквально значит «правление немногих». Это политическое устройство, при котором большая часть свободного гражданского населения полиса лишена основных политических прав, а государ­ственные должности занимают представители узкого круга богатых и знатных семейств. Согласно Аристотелю, олигархия — одна из трех «неправильных» форм, результат деградации и вырождения аристократического правления (то есть правления «лучших»).

Олигархии преобладали в греческих полисах вплоть до V века до н. э., когда в греческом мире выросло влияние демократических Афин и обострилось противостояние демократических и олигархических режимов. В самих Афинах тоже были периоды олигархического правления, но непродолжительные (это олигархия Четырехсот в 411 году до н. э., за которой последовал умеренный режим Пяти тысяч, а также правление Тридцати тиранов в 404–403 году до н. э.).

В эллинистический период многие демократические по форме полисы на самом деле были олигархиями; эту же форму правления позже поддерживали в греческих полисах римляне.

Олимпийские игры — важнейшие из общегреческих агонов — были частью религиозного праздника, посвященного Зевсу. Они проходили в местности, которая называлась Олимпия (в области Элида в Пелопоннесе). Там находилось самое значительное в Греции святилище Зевса, на территории которого располагались храмы, сокровищницы, стадион, ипподром, палестры, гимнасии и другие сооружения. Сердцем святилища была древняя священная роща Зевса — Альтис. В храме Зевса Олимпийского находилась статуя бога, созданная скульптором Фидием, которая считалась одним из семи чудес света.

Согласно мифологическим преданиям, Олимпийские игры основал Геракл в незапамятной древности. Тем не менее в IV веке до н. э. ученые решили начинать их отсчет с 776 года до н. э. — именно с этого времени велись списки победителей. От этой же даты вели счет времени некоторые греческие историки, считавшие время по олимпиадам (например, битва при Марафоне произошла «в 3-й год 72-й олимпиады»).

Принять участие в играх могли только полноправные граждане полисов, не запятнанные пролитием крови. В программу входили различные состязания, важнейшими из которых были пятиборье, бег на различные дистанции, борьба, панкратий (соединение кулачного боя и борьбы, где разрешались все виды ударов), а также скачки и состязания колесниц. Победители игр (олимпионики) награждались венками из дикой маслины и пользовались особенным почетом.

На игры в Олимпию съезжались тысячи паломников — помимо спортивных агонов, во время праздника заключались торговые сделки, проходили публичные выступления поэтов и музыкантов, оглашались новые законы и договоры. В тот момент когда объявлялись Игры, греческие полисы временно прекращали все военные действия — это называлось «священный мир» (экехерия).

В 394 году н. э. император Феодосий, утвердивший христианство в качестве государственной религии Римской империи, запретил Олимпийские игры. По образцу античных состязаний в 1896 году были организованы Олимпийские игры нового времени.

В русском, как и во многих других языках, слово «оракул» имеет два значения: святилище, в которое обращались за прорицанием, и само прорицание. Главным богом-прорицателем в Греции считался Аполлон, затем — Зевс (Аполлон, впрочем, воспринимался как своего рода «наместник Зевса на земле», возвещающий в своих святилищах его волю). Основной целью вопрошающих было не узнать будущее, а получить разъяснения по поводу настоящего или прошлого. Причем вопросы оракулу всегда формулировались так, чтобы снизить вероятность ошибки и недопонимания. К примеру, греческий историк Ксенофонт спрашивал у Дельфий­ского оракула не о том, присоединиться ли ему к походу царевича Кира, а о том, каким богам принести жертву, чтобы поход прошел благополучно.

Самым древним греческим оракулом была Додона, святилище Зевса в Эпире. Согласно античной традиции, местные жрецы интерпретировали шелест листьев священного дуба Зевса — как именно, не сообщается. Существовали оракулы, основанные на принципе так называемой инкубации, когда вопрошающий проводил какое-то время в святилище в состоянии сна, или полуобморока, или транса; во сне его посещало видение, которое затем ему помогали истолковывать жрецы. Но в большинстве случаев прорицания осуществлялись посредством так называемой вдохновенной дивинации, когда жрец или жрица выступал как медиум, устами которого говорило божество.

Именно так прорицал самый знаменитый из всех греческих оракулов — пифó (или пифия) в святилище Аполлона в Дельфах. Ни об одном оракуле не известно так много — и в то же время ни об одном не ведется столько споров, как об этом храме на склоне горы Парнас у Кастальского источника.

Согласно дельфийскому мифу, название «пифо» происходит от имени убитого в этом месте Аполлоном дракона Пифона: тело дракона бог бросил гнить (pytho) на том самом месте, где был воздвигнут храм. Что каса­ется названия Дельфы, миф гласит, что Аполлон, превратившись в дельфина (delphis), явился неким плывшим на корабле критянам и сделал их жрецами в своем святилище.

Основной жреческий персонал Дельф состоял из жрецов, происходивших от тех самых критян, их пяти помощников и самой прорицательницы пифии. Это была женщина местного происхождения, из простой семьи, которая после принятия жреческого сана оставалась в храме пожизненно, соблюдая обет безбрачия. В начале пифия прорицала только раз в году, но с ростом популярности святилища стала делать это каждый месяц, всегда седьмого числа, поскольку этот день считался священным днем Аполлона. Омывшись в Кастальском источнике, пифия заходила во внутреннюю закрытую часть храма (адитон), садилась на треножник (большую полукруглую закрытую чашу на высокой трехногой подставке) и, видимо, впадала в транс. В этот момент в нее «вселялся» бог Аполлон и прорицал ее устами. О природе этого транса до сих пор ведутся споры: одни исследователи считают, что транс был вызван какой-то реальной наркотической либо ядовитой субстанцией (к примеру, небольшим количеством синильной кислоты, содержащейся в лавровых листьях, которые она якобы жевала), другие, напротив, полагают, что экстатическое состояние пифии было в чистом виде автогенным. До недавнего времени ученые скептически относились к сообщениям античных авторов о том, что пифия дышала некими парами, поднимавшимися из трещины в скале, расположенной под адитоном, но недавние археологические раскопки подтвердили, что адитон находился над расщелиной, из которой поднимались пары газа этилена, обладающего сильным наркотическим действием.

Чаще всего к Дельфийскому оракулу обращались не частные лица, а города — главным образом по вопросам, связанным с установлением культа и с основанием колоний. Видимо, расцвет Дельфийского святилища в VIII веке связан именно с греческой колонизацией — ни одна колония не основывалась без обращения в Дельфы, и Аполлон считался богом-покровителем колонистов.

Слово «ордер» — порядок расположения архитектурных частей (несущих и несомых) в античных зданиях и сооружениях — было впервые упомянуто римским архитектором Витрувием в трактате «Десять книг об архитектуре». Тем не менее первые (и основные) три ордера сложились уже в Древней Греции: дорический, ионический и коринфский; римляне создали тосканский и композитный.

Архитектурный ордер является воплощением стоечно-балочной системы, состоящей из вертикальных (колонны, пилястры) и горизонтальных (антаблемент) элементов. Важной (и постоянной) составляющей тут является не размер, а пропорции, которые рассчи­тывались, исходя из пропорций идеального человеческого тела.

Основа ордера — колонна, стоящая на трех ступенях фундамента. Ее ствол заканчивается капителью, поддерживающей антаблемент. Антаблемент состоит из трех частей: каменная балка — архитрав; над ним фриз, украшенный скульптурой или росписью, и, наконец, карниз — нависающая плита, защищающая здание от дождя. Размеры этих частей строго согласованы друг с другом. Единицей меры служит радиус колонны — поэтому, зная его, можно восстановить размеры всего храма.

Согласно мифам, простой и мужественный дорический ордер был рассчитан архитектором Ионом во время строительства храма Аполлона Панионийского. Более легкий по пропорциям ионийский тип появился в конце VII — VI веке до н. э. в Малой Азии. Все элементы такой постройки богаче декорированы, а капитель украшают спиралевидные завитки — волюты. Коринфский ордер был впервые применен в храме Аполлона в Бассах (вторая половина V века до н. э.). С его изобретением связана печальная легенда о кормилице, принесшей на могилу своей воспитанницы корзинку с любимыми вещами. Через некоторое время корзинка проросла листьями растения, которое называется аканф. Этот вид вдохновил афинского художника Каллимаха на создание нарядной капители с растительным декором.

Слово «остракизм» происходит от греческого ostrakon — черепок, осколок глиняного сосуда, используемый для записей. В классических Афинах так называли особое голосование народного собрания, с помощью которого принималось решение об изгнании человека, представ­лявшего угрозу для основ государственного устройства.

Большинство исследователей полагают, что закон об остракизме был принят в Афинах при Клисфене — государственном деятеле, который в 508–507 годах до н. э., после свержения тирании, провел в городе целый ряд реформ. Однако первый известный нам акт остракизма произошел только в 487 году до н. э. — тогда из Афин был изгнан Гиппарх, сын Харма, родственник Писистратидов.

Каждый год народное собрание принимало решение, нужно ли проводить остракизм. В случае если признавалось, что такая необходимость есть, каждый участник голосования прибывал на специально огороженную часть агоры, куда вели десять входов — по одному для каждой афинской филы (после реформ Клисфена в VI веке до н. э. так назывались территори­альные округа), — и оставлял там принесенный с собой черепок, на котором было написано имя человека, которого, по его мнению, надо было отправить в изгнание. Получивший большинство голосов отправлялся в изгнание на десять лет. Его имущество при этом не конфисковалось, он не лишался гражданства, но временно исключался из политической жизни полиса (правда, иногда изгнанник мог быть возвращен на родину досрочно).

Первоначально остракизм имел целью предотвратить возрождение тиранической власти, однако вскоре превратился в средство борьбы за власть и в конце концов перестал применяться. Последний раз остракизм был проведен в 415 году до н. э. Тогда соперничающие политики Никий и Алкивиад сумели договориться друг с другом и в изгнание был отправлен демагог Гипербол.

Полис — городская гражданская община в Древней Греции — является важнейшей чертой и особенностью древнегреческой цивилизации. В исторической литературе полис часто определяют как «город-государство», что в целом верно, но не передает специфики античной общины: в отличие, например, от восточных городов-государств, которые, как правило, находились под управлением верховной власти, греческие полисы были независимыми, самоуправ­ляющимися общинами. Община являлась коллективным собственником всей земли полиса (которую составляла и территория городского центра, и сельская округа) и наделяла каждого своего члена индивидуальным земельным участком на правах частной собственности. Гражданский коллектив в форме народного собрания осуществлял высшую власть в полисе; ополчение граждан было его армией. Таким образом, понятия «гражданин», «собственник земли», «член народного собрания» и «участник полисного ополчения» находились в неразрывной связи. В идеале принципы полисного устройства предполагали равенство всех членов общины, однако в действительности, в результате разного исторического развития, одни из них имели демократическое устройство, другие — олигархическое.

Греческий полис мог быть относительно небольшим по территории и населению, хотя известны и исклю­чения, например Афины или Спарта. Становление полиса пришлось на эпоху архаики (VIII–VI века до н. э.), V век до н. э. считается временем расцвета греческих полисов, а в первой половине IV века до н. э. классический греческий полис пережил кризис — что, впрочем, не помешало ему и в дальнейшем оставаться одной из важнейших форм организации жизни.

Все праздники в Древней Греции были связаны с поклонением богам. Большинство праздников проводилось по определенным датам, которые составляли основу календаря древних греков.

Каждый греческий полис имел свой календарь праздников в честь наиболее почитаемых в данном государстве богов. Так, в Афинах одним из самых важных праздников были Панафинеи, посвященные Афине, главному божеству полиса; афинским же праздником были Великие Дионисии.

Помимо местных праздников существовали панэллинские праздники, общие для всех греков, — они зародились в архаическую эпоху (то есть в VIII–VI веках до н. э.) и сыграли важнейшую роль в формировании идеи общегреческого единства, которая в том или ином виде существовала на протяжении всей истории независимой Греции, несмотря на политическую независимость полисов. Все эти праздники сопрово­ждались разного рода агонами. В святилище Зевса в Олимпии (на Пелопоннесе) каждые четыре года проходили Олимпийские игры. В святилище Аполлона в Дельфах (в Фокиде) также один раз в четыре года проводились Пифийские игры, центральным событием которых были так называемые мусические агоны — состязания музыкантов и певцов. В районе Истмийского перешейка недалеко от Коринфа проходили Истмийские игры в честь Посейдона и Меликерта, а в Немейской долине в Арголиде — Немейские игры, на которых почитался Зевс; и те и другие — раз в два года.

Изначально прозы не существовало: разговорному языку был противопоставлен только один тип художественной речи — поэзия. Однако с возникновением письменности в VIII веке до н. э. стали появляться повествования о далеких странах или событиях прошлого. Социальные условия полиса благоприятствовали развитию красноречия: ораторы стремились не только убедить, но и доставить удовольствие слушателям. Уже первые сохранившиеся книги историков и риторов («История» Геродота и речи Лисия V века до н. э.) можно назвать художественной прозой. К сожалению, по русским переводам трудно понять, насколько эстетически совершенными были философские диалоги Платона или исторические произведения Ксенофонта (IV век до н. э.). Греческая проза этого периода поражает своим несовпадением с современными жанрами: нет ни романа, ни рассказа, ни очерка; впрочем, позднее, в эпоху эллинизма, появится античный роман. Общее название для прозы появилось не сразу: Дионисий Галикарнасский в I веке до н. э. употребляет выражение «пешие речи» — прилагательное «пеший» также могло значить «(самый) обыкновенный».

Драматический жанр, в котором хор состоит из сатиров, мифологических персонажей из свиты Диониса. В тра­гических соревнованиях, проходивших на Дионисии, каждый трагик представлял три трагедии, которые завершались короткой и веселой сатировой пьесой.

Костюм сатиров состоял из масок, коротких штанов, небольших фаллосов и лошадиных хвостов. Сюжет для сатировых пьес брался из известных мифов — что сближало сатирову драму с трагедией. В то же время хор из сатиров, слуг Диониса, превращал театральное представление в праздничное торжество в честь этого бога.

Аристотель считал, что сначала в Афинах был только один протожанр сатировой драмы, на основе которого развилась трагедия. При этом из представления ушли элементы комического и дионисийского. Зрители, недовольные такой эволюцией, стали кричать: «Никакого отношения к Дионису [это не имеет]», — и трагикам пришлось возродить сатирову драму, но теперь уже в качестве нового отдельного жанра.

Единственная сатирова драма, дошедшая до нас целиком, — «Киклоп» Еврипида. В ней сатиры и их отец Силен попадают в рабство к циклопу Полифему и, чтобы освободиться, помогают Одиссею ослепить его. В начале ХХ века в Египте были найдены папирусные фрагменты еще одной сатировой драмы — «Следопытов» Софокла. В «Следопытах» Аполлон обещает сатирам, что освободит их из рабства, если они найдут и вернут ему коров, украденных маленьким Гермесом. Отправившись по следам коровьих копыт, сатиры находят пещеру, в которой прячется Гермес со стадом. Мотив освобо­ждения сближает сатирову драму с культом Диониса: Дионис — бог вина, дающий своим почитателям физическую и психологическую свободу.

«Семью мудрецами» назывались особенно почитаемые древнегреческие политики и мыслители эпохи архаики (VIII–VI века до н. э.), список которых разнится — у разных античных писателей можно в общей сложности насчитать около двух десятков имен. Платон (IV век до н. э.), автор самого раннего из дошедших до нас списков, относил к ним Фалеса Милетского, Бианта Приенского, Питтака Митиленского, Солона из Афин, Хилона из Спарты, Клеобула Линдского и Мисона Хенейского. Первые четыре имени встречаются во всех списках, причем Фалес почти всегда упоминается первым, но дальше начинаются расхождения. Так, Диоген Лаэртский вместо последнего имени указывает коринфского тирана Периандра; иногда в канон «семи мудрецов» включали и другого тирана — афинянина Писистрата; среди «семи мудрецов» фигурируют также скиф Анахарсис, философ Пифагор и другие. Интересно, что в этом списке появляются не только философы и поэты, но и государственные деятели — правители и законодатели. Впрочем, большинство мудрецов проявляли себя в разных сферах, как, например, Солон — и реформатор, и поэт.

Античная традиция приписывала мудрецам множество изречений («гном»), в которых воплощалась народная мудрость, опыт и знания. Самые известные из этих афоризмов: «Ничего слишком» (Солон), «Познай самого себя» (Хилон) и «Мера важнее всего» (Клеобул); относительно авторства гном в источниках много разногласий.

Канон «семи мудрецов», как и тема мудрости вообще, в античной традиции тесно связаны с Аполлоном и его оракулом в Дельфах. В частности, сохранилось несколько версий рассказа о золотом треножнике, который, по велению оракула, должен был достаться мудрейшему: каждый из мудрецов передавал его другому, и в резуль­тате треножник был посвящен Аполлону.

Симпосий — пир, важный элемент образа жизни древних греков. Симпосии устраивались после трапезы. В симпосиях участвовали преимущественно мужчины, и проходили они в мужской части греческого дома — так называемом андроне. Симпосиасты совершали ритуальное омовение и возлияние, украшали себя венками из плюща и цветов, характерными для культа бога вина и виноделия Диониса, а затем возлежали на ложах, пили вино и вели беседу. Из их числа избирался верховный распорядитель пира — симпосиарх, следивший за порядком и направлявший беседу. Роль виночерпиев, в обязанности которых входило разносить вино (обязательно разбавленное водой), исполняли, как правило, юноши.

Важнейшим элементом симпосия была беседа на философские, литературные, политические темы. Гости также развлекали друг друга загадками, пением застольных песен, состязаниями в риторике и поэзии. Самой популярной игрой на симпосиях был «коттаб»: игрок оставлял на дне чаши немного вина и пытался особенным образом выплеснуть его, чтобы попасть в определенную цель.

На симпосии приглашались кифаристы и флейтисты, акробаты, певцы и танцоры, среди которых были и мужчины, и женщины. Кроме того, там часто присутствовали гетеры, которые не только услаждали взор пирующих, но и участвовали в интеллектуальной беседе. Симпосий не раз был описан в греческой поэзии и литературе: это и «Пир» Ксенофонта, и «Пир» Платона, и «Пир мудрецов» Афинея, и пародийный «Пир, или Лапифы» Лукиана, и другие сочинения. Сцены симпосия часто изображались на фресках и вазах.

Это мифологическое существо мы встречаем у многих народов, но особенное распространение его образ получил в верованиях и искусстве древних египтян. В древнегреческой мифологии сфинкс (или «сфинка», ведь древнегреческое слово «сфинкс» — женского рода) — это порождение Тифона и Ехидны, чудовище с лицом и грудью женщины, лапами и телом льва и крыльями птицы. У греков сфинкс чаще всего — кровожадное чудовище.

Среди преданий, связанных со Сфинксом, в античности особенно популярным был миф об Эдипе. Сфинкс подстерегал путников около Фив в Беотии, задавал им неразрешимую загадку и, не получив ответа, убивал их — согласно разным версиям, либо пожирал, либо сбрасывал со скалы. Загадка сфинкса состояла в следую­щем: «Кто ходит утром на четырех ногах, днем — на двух, а вечером — на трех?» Правильный ответ на эту загадку сумел дать Эдип: это человек, который в младенчестве ползает, в расцвете сил ходит на двух ногах, а в старости опирается на палку. После этого, как рассказывает миф, Сфинкс бросился со скалы и разбился насмерть.

Загадка и умение ее разгадать — важные атрибуты и частое обозначение мудреца в античной литературе. Именно таким оказывается образ Эдипа в древнегре­ческой мифологии. Другой пример — изречения пифии, служительницы знаменитого оракула Аполлона в Дельфах: дельфийские пророчества часто содержали загадки, намеки и двусмысленности, которые, по мнению многих античных писателей, свойственны речи пророков и мудрецов.

Древнегреческий театр состоял из открытой площадки для выступлений хора — орхестры, и зрительного зала, тоже под открытым небом, который, собственно, и назывался «театр», от глагола «смотреть» (theaomai).

В театре Диониса в Афинах зрительские места были расположены уступами на склоне Акрополя. К орхестре прилегала скена — перегородка, которая обычно изображала фасад дворца или дома. В ней были двери, из которых во время пьесы могла выкатиться эккиклема — платформа на колесах, — чтобы показать, что происходит внутри здания. Кроме того, на эккиклеме часто вывозили персонажей, которые только что умерли. Другая театральная машина — механе — представляла собой специальный кран, который поднимал актера в воздух, изображая его полет, или спускал с «неба» богов (отсюда латинское выражение deus ex machina — «бог из машины»).

Актеры во время действия размещались перед скеной, а хор танцевал на орхестре. В IV веке до н. э. перед скеной стали строить высокий деревянный помост — проскений, и актеры переместились туда. Хор и актеры попадали на орхестру через пароды, боковые проходы с двух сторон от скены.

В афинский театр, по современным подсчетам, могло поместиться 15–20 тысяч человек. В Аттике середины V века до н. э. это составляло примерно 5–7 % от всего населения. Зрители сидели на деревянных трибунах. Перед орхестрой находились VIP-места — проэдрия. Они резервировались для благодетелей государства, чиновников, официальных гостей, знаменитых полководцев или спортсменов. Право проэдрии могло быть даровано экклесией как специальная почесть. В первом ряду на мраморном троне сидел жрец Диониса Элевферия и другие служители культа. В комедии «Лягушки» Дионис обращается за помощью к своему жрецу, спасаясь от страшного чудовища Эмпусы: «О жрец мой, защити же божество свое!»

Публика в театре могла выражать свое неодобрение криками, шипением, свистом и стуком. Чтобы поддерживать порядок, в театре находились рабдухи — специальная полиция, вооруженная палками. За счет хорега во время представлений зрителям разбрасывали закуски (сушеные фрукты и орехи) и несколько раз наливали вино. Аристотель пишет, что зрители ели особенно громко и усердно, если пьеса им не нравилась.

Теорикон — это так называемые «зрелищные деньги». Сначала посещение афинского театра было бесплатным. Со временем плата появилась, но была невелика — всего два обола в день, которые к тому же гражданам возмещало государство. Основные дошедшие до нас сведения о теориконе содержатся в довольно поздних сочинениях, и далеко не все подробности о том, как оплачивалось посещение театра и осуществлялся вход на драматические представления, до конца ясны. Вероятно, в качестве входных билетов использовались специальные жетоны, на которых могли быть изображения, относящиеся к культу Диониса или к театральному делу — например, маски.

По мнению некоторых исследователей, правило возвращать деньги ввел политик Перикл в V веке до н. э., другие связывают его с именем Агиррия и относят к началу IV века до н. э. В середине IV века «зрелищные деньги» составляли специальный фонд, которому государство придавало большое значение: в Афинах некоторое время существовал закон о смертной казни за предложение употребить деньги зрелищного фонда на другие нужды (его связывают с именем Евбула, который заведовал этим фондом с 354 года до н. э.).

Слово «тирания» — не греческого происхождения, в античной традиции оно впервые встречается у поэта Архилоха в VII веке до н. э. Так называлось единоличное правление, установленное незаконным и, как правило, насильственным путем.

Впервые тирания возникла у греков в эпоху становления греческого полиса — этот период получил название ранней, или старшей, тирании (VII–V века до н. э.). Некоторые из старших тиранов прославились как выдающиеся и мудрые правители, — а Периандр из Коринфа и Писистрат из Афин даже назывались среди «семи мудрецов». Но в основном античная традиция сохранила свидетельства о честолюбии, жестокости и произволе тиранов. Особенно примечателен пример Фалариса, тирана Акраганта, о котором рассказывали, что он в наказание поджаривал людей в медном быке. Тираны жестоко расправлялись с родовой знатью, уничтожая ее наиболее активных лидеров — своих соперников в борьбе за власть.

Опасность тирании — режима личной власти — довольно скоро была понята греческими общинами, и они избавились от тиранов. Тем не менее тирания имела важное историческое значение: она ослабила аристо­кратию и тем облегчила демосу борьбу за дальнейшую демократизацию политической жизни и торжество принципов полиса.

В V веке до н. э., в эпоху расцвета демократии, отношение к тирании в греческом обществе было однозначно отрицательным. Однако в IV веке до н. э., в эпоху новых общественных потрясений, Греция пережила возрождение тирании, которую называют поздней, или младшей.

Тираноубийцами называли афинских граждан Гармодия и Аристогитона, которые, побуждаемые личной обидой, в 514 году до н. э. возглавили заговор с целью свержения тирании Писистратидов (сыновей тирана Писистрата) Гиппия и Гиппарха. Им удалось убить только младшего из братьев — Гиппарха. Гармодий погиб тут же от рук телохранителей Писистратидов, а Аристогитона схватили, пытали и казнили.

В V веке до н. э., в эпоху расцвета афинской демократии, когда там были особенно сильны антитиранические настроения, Гармодия и Аристогитона стали считать величайшими героями и окружили их образы особым почетом. Им установили статуи, выполненные скульптором Антенором, а их потомки получили от государства различные привилегии. В 480 году до н. э., во время Греко-персидских войн, когда Афины были захвачены войском персидского царя Ксеркса, статуи Антенора были вывезены в Персию. Некоторое время спустя на их месте установили новые, работы Крития и Несиота, которые дошли до нас в римских копиях. Статуи тираноборцев, как считается, повлияли на идейный замысел скульптурной группы «Рабочий и колхозница», который принадлежал архитектору Борису Иофану; эта скульптура была выполнена Верой Мухиной для советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году.

Слово «трагедия» состоит из двух частей: «козел» (tragos) и «песнь» (ode), почему — достоверно неизвестно. В Афинах так называли жанр драматических постановок, между которыми устраивались соревнования на Диони­сиях и других праздниках. В фестивале, проходившем в театре Диониса, участвовали три трагических поэта, каждый из которых должен был представить тетралогию (три трагедии и одну сатирову драму) — в результате зрители смотрели девять трагедий за три дня.

Большинство трагедий до нас не дошли — известны только их названия и иногда небольшие фрагменты. Сохранился полный текст семи трагедий Эсхила (всего он написал их около 60), семи трагедий Софокла (из 120) и девятнадцати трагедий Еврипида (из 90). Кроме этих трех трагиков, вошедших в классический канон, в Афинах V века сочиняли трагедии приблизительно 30 других поэтов.

Обычно трагедии в тетралогии были связаны между собой по смыслу. Основой для сюжетов служили истории героев мифического прошлого, из которых выбирались наиболее шокирующие эпизоды, связанные с войной, кровосмешением, каннибализмом, убийством и преда­тельством, часто происходившими внутри одной семьи: жена убивает мужа, а затем ее убивает собственный сын («Орестея» Эсхила), сын узнает, что женат на собствен­ной матери («Царь Эдип» Софокла), мать убивает своих детей, чтобы отомстить мужу за измену («Медея» Еврипида). Поэты экспериментировали с мифами: добавляли новых персонажей, меняли сюжетную линию, привносили темы, актуальные для афинского общества своего времени.

Все трагедии обязательно писались в стихах. Некоторые части пелись как сольные арии или лирические партии хора под аккомпанемент флейтиста, а также могли сопровождаться хоровым танцем. Максимальное число актеров на сцене в трагедии — три. Каждый из них играл в течение постановки несколько ролей, так как действующих лиц обычно было больше.

Фаланга — это боевой строй древнегреческой пехоты, который представлял собой плотное построение тяжеловооруженных пехотинцев — гоплитов в несколько шеренг (от 8 до 25).

Гоплиты были важнейшей частью ополчения древнегреческих полисов. Полный комплект военного снаряжения (паноплия) гоплитов включал панцирь, шлем, поножи, круглый щит, копье и меч. Гоплиты сражались в составе тесно сомкнутого строя. Щит, который держал в руке каждый воин фаланги, закрывал левую сторону его тела и правую сторону воина, стоящего рядом, так что важнейшим условием успеха была согласованность действий и целостность фаланги. Наиболее уязвимыми в таком боевом построении были фланги, поэтому на крыльях фаланги размещали конницу.

Фаланга, как считают, появилась в Греции в первой половине VII века до н. э. В VI–V веках до н. э. фаланга была основным боевым построением у древних греков. В середине IV века до н. э. царь Македонии Филипп II создал знаменитую македонскую фалангу, добавив в нее некоторые нововведения: он увеличил число шеренг строя и взял на вооружение длинные копья — сарисы. Благодаря успехам армии его сына Александра Великого македонская фаланга считалась непобедимой ударной силой.

Древнегреческое слово «философия» означало «любовь к мудрости». Философские школы в Древней Греции представляли собой не только различные направления философской мысли, но со временем оформились во внутренне прочно связанные сообщества, которые иногда продолжали существовать на протяжении столетий.

Важным понятием в жизни древних греков был досуг — schole. Это слово также обозначало «ученое занятие», «ученая беседа», «лекции», читаемые философами, а также «школа» как организованная группа учеников и учителей и как философское направление. Наиболее известные философские школы сложились в IV веке до н. э. в Афинах — культурной столице Греции.

Основатели школ чаще всего встречались со своими учениками в портиках гимнасиев или на агоре. Основателем школы киников был Антисфен, который проводил беседы со своими учениками в афинском гимнасии Киносарге — откуда, видимо, и пошло название школы. Платон местом занятий со своими слушателями избрал гимнасий в роще афинского героя Академа, поэтому его школа называлась Академией, а после­дователи — академиками. Аристотель занимался с учениками в гимнасии, который был расположен около священного участка Аполлона Ликейского, и его школа именовалась Ликеем. При этом он любил беседовать, прогуливаясь возле Ликея, из-за чего его приверженцев стали называть «перипатетиками» (то есть «прогу­ливающимися»). Зенон основал школу стоиков, которая стала так называться от «пестрой» Стои — портика на афинской агоре, украшенного картинами знаменитых греческих художников, где Зенон встречался со своими учениками. Последователи того или иного философского течения на протяжении всей его дальнейшей истории с особенным благоговением почитали основателя своей школы.

Греческие хоры танцевали и пели на государственных праздниках, на спортивных и музыкальных соревнованиях, во время религиозных процессий и жертвоприношений. Хоровые представления были настолько важным феноменом древнегреческой культуры, что некоторые ученые даже называют ее «песенной». Песни могли быть разных жанров (пеан, дифирамб, парфений, просодий) и исполнялись по разным случаям. Многие лирические поэты сочиняли культовые гимны специально для хоров. Так, поэмы Алкмана, по всей видимости, пелись группами девушек на религиозных праздниках, Пиндар и Вакхилид писали оды, которые должны были всенародно прославлять победителей игр, а одного греческого поэта звали Стесихор, то есть «устроитель хора».

Хор набирался из молодых граждан и выполнял образовательную функцию, обучая юношей и девушек участвовать в государственной и общественной жизни. Полисы посылали подготовленные хоры в составе священных представительств в общегреческие святилища Аполлона, которые находились в Дельфах и на Делосе. Там каждый хор выступал от имени своего полиса, таким образом делая музыкальное и поэтическое приношение богу.

В Афинах на Дионисиях выступали 28 хоров, из них 8 участвовали в театральных постановках, а остальные соревновались в исполнении дифирамбов (жанр хоровой лирики, торжественная песнь в честь Диониса). Хор трагедии состоял из 12–15 человек, хор комедии — из 24. В V веке хор активно участвовал в драматическом сюжете как один из персонажей и вступал в диалог с актерами. Изначально хоровые партии в трагедиях занимали от 10 до 50 % от всего текста, но постепенно превратились в музыкальные интерлюдии между сценами, уже не играя никакой роли в действии пьесы.

Афинянин, ответственный за выступление хора на Дионисиях. Хорег назначался государством, и отказаться от этой почетной обязанности было почти невозможно. Он должен был набрать участников хора, выбрать поэта, режиссера-постановщика и музыканта для представления, проводить репетиции. Хорег брал на себя все расходы на костюмы, постановку и содержание хора и актеров. Хорегия была формой государственного налога для богатых граждан наряду с триерархией (финансированием флота) и гимнасиархией (тренировкой команды атлетов). Постановка одной трагической тетралогии могла обойтись в среднем в 3–5 тысяч драхм (1 драхма — заработная плата солдата или ремесленника в день).

Если хорег со своим хором выигрывал в соревновании, он получал в награду треножник и должен был еще построить дорогостоящий памятник, чтобы разместить в нем свой приз. По улице Треножников проходила торжественная процессия во время Великих Дионисий (перед состязаниями хоров). Хореги участвовали в ней, сопровождая каждый свой хор. Хорег-победитель также устраивал за свой счет жертвоприношение и пир. Именно такой пир в честь победы трагического поэта Агафона в 416 году до н. э. является местом действия философского диалога Платона «Пир», а один из персонажей комедии Аристофана «Мир» намекает на жертвоприношение и пир — и заодно на победу в соревновании: «Телец хорегу целенький достанется».

Словом «экклесия» в некоторых древнегреческих полисах называлось народное собрание. Больше всего мы знаем об афинской экклесии. Она регулярно собиралась и принимала решения по всем важнейшим вопросам жизни общины, в том числе о войне и мире, о заклю­чении и расторжении союзов и выводе колоний; на народном собрании проходили выборы на некоторые особо важные военные и финансовые должности: выбирали десять стратегов (военачальников), двух гиппархов (командующих конницей), военного казначея, заведующего зрелищным фондом и так далее. Экклесия имела некоторые судебные функции, особенно в чрезвы­чайных обстоятельствах; именно в народном собрании проходил известный «суд черепков» — остракизм.

Принимать участие в работе афинской экклесии, в том числе предлагать законы и добиваться их отмены, мог любой афинский гражданин, достигший двадцатилетнего возраста и отслуживший эфебом. В Афинах периода расцвета демократии посещение народного собрания, как и исполнение государственных должностей, оплачивалось; размер выплаты менялся, но известно, что во времена Аристотеля он равнялся минимальному дневному заработку. Голосовали обычно поднятием рук или (реже) специальными камушками, а при остра­кизме — черепками.

Первоначально народные собрания в Афинах проходили на агоре, с V века до н. э. — на холме Пникс в 400 метрах к юго-востоку от агоры, а где-то после 300 года до н. э. они были перенесены в театр Диониса.

Говоря об эпосе, мы прежде всего вспоминаем поэмы о богах и героях: «Илиаду» и «Одиссею» Гомера или поэму о походе аргонавтов Аполлония Родосского (III век до н. э.). Но наряду с героическим эпосом существовал дидактический. Греки любили облекать в ту же самую возвышенно-поэтическую форму книги полезного и познавательного содержания. Гесиод написал поэму о том, как нужно вести крестьянское хозяйство («Работы и дни», VII век до н. э.), Арат посвятил свой труд астрономии («Явления», III век до н. э.), Никандр писал о ядах (II век до н. э.), а Оппиан — об охоте и рыболовстве (II–III века н. э.). В этих произведениях строго соблю­дался размер «Илиады» и «Одиссеи» — гекзаметр — и присутствовали приметы гомеровского поэтического языка, хотя некоторые их авторы отстоят от Гомера на тысячелетие.

В древнегреческих полисах формально права гражданства получали юноши, достигшие определенного возраста (в Афинах это происходило в 18 лет), но фактически воспользоваться этими правами (например, принять участие в народном собрании) они могли, только пройдя обязательную военную службу, которая продолжалась два года. Молодых людей, проходящих эту службу, называли эфебами.

Эфебов тщательно обучали военному делу, одновременно заботясь об их нравственном воспитании. Этим занима­лись должностные лица, которых выбирали на народном собрании из граждан старше сорока лет: во главе эфебов стоял космет, под началом которого находились десять софронистов, по одному от каждой филы (после реформ Клисфена в VI веке до н. э. так назывались территори­альные округа).

Эфебы находились на государственном обеспечении, на их содержание выделялось по четыре обола в день. Характерными элементами одежды эфеба были широкополая шляпа и широкий плащ. По-видимому, после первого года службы устраивался смотр эфебов, на котором они получали от государства щит и копье, а также приносили присягу. Сохранился текст клятвы афинских эфебов, который послужил основой для всех последующих военных присяг.

Эфебы обычно несли гарнизонную службу на границах государства. В частности, в Афинах они охраняли главную гавань — Пирей. Кроме того, эфебы обязательно участвовали в религиозных процессиях и праздниках.

После 305 года до н. э. институт эфебии был преобразован: служба перестала быть обязательной, а ее срок был сокращен до года. Теперь в число эфебов входили в основном знатные и богатые молодые люди.