В первой лекции нашего курса было сказано, что самый известный и важный польский фильм — это картина Анджея Вайды «Пепел и алмаз» 1958 года. Это действительно так, но есть еще один фильм Вайды, который не менее важен — в том числе для развития кино в других социалистических странах.
Это «Человек из мрамора»1976–1977 годов. Иногда говорили, что без этого фильма не было бы советской картины «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. И действительно, этот фильм открыл путь всем лентам, посвященным расчетам со сталинским прошлым. Это не значит, что отдельные мотивы не появлялись раньше, в том числе в польском кино, но в таком объеме и с такой художественной силой и убедительностью они впервые прозвучали именно в «Человеке из мрамора». Можно сказать, что кинематограф протеста ведет свой отсчет с этого фильма.
9 фильмов, изменивших историю
«Список Шиндлера», «Печаль и жалость», «Покаяние» и другие фильмы, взорвавшие мир
Причем история этой картины очень долгая. Лента должна была появиться еще в середине 60-х годов: именно тогда был написан сценарий. Главным автором выступил польский прозаик, сценарист и кинорежиссер Александр Сцибор-Рыльский. Тогда же сценарий был опубликован, даже вышел в русском переводе, но к постановке допущен не был Вот что пишет о первой публикации сценария Вайда: «Текст сценария удалось протащить в печать: 4 августа 1963 года его опубликовала варшавская „Культура“, и Сцибор считал, что один этап цензуры мы проскочили. К сожалению, мы не подумали о том, что таким образом с нашим замыслом ознакомится большое количество товарищей, жаждущих выказать свою партийную бдительность. Сценарий похоронили на долгие годы, о его кинематографических достоинствах никто даже не упоминал. В чем нас обвиняли? Сценарий критиковал ударничество — краеугольный камень коммунизма»
(А. Вайда. Кино и все остальное. М., 2005)..
И здесь мы можем вернуться к тому, что говорили про 60-е: в польском кинематографе, в отличие от многих других стран, эти годы не были периодом свободы и стихийного развития кино — скорее наоборот, это было десятилетие усиливающихся цензурных ограничений, и поэтому тогда этот фильм появиться не мог.
Даже в середине 70-х годов, когда «Человек из мрамора» наконец-то получает разрешение на постановку, это происходит по доброй воле одного конкретного человека. В своих воспоминаниях и интервью Вайда всегда благодарит Юзефа Тейхму, министра культуры Польши. Он, конечно, очень сильно рисковал и из-за своей либеральности через некоторое время был снят с должности.
7 запрещенных фильмов шестидесятых
Советские картины про деревню, гуманность и 50-летие Октября, пылившиеся на полках
Что же это за фильм, почему он имеет такое значение? В «Человеке из мрамора» действие разворачивается в двух эпохах. То есть, с одной стороны, это фильм исторический, с другой — современный.
Историческая часть — это конец 40-х — начало 50-х годов, период стройки социализма в Польше, или сталинский период, эпоха соцсоревнований, ударников производства. И именно таким ударником является главный герой Матеуш Биркут, обычный каменщик, из которого делают икону. Как мы понимаем из этого фильма, все это — отчасти выдуманная история, причем выдуманная — и я еще об этом скажу — режиссерами-документалистами, которые на самом деле тогда, в сталинский период, занимались пропагандой.
За этим следует история падения: взлет Матеуша Биркута был невероятным — когда же он попытался воспользоваться своим положением, чтобы помочь коллегам, отстоять справедливость, он тут же перестал удовлетворять власти, перестал быть нужным и был свергнут со своего пьедестала.
Современный пласт «Человека из мрамора» — это история девушки по имени Агнешка, студентки режиссерского факультета, которая ищет тему для дипломного фильма и решает, что ей станет именно история Матеуша Биркута. Она сталкивается с огромным количеством препятствий на этом пути, ей все пытаются помешать.
Актриса Кристина Янда, которая играет Агнешку, создала этот образ невероятно хорошо. Вайда во время съемок сказал ей, что она должна, во-первых, смотреть на него, то есть попытаться сыграть мужика-режиссера, и, во-вторых, сделать так, чтобы зрители ее или очень полюбили, или возненавидели В книге Анджея Вайды приводятся слова Кристины Янды: «Я выработала определенное представление об образе, слушая, что Вайда говорит о своем отношении к истории, политике, власти. Он мне очень помог двумя конкретными замечаниями. Первое, по сути дела, было шуткой. Он сказал так: американцы делают кино фактически только с мужчинами, так вот, спросил он, не могла бы я сыграть мужчину? Потом добавил, что я должна вести себя так, чтобы зрители либо полюбили меня, либо возненавидели. Одно или другое, все равно что, лишь бы не оставались равнодушными» (там же).. И действительно, обе эти рекомендации, как мне кажется, Янда выполнила блестяще. К ней невозможно остаться равнодушным, местами она действительно очень раздражает, но такой она и должна быть: молодая, пробивная, не желающая считаться с какими-то канонами и запретами.
Имя Агнешка у героини здесь не случайно. Вроде бы прототипом была Агнешка Осецкая — очень известная польская писательница, поэтесса и режиссер, которую многие могут знать, поскольку у них были довольно близкие отношения с Булатом Окуджавой Агнешка Осецкая (1936–1997) окончила режиссерский факультет Лодзинской киношколы, участвовала в съемках «Невинных чародеев» (1960) Вайды. В дальнейшем она была известна больше как журналист и поэтесса, песни Осецкой были невероятно популярны на польской эстраде. Булат Окуджава переводил ее произведения на русский — например, песни для пьесы Осецкой «Вкус черешни», которая шла в московском театре «Современник».. Так что это фигура сложная.
Создавая образ Агнешки, Вайда пытается понять, какие изменения происходят в середине 70-х в польском кино, потому что в этот момент он руководит кинообъединением «X». «X» — колыбель нового польского кино, так называемого «кино морального беспокойства». И Вайда к этому периоду — уже абсолютный гуру для молодых режиссеров, таких как, например, Агнешка Холланд.
Итак, что же это было за направление, второе крупное направление в польском кино после польской киношколы второй половины 50-х годов?
«Кино морального беспокойства» возникает примерно в середине 70-х. Это фильмы всегда или практически всегда на современную тему, очень часто снятые не в столице, не в крупных городах, а в провинции, отдаленных от центра регионах Польши. Почему так? Потому что говорить о проблемах, о том, что в стране процветает конформизм, лицемерие, тупость чиновников и царит общее состояние некоторой безнадеги и беспомощности, в варшавской или краковской обстановке было фактически недопустимо. Проблемы могут быть, но они могут быть, так сказать, на местах, как какие-то локальные вещи. И авторы фильмов, и зрители понимали, что это все — разговор о стране в целом, но нужно было соблюдать это правило. И недаромдебютный полнометражный фильм Агнешки Холланд называется «Провинциальные актеры», то есть это «где-то», где-то далеко. Хотя, разумеется, тот провинциальный театр, в котором происходит действие, — это модель польского общества.
Поэтому фильмы «морального беспокойства» — это фильмы в чем-то очень социологические, фильмы, которые часто снимались быстро, потому что никогда не было известно, не прервут ли эту постановку. Поэтому уже позднее эти фильмы критиковали за некоторую небрежность, за отсутствие внимания к деталям, к художественной выразительности. И правда, есть ощущение, что это кино, которое делается как бы поскорее.
Но нужно учитывать еще один важный эстетический момент, связанный с развитием телевидения в это десятилетие. То, что в 70-е телевидение становится настоящим конкурентом кино, и то, что многие режиссеры начинают свой путь именно в телефильмах, не могло не сказаться на эстетике «кино морального беспокойства».
Сразу хочу оговориться: это не значит, что во второй половине 70-х в Польше все снимали так. Ничего подобного. Был целый ряд режиссеров, которые не просто снимали по-другому, но программно дистанцировались от «кино морального беспокойства» и заявляли, что не хотят иметь ничего общего с кино, которое решает какие-то злободневные, актуальные вопросы, которое не занимается собственно искусством, а увлекается какой-то социологией и психологией.
Но благодаря «кино морального беспокойства» общество осознало, что есть некие проблемы, которые всех объединяют. И эти проблемы необходимо решать, эту систему нужно менять, нужно как-то ее модифицировать, лечить. И поэтому значение «кино морального беспокойства» огромно — значение не столько художественное, сколько социально-политическое. На эти фильмы выстраивались очереди. Эти фильмы шли в очень ограниченном количестве кинотеатров, копий было мало — но тем не менее они шли.
Самый известный фильм «кино морального беспокойства», который иногда называют флагманом этого направления, — «Защитные цвета» Кшиштофа Занусси. Это 1976 год, и это фильм, сделанный в характерной для Занусси поэтике диспута.
«Защитные цвета» — дискуссия двух главных героев: молодого аспиранта, человека, который начинает свою научную карьеру, и его преподавателя, доцента, человека прожженного, человека, которого изнутри сжирают ирония и сарказм, неверие в то, что можно что-то изменить, — по сути, конформизм. Хотя, когда мы смотрим фильм, мы понимаем, что ситуация намного сложнее и что Занусси не дает строгих оценок — он приглашает нас именно к дискуссии. Самая большая проблема доцента Шелестовского, роль которого исполнил гениальный Збигнев Запасевич, в том, что он уже очень много знает про эту жизнь, он все понял про социализм и про систему, в которой нужно подстраиваться, нужно искать вот эти самые «защитные цвета», быть хамелеоном.
Еще одна очень важная картина этого направления — «Распорядитель бала» режиссера Феликса Фалька 1977 года. Провинциального конферансье, всеми силами стремящегося вырваться из душной среды маленького городка, стать известным и провести бал в столице, играет Ежи Штур, это его выдающаяся роль. Фальк показывает, как этот человек, поначалу кажущийся вполне симпатичным, идет к своей цели практически по трупам.
Локации, в которых разворачивается действие «Распорядителя бала», очень характерны для «кино морального беспокойства», потому что это какие-то тесные помещения, это коридоры, это полутемные углы — атмосфера неуютности, неустроенности. Герои здесь говорят как в жизни, часто говорят невыразительно — мы даже не совсем понимаем что. Ежи Штур гениально это обыгрывает: его герой произносит какие-то вещи, но в то же время как бы и не произносит, когда что-то как бы специально говорится не на камеру. Вроде бы и сказано, но может быть, и не услышат — это очень характерно для «кино морального беспокойства». Нет никаких опор, нет никаких констант; так, кстати, будет называться один из фильмов Занусси, тоже относящийся к «кино морального беспокойства», — «Константа» (1980).
Следующий фильм — «Кинолюбитель» Кшиштофа Кесьлёвского 1979 года с тем же Ежи Штуром в главной роли. Лента, которая абсолютно курьезно получила главный приз на Московском кинофестивале. Парадокс заключается в том, что «моральное беспокойство» — это направление, критиковавшее систему. Да, оно не делало этого открыто, оно не могло быть явно антисоциалистическим, но все вполне считывалось. И вдруг один из главных фильмов этого направления получает главный приз на Московском кинофестивале — видимо, недосмотрели, показалось, что это производственная драма.
Как и в «Человеке из мрамора», здесь возникает рефлексия кино: что такое камера, на что она способна? Ведь главный герой этого фильма, Филип Мош, приобретает любительскую камеру, чтобы снимать ребенка, снимать домашние сцены, чтобы просто зафиксировать моменты личного счастья. И внезапно он становится практически официальным документалистом на заводе, где работает. И оказывается, что все не так замечательно. Поначалу он радуется, что может быть полезным, что благодаря своей камере может показать на экране то, чего, возможно, не видят остальные, может помочь решить какие-то проблемы завода. Но не это нужно дирекции — ей нужен гладкий образ, чтобы все было чисто и идеально.
Знаменитая финальная сцена, в которой Филип засвечивает пленку и направляет камеру на себя, очень показательна, потому что это своего рода манифест Кесьлёвского. Всё, не нужно снимать то, что вокруг. Надо обратиться к своему внутреннему миру. Именно в этот период, на рубеже 70–80-х годов, Кшиштоф Кесьлёвский, который начинал вообще-то как документалист и снял огромное количество выдающихся документальных фильмов, активно рефлексирует по поводу этики документалиста, по поводу того, насколько режиссер имеет право вмешиваться в жизнь реальных людей, которых он снимает. И таким образом, направляя камеру на себя, Кесьлёвский, намекает нам — сейчас уже постфактум — на то изменение, которое произойдет в его собственном кино: он откажется от документалистики и уйдет вглубь.
В 1981 году, еще в период так называемого «карнавала „Солидарности“», когда после подписания соглашений о создании независимого профсоюза «Солидарность» В 1980 году как оппозиция коммунистическому режиму в Польше возникло профсоюзное объединение «Солидарность». Его главой стал будущий президент Польши (1990–1995) Лех Валенса. Профсоюз, ряды которого стремительно пополнялись, организовывал забастовки и требовал проведения демократических выборов. В 1981 году Польская объединенная рабочая партия ввела в стране военный режим, объявив «Солидарность» вне закона, начались аресты членов организации. В 1986 году «Солидарность» возобновила работу, ее деятельность в дальнейшем способствовала ликвидации однопартийной системы управления в Польше. наступила свобода, Кесьлёвский на волне этой фактически отмененной цензуры пишет манифест в журнале «Диалог», который называется «Не широко, а глубоко» или «Не вширь, а вглубь». И это как раз рефлексия о «кино морального беспокойства», которое выполнило свою роль, которое добросовестно в течение нескольких лет описывало реальные проблемы. Оно показывало то, что в начале 70-х годов поэт Адам Загаевский в своей книге, соавтором которой был Юлиан Корнхаузер, назвал «непредставленный мир» В 1974 году поэты Юлиан Корнхаузер и Адам Загаевский, лидеры поэтической группы Teraz («Теперь»), опубликовали манифест с одноименным названием «Непредставленный мир». В нем современная авторам поэзия критиковалась за ее бегство от реальности, скрытое за излишним эстетизмом.. Вот этот «непредставленный мир» они вывели на экран. Но, как пишет Кесьлёвский, теперь этого уже недостаточно, нужно идти дальше и, самое главное, нужно глубже погружаться во внутренний мир отдельного человека со всей сложностью его психологии, его переживаний, различных эмоциональных состояний.
И именно это делает Кесьлёвский уже в следующем игровом фильме — «Случай». Хотя он соединяет в себе психологию и социальность, это на самом деле уже некоторый фон, потому что основное для Кесьлёвского — человек. И он не был одинок в этом призыве.
Здесь стоит упомянуть такие картины, как «Ночной мотылек» Томаша Зыгадло и «Меньшее небо» Януша Моргенштерна, оба 1980 года. Любопытная деталь: Моргенштерн поставил свой фильм по одноименному роману английского писателя Джона Уэйна из «поколения рассерженных» Джона Уэйна, наряду с Арнольдом Уэскером, Джоном Осборном и Кингсли Эмисом, причисляют к поколению angry young men, «рассерженных молодых людей», — группе британских писателей критического направления, сложившегося в 1950-е годы. Эти авторы выступали против конформизма, и социального неравенства.. То есть это какая-то странная встреча бунтарей конца 50-х годов и польских режиссеров начала 80-х, и на самом деле это экзистенциальная картина, поскольку рассказывает она о человеке, который во взрослом возрасте, имея семью и достаток, вдруг решает порвать все связи, порвать со своей прошлой жизнью и поселиться на вокзале. Такая вот странная история.
Здесь нельзя не упомянуть о роли документального кино в формировании поэтики протестного кинематографа, потому что Кесьлёвский снял очень важный фильм под названием «Рабочие’71 — ничего о нас без нас». Он повествует о жизни рабочих после протестов 1970 года, которые случились на польском побережье, в Гданьске и Гдыне 14 декабря 1970 года из-за повышения цен на продукты вспыхнули протесты, которые правительство подавило силой.. Рабочие довольно откровенно и открыто рассказывают на камеру, чтó им не нравится в условиях работы, в том, как ведет себя дирекция, в том, насколько им позволяют вмешиваться в рабочий процесс. И в то же время в «Рабочих’71» хорошо видно, что, когда им дают возможность высказаться на общем собрании, когда им говорят: «Пожалуйста. Есть какие-то идеи?» — они скорее не готовы открыто об этом говорить. То есть снова мы видим состояние подавленности, опасений, страха.
И еще один важный фильм — разумеется, их было намного больше — возникает буквально накануне появления «Солидарности». В начале 1980 года Ирена Каменьская снимает картину «Работницы», показывая, в каких жутких условиях работают сотрудницы ткацкой фабрики в городе Кросно. Если эта фабрика и не выглядит как средневековая, то уж точно она не должна так выглядеть в 1980 году. А надо понимать, что в 70-е годы у власти был Эдвард Герек Эдвард Герек (1913–2001) — лидер Польской объединенной рабочей партии с 1970 по 1980 год., который довольно эффектно начинал свое правление в 1970 году с обещаний, что польское общество станет благополучным, будет жить совсем не так, как жило еще несколько лет назад, и у всех будут машины, новая техника. Но уже к середине 70-х годов становится очевидно, что на самом деле Польша в долгах и экономический кризис неминуем.
И конечно, неслучайно то, что Вайда в «Человеке из мрамора» поднимает тему ответственности документалистов за происходившее: он говорит про сталинский период, когда документалистика была исключительно пропагандистской, об ответственности художника за то, что он показывает на экране, об ответственности перед зрителем, потому что зритель ждет этих фильмов, зритель хочет вступать в диалог с автором. И это действительно было в случае и с «Человеком из мрамора», и с «Защитными цветами», и с «Распорядителем бала». Люди шли на эти фильмы, они готовы были читать этот эзопов язык.
Так вот, ощущение собственной миссии — это очень важная черта польского кино второй половины 70-х годов. И я думаю, что во многом благодаря этому бэкграунду 70-х уже в 80-е годы, после введения военного положения, когда многие кинематографисты эмигрировали из страны, многие остались и все-таки смогли продолжить работу.
Исход из Египта и вавилонское пленение, сефарды и ашкеназы, хасиды и сионисты, погромы и Холокост — в коротком видеоликбезе и 13 обстоятельных лекциях
Искусство видеть Арктику
Подкаст о том, как художники разных эпох изображали Заполярье, а также записки путешественников о жизни на Севере, материал «Российская Арктика в цифрах» и тест на знание предметов заполярного быта
Празднуем день рождения Пушкина
Собрали в одном месте любимые материалы о поэте, а еще подготовили игру: попробуйте разобраться, где пишет Пушкин, а где — нейросеть
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотворительной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское приложение с лекциями, подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре учителя литературы рассказывают о главных произведениях школьной программы