Расшифровка Польская киношкола: от соцреализма к фильмам о человеке
История польского кино — это очень большой массив фильмов, имен, направлений. И, разумеется, лишь часть из них можно осветить в коротком курсе лекций.
Начать нужно с явления, которое вошло в историю мирового кинематографа как польская киношкола. Оно появилось во второй половине 1950-х годов, завершилось примерно в начале 19
Как мне кажется, очень показательной историей стала премьера второй полнометражной картины Анджея Вайды «Канал» (1956), которая прошла на Каннском кинофестивале. Это был первый очень крупный международный успех польского кино: фильм получил Серебряную пальмовую ветвь «Канал» получил награду на Каннском фестивале 1957 года, причем фильм о Варшавском восстании
(А. Вайда. Кино и все остальное. М., 2005).. После показа этой картины к Вайде и автору сценария фильма Ежи Стефану Ставиньскому подошли американские продюсеры и похвалили их за картину, мол, как здорово вы все придумали. Как потом вспоминали Вайда и Ставиньский, они просто онемели, услышав эти слова, и даже не знали, как реагировать, потому что ничего в этом фильме не было придумано, все было правдой: эта картина была основана на личном опыте Ставиньского, участвовавшего в Варшавском восстании, которому посвящен «Канал» Анджей Вайда вспоминал: «Однако меня больше всего удивила реакция нескольких американских кинематографистов, которые после конкурсного показа пришли к нам в гостиницу и не могли нахвалить сценариста за свободу воображения и богатую фантазию. Они были искренне убеждены, что Ставиньский все это выдумал специально для фильма, и изумились, когда узнали, что все виденное ими на экране произошло в реальности. Без фильма „Канал“ они никогда бы об этом не узнали, и этот факт очень много для меня значил» (там же)..
И мне кажется, что это действительно очень характерный пример восприятия польского кино за рубежом, особенно на начальном этапе его развития, хотя и впоследствии мы тоже будем сталкиваться с некоторым непониманием, связанным с тем, насколько на каждом этапе отличались реалии современные и исторические. То есть многое было непонятно, многое нужно было объяснять, договаривать, интерпретировать.
И несмотря на то что мы вроде бы ближе к Польше, чем западноевропейские страны и тем более Америка, все равно многое в этих картинах требует комментария. В этом заключается некоторая сложность восприятия польских фильмов, хотя в то же время с эмоциональной точки зрения они нам очень близки.
Подавляющее большинство фильмов польской киношколы — о войне. С чем это связано? Новое поколение, недавние выпускники Лодзинской киношколы, основанной в 1948 году, которые в середине
Анджей Вайда — это главная фигура в истории польской киношколы, да и польского кинематографа вообще, режиссер номер один, человек, которого называли совестью польского кинематографа — и не только кинематографа, — одна из ярчайших личностей в истории польской культуры и искусства XX века. Трилогия, которую Вайда снимает во второй половине
Но мне все-таки хотелось бы чуть подробнее остановиться на «Канале», потому что здесь есть много важных сюжетов и особенностей, связанных с польской киношколой.
«Канал» — это фильм, который одной ногой еще находится в предыдущей эпохе, эпохе соцреализма, а другой — уже в новом этапе как раз польской киношколы. Этот этап называли польской оттепелью, или, как принято говорить в польской историографии, польским Октябрем, потому что политические перемены в Польше начались в октябре 1956 года Польским Октябрем называют события
В чем же заключается промежуточное положение? С одной стороны, эстетика этого фильма пока еще немного консервативна, здесь ощущается некоторая театральность, статуарность, которая была свойственна соцреалистическому кино. И в то же время уже очень явно видны все особенности польской киношколы, того самого обновленного польского кинематографа.
Что это за черты? Проще всего будет провести параллель с советской оттепелью, с оттепельным кинематографом, потому что эти явления были очень близки. Это внимание к человеку, к индивидуальности, выведение на первый план не трудового коллектива, не огромной армии, а отдельных людей. Человек становится основной единицей, главной ценностью.
Причина в том, что в Польше меняется политическая ситуация: первым секретарем Польской объединенной рабочей партии становится Гомулка, и возникает — пусть и не очень надолго — пространство свободы.
Как вспоминали очевидцы этих событий, когда в Польше менялась власть, на некоторое время цензура вообще исчезла, поскольку было непонятно, как дальше будет развиваться страна, куда эти перемены приведут. И «Канал» как раз-таки был детищем политических перемен. Уже упомянутый Ежи Стефан Ставиньский, автор сценария, позднее сказал в интервью, что за появление «Канала» нужно быть признательными Хрущеву, потому что именно благодаря тому, что в Советском Союзе началась оттепель, в Польше начали откручивать гайки Автор лекции Денис Вирен писал об этом в сборнике «Я могу говорить» со ссылкой на интервью со Ставиньским 2007 года: «Лишь когда Хрущев произнес свою речь, власть утратила бдительность, она не знала, что можно, а что нельзя, — рассказывал сценарист „Канала“ Ежи Стефан Ставиньский. — Фильм появился в этой суматохе, иначе у него точно не было шансов. Напишите, пожалуйста, что польская киношкола возникла благодаря Хрущеву»
(Я могу говорить. Кино и музыка оттепели. М., 2020).. И действительно, спустя несколько лет такой фильм уже не мог быть сделан.
В чем художественные особенности фильма? На самом деле эта картина не снималась в канализационных переходах, как можно подумать: все это — павильон. Первоначально режиссером картины должен был стать выдающийся документалист Анджей Мунк — к нему мы еще вернемся, — но, поняв, что снимать в реальной канализации невозможно, он от этой идеи отказался. Вайда же доказал, что можно и павильон сделать таким, что он произведет впечатление
Варшавское восстание 1944 года — тема очень болезненная. Это было восстание солдат польской национальной армии, Армии Крайовой, против нацистских оккупантов. И оно потерпело крах в том числе потому, что на помощь Армии Крайовой не пришла Красная армия, которая как раз в этот момент подошла к Варшаве и стояла на правом берегу Вислы Существует две версии этого события. По одной, Сталин сознательно не оказал помощь повстанцам, считая их положение безнадежным. По второй, Красная армия не могла помочь по военно-стратегическим причинам..
И это по сей день очень дискуссионная для поляков тема. Несмотря на то что прошло уже очень много лет, каждый год в годовщину восстания 1 августа — день начала восстания. вновь начинаются дискуссии о цене этого события, о том, стоило ли вообще начинать восстание, не было ли это авантюрой, характерной для свободолюбивых поляков. И если даже сегодня на эту тему продолжают спорить, можно догадаться, насколько споры были живы в 1957 году, когда картина Вайды вышла на экраны, потому что среди первых зрителей фильма были участники восстания — те люди, которые помнили, как все было.
Получилась парадоксальная ситуация. Фильм Вайды совершенно не попал в свое время, он не соответствовал ожиданиям зрителей, поскольку они скорее хотели увидеть на экране фильм героический, прославляющий повстанцев — здесь же они столкнулись с некой рефлексией, с трагедией, с фильмом, на полтора часа погружающим нас, по сути, в ад, который были вынуждены пережить участники восстания. Большинство героев фильма погибли. Причем Вайда не дает нам даже
И таким образом Вайда уже в раннем фильме — для него он был вторым — обращается к неудобной теме, задает вопросы, на которые зрителю, возможно, не очень хотелось отвечать в момент выхода картины, вопросы, к которым зритель был не очень готов. И здесь уже проявляется удивительное вайдовское чутье, удивительная включенность в контекст самых разных польских проблем.
Если говорить об изобразительной стороне этого фильма, то она тоже очень важна, потому что Вайда работает с метафорами — пока чуть меньше, чем в следующем фильме, но тем не менее. Он не просто стремится к максимально точной передаче реалий и оккупированной Варшавы, и того, как выглядели перемещения повстанцев по каналам, — а это действительно очень страшно, мы как бы оказываемся там, и в финале правда есть ощущение, что мы прошли с героями весь этот жуткий путь. Здесь еще важно и то, как Вайда работает со светом: герои практически все время находятся в полутьме, но лица их высвечены. И это невероятно сильный образ, запоминающийся навсегда. Если вы посмотрите эту картину, ее невозможно будет забыть.
Вайда продолжает развивать поэтику «Канала» в фильме «Пепел и алмаз», еще более замысловатом с художественной точки зрения и на самом деле еще более сложном для понимания, потому что та историческая ситуация, в которой разворачивается сюжет, требует некоторых пояснений.
День, когда происходит действие «Пепла и алмаза», — первый мирный день. И в то же время война продолжается, только теперь это, в сущности, гражданская война между бывшими солдатами Армии Крайовой и коммунистами, которые постепенно идут к тому, чтобы полностью узурпировать власть в Польше.
И кажется невероятным, что в конце
И притом что, как я уже сказал, идеологически здесь все вроде бы выверено, эмоционально мы на стороне Мачека Хелмицкого — солдата Армии Крайовой. А нужно подчеркнуть, что Армия Крайова после войны в Польше считалась практически бандитской. В нее входили люди, которые не хотели, чтобы Польша стала коммунистической.
Получается интересная вилка, игра со зрителем и с цензурой. Вроде бы мы говорим то, что от нас требуют: тот, кто убил коммуниста, справедливо за это был наказан. Но эмоциональный уровень говорит нам совершенно иное: мы переживаем за главного героя, Мачека, хотя и за убитого коммуниста Щуку тоже.
И в этом смысле Вайда, мне кажется, проявил себя как очень глубокий художник — художник, который находился над любой идеологией. Потому что знаменитая и, безусловно, метафорическая сцена, когда Мачек убивает Щуку и уже мертвый Щука падает в его объятия, — это, конечно же, метафора трагедии, которая произошла в Польше уже после Второй мировой войны. Это трагедия внутреннего противостояния, когда поляк убивает поляка.
Удивительно, сколько в этом фильме разных оттенков и контекстов. Его
Если продолжать разговор об эстетических особенностях польской оттепели, то нужно сказать про еще одну очень важную вещь, которая отличает польскую киношколу от советской того же периода, — это очень сильная романтическая традиция, которая уходит корнями в XIX век, в классическую польскую литературу, например произведения Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого. Тема борьбы за свободу, тема одинокой, непонятой личности, которая гибнет в вихре исторических событий, — все это было в польском искусстве и раньше, а теперь возникает на новом уровне.
У польской киношколы была и другая сторона — это явление не было монолитным. Так, режиссер Анджей Мунк, который изначально должен был ставить картину «Канал», вступил в некую полемику с Вайдой. Самая известная его работа, которая вышла в 1958 году, так же как и «Пепел и алмаз», — фильм «Эроика», состоящий из двух новелл, о парадоксальном проявлении героизма. Этот фильм нельзя назвать антигероическим, он не ставит себе целью развенчание героизма, однако он показывает, что далеко не всегда человек, совершающий выдающийся поступок — а действие происходит во время войны, — делает это сознательно, потому что к этому всячески стремится, как это было, скажем, в «Канале». Это может быть случайность.
Линия, которую вел Мунк, к сожалению, трагически погибший в начале
Итак, важно осознавать сосуществование разных направлений внутри польской киношколы. Она не была
И еще пару слов о некоторых чисто кинематографических особенностях, которые хорошо видны не только на примере фильмов Вайды, но и у Ежи Кавалеровича — это еще одно важное имя в польской киношколе.
В 1957 году Кавалерович снимает ленту «Настоящий конец большой войны» — фильм, во многом предвосхитивший некоторые более поздние картины, скажем фильм «Хиросима, моя любовь» Французско-японский фильм 1959 года режиссера Алена Рене.. То, как недавнее военное прошлое продолжает оказывать влияние на психику героев уже в новое время, тема того, как они не могут освободиться от военного кошмара, — это тема «Настоящего конца большой войны», где главный герой, выжив в концлагере, так и не может приспособиться к мирной жизни, так и не может вернуться психологически и психически к жене, которая очень его любит и пытается ему помочь.
Кавалерович решает эту тему в почти экспрессионистском ключе, поскольку мы постоянно видим на экране воспоминания или видения героя, которые возникают в самые неожиданные моменты. Например, когда он идет по улице,
И конечно, здесь иная степень свободы актеров в кадре, того, как они говорят. Это более приближенный к жизни ритм — не то, что было в соцреализме, где актеры произносили заученные готовые фразы и не могли сделать буквально ни шага в сторону. Здесь иначе.
Так что польская киношкола — это период радикального обновления польского кинематографа. Значение польской киношколы невозможно переоценить ни для дальнейшего развития польского кино, ни для других социалистических кинематографий, в том числе для советского кино. Буквально все советские режиссеры, которые начинали в
Польская киношкола прекращает свое существование в 1960 году. Это произошло по политическим причинам, поскольку в тот год на самом высоком официальном партийном уровне ее подвергают осуждению. Заявили, что ее фильмы очерняли польскую историю, все это очень не нравилось властям. Было высказано пожелание больше работать с современным материалом, в том числе с темой молодежи, — это, конечно, отдельный разговор.
Но возникает уже и новое поколение, которое иногда называют польской «новой волной». Мне кажется, что как таковой «новой волны», если сравнивать ее с французской или с чехословацкой, в Польше не было, потому что была польская киношкола. То есть несколько раньше произошло то, что дальше развивается во Франции или еще позже в Чехословакии К режиссерам чехословацкой «новой волны» относят Войтеха Ясны («Вот придет кот»), Милоша Формана («Черный Петр», «Любовные похождения блондинки»), Веру Хитилову («О
Недаром Сколимовский во второй половине
С «новой волной» в Польше получилась очень трагическая история. Она могла бы состояться: режиссеры, снимавшие в духе «новой волны», в Польше были, но им показали, что их картины не соответствуют ожиданиям и требованиям социалистического искусства. Во второй половине
И тот же Казимеж Куц, начинавший как ассистент у Вайды и дебютировавший в рамках Польской киношколы, в 1966 году снимает картину «Если
И поэтому можно сказать, что, несмотря на цензуру, несмотря на то что многие режиссеры были вынуждены уехать, линия, начатая в середине