Расшифровка Магнитогорск и идеи социализма
В 1929 году в Советском Союзе был дан старт форсированной индустриализации. За годы первой пятилетки предполагалось построить сотни промышленных предприятий. Рядом с заводами должны были вырасти и рабочие поселения. Для 20-х годов традиционными были рабочие поселки-сады — небольшого размера, с живописной планировкой и малоэтажной застройкой. Однако такие поселения больше не подходили ни по размерам, ни по принципам планировки и застройки, которые сохраняли еще патриархальную традицию. Для новых промышленных гигантов нужно было спроектировать и построить особенные, социалистические города.
Но что значит понятие «социалистический город»? Какую планировку он должен иметь? Кто будет в нем жить и какое жилье нужно проектировать для новых горожан? Как организовать их быт и досуг? Все эти вопросы были не только предметом жаркой теоретической дискуссии. Градостроительный эксперимент ставился в реальном времени и пространстве. И одним из самых ярких примеров этого эксперимента стало строительство Магнитогорска.
На практике попытались внедрить концепцию социалистического города, которая была предложена в 1929 году экономистом Леонидом Сабсовичем. «Социалистический город» понимался им как город при промышленном предприятии, связанный с заводом всеми нитями жизни. В таком городе все трудоспособные жители, включая женщин, должны были работать или на производстве, или в сфере обслуживания. Идеальная организация жизни в городе Сабсовича — это исчезновение традиционной семьи и коллективная жизнь в домах-коммунах, где у людей будут общие цели и ценности, а коллективное «мы» всегда будет выше индивидуального «я». В 1929 и 1930 годах прокатилась целая волна конкурсов на проектирование социалистических городов при новых промышленных предприятиях — Магнитогорском и Кузнецком металлургических комбинатах, Горьковском автомобильном заводе и многих других. Первой ласточкой был именно «социалистический» Магнитогорск. Постановление Совета народных комиссаров РСФСР «О строительстве Магнитогорского комбината и поселка при нем», изданное в ноябре 1929 года, описывало Магнитогорск как «чисто пролетарский город, полностью связанный с работой металлургического комбината». Предполагалось, что коммунальное и культурное обслуживание будет коллективным: все жители города могут питаться в столовых или покупать там полуфабрикаты, пользоваться общественными банями и прачечными, проводить досуг в клубах. Всех детей планировалось обеспечить яслями, детскими садами, школами или вообще поселить их в интернаты, чтобы родители могли много работать и не задумываться о воспитании своих детей.
Однако отвлеченная идея вступала в противоречие с реальностью. То, как город будет построен, как он будет существовать и развиваться, всецело зависело не от идеологических концепций, а от интересов и возможностей промышленного предприятия. Отметим несколько ключевых моментов.
Прежде всего, на проектирование и строительство города при заводе оставались жалкие крохи финансовых средств. Например, на Магнитострое «гражданские затраты» составляли меньше 2 % от всех капиталовложений в 1930 году, поднявшись до максимума в 15 % только в 1935 году. При этом основная доля средств направлялась на временное строительство — бараки и землянки, поскольку нужно было расселять тысячи рабочих. В середине 1930-х годов Магнитогорск — это огромный, хаотично застроенный барачно-земляночный город, протянувшийся на 12 километров вдоль предприятия, в наиболее задымленной зоне, а некоторые из его фрагментов быстро оказались прямо на территории разросшегося завода. Даже к 1938 году бараки и землянки составляли 67 % застройки Магнитогорска. А домом для первых строителей Магнитогорска и вовсе были палатки. В 1966 году в Магнитогорске был даже поставлен памятник «Первая палатка», на котором высекли стихи первостроителя Магнитки, поэта Бориса Ручьева:
Мы жили в палатке с зеленым оконцем,
Промытой дождями, просушенной солнцем,
Да жгли у дверей золотые костры
На рыжих каменьях Магнитной горы.
Выбор площадки для строительства завода определялся только производственными задачами, и новый город полностью зависел от этого выбора. Магнитогорский комбинат был размещен на левом (восточном) берегу реки Урал. Город был заложен на этом же берегу, рядом с заводом, это было экономно и удобно с точки зрения размещения и доставки рабочей силы, транспортной и коммунальной инфраструктуры. Но протянувшаяся на многие километры промышленная площадка полностью отрезала город от реки, а сам город оказался зажатым в седловине между невысоким горным массивом и цепью холмов и не имел перспектив для дальнейшего развития. Кроме того, чрезвычайная вредность производства и неустойчивый ветровой режим степной территории делал левобережную зону подверженной сильному загрязнению. С 1930 года развернулась дискуссия о переносе города с левого берега на правый. Такое решение было принято в 1933 году, но правый берег стал застраиваться только после Великой Отечественной войны.
Промышленное предприятие предопределяло масштаб города: и численность населения города, и размер территории. Численность населения прямо зависела от потребностей предприятия в рабочей силе и от количества занятых в сфере обслуживания. При таком подходе исключалось незапланированное, естественное (а с точки зрения государства — стихийное) изменение численности населения и его структуры. Однако изменение запланированных мощностей завода могло поменять ситуацию кардинально. В 1929 году Магнитогорск планировался на 20 тысяч жителей, на протяжении 1930–1932 годов эта проектная численность увеличилась сначала до 80, 120, а затем до 200 тысяч человек. Заложниками таких скачков оказались проектировщики города, поставленные перед фактом строительства 200-тысячного города на крайне ограниченной левобережной территории.
Население города при промышленном предприятии не рассматривалось как сложный и изменчивый социум — предполагался единый трудовой коллектив, живущий интересами комбината. Однако Магнитогорск был скорее плавильным котлом для пестрой людской массы: квалифицированные рабочие и специалисты, идейная молодежь, получившая комсомольские путевки, крестьянские семьи, бегущие от коллективизации, киргиз-кайсаки из степных районов Северного Казахстана, спецпоселенцы. Их объединяла не общая идея, а полная зависимость от комбината в любой сфере жизни: работа, жилье, социально-бытовое обеспечение, здравоохранение, культурный отдых. Социалистический город воспроизводил патерналистскую модель взаимоотношений между заводом и его городом. Завод был в полном смысле градообразующим предприятием, целью и смыслом существования поселения. В городском пространстве он замыкал на себе как основные магистрали, так и видовые перспективы, и неслучайно советский экономист Станислав Струмилин назвал промышленное предприятие «фабричным Кремлем».
Все эти обстоятельства накладывали на строительство города определенные ограничения, но была и собственно градостроительная проблема — принципы проектирования нового города.
В эпоху форсированной индустриализации требовалось проектировать и строить десятки новых промышленных городов одновременно, при этом быстро и экономично. Но какую методологию проектирования можно было применить для этого? В годы первой пятилетки советская власть активно использовала иностранную техническую помощь — закупала оборудование, технологии и приглашала специалистов, прежде всего из США и Германии. Для организации проектирования и застройки городов и внедрения стандартизации в массовое жилищное строительство также решили привлечь зарубежных специалистов. Самый большой опыт в этот момент имели германские архитекторы и строители.
В 1930 году советское правительство пригласило строить новые социалистические города знаменитого градостроителя из Франкфурта-на-Майне Эрнста Мая. Он приехал в СССР с группой из 20 архитекторов разного профиля. Среди членов его интернациональной бригады были голландец Март Стам, швейцарец Ханс Шмидт, австрийка Маргарет Шютте-Лихоцки, немцы Вальтер Швагеншайдт, Вильгельм Шютте, Вернер Хебебрандт и другие. Первым заданием для группы стал именно проект Магнитогорска.
Западные специалисты предложили действительно революционный метод: проектирование города из типовых модулей, которые можно было мультиплицировать необходимое число раз в зависимости от размера города. Так в градостроительную сферу были перенесены методы индустриального производства — город конструировался по определенному шаблону, из стандартизированных деталей и являл собой типовой продукт. Эта идея родилась под влиянием конвейерной системы на автомобильных заводах Генри Форда. Такое производство было максимально эффективным, а продукт, сходивший с конвейера, — стандартизированным, типовым и массовым. Не случайно понятие «фордизм» стало синонимом индустриального прогресса. Идеология фордизма проникла в самые разные сферы, в том числе и в архитектуру. Прежде всего, она была актуальна для возведения массового жилья, где типизация позволяла удешевить и ускорить строительство, а рационально организованные планировки небольших квартир с набором необходимых удобств — создать достаточный комфорт для жизни. «Дом — это машина для жилья» — так утверждал великий французский архитектор-функционалист Ле Корбюзье. Эрнст Май и его коллеги предложили проектировать не только жилище, но и социалистические города как машины, которые создадут новую технологию жизни и помогут сформировать новое общество и нового человека.
Мы можем увидеть это на примере проекта Магнитогорска.
В городском пространстве вычленялись отдельные зоны в соответствии с их функцией — жить, работать, отдыхать, учиться. Сетку плана формировали продольные магистрали и поперечные улицы. Магистраль между городом и промышленным предприятием не проходила сквозь город, а трассировалась по его границе. Она аккумулировала потоки людей и транспорта и направляла их к производству. Центры города и районов лежали на пути движения рабочих к заводу. В свою очередь, расположение обслуживающих учреждений в квартале привязывалось к путям движения людей до остановок транспорта.
Жилая часть города формировалась из типовых модулей, и ее структура напоминала конструктор. Самый маленький элемент — жилой дом. Жилые дома были серийным продуктом — трех- или четырехэтажные здания-коробочки с типовыми секциями. Они располагались строчками и ставились по меридиональной оси, то есть окна квартир были обращены на запад и восток. Такой солярный ориентир обеспечивал наилучшую освещенность в течение дня. Эти строчки домов буквально нанизывались на оси внутриквартальных проездов. Следующий структурный элемент — типовой жилой комплекс: кроме жилых домов он включал в себя детский сад, ясли и столовую. Несколько жилых комплексов формировали типовой квартал, где уже были школа, квартальный клуб, магазин, столовая, баня-прачечная. Несколько типовых кварталов формировали район с более крупными учреждениями обслуживания — универмагом, клубом, спортивным комплексом. Монотонно? Да. Но быстро и экономично. Тысячи людей можно было расселить не в бараках, а в благоустроенных квартирах и создать для них условия для более или менее комфортной жизни и отдыха. А скрасить монотонность должен был разный масштаб и облик жилых и общественных зданий, разнообразное цветовое решение фасадов и обильное озеленение городского пространства.
Предлагаемый город напоминал совершенный, точно рассчитанный механизм, функционирование которого разбито на отдельные повторяющиеся циклы. Однако любой город — это живой организм, в нем много непредсказуемого. Игнорирование стихийных начал городской среды заведомо превращало такие механистические планировочные принципы в утопию. Но подобная методология, с точки зрения государства, была полностью адекватна задачам форсированной урбанизации. В 1931 году был создан целый проектный институт с характерным названием «Стандартгорпроект» для проектирования «стандартных» городов и «стандартного» жилища при промышленных предприятиях. В
Что же было построено в Магнитогорске?
В 1930-е годы из всего проекта социалистического города были выстроены только кварталы № 1 и 2, а также отдельные общественные здания на предзаводской Комсомольской площади и на проспекте Пушкина, который связывал комбинат и соцгород. На карте Магнитогорска 1939 года эта капитальная застройка буквально тонет в бескрайнем море барачно-земляночного поселения. К 1938 году средний размер жилплощади на одного человека в Магнитогорске составлял 3 квадратных метра, и это было типичной картиной для соцгородов первых пятилеток.
Наиболее примечательная застройка первого квартала. Здесь мы можем увидеть отголоски утопических представлений о жизни в новом, социалистическом городе. Согласно проекту, квартал был рассчитан примерно на 10 тысяч жителей при норме жилой площади на одного человека в 6 квадратных метров (заметим, что в 1932 году, когда строился квартал, в Магнитогорске уже проживало около 200 тысяч человек, то есть уже тогда нужно было построить не один, а 20 таких кварталов). Трех- и четырехэтажные дома с предельно лаконичным архитектурным решением поставлены строчками, и между ними оставлены широкие дворы, насыщенные зеленью. В структуре жилого фонда «социалистических городов» обычно предусматривалось три типа капитального жилья: 25 % отводилось домам-коммунам, коллективным домам и общежитиям, а 75 % — домам квартирного типа для индивидуального и семейного расселения. Но идеология отступала в борьбе с реальностью. Очень быстро стало понятно, что дома-коммуны — это сложно и дорого. Акцент в строительстве был сделан на простых общежитиях и домах с квартирами, но эти квартиры заселялись исключительно коммунально — то есть в каждую комнату по семье. Так красивая идея домов-коммун, где живут люди, близкие по духу и интересам, превратилась в сосуществование нескольких совершенно разных семей в тесном замкнутом пространстве. Из обобществленного сектора в первом квартале были построены несколько общежитий с комнатами вдоль длинного коридора, а также так называемые коллективные дома, где квартиры с четырьмя одинаковыми комнатами не имели кухонь, поскольку предполагалось, что общие кухни будут размещены на первом этаже или же обитатели таких домов будут питаться в общественной столовой. Общие кухни так и не были построены, дома заселялись не одинокими холостяками, а семьями, вынужденными размещать кухонные очаги прямо в комнатах. Квартирные дома квартала также заселялись коммунально, но они имели неслыханную роскошь — не только кухни, но и санузлы с душами или сидячими ваннами. Все дома квартала имели водопровод, канализацию и центральное отопление. Жизнь в первом квартале разительно отличалась от жизни в остальном городе: летними вечерами из окон звучали патефоны, по широким озелененным аллеям прогуливались жители и во дворах играли дети. Для жителей квартала были построены ясли, детские сады и школа, а также магазин и столовая. На границе квартала расположилось крупномасштабное здание школы фабрично-заводского обучения, выстроенное по проекту немецкого архитектора Вильгельма Шютте, и облик которой представляет характерный пример архитектуры функционализма.
К середине
Реклама. Архив. Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» («НИУ ВШЭ») / ООО «ВЕКА Рус»
