КурсЛев Толстой против всехАудиолекцииМатериалы

Расшифровка Лев Толстой и религия

Содержание второй лекции из курса «Лев Толстой против всех»

18+

­­­­Что составляло религиозное ядро лично­сти Толстого? На эту тему напи­саны уже сотни тысяч работ на всех языках мира, но каждая эпоха требует еще раз вернуться к данной теме: такую большую актуальность для читателей она представляет. Ведь речь идет об отлучении от церкви гордости русской нации, самого известного русского человека начала ХХ века. И самое загадочное здесь то, что граф Лев Толстой последние 30 лет жизни постоянно подчеркивал, что является человеком религиозным, признающим необходимость жизни с Богом. За что же тогда его отлучать?

Было бы важно понять, какие события в молодости могли оказать решающее влияние на формирование сначала критического, а затем и гиперкритиче­ского отношения Толстого к Церкви. Многого мы здесь не знаем, но на один извест­ный момент, о котором Толстой впоследствии неоднократно вспоминал, я бы хотел обратить внимание. Это своеобразное открытие, сделанное московскими гимназистами, друзьями Толстого, так потрясшее его в 11-летнем возрасте: Бога нет! Эта новость живо обсуждалась братьями Толстыми и была признана достойной доверия  Толстой пишет об этом: «Помню, что, когда мне было лет одиннадцать, один мальчик, давно умерший, Володенька М., учившийся в гимназии, придя к нам на воскресенье, как последнюю новинку объявил нам открытие, сделанное в гимназии. Открытие состояло в том, что бога нет и что все, чему нас учат, одни выдумки (это было в 1838 году). Помню, как старшие братья заинтересовались этою новостью, позвали и меня на совет. Мы все, помню, очень оживились и приняли это известие как что-то очень занимательное и весьма возможное­­­­­­­»..

Толстой очень рано осиротел: уже в вось­милетнем возрасте он остался без ма­те­ри и отца, и поэтому говорить о систематическом религиозном воспитании в его случае не приходится. Однако граф был одним из самых усердных читате­лей XIX века — как с точки зрения количества прочи­танного, так и с точки зре­ния качества чтения. Этот вывод подтверждает его яснополянская библио­те­ка. И Еванге­лие всегда играло значительную (может быть, решающую) роль в его жизни. Однако воспринимал он евангельский текст сквозь призму знаний и представ­лений европейского образованного человека того времени. В первую очередь здесь следует упомянуть о горячем увлечении идеями Жан-Жака Рус­со, эпохи Просвещения. То есть времени, которое в основном прихо­дится на XVIII век, когда французскими энциклопедистами был провозгла­шен приз­ыв к прогрессу, знанию, науке, борьбе с абсолютизмом власти, невеже­ством, предрассудками — в первую очередь религиозными.

Так вот, из эпохи Просвещения писа­тель вынес три простые идеи. Первое — идея о том, что простое и естественное предпочтительнее культурного и слож­ного. Второе — идея о том, что носи­телем этого простого и естественного явля­ется русский народ. И наконец, третье — идея о том, что миром и жизнью че­ло­века управляет абсо­лютный и безличный Бог. Совершенно особое место в ду­ховной биографии Толстого принадлежит, как я говорил, одному из глав­ных деятелей французского Просвещения — Жан-Жаку Руссо. Его влияние про­слежи­вается практически во всех сферах мысли, которые притягивали Тол­стого: воспитание, школьное обучение, история, наука, религия, политика, отношение к современности и так далее.

Я процитирую письмо, отправленное в 1905 году Толстым учредителям Обще­ст­ва Руссо в Женеве:

«Руссо и Евангелие — два самые силь­ные и благотворные влияния на мою жизнь. Руссо не стареет. Совсем недавно мне пришлось пере­читать некоторые из его произведений, и я испытал то же чувство подъема духа и восхищение, которое я испытывал, читая его в ранней молодости».

И именно у Руссо Толстой нашел глав­ную идею своего мировоззрения — кри­ти­ку цивилизации, то есть современ­ного государства и общества, которые фактически подавляют человека, убивают в нем все естественное и при этом называют себя христианскими.

Особо нужно сказать об Оптиной пустыни в жизни Толстого. Оптина пустынь в XIX веке была крупнейшим духовным центром Русской православ­ной церкви, монастырь этот начал возрождаться фактически в начале XIX века и привлекал к себе внимание на протяжении ста лет, до своего закрытия, потому что в этом монастыре проживали подвижники благочестия, монахи, которых в народе называли старцами. Примечательный факт: Толстой, воспринимавшийся мона­хами пустыни как отступник, отлученный от церкви, в Оптиной бывал чаще, чем любой другой русский писатель, за исключением философа Кон­стан­тина Леонтьева, одного из лидеров русского консерватизма. Леонтьев так­же после своего религиозного обращения часто бывал в Оптиной пустыни, а с 1887 года в течение последних четырех лет жизни проживал в монастыре.

Что же мы можем сказать о религиоз­ных взглядах Толстого и их отличии от цер­ковного христианства? Очень важным источником для понимания ду­ховной конституции Толстого и эволюции этих взглядов являются своеобраз­ные «символы веры», то есть краткие записи в дневнике, которые появляются достаточно рано и в которых писатель излагает нечто самое важное в области его личной веры.

Вот самый известный отрывок такого рода, который датируется 1855 годом:

«Вчера разговор о божественном и вере навел меня на великую, гро­мадную мысль, осуществлению которой я чувствую себя способным посвятить жизнь. Мысль эта — основание новой религии, соответствую­щей развитию человече­ства, религии Христа, но очищенной от веры и таинственно­сти, рели­гии практической, не обещаю­щей будущее бла­женство, но дающей блаженство на земле. Привести эту мысль в испол­не­ние, я понимаю, могут только поколе­ния, сознательно работающие к этой цели. Одно поколение будет завещать мысль эту следующему, и когда-нибудь фанатизм или разум приведут ее в ис­полнение. Дей­ствовать сознательно к соединению людей с религией — вот ос­нование мысли, которая, надеюсь, увлечет меня».

В этом тексте мы видим все самое главное, что есть в «религии Толстого». Она должна соответствовать интеллектуальному развитию человечества, в ней нет места таинственности и сказкам, нет места блаженству после смерти, но в ней очень силен момент практический — строительство Царства Божьего здесь, на земле. Причем, как дальше будет писать Толстой, фундаментом этой прак­тической религии становится не вера и не Церковь, и не Воскресение Христово, а моральные заповеди.

Если изучать ранние дневники Толстого, поражает количество всевозможных правил морального порядка, которые предписывает себе писатель. Эти правила призваны регулировать его жизнь, сделать ее чистой и праведной, помочь пре­одолеть свои недостатки. Но это не всегда получается. И Толстой постоянно ломает себя, кается в распущенной жизни и лени, создает новые правила, пла­ны и графики жизни, снова их нарушает, снова кается. Титаническая мораль­ная работа, которую ведет над собой достаточно молодой человек, действите­льно впечатляет и имеет в духовной истории XIX века мало аналогов. Граф Толстой последовательно и упорно занимается той «рубкой леса», о которой он писал в одном из ранних рассказов, только теперь это просека в чаще неве­рия, греха в «лесу», который представляла собой религиозная жизнь его совре­менников.

Результаты размышлений над прочи­танным писатель заносил в дневник. Пер­вая запись здесь относится к 1847 году, а последняя сделана в 1910-м, за неско­ль­­ко дней до смерти. Таким образом, Толстой вел дневник 63 года с некото­ры­ми не очень значительными перерывами. Это уже необычно даже для усерд­ных обитателей XIX века. Дневники Толстого — это действи­тельно лаборато­рия, полигон, собрание набросков, причем не только в области, как сам Тол­стой говорил, художества.

Уже в этом последнем отношении записи Толстого очень интересны. Читая их, понимаешь, почему русский философ Серебряного века Дмитрий Мережков­ский назвал Толстого «тайновидец плоти». Но важно, что этим же методом Толстой пытается анализировать и законы духа. Те определения веры, Бога, «я», своего места в мире, которые он сегодня дает в дневнике, а завтра может радикально отвергнуть, превращают дневник Толстого в совершенно особый документ по истории религиозности и духовной мысли XIX века. Именно этим путем Лев Толстой приходит к конфликту с церковным христиан­ством. Он отвергает Церковь, таинство, молитву в ее традиционном понимании; отныне для него Церковь — историческая форма тонкого обмана, угодничества перед имущими классами и государственной властью.

Нужно заметить, что в своих воспоминаниях все близкие Толстому лица под­черкивают очень неожиданный характер переворота, совершившегося в писа­теле в конце 70-х годов XIX века. В частности, его двоюродная тетка, фрейлина двух императриц, одна из самых проницательных русских женщин XIX века графиня Александра Андреевна Толстая указывает в своих воспоминаниях, что вдруг в 1878 году ее племянник является проповедником чего-то совершенно нового, с чем она никак согласиться не может, — это отрицание божествен­ности Христа и искупительного характера его подвига. Другими словами, Хри­стос теперь для Толстого только человек, который никого не спас и не может спасти своим рождеством и воскресением, но который проповедовал божест­вен­ное учение своего отца.

Обычно принято считать, что духовный кризис Толстого приходится именно на конец 70-х — начало 80-х годов. Действительно, в этот период писатель пережил глубокий мировоззренческий перелом, приведший к изменению его отношения к Церкви и появлению в следующие 30 лет жизни ряда произве­дений религиозно-философской направленности. В этих сочинениях Толстой предпринял попытку теоретически обосновать свои новые взгляды на религию, нравственность, искусство, политику, цивилизацию, крестьянский вопрос — практически на все актуальные вопросы русской жизни.

Но кризисы в жизни Толстого бывали и раньше. Новый перелом носит принци­пиальный характер. Если раньше Толстой искал способ приспособить свои собственные взгляды к церковному христианству (как было, например, в конце 1850-х годов), найти для себя, образованного человека, место в Церкви, то те­перь он радикально отвергает такую возможность. Он отвергает не только таинство, не только церковную догматику, но и фактически свое присутствие в Церкви и ищет способ по-новому понять Евангелие.

Конечно, такая позиция не была чем-то новым или личной выдумкой писате­ля. Толстой проповедовал тот тип христианства, который был уже очень попу­ля­рен в Европе, и свои взгляды писатель обсуждал с некоторыми корреспон­дентами. В первую очередь я хотел бы здесь назвать философа Николая Стра­хова и уже упоминавшуюся двоюродную тетушку, графиню Толстую. В то же время очевидно, что на построениях Толстого лежит могучая печать его лич­ности и индивидуальных особенностей.

Опыты нового перевода Евангелия, которые начинает предпринимать писа­тель, имели особое значение для Толстого, как и попытки его нетрадиционной интерпретации. Ведь от того, насколько убедительной была его критика цер­ковного понимания Нового Завета, зависела и убедитель­ность его критики церковной догматики. В первую очередь «освобождение Евангелия» было на­правлено на критику в нем всего чудесного. Малейшее упоминание какого-ли­бо чуда должно было быть удалено из евангельского текста. Это в первую оче­редь относится и к главному евангельскому событию — Воскресению Христову. «Евангелие» Толстого, заметим, заканчивается не воскресением Спасителя, а его смертью на Кресте, а все чудеса Христа либо трактуются чисто рациона­листически, либо просто отрицаются как неподлинные поздние вставки.

Но работа Толстого над евангельским текстом заключалась вовсе не только в освобождении Евангелия от мистиче­ского элемента. Фактически эту работу нельзя назвать переводом в строгом смысле слова, это очень произвольная интерпретация. Я приведу только один пример такого рода. Давайте сравним следующие два отрывка. Эти отрывки относятся к 3-й главе Евангелия от Мат­фея, стихи 5 и 6, речь в них идет об Иоанне Крестителе. В традицион­ном, то есть в синодаль­ном, переводе говорится следующее: «Тогда Иерусалим и вся Иудея, вся окрестность Иорданская выходили к нему и крести­лись от него в Иордане, исповедуя грехи своя». Выходили к Иоанну Предтече. Вот тол­стовский вариант этого текста: «И к Иоанну приходил народ из Иерусалима и из деревень по Иордану, из всей земли Иудейской. И он купал в Иордане всех тех, которые сознавались в своих заблуждениях». Ну совершенно очевидно, что сакраментальный смысл, заложенный евангелистом Матфеем, полностью уходит, остается какое-то бессмысленное купание, непонятно зачем нужное. И вообще, на этом еще присутствует такой вот налет судебности, то есть кто-то должен был сознаваться Предтече в своих заблуждениях, а за это он этого че­ло­века купал. И таких мест можно указать очень много в «Евангелии» Толстого.

С точки зрения писателя, Бог — это безличный хозяин и отец, начало начал разума, носитель духовного глубинного «я» человека. И в этом смысле Бог Толстого бессмертен. Фактически Бог Толстого есть духовная сущность в чело­веке, которая проявляется в любви, поэтому этот Бог может развиваться и со­вер­­шенствоваться. Это развитие и есть приближение человечества к Царству Божьему на земле.

Я приведу еще одну цитату из дневника Толстого на этот счет:

«Если есть ка­­кой-нибудь Бог, то только тот, которого я знаю в себе, как самого себя, а также и во всем живом. Говорят: нет материи, веще­ства. Нет, она есть, но она то­лько то, посредством чего Бог не есть ни­что, не есть не живой, но живой Бог, посредством чего Он живет во мне и во всем. <…> Надо помнить, что моя душа не есть что-то — как гово­рят — божественное, а есть сам Бог. Как только я Бог, сознаю себя, так нет ни зла, ни смерти, ничего, кроме радости».

Очень важно к этому отрывку сделать следующее примечание. Для Толстого поклонение личному Богу, обращение к нему с молитвой, просьбой есть та­кое же действие (бессмысленное), какое совершают чувашские крестьяне, кото­рые мажут своего идола сметаной, чтобы его ублажить. Странно при этом, как Тол­стому не приходит в голову, что весь Новый Завет пропитан духом бого­слов­ского персонализма, то есть восприятия Бога как самостоятельной лично­сти, к которой поэтому можно и нужно обращаться с молитвой. Достаточно вспом­нить, например, молитву самого Христа в Гефсиманском саду или много­чис­ленные молитвы первых христиан, включенные в Книгу деяний апостоль­ских. Видно по этому источнику, что члены первой христианской общины воспри­нимают Бога и воскресшего Христа как живую личность, постоянно присут­ствующую в их жизни.

Толстой утверждает, что в человече­скую природу, в его сознание заложен ду­ховный, божественный, первобытный закон природы, инстинкт добра и ощу­­щение божественной жизни в себе, присутствия в себе Бога. Задача со­знания — привести в соответствие разум и чувства человека. Эта идея соот­ветствия при­сутствует уже в «Казаках» и в «Войне и мире»: инстинктивной мудрости Куту­зова противостоит агрессивный и самоуверенный европейский активизм Напо­леона. Именно поэтому несколько позже Толстой находил сходные идеи у фи­ло­софов Востока — Конфуция, Лао-цзы и других — о при­сутствии в человеке некоего объективного нравственного закона.

По Толстому, христианство, как и вся­кое религиозное учение, заключает в себе две стороны: во-первых, учение о жизни людей — учение этическое, и, второе, объяснение, почему людям надо жить именно так. Эти две стороны могут быть найдены, по Толстому, во всех религиях мира. Такова же и хри­стианская рели­гия. Он пи­шет: «Она [религия] учит жизни, как жить, и дает объяснение, поче­му именно надо так жить».

С точки зрения Толстого, христианство в большей степени, чем какая-либо другая из великих исторических религий, утратило составлявшее некогда его главную часть этическое учение. Толстой доказывает эту мысль, сопоставляя христианство с другими религиями: «Все религии, за исключе­нием церковно-христианской, требуют от исповедующих их, кроме обрядов, исполнения еще известных хороших поступков и воздержания от дурных». Иудаизм, например, требует обрезания, соблюдения Субботы, юбилейного года и много чего друго­го. Магометанство требует тоже обрезания, ежедневной пятикратной молитвы, поклонения гробу пророка, паломничества и прочего. И так, с точки зрения Толстого, обстоит дело со всеми религиями. «Хороши ли, дурны ли эти требо­вания, но это требования поступков», — пишет Толстой.

Напротив, официальное церковное христианство — как несколько неожиданно и в полном противоречии, к сожалению, с исторической правдой заявляет Толстой — не предъявляет никаких этических требований к своим последова­телям. Толстой пишет: «Нет ничего, что бы обязательно должен был делать христианин и от чего он должен был бы обязательно воздержаться, если не счи­­тать постов и молитв, самой Церковью признаваемых необязатель­ны­ми». Толстой считает, что со времен Константина Великого христианская цер­ковь, цитирую, «не потребовала никаких поступков от своих членов. Она даже не заявляла никаких требований воздержания от чего бы то ни было».

Несколько позже Толстой сформули­рует главный тезис своей религиозной системы: все религии мира состоят из морального ядра, то есть ответа на во­прос, что нужно делать, и мистической периферии — во что нужно верить. Ми­стика есть ошибка и суеверие, а моральная основа всех религий совершенно оди­накова и в наиболее полном виде выражена в Нагорной проповеди. Напом­ню, что Нагорная проповедь — это проповедь, сказанная Христом и помещен­ная в полном виде в Евангелие от Матфея, это главы пятая, шестая, седьмая, то есть три главы, в которых Христос в компактном виде формулирует основы морального учения христианства. Странно, что такому умному человеку, как Толстой, не видно вопиющее противоречие этой идеи. Ведь требования Нагор­ной проповеди, например, любить врагов или, скажем, не заботиться о за­втра­шнем дне носят совершенно революционный характер и никак не впи­сы­ваются в этику иудаизма или ислама.

Россия узнала о «религии Толстого» благодаря издательской деятельности его ближайшего друга и едино­мыш­ленника Владимира Черткова. Это представи­тель богатейшей аристократической фамилии, в прошлом блестящий гвар­дейский офицер. И вот этот юноша стал самым преданным учеником великого писателя. Деятельность Черткова в буквальном смысле слова имела всемирные масштабы. Очевидно, обладавший качествами выдающегося менеджера, он организовал распространение по всему миру книг и идей писателя. Именно благодаря Черткову мировоззрение Толстого стало своеобразным брендом.

В русской жизни второй половины XIX века существовал антипод Льва Толсто­го, и таким антиподом был многолетний обер-прокурор Святейшего синода Константин Петрович Победоносцев. Наверное, очень трудно найти людей более разных, чем Толстой и Победоносцев. Толстой — это совесть своего поко­ления, борец за правду, защитник обиженных, человек с безграничным нрав­ственным авторитетом. Победоносцев в глазах современников является вопло­щением политического зла, которое ассоциируется с политическим произво­лом. Обер-прокурор Синода — творец системы контрреформ, гонитель всего прогрессивного и творческого, это тот самый лихой человек, который в конеч­ном счете и превратил Россию в ледяную пустыню.

И в поединке Толстого с Победонос­цевым, в представлении русского общества и даже политической элиты, Победоносцев был заранее обречен на поражение. Именно поэтому после отлучения писателя в 1901 году в глазах этого общества и этой элиты он сразу стал одновременно и главным виновником, и главным творцом этого акта, и объектом едких сатирических нападок. Обер-прокурор Синода и его политика ассоциировались с личностью знаменитого основателя испанской инквизиции Торквемадой, с личностью Великого инквизитора До­стоевского, ну и более обидные сравнения — это «упырь, простерший над Рос­сией свои крылья», это «злой гений России» и так далее. На одной из кари­катур, например, Победоносцев был изображен в виде летучей мыши, держа­щей в оковах молодую девушку, в которой, естественно, угадывалась Россия.

В жизни Толстого и Победоносцева имел место и личный конфликт, причем очень острый. Он произошел в 1881 году и был связан с вопросом о казни наро­довольцев, убийц императора Александра II. Толстой обратился с просьбой к новому царю, Александру III, о помиловании, а вот обер-прокурор, недавно назначенный, требовал смертной казни. Этот конфликт развивался почти 20 лет, и в 1899 году разрешился скандалом. И одним из важнейших шагов, при­близивших этот скандал и, соответственно, появление синодального акта о Тол­­стом, стало издание романа «Воскресение», последнего большого романа Толстого. Читающая Россия — во всяком случае, та ее часть, которой были дос­тупны зарубежные издания романа, — была потрясена небывалым глумле­нием над православной верой и одновременно узнала в чиновнике Топорове обер-прокурора Синода Победоносцева.

В новом романе Толстого, я напомню, была подвергнута уничтожающей сатире вся русская государственная машина — власть, администрация, тюрьмы и так далее. А в двух главах первой части в совершенно кощунственном виде была изображена православная литургия. Толстой показывает действия православ­ного священника как совершенно бессмысленные, а вместо привычного высо­кого стиля, характерного для Церкви, сознательно использует бытовые терми­ны: например, вместо «чаша» — «чашка», вместо «лжица» — «ложечка» и так далее.

До момента выхода в свет романа «Воскресение» Русская церковь, не говоря уже о русском государстве, проявляла по отношению к Толстому большую терпимость. К концу XIX века толстовская критика церковного учения, духо­венства приобрела агрессивный, ожесточенный характер, в особенности после истории с духоборами — сектой, которая была особенно близка Толстому. Духо­боры в 1905 году не только заявили о своем отказе брать в руки оружие, но даже публично сожгли имеющееся в их общине оружие и были высланы из России в Канаду. Но по отношению к писателю со стороны Синода, в офи­циальных церковных печатных органах не было сказано ни одного критичес­кого слова. Толстого могли критиковать в проповедях, в богословских сочине­ни­ях, в публицистических статьях, но, подчеркиваю еще раз, официально его учение не подвергалось какому-либо церковному осуждению. Теперь ситуация принципиально менялась. Лев Толстой позволил себе открытое кощунство, и с ним познакомились, повторю, сотни тысяч людей по всему миру, потому что благодаря Владимиру Черткову роман «Воскресение» фактически, как бы мы сейчас сказали, в режиме онлайн переводился на основные европейские языки и распространялся огромными тиражами. И в то же самое время в своих произведениях Толстой постоянно подчеркивал, что является человеком рели­гиозным и христианином. Ну, даже в наше время, в эпоху, когда в головах и сердцах людей перепутано абсолютно все, такое странное несоответствие потребовало бы разъяснений, но в начале ХХ века ситуация обстояла еще сложнее.

Действительно, для Русской церкви картина сложилась неодно­знач­ная и потенциально очень опасная, если учесть, какой авторитет имел писатель в России и во всем мире. Это была своеобразная ловушка. Промол­чать — получить серьезные репутационные потери, учитывая, что уже в Сино­де стали получать возмущенные письма от тех, кому удалось прочитать «Во­скресение» в бесцензурном издании и кто увидел в романе намеренное оскор­бление чувств верующих, как бы мы сейчас сказали. А выступить публично против Толстого не менее опасно, учитывая, что любое выступление Синода против него будет воспринято негативно. Однако примечательно, что вопрос об отлучении Толстого мог быть поставлен только после смерти императора Александра III, который называл писателя не иначе как «мой Толстой» и по­стоянно просил его не трогать, чтобы не сделать из него мученика, а из им­ператора — его палача.

Сама церковная власть проявила максимальные усилия, чтобы избежать скан­дала и общественного возмущения. Именно поэтому слова «анафема» и «отлу­чение» в финальном варианте синодального документа были заменены на бо­лее нейтральный, но менее определенный термин «отторжение». И это очень принципиальный момент. Под анафемой подразумевается самое строгое из цер­ковных наказаний, имевшее смысл отделения виновного от церкви и осу­ж­дения его на вечную погибель, вплоть до покаяния. Другими словами, в цер­ковном праве под анафемой понимается совершенное отлучение христиа­нина от общения с верными чадами Церкви, от церковных таинств, и это на­казание применяется в качестве высшей кары за тяжкие преступления, како­выми являются измена православию, то есть уклонение в ересь или раскол. И в этом смысле слово «анафема» может быть заменено на «проклятие». Одно­временно Церковь различала всегда отлучение полное, то есть анафему, и отлу­чение малое. Малое отлучение — это временное отлучение члена Церкви от церк­овного общения, служащее наказанием за менее тяжкие грехи. Напри­мер, последний вид отлучения имел место в церковной практике в ситуации, когда некоторые христиане отрекались от веры в эпоху гонений. На нескол­ько лет был отлучен от церкви молодой Горький за попытку самоубийства. Правда, для него самого это было, конечно, уже не важно, но тем не менее такой факт имел место.

В практике Православной церкви анафема была не столько наказанием, сколь­ко предупреждением человека, и здесь очень хорошо видно отличие от прак­тики церкви католической, в которой слово «анафема» заменялось термином «проклятие». Именно потому, что анафема была не только и не столько нака­занием, сколько предупреждением, двери Православной церкви для отлучен­ного были закрыты не навсегда. При условии его искреннего покаяния и вы­пол­нения необходимых церковных предписаний (в первую очередь, как пра­вило, публичного покаяния) его возвращение в церковь было возможно.

Что же представляет собой синодаль­ный акт 1901 года с этой точки зрения? Он носит характер торжественного церковного исповедания и объявляет, что Лев Толстой более не является членом Церкви и не может в нее вернуться, пока не покается. Кроме того, документ удостоверяет, что без покаяния для Тол­стого невозможны будут ни христианское погребение, ни заупокойная моли­тва, не говоря уже о евхаристическом общении, то есть об участии в причаще­нии, к чему, собственно, Толстой уже тогда и не стремился. Синодаль­­­ный акт 1901 года, как и предполагал Победоносцев, был встречен большей частью русского образованного общества крайне неблагоприятно. Русская интел­лигенция поддержала писателя, вопреки Синоду, и с большим возмущением отнеслась к синодаль­ному акту. С возмущением и иронией. Именно это имел в виду Чехов, написавший в одном из писем: «К отлучению Толстого публика отнеслась со смехом».

Последний вопрос, который нас будет интересовать, это последние годы жизни Толстого, его уход и смерть. Предварительно надо сказать, что семейная жизнь Толстого дала трещину достаточно рано, фактически еще до духовного перев­орота. Но в послед­ние годы эта жизнь стала еще сложнее и трагичнее, и глав­ным образом из-за истории с завещанием писателя, которое он подписал тайно от семьи, в лесу, летом 1910 года, что привело к открытому конфликту с Софь­ей Андреевной Толстой. И в результате этого конфликта 28 октября 1910 года, то есть за десять дней до смерти, Толстой был вынужден тайно бежать из родо­вого гнезда.

Уход Толстого из Ясной Поляны — это событие, которое имело большую важ­ность для всей России, если не для всего мира. Сергей Николаевич Дурылин, известный литературный критик и философ, сообщает, что в день первого известия об уходе газеты буквально рвали из рук, причем подобное отношение к печатной продукции Дурылин помнит только еще один раз в жизни — в день объявления войны с Германией в 1914 году. Для русских газет и журналов и для всего русского читающего общества вопрос стоял следующим образом: это бегство или паломничество, триумф или трагедия, поиск выхода из тупика или поиск сюжета для нового произведения? Действительно, с каким чувством Толстой покидал усадьбу, что стояло за этим уходом? Почему он направился именно в Оптину пустынь?

Одним очень хочется представить дело так, что граф Толстой убегал в никуда, он просто уходил от всех, как и записал в своем дневнике чуть больше чем за месяц до ухода. Приведу это красноречивое свидетельство состояния души Толстого: «От Черткова письмо с упреками и обличениями. Они разрывают меня на части. Иногда думается: уйти от всех». Другими словами, Толстой хотел просто куда-то уйти, не имея никакого представления ни о направлении движения, ни о его цели. Есть рассуждения другого рода. Писатель заранее знал, что поедет в Оптину пустынь и встретится там со старцами, и именно это обстоя­тельство свидетельствует о покаянном состоянии души Толстого.

Мне кажется, обе точки зрения не соответствуют действительности. Уход Тол­стого — финал его жизни и финал тех поисков, которые составляли главное в его миропонимании. Мы знаем сегодня, что писатель разместился в паломни­ческой гостинице Оптиной пустыни, где его узнали сразу, и совершил прогулку до скита, в котором в этот момент проживал великий оптинский старец Иосиф, преемник преподобного Амвросия, человек огромной любви и милосердия, — с ним Толстой познакомился, по всей видимости, в 1896 году во время своего очередного паломничества в монастырь. Но стоя у порога двери в оптинский скит, Толстой так и не нашел в себе сил переступить этот порог, встреча со стар­цами не состоялась. Может быть, это была самая трагическая невстреча в жизни писателя.

После посещения Оптиной пустыни писатель направляется в Шамордино, где в это время проживала его родная сестра Марья Николаевна Толстая, самый близкий и дорогой ему человек в данный момент, которую он всю жизнь назы­вал исключительно Машенька. Мы не знаем, как могла сложиться судьба Тол­стого в дальнейшем, если бы ему удалось задержаться у любимой младшей сестры надолго. Но опасаясь погони, организованной супругой, писатель был вынужден покинуть и Шамордино. По дороге он простудился, заболел двусто­ронним воспалением легких и умер на станции Астапово. Причем в последние дни жизни к нему из-за твердой позиции Черткова не был допущен для беседы и исповеди другой оптинский старец, преподобный Варсонофий.

Лев Толстой — единственный в России начала ХХ века человек, который поль­зовался ничем не ограниченной, поистине абсолютной свободой в семье, в сво­ей родной деревне, в обществе, государстве, культуре. Возможно, он был един­ственным человеком в мире такого масштаба. Он родился в прекрасной, дей­ствительно очень ясной Ясной Поляне, типичной русской усадьбе с березовой аллей, речкой Воронкой, яблочными садами, семейными домами и домиками, детьми, внуками, прислугой, охотой, пешими и конными прогулками, пасекой, цветочными оранжереями, крестьянскими школами, вечерним чаем, чтением, играми и концертами. Он прожил там большую часть жизни и по всем законам жанра, логики, справедливости был просто обязан именно там умереть! Он был сказочно богат, он мог брать писательские гонорары или публично отрекаться от них после. Он пользовался всемирной славой. Толстой мог писать все что угодно, не опасаясь каких-либо порицаний со стороны правительства. Более того, не написав ни одной строчки очередного нового произведения, он мог претендовать на издание его где угодно и на получение какого угодно гонора­ра, в то время как другие писатели, например Достоевский или Леонтьев, мог­ли просто голодать, причем голодать буквально. В семье всякое желание Тол­стого выполнялось с поспешностью и старанием. Усердные ученики во главе с Чертковым с карандашами, блокнотами в руках ловили каждое его слово. Лучшие художники и скульпторы России и мира рисовали его портреты, лепи­ли в глине, высекали в мраморе и так далее. Именно перед его портретом после отлучения Синода на выставках устраивались бурные восторженные манифес­тации. Именно его фотографировал впервые в цвете в России Прокудин-Гор­ский. Именно его голос записывали на фонограф.

Но Астапово для Толстого было настоящей ловушкой. Писатель оказался в мы­ше­ловке, которую в значительной степени сам сотворил. Больной и беспо­мощный, он лежал на постели, не понимая, что происходит не только в мире, но даже за порогом его комнаты и в ней самой. Ничего не зная о жене и детях, ничего не зная о попытках православного священника поговорить с ним перед смертью и его напутствовать. Сразу после приезда Черткова в Астапово за пи­са­­телем был установлен строжайший надзор. Дверь в дом начальника стан­ции Озолина была всегда заперта, а ключ от нее хранился у помощника Черт­кова, Сергеенко, который безвыходно дежурил в передней. В комнате Толстого безотлучно находился Чертков. Вход в дом был возможен, по-видимому, толь­ко по какому-то паролю.

Именно поэтому Толстой даже не знал, что оптинский иеромонах Варсонофий специально прибыл на станцию Астапово со святыми дарами, для того чтобы попытаться поговорить с писателем перед смертью. Таким образом, в послед­ний, самый ответственный момент жизни великий писатель русской земли, как сказал о нем Тургенев, за уходом которого из Ясной Поляны с напряжен­ным вниманием следил весь цивилизо­ванный мир, оказался в трагическом одиночестве. Его судьба становится предметом переживаний русского импе­ратора, Совета министров, премьер-министра Столыпина, Синода, собора старцев Оптиной пустыни, наконец членов семьи. Но Толстой ничего об этом не знает.

Об этом очень ярко пишет замеча­тельный русский писатель Борис Зайцев:

«Но как кончается его жизнь? Умирать не только во враж­де с Церковью, но и со своей собственной подругой после почти полувековой общей жизни, имея целый сонм детей. Бежать из своего дома, кончать дни у начальника станции, среди раздора, домашних гвельфов и гибел­линов, враж­дующих между собой партий. И быть зарытым в яснопо­лян­ском парке, где можно было закопать и какую-нибудь любимую левретку».

Круг отчуждения, создававшийся вокруг Толстого более 20 лет, замкнулся.

Во время астаповской болезни Толстого в русской печати дискутировался воп­рос о возможности его прощения Церковью. Этот вопрос обсуждается и до сих пор, уже более 100 лет. Время от времени те или иные лица, например родст­венники Толстого, обращаются с соответствующими просьбами в Синод. Но, с моей точки зрения, отмена синодального акта невозможна по двум причи­нам: во-первых, такой шаг был бы актом большого неуважения к самому Тол­стому, к его свободе, ко всему тому, что им было сказано о Церкви. Ведь сам писатель признавал справедливость церковного акта, его точность в конста­тации того факта, что граф Толстой сознательно ушел из Церкви и не хочет в нее возвращаться. Во-вторых, отмена церковного определения автоматически означала бы возможность молиться о Толстом такими словами, которые он сам воспринимал как кощунство. Откройте православный требник, прочитайте хотя бы маленький отрывок из православной панихиды и спросите себя: можем ли мы так молиться о Толстом?

Церковь по-прежнему с большим уваже­нием относится к последней воле великого русского писателя. 

Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы и подкасты
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
История евреев
Исход из Египта и вавилонское пленение, сефарды и ашкеназы, хасиды и сионисты, погромы и Холокост — в коротком видеоликбезе и 13 обстоятельных лекциях
Искусство видеть Арктику
Подкаст о том, как художники разных эпох изображали Заполярье, а также записки путешественников о жизни на Севере, материал «Российская Арктика в цифрах» и тест на знание предметов заполярного быта
Празднуем день рождения Пушкина
Собрали в одном месте любимые материалы о поэте, а еще подготовили игру: попробуйте разобраться, где пишет Пушкин, а где — нейросеть
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре учителя литературы рассказывают о главных произведениях школьной программы
Аудиолекции
37 минут
1/7

Лев Толстой и семья

Что значила семья для писателя, какие ошибки он совершал в семейной жизни и как расселил членов семьи по своим произведениям

Читает Павел Басинский

Что значила семья для писателя, какие ошибки он совершал в семейной жизни и как расселил членов семьи по своим произведениям

39 минут
2/7

Лев Толстой и религия (18+)

Как Толстой верил в Бога, почему Церковь исключила его из своих членов и примет ли обратно

Читает протоиерей Георгий Ореханов

Как Толстой верил в Бога, почему Церковь исключила его из своих членов и примет ли обратно

21 минута
3/7

Лев Толстой и толстовство (18+)

Что исповедовали поклонники писателя и был ли сам Лев Николаевич толстовцем

Читает Михаил Эдельштейн

Что исповедовали поклонники писателя и был ли сам Лев Николаевич толстовцем

32 минуты
4/7

Лев Толстой и Достоевский

Как два современника относились друг к другу и ко Христу и что мешало им встретиться в литературе и в жизни

Читает протоиерей Георгий Ореханов

Как два современника относились друг к другу и ко Христу и что мешало им встретиться в литературе и в жизни

46 минут
5/7

Лев Толстой и смерть (18+)

Размышления писателя о завещаниях, о том, как правильно умирать, репетиции умирания, а также хроника его смерти

Читает Павел Басинский

Размышления писателя о завещаниях, о том, как правильно умирать, репетиции умирания, а также хроника его смерти

33 минуты
6/7

Лев Толстой и власть

Как писатель стал радикальным анархистом и отказался от всего, что может сделать несвободным, — имущества, семьи и авторских прав

Читает Андрей Зорин

Как писатель стал радикальным анархистом и отказался от всего, что может сделать несвободным, — имущества, семьи и авторских прав

29 минут
7/7

Лев Толстой и история

За что писатель ненавидел историю и как вышло, что его романы — исторические

Читает Андрей Зорин

За что писатель ненавидел историю и как вышло, что его романы — исторические