Расшифровка Финская музыка: почему Сибелиус — главный композитор Финляндии

Как Сибелиус прославился сначала в Финляндии, а потом в мире и как он привил финнам любовь к музыке

Автор Надежда Маркарян

Под современным Петербургом есть местечко под названием Васкелово. На рубеже XIX–ХХ веков в нем жила удивительная женщина. По-русски ее звали Прасковья Ларина, а финны называли ее Ларин Параске. Она была носительницей традиции, которая к тому моменту уже исчезала — традиции рунического пения  Руны — финно-угорские эпические песни. Подробнее о рунах и их собирателях — в лекции про финскую литературу. . Слава Ларин Параске дошла, с одной стороны, до Петер­бурга, а с другой стороны — до Финляндии. Она была приглашена в Финлян­дию, в Порвоо, и там ее услышал будущий патриарх финской музыки Ян Сибелиус. Это отразится потом на его творчестве. Он оказался кристаллом, в котором преломилось прошлое финской музыкальной культуры, а преломив­шись, пошло дальше в наше время.

Культура рубежа веков существовала в переломном времени, и за этим пере­ломом виделось нечто, что пугало современников. Можно много говорить о том, что ХХ век с его тоталитарными режимами, двумя мировыми войнами, использованным в 1945 году ядерным оружием действительно оказался одним из самых трагических веков в истории человечества. И мистическим образом художник — а всякий художник немножко мистик, Сибелиус в особенности, и мы еще поговорим об этом — как будто бы видит отсветы будущего на на­стоящее. И вот эта пугающая составляющая очень внятно звучит в искусстве того времени — и в символизме, и в других направлениях рубежа веков.

По характеру Ян Сибелиус был настоящим героем своего времени. От матери он унаследовал нервность, рефлексивность натуры, депрессивность. Он и так все время думал о смерти (смерть — основополагающий образ в ранней системе символизма), а в 1900 году к тому же потерял двухлетнего ребенка (третью из шести его дочерей). Насколько сильно Сибелиус переживал потерю дочери, можно судить по одному эпизоду. Спустя десять лет после ее смерти финский художник Оскар Парвиайнен, друг Сибелиуса, написал для него картину «Смерть ребенка». Сибелиус повесил ее точно напротив рояля в своей музыкальной гостиной. Он каждый день садился к роялю. Как только он поднимал глаза, перед ним оказывалась эта картина.

Эти переживания, безусловно, окрашивали соответствующим образом его музу и его творчество. Как я уже сказала, по характеру он был человеком довольно депрессивным. И к своим первым шагам в композиторском творчестве, кото­рые были очень хорошо восприняты в Финляндии, он сам относился критиче­ски. А когда случилось так, что далеко не весь мир сразу принял его произве­дения, он стал мучить себя даже не столько неуверенностью, сколько неприя­тием собственного творчества.

Закончилось это для художественной культуры даже, я бы сказала, трагически, потому что за последний 31 год своей жизни Сибелиус, который каждый день сидел в своей библиотеке и работал над нотными листами, не донес до мира ни одного нового произведения. За исключением каких-то миниатюр по слу­чаю, но поскольку он был крупным симфонистом, то, конечно, можно сказать, что ни одного произведения. Так называемая «Фантомная симфо­ния», над которой он работал, была много раз анонсирована, но в 1945 году, по воспоминаниям жены Сибелиуса, Айно, он собрал в корзину для белья ноты, развел огонь в камине и сжег их. Айно писала, что даже не знает, что он сжег — видимо, все, над чем работал в последние годы. Она повернулась и ушла — ее сердце не могло выдержать этого зрелища, но, пишет она дальше, Сибелиусу стало значительно легче, и его настроение сильно улучшилось.

Будучи очень рано признан в Финляндии, ведь его творчество хорошо ложи­лось на национальную идею, Сибелиус стал одним из символов финской культуры, и остается им до сих пор. Финны часто говорят, что Финляндия — это страна трех «с»: Суоми, сауна и Сибелиус. Действительно, с именем Сибе­лиуса финская культура взмыла на уровень мировой культуры, и мы сегодня наблюдаем последствия этого подъема. Так сложилось, что молодое государ­ство Финляндия, благодаря славе Сибелиуса, стало уделять время и главным образом деньги на развитие музыки. И то, что в последние десятилетия финская образовательная музыкальная школа стала одной из важнейших в мире, а финские фестивали вышли на уровень мировых музыкальных фести­валей, конечно, не в последнюю очередь связано с этим обстоятельством.

Сибелиус стал знаком финской культуры. Однако, будучи хорошо известным в англосаксонских странах, в таких как Соединенные Штаты и Англия, он, закончивший свое обучение в Берлине и в Вене, не был признан немцами — традиционными законодателями музыкальной моды. На рубеже веков вся Германия и все, что вокруг нее, жили именем Вагнера  Рихард Вагнер (1813–1883) — немецкий композитор и дирижер, оказавший значительное влияние на европейскую музыкальную культуру, в особенности на развитие оперных и симфонических жанров. и его новациями. Уже выросли еще несколько поколений: Густав Малер  Густав Малер (1860-1911) — австрийский композитор и дирижер, один из крупнейших симфонистов XX века. — композитор, который казался обжигающим новатором, а за ним ко времени, когда на музыкальную арену вышел Сибелиус, уже появился Арнольд Шёнберг  Арнольд Шёнберг (1874–1951) — крупнейший представитель музыкального экспрессио­низма, основоположник новой венской школы.. В силу вступили модернистские поколения. Германия оказалась в области музыки в авангарде модернизма.

Шёнберг известен тем, что положил начало музыкальным движениям, связан­ным с таким понятием, как атональность. Все песни, которые мы с вами слушаем, написаны или в мажоре, или в миноре, и других вариантов класси­ческой гармонии нет. Атональность — это выход за границы классических музыкальных устоев, классической гармонии. И вот под знаком этих новаций живет центр Европы. Сибелиус, в котором все тогда казалось традиционным, немецкой культурой признан не был. С чувством, что он устарел раньше, чем стал известен, он прожил большую часть своей жизни.

В 1955 году, когда Сибелиус еще был жив, очень известный венский педагог Рене Лейбовиц написал статью, которая называлась «Сибелиус — худший композитор на свете». Он пишет, что Сибелиус — просто маргинал, пропустив­ший главное интеллектуальное событие века, атонализм и серийную технику.

А Игорь Федорович Стравинский  Игорь Федорович Стравинский (1882–1971) — один из самых известных компози­то­ров XX века. Писал музыку разных направле­ний: в русской фольклорной традиции, неоклассическую и так называемую «серий­ную» (с помощью серийной техники)., когда 20 сентября 1957 года Сибелиус скончался и Стравинскому позвонил американский журналист с просьбой дать комментарий по поводу этого трагического события, бросил трубку, проде­монстрировав тем самым, что это не тот уровень, о котором он с его компози­торской вершины может говорить.

Но к 1970-м годам, когда новации Шёнберга перестали быть новациями, когда модернизм ушел в историю и отзвуки модернизма ушли в историю, мир стал открывать для себя Яна Сибелиуса.

В 1974 году были сделаны первые записи полного цикла симфоний Сибелиу­са — это то, что было им создано в период между самым концом XIX века и 1920 годом. И оказалось, что эта музыка тоже модернизм, но другое его направление. Модернизм спорит с принципами развития. Основополагающий принцип развития в музыке — это принцип пружины, которую сначала сжали, а потом она разжимается, и музыка развивает один мотив за другим. Но Сибе­лиус предложил другой тип развития, и он очень точно сам сказал об этом в одном из своих писем, что ему кажется, будто Бог сыпет мелодии с неба ему на голову и хочет, чтобы он их комбинировал в картины. И тут вспоминается спор Сибелиуса с великим композитором Густавом Малером, который про­изошел в 1907 году, когда Малер гастроли­ровал в Финляндии. Они говорили о сим­фонизме. И Сибелиус сказал, что видит симфонию как какую-то кон­кретную тему, очень емко и сжато высказанную, а Малер ему ответил: нет, симфония — это взгляд на весь мир, каждая симфония — это весь мир. Дей­ствительно, симфонии Густава Малера длятся больше часа, каждая из них — это взгляд с определенного ракурса и из определенного времени на всеохват­ность мира. А Сибелиус, для которого симфония была лишь фрагментом, в процессе сочинения всячески сжимал ее форму. Классическая симфония состоит из четырех частей. Пятая симфония Сибелиуса была им так и заду­мана, но в процессе сочинения он объединил первую и вторую части, сделав структуру произведения более емкой. А Седь­мая симфония, которая сегодня для нас с вами его последняя, просто одно­частная. Такой принцип стерео­фонического соединения был абсолютно модерновым. Только это был другой модер­низм — не тот, который громко звучал в тот момент в Европе.

Сибелиус вел дневник, и там он все время пишет о том, что устарел, одинок, никому не нужен. Ему свойственна, как я уже сказала, невеселая муза. Наверное, самое известное или одно из самых известных его произведений — «Грустный вальс». Изначально эта музыка была написана к спектаклю с таким опять же символическим названием — «Смерть». Автором пьесы был шурин Сибелиуса Арвид Ярнефельт  Арвид Ярнефельт (1861–1932) — финский писатель.. Сегодня это самая, вероятно, известная и опять же знаковая финская музыка.

Она называется «Грустный вальс», и действительно палитра этого произве­дения — такая утонченная печаль. Как и всегда у Сибелиуса, перед нами одна из моделей существования человека. Сибелиус со свойственной ему музой поднимает грусть на уровень обобщения. Простая мелодия — остаточные представления о тех самых рунах, финских попевках. И если мелодия, напри­мер, Чайковского (а они почти современники) льется широким потоком, то здесь это маленькая попевка. Но она так ювелирно сделана. Во-первых, в ней огромный диапазон светотеней — высве­ченность и почти что фактурность, которая дает эти тени. Это в музыке назы­вается нюансировкой. Но есть здесь и тончайшая фразировка. У всех людей разные почерки. Один записывает свои мысли размашистым круглым, а другой может написать каллиграфически. Качество текста остается одним и тем же, но каллиграфия может стать сама по себе художественным явлением. Вот так написан «Грустный вальс».

Я хочу обратить ваше внимание, что все произведения, о которых мы говорим, созданы на рубеже XIX–ХХ веков. В русской культуре мы называем это время Серебряным веком. Но и в мире, повторю, это было удивительное время нова­ций и перехода от прямого взгляда на мир к поиску тех тонкостей, которые существуют в невидимом пространстве. И микромиры, которые создавал Сибелиус, очень точно отражают его время.

Другое очень известное произведение Сибелиуса — его Скрипичный концерт. Это не просто концерт, это выстраданное Сибелиусом произведение. Дело в том, что ребенком он начинал играть на рояле. Учила его тетка Мария, сестра матери. Не думаю, что у нее были педагогические прин­ципы, но методы у нее были не самые лучшие — она вязальной спицей ударяла Сибелиуса по пальцам, ему это страшно не нравилось и отчасти способствовало тому, что он не полюбил рояль.

А потом, как Сибелиус пишет в одном из писем, была еще одна история. Он начинал учиться на очень старом инструменте, который был настроен на три четверти тона ниже, чем было принято на инструментах того времени. Уже ближе к юности Сибелиуса семья смогла позволить себе купить рояль, и он оказался настроен иначе. Это микротоны, но для человека с абсолютным слухом, а Сибелиус был именно таким человеком, это было существенно. Этот слуховой диссонанс он никак не мог в себе преодолеть.

И тогда Сибелиус решил, что отойдет от фортепиано и возьмет в руки скрипку. Постепенно где-то лет с 14, наверное, он начинает идти в сторону большой инструментальной карьеры — он хочет быть виртуозом, скрипачом, выступать на сцене. Но этого не случилось. По нескольким причинам. Во-первых, так поздно на скрипке не начинают — уже не приучить микромышцы пальцев к этому очень трудному и неестественному в держании инструменту. Это то, что касается левой руки. А правая рука держит смычок. От тонкости прикосно­вения смычка к струнам зависит тепло звука. Но в переходном возрасте Сибе­лиус сломал правое плечо, и он не справлялся с этими тонкими движениями смычком. Сибелиус понял, что виртуоза из него не получится. Он переживал это очень тяжело. В память о несостоявшейся мечте в 1903 году Сибелиус пишет Скрипичный концерт. Это произведение занимает уникальное место в современной музыкальной культуре. Это единственный скрипичный концерт Сибелиуса, но нет ни одного скрипача, причем не только большого виртуоза, а любого закончившего свое профессиональное образование, который не про­шел бы через этот концерт. Количество записей этого концерта, количество упоминаний в мировых афишах невозможно сосчитать — это такой Эверест скрипичного репертуара. Это очень виртуозная музыка, которую сам Сибелиус не мог сыграть, но она родилась в его композиторской голове. 

Самое интересное, что он изменил форму инструментального концерта, кото­рая сложилась очень давно — у венских классиков, а может быть, даже еще раньше. Дело в том, что традиционно концерт подает инструмент, для которо­го написан — фортепиано, или скрипку, или виолончель, — в самом выигрыш­ном свете. Оркестр подыгрывает этому инструменту. И, собственно, первый вариант Скрипичного концерта Сибелиуса 1903 года так и был написан. Но сегодня мы с вами знаем другую версию — это версия 1906 года. Он его переделал. Потому что в 1905 году он услышал скрипичный концерт Брамса. И был совершенно потрясен. Мне кажется, что он услышал даже больше, чем было в самом концерте Брамса, и его фантазия дорисовала остальное. Я не хочу сказать, что скрипичный концерт Брамса недостаточно хорош, но у Брамса тоже есть эта солирующая скрипка, а Сибелиус услышал, как скрипка, по сути дела, становится единым симфоническим потоком вместе с оркестром. И тогда Сибелиус переписал свой концерт как симфонию для скрипки. Его новация заключается в том, что скрипка все время уступает место оркестру. Они пла­стично переливаются — то звучит мелодия скрипки, то вдруг появляются другая совершенно блистательная мелодия или какой-то музыкальный фраг­мент, который уходит в оркестр. А что делает скрипка? А скрипка аккомпа­нирует оркестру в этот момент. И это была новация — такого не было никогда.

Особая страница — симфонии Сибелиуса. Эти семь симфоний — это размышления человека о жизни. Он жил в имении Айнола, которое находилось, по сути дела, в сосновых лесах, на очень красивом высо­ком берегу озера. Сибелиус обожал эту природу. Чуть-чуть ступив за границы этого имения, он попадал в лес, и каждый раз, отправляясь туда гулять, Сибе­лиус говорил своей жене: я иду в храм. 

У него было с детства утонченое слышание природы. Это есть в его письмах — он говорил о том, что курлыканье лебедей похоже на крики журавлей, но без тремоло  Тремоло (от итал. «дрожащий») — многократное быстрое повторение или чередование звуков.. Он абсолютно музыкально представлял себе эти звуки. Шелест леса, перешептывание трав — во всем он слышал музыку. Для него Богом была природа, и природа была мерилом всего, что есть во внутреннем мире чело­ве­ка. Он все время пытался найти место человека с его устроенностью и неустро­енностью, с его талантом и его неудовлетворенностью, с его страшными и радостными эмоциями. Он задавался вопросом: что в этом мире вечно? Конечно, природа. Но как с ней соотносится человек, как ему жить в этом текучем времени, где его место? И попытке прозреть замысел бытия были посвящены все семь его симфоний.

Мы послушаем вторую часть Пятой симфонии Сибелиуса. Она знаменательна тем, что в ней есть одна очень внятная тема — она повторяется снова и снова. Сам Сибелиус говорил, что эту тему он услышал, когда 16 прекрасных белых лебедей в одно июньское утро кружили над Айнолой. Но самое интересное, что для этой музыки Сибелиус взял ритм и форму развития рунических песно­пений.

Он ни разу не процитировал в своем творчестве ни одной подлинной народной мелодии. В отличие, скажем, от Михаила Глинки или Николая Римского-Кор­са­кова, которые построили русскую оперу, русский симфонизм на цитирова­нии русских народных песен и создали на этом материале великую традицию. Но Сибелиус взял основы языка рунического пения и создал на этих основах что-то свое. В этом фрагменте очень хорошо слышно, что все время повторя­ется один и тот же непротяженный мотив. Один из музыковедов написал еще при жизни Сибелиуса: мы все ждем, что после многих повторений музыка взмоет к кульминации, а вместо этого она обрушивается в обрыв, а потом начинает снова повторяться, и повторяться, и повторяться, и повторяться. Это очень хорошо показывает, как устроено музыкальное мышление Сибелиуса.

Сибелиус занимает место самого главного композитора Финляндии. Он на­писал очень много произведений, связанных с финским эпосом «Калевала», особенно в ранний период своего творчества. Он познакомился с ней поздно — он и финский язык выучил поздно. Сибелиус — швед. Нам неизвестно, были ли у него хоть какие-нибудь финские корни или это целиком шведское семейство. Фамилия звучала «Сиббе», Сибелиусами семья стала в 1820-е годы, когда один из предков по моде того времени присоединил латинское оконча­ние к своей фамилии.

Дома говорили по-шведски, и первая школа, подготовительная, в которую Сибелиус пошел, тоже была шведской. Он в первом классе гимназии начал учить финский язык. Он его выучил, разумеется, прекрасно и в жизни говорил на нем прекрасно. Он также прекрасно говорил по-немецки и по-французски, но не по-английски. Он сам шутил, что по-английски он знает только одну фразу — porridge with milk  Овсянка на молоке (англ.).. Это было то, что он в Америке заказывал на завтрак. 

Прочитал Сибелиус эпос «Калевала» тоже довольно поздно. То есть уже он фактически закончил образование в финском музыкальном институте и, поехав стажироваться в Германию и в Австрию, так заскучал по родине, что там начал знакомиться с «Калевалой». Но если вы думаете, что он этот эпос запечатлел во всем его масштабе в музыке, то ошибаетесь. Он писал произве­дения на основе сюжетов из «Калевалы», но, как однажды совершенно замеча­тельно сказал другой композитор, Гия Канчели, можно назвать симфонию «Космос», а можно «Мама», суть от этого не поменяется. Так и у Сибелиуса — он настолько общечеловеческие вещи говорит, что привязать его музыку к конкретным сюжетам не получается. Хорошо это демонстрирует его знаме­нитая симфоническая поэма «Финляндия». Она тоже написана на рубеже веков, и написана в связи с конкретным событием. Царское российское правительство пыталось ввести цензуру в финноязычной прессе, и был организован день солидарности с финской прессой, в рамках которого показывали живые картины — этот жанр был моден в то время. Сибелиуса попросили написать музыку к живым картинам, представление прошло, а музыка осталась. Казалось бы, она должна быть полна пафоса — это же патриотическое произведение. Но вот мы послушаем ее и услышим низкие раскатистые тембры духовых инструментов, где главенствует тромбон, почти что похоронные ритмы. Эта музыка — музыка судьбы, которая совсем не бла­госклонна к человеку. Вот настолько иногда внутренний сюжет, который ведет композитора, оказывается важнее, чем внешний сюжет, который как программа отражается в названии.

Сибелиус не дожил двух месяцев до своего 92-летия. Он шутил, что никак не может умереть, и писал в своем дневнике: «Уже давным-давно умерли те врачи, которые запрещали мне пить и курить и говорили, что это слишком вредно для моего здоровья».

Умер он скоропостижно. Он был приглашен на исполнение своей Пятой симфонии в Хельсинки и даже собирался ехать — одна из дочерей Сибелиуса, которая была его секретарем, уже обещала филармонии, что он будет. Но потом он заколебался, сказал, что нет, наверное, не поедет, а лучше послушает трансляцию по радио. И вот вся семья собралась в биб­лиотеке слушать это исполнение. Он ушел в соседнюю комнату, чтобы там прилечь ненадолго. И когда туда пришли, он был уже мертв. То есть факти­чески он умер под звуки своей Пятой симфонии. Пятая симфония считается самым светлым произведением Сибелиуса.

Сибелиус — знаковая для Финляндии фигура. Небольшая страна сделала этого крупного мастера путеводной звездой для развития и финской идентичности, и, безусловно, финской культуры. В 1939 году тот институт, который закончил Сибелиус, получил его имя. Сегодня это одно из крупней­ших музыкальных заведений мира — там учится очень много иностранцев. Преподают там все музыкальные предметы, и есть у этого учебного заведения уникальная особенность, которая отличает его от других знаменитых консер­ваторий мира: и Петербуржской, и Лейпцигской, и Института Кёртиса в Фила­дельфии. Благодаря щедрому государственному финансированию каждый студент может одновременно изучать множество специальностей, осваивать другие инструменты или вокал. И это дает свои результаты: в последние десятилетия в мире возник феномен финского дирижирования. Это мирово­ззренческая профессия. У дирижирования есть только один аналог в совре­менной культуре — режиссура. Это философские виды творчества, которые связаны с концептуальностью, с очень широким диапазоном мышления. 

Академия Сибелиуса дает такую возможность. И если первый патриарх фин­ского дирижирования Пааво Берглунд был выпускником Венской консер­ватории, то такие дирижеры, как Лейф Сегерстам, как Эса-Пекка Салонен и более молодое поколение, которое тоже выходит сегодня на международную арену, — это выпускники Академии Сибелиуса.

Финляндия — страна большого количества музыкальных фестивалей. В кро­хотной Финляндии, которая по количеству жителей чуть больше Санкт-Петербурга, их больше ста. Не все классические, не все академические — там есть и джазовые, и народные, но несколько фестивалей весьма заметны на карте мира. Прежде всего это Савонлиннский оперный фестиваль. Это по­трясающе красивое место. Город Савонлинна стоит на озере Сайма, и на одном из островков была построена в XV веке крепость Олавинлинна. Когда она поте­ряла свое военное значение, она сначала стала музеем. Собственно, она им и остается, но последние 100 лет с небольшим перерывом в ней проводится Савонлиннский фестиваль.

У этого фестиваля удивительная атмосфера: мало того что и зал, и сцена расположились во внутреннем дворе крепости — задником сцены становятся крепостные стены, и стенами зала тоже оказываются крепостные стены, — представления дают во время белых ночей, запах воды, крики чаек — все это добавляет атмосферы. Сначала этот фестиваль был только финским, но один из крупнейших певцов Финляндии, которого называют финским Шаляпиным, Мартти Талвела, в начале 1970-х годов стал художественным руководителем Савонлиннского фестиваля и поставил его на мировой уровень. 

Среди других важных фестивалей — Фестиваль Сибелиуса в Лахти, и для этого фестиваля специально построено прекрасное по акустике здание в лучших традициях деревянного зодчества. Дерево, правильно высушенное, прекрасно резонирует, поэтому в тех залах, которые построены из дерева — они находятся в Лахти и в Кухмо, — превосходная акустика. И если в Лахти проходит фести­валь крупных симфонических форм, который носит имя Сибелиуса, то огром­ный зал Кухмо, достойный крупного города, находится в совсем маленьком городке, где, кроме этого зала, только большое озеро и несколько улиц. Фестиваль здесь летний и камерный. 

Расскажу еще о двух людях, без упоминания которых картина музыкальных вершин, завоеванных Финляндией, будет неполной. Вот я уже сказала о Мартти Талвела — это был удивительный человек. Он прожил, к сожалению, не очень большую жизнь — 50 с небольшим лет, но это была насыщенная жизнь. Он пел самые важные для басового репертуара партии, особенно блистал в партии Бориса Годунова, но пел и Пимена  Партии Бориса Годунова и Пимена — басовые партии оперы Модеста Мусоргского «Борис Годунов»., и Филиппа II  Басовая партия в опере Джузеппе Верди «Дон Карлос».. Великие басовые партии — протяженные, драматичные и очень сложные. Но при этом он всегда повторял, что он крестьянин, и поэтому, когда ему предлагали лишний раз выступить на каком-нибудь летнем фестивале, Мартти Талвела говорил: да нет, я, пожалуй, поеду в Финляндию, у меня там посадки — я должен за ними следить.

Его приглашал Герберт фон Караян  Герберт фон Караян (1908–1989) — австрийский дирижер. на ответственные вагнеровские партии — а Караян был номером один в музыкальном мире с послевоенного времени до своей смерти в 1989 году, и когда приглашал Караян, это было равно приглашению от самого Бога. Но в какой-то момент Мартти Талвела вдруг отказался и сказал, что он не будет больше выступать с Караяном, не приедет больше на Зальцбургский фестиваль: «Я никогда не был холопом. У Караяна свита, и все вокруг него холопы. Ему это нравится, а мне это не нравится совершенно». И вот Мартти Талвела, простой и цельный человек, лишив­шись очень многого (Зальцбургский фестиваль и Караян — это номер один в оперном мире), тем не менее остался самим собой. 

Еще об одной певице, которую мы послушаем, я хочу сказать несколько слов. Ее зовут Карита Маттила. Она наша с вами современница — 1960 года рожде­ния, но по-прежнему еще поет. И, конечно, она поет все сопрановые партии, но обязательно и Сибелиуса тоже. Мало того что у нее прекрасный голос, сопрано меццо-сопранового тембра — грудного, низкого, густого и очень теплого, — но она еще прекрасная актриса. Она закончила Академию Сибе­лиуса, а после этого стажировалась в Англии и выступает на всех самых известных сценах мира — точно так же, как Лейф Сегерстам, о котором я говорила как об одном из представителей финской дирижерской школы.

Между прочим, Лейф Сегерстам — не только дирижер. Он пианист, ансамблист и композитор, автор более 500 симфоний. Цифра кажется совершенно нере­аль­ной, но этот человек буквально пишет по десятку симфоний за год. Никто и никогда, кроме него, не может сказать, сколько у него на сегодняшний день симфоний. Это не такие громадные симфонии, как у Малера — симфонии-монстры ушли вместе с рубежом XIX–ХХ веков. Произведения Сегерстама — гораздо более интимные высказывания, но их у него очень и очень много. Он тоже продол­жает заложенную Сибелиусом линию музыкальной культуры. Которая, как видите, действительно гордость Финляндии.

В лекции прозвучали фрагменты произведений Яна Сибелиуса:
— «Грустный вальс» в исполнении Филармонического оркестра Хельсинки, дирижер Лейф Сегерстам.
— Концерт для скрипки с оркестром ре-минор в исполнении Симфонического оркестра Лахти, дирижер Осмо Вянскя, солист Леонидас Кавакос.
— Симфония № 5 в исполнении Симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения, дирижер Геннадий Рождественский.
— Симфоническая поэма «Финляндия» в исполнении Борнмутского симфонического оркестра, дирижер Пааво Берглунд.
— Симфоническая поэма «Луоннотар» в исполнении Симфонического оркестра Бирмингема, дирижер Сакари Орамо, поет Карита Маттила.