Расшифровка Генрик Сенкевич. «Камо грядеши»

Как жили рабы и гладиаторы в Древнем Риме и каким образом автору книг о польской истории удалось достоверно описать времена Нерона

Автор Александр Бутягин

Роман Генрика Сенкевича «Камо грядеши», как он звучал в русском переводе, и «Quo vadis»  То есть «Куда идешь»., как он назывался по латыни и издавался во всем мире, стал чрезвычайно популярен сразу и не потерял своей популярности и сейчас. Конечно, это удивительная судьба для книги, и тем более исторической книги, потому что обычно по прошествии уже одного-двух поколений они кажутся какими-то детскими, неинтересными. С этой книгой такого не произошло. 

Генрик Сенкевич был поляком, который жил на территории Российской империи. Романы у Сенкевича часто появлялись так: сначала он тренировался, писал какую-то новеллу — так он сделал и в этот раз. В 1893 году он опубли­ковал новеллу «Пойдем за ним!», а потом написал роман. Роман выходил частями, как тогда бывало, то есть это своеобразный сериал до появления кино и телевидения — все ждали нового журнала. В «Газете польской»  Еженедельная Gazeta Polska существовала и с перерывами публиковалась в Варшаве с 1826 по 1939 год, после 1860-х годов считалась одной из самых читаемых газет в Польше. выходил кусочек, все ждали следующего, и это было хорошо и для писателя, и для бизнеса. 

Но этот роман отличался от других произведений Сенкевича. Дело в том, что до этого он писал только про историю Польши. И вдруг — единственная неожиданность, роман по истории не чего-то там, не России, не Германии, не каких-то близких стран, а по истории Древнего Рима. Это было очень неожиданно, возможно, и для самого Сенкевича. И несмотря на его огромную популярность в Польше благодаря романам об ее истории, «Quo vadis» стал популярен во всем мире — его сразу же начали издавать везде. Достаточно сказать, что в Италии его издали больше ста раз, причем ситуация была специфична тем, что сам Сенкевич не получил за это ни копейки: Россия, как водится, не подписала некоторые международные договоры, и все деньги прошли мимо. Но Сенкевич не был бедным человеком, в этом смысле его жалеть не стоит. 

Причина такого успеха не только в прекрасно поданном сюжете, но и в полном ощущении исторической достоверности. Это было связано не только со стара­тельной работой писателя, о чем мы еще поговорим, но и с тем, что Сенкевич бывал в Риме — он был путешествующим писателем, много куда заезжал, бывал и в Азии, в самых разных странах. И любого, кто посетил Рим, город не оставляет равнодушным. Видимо, эти туристические впечатления оказали на Сенкевича грандиозное влияние. 

Как роман о Древнем Риме связан с историей Польши

Многие считают, что роман «Камо грядеши» связан и с Польшей. Каким образом? 

Очень многие произведения Сенкевича рассказывают о борьбе поляков за свободу или против завоевателей — в общем, Польша сражается. Роман появляется в самом конце XIX века, в 1894–1896 годах. И это период, когда в Польше не происходят какие-то грандиозные восстания, но все их помнят, и Польша снова копит силы. И действительно, не пройдет и тридцати лет, даже чуть более двадцати, как снова появится польское государство. Правда, Сенке­вич до этого не дожил: в 1916 году он умер в Швейцарии, куда он уехал с нача­лом войны, видимо желая оказаться подальше от нее — он был уже немолодым человеком. 

Но все-таки идея борьбы за свободу, борьбы праведников против угнетающего их государства вполне понятна для поляка. Конечно, Польша тогда чувствовала себя угнетенной могучими империями  В 1795 году, после третьего раздела Речи Посполитой между Российской и Австрий­ской империей и Пруссией, Польша прекра­тила существовать как государство. В XIX веке население подняло несколько крупных восстаний, например Польское (1830–1831) и Январское (1863–1864), в попытке решить польский вопрос, однако независимость Польша обрела только в 1918 году., и это иносказание тоже просматри­вается в романе. Правда, надо признать, что специально этот момент автор не отмечает. А второй забавный момент в том, что главный женский персонаж романа позиционируется, конечно же, как полька. 

Время коротко рассказать о сюжете. По большому счету это любовный роман-эпопея, рассказывающий о том, как римский патриций влюбился в девушку не патрицианского  То есть аристократического. происхождения — она была царской дочерью из варвар­ского племени лигиев. За этими лигийцами угадывается племя, которое жило на территории современной Южной Польши и, конечно, могло претендовать на славянское происхождение. Археологи сейчас считают это племя частью германских культур, но это не значит, что они были германцами, то есть славянское происхождение технически возможно. 

Однако роман между этими персонажами не складывается. Патриций Марк Виниций сначала хочет забрать эту девушку к себе и пользуется помощью Петрония, исторического персонажа, приближенного императора Нерона. Но все идет не так: девушка сбегает и попадает в христианскую секту. Звучит это не очень хорошо, но христиане в то время действительно были именно сектой. И после долгих приключений, в которых в том числе показываются грандиозные оргии и празднества нероновского времени, нравы двора, нравы христиан, после того как несчастную героиню выводят на арену амфитеатра и она там едва не гибнет, но все-таки спасается благодаря своему соотечествен­нику, гигантской силы человеку, любовники объединяются и отправляются жить долго и счастливо. И, конечно, такие любовные линии всегда оживляют какие-то исторические пейзажи. 

Название романа связано с известной христианской легендой о том, что святой Петр уступил своим друзьям, членам христианской общины, и решил уйти из Ри­ма, куда он приходил проповедовать. Наступили гонения эпохи Неро­на  Римский император Нерон правил с 54 по 68 год нашей эры., и христиане были обвинены в поджогах: власти считали, что именно они виноваты в том, что Рим загорелся.

Петр покинул город. На знаменитой Аппиевой дороге, сохранившейся до сих пор, он встретил идущего ему навстречу Иисуса и спросил: «Куда ты идешь, Господи?»  Лат. «Quo vadis, Domine?». Иисус ответил, что идет в Рим, чтобы снова быть распятым. 

Петр не мог поступить иначе, как пойти с Иисусом, потому что эта встреча отсылает к истории, изложенной в Евангелии, где Иисус во время Тайной вечери говорит своим ученикам, что сейчас произойдут неожиданные вещи. Своему любимому ученику Петру он говорит, что не случится еще и утро, как он предаст его. И действительно во время ареста Иисуса Петр отказывается от него: он говорит, что не знает этого человека. Это очень известный сюжет, и, конечно, Петр глубоко раскаивался и отказаться от Иисуса второй раз не мог — он вернулся в Рим и был распят. По преданию, Петра распяли вниз головой, потому что он считал себя недостойным быть распятым так, как его учитель.

Как Сенкевичу удалось сделать роман исторически точным

Роман чрезвычайно подкупает своей исторической досто­верностью. Меня как специалиста позабавило, что буквально в каждую новую фразу автор пытается ввернуть либо какой-нибудь римский термин, либо особенность римской жизни, либо имя из римской истории — как-то позна­комить с нелегкой жизнью древнего римлянина в период империи  Римская империя существовала с 27 года до нашей эры по 476 год нашей эры. Осно­вателем и первым императором стал Гай Октавиан Август.. Впрочем, впоследствии такой плотности терминов уже не будет. 

Как так получилось, ведь все-таки Сенкевич не был профессиональным исто­риком и тем более историком Древнего Рима? Историческая достоверность сохраняется даже по прошествии более ста лет после издания этого романа. Это связано с тем, что он пытался, с одной стороны, не отступать от известных ему исторических свидетельств и работал с трудами древних историков, с дру­гой стороны, он бывал в Риме, он смотрел на древнеримские произведения искусства, на остатки архитектуры и мог ориентироваться в топографии. В-третьих, он, конечно, консультировался со специалистами. Сам Сенкевич говорил, что эта работа его ужасно вымотала — ему нужно было все время к сроку заканчивать новые части и не снижать в них планку. Но, как кажется, ему это удалось. Может быть, для современного романа действие развивается не очень быстро, но и сейчас сюжетные линии и ходы все равно кажутся вполне приемлемыми. 

Сенкевич работал с текстом историка Тацита. Тацит родился еще в I веке нашей эры, он совсем мальчиком застал время, которое описывается в романе. А в 20-х годах II века нашей эры, уже будучи пожилым человеком, он закончил труд, который назывался «Анналы». К сожалению, «Анналы» не дошли до нас полностью, и это большая трагедия (но до нас не дошло столько античных сочинений, что печалиться о каждом не стоит — наоборот, стоит радоваться, что что-то есть). Разные события, в том числе и второй половины I века, изложены там в высшей сте­пени подробно. И самое главное — время Нерона, знаменитого императора, имя которого во многом стало нарицательным.

Чтобы увидеть, как Сенкевич работал с текстом Тацита  Сенкевич работал не только с трудом Тацита, но и с текстами древнеримского писателя и историка Гая Светония Транквилла, философа Плутарха и других авторов., мы возьмем один пример. С вашего позволения, я процитирую текст XV книги «Анналов», в которой речь как раз идет о том времени, которое изложено в романе, а потом кусочек с некоторыми купюрами — самого романа. Мы увидим, насколько автор следует, а насколько, может быть, не следует древнему письменному источнику. 

Итак, текст Тацита: 

«Но самым роскошным и наиболее отмеченным народной молвой был пир, данный Тигеллином  Тигеллин — это префект претория, вообще-то, он просто командующий гвардией импера­тора. Но часто тот, кто командовал гвардией, тот и, как говорится, правил бал. Впослед­ствии были случаи, когда командир прето­риан­ской гвардии даже захватывал власть и становился императором, но не в это время., и я расскажу о нем, избрав его в качестве образца, дабы впредь освободить себя от необходимости описывать такое же расточительство. На пруду Агриппы  Агриппа был известным историческим деятелем более раннего времени. Он разбил парк в Риме и сделал там пруд. по повелению Тигел­лина был сооружен плот, на котором и происходил пир и который все время двигался, влекомый другими судами. Эти суда были богато отделаны золотом и слоновою костью, и гребли на них распутные юноши, рассаженные по возрасту и сообразно изощренности в разврате. Птиц и диких зверей Тигеллин распорядился доставить из дальних стран, а морских рыб — от самого Океана. На берегах пруда были расположены лупанары  Лупанарами древние римляне называли публичные дома. Это было связано с тем, что за проститутками закрепилось название lupa — «волчица». Волчица — почитаемое в Риме животное, но, видимо, в силу каких-то обстоятельств так же называли проституток, поэтому они — лупы, а место их обитания — лупанары.…» 

Теперь обратимся к тексту Сенкевича: 

«Тигеллин хотел возместить цезарю отложенную поездку в Ахайю и в то же время превзойти всех, кто развлекал цезаря; он хотел доказать, что никто не сумеет так угодить ему. …Он делал приготовления, посы­лал приказы, чтобы из отдаленнейших мест империи были присланы звери, птицы, редкие рыбы и растения… <…>
     Пир должен был происходить на огромном плоту из позолоченных бревен. <…>
     <…>
     <…> Плот плавал теперь близко от берега, на котором среди чащи деревьев и цветов виднелись группы людей, наряженных фавнами или сатирами, играющих на флейтах и свирелях, а также девушек, представ­ляющих собой нимф… Настали сумерки среди пьяных возгласов в честь луны, доносившихся из шатра… И вдруг лес озарили тысячи светиль­ников. Лупанарии на берегу также засверкали огнями: на террасах показались новые группы, также обнаженные, среди которых можно было узнать жен и дочерей римской знати». 

Конечно, Сенкевич — писатель, и он старался как-то изменить описание, но в принципе они удивительно совпадают.

Но если такие описания очень точны, то этого нельзя сказать об описаниях всех героев произведения. Главный мужской персонаж, Марк Виниций, рим­ский патри­ций, влюбившийся в эту девушку не патрицианского происхо­ждения, варварку, что просто ужасно для древнего римлянина, является собирательным образом. Интересно, что в римской истории нам известны два Марка Вини­ция — это существующие и имя, и род. Оба они были консулами, один был сподвижни­ком Октавиана Августа, основателя Римской империи, и известным военачаль­ником. Будучи уже пожилым человеком, он даже иногда ходил к императору поиграть в кости, и об этом сохранились сведения, но он умер задолго до этих событий. А второй тоже к этому моменту уже, скорее всего, умер — он был женат на сестре императора Калигулы, но Кали­гула правил раньше  Римский император Гай Юлий Цезарь Август Германик по прозвищу Калигула правил с 37 по 41 год нашей эры. Прозвище он получил из-за сапожек, на латинском caligula, похожих на солдатские, которые будущий император носил ребенком.. Так что в данном случае Сенкевич, видимо, знал о том, что был военачальник Марк Виниций. 

Рабыня воспитывается в доме Авла Плавтия — это уже настоящий историче­ский персонаж. Есть упоминания о его службе, военных победах — это все чистая правда: он сражался в Британии, даже правил ей некоторое время, был администратором очень высокого уровня. Жену его действительно, как это указано в книге, судили на домашнем суде (у римлян — суд, на котором муж судил жену), но жену суд оправдал. Она была обвинена в следовании неким восточным верованиям. Не исключено, что это мог быть, например, иудаизм или секта, но часто исследователи говорили, что это могло быть и христианство. По определенным причинам это кажется маловероятным, но мы к этому еще вернемся.

В романе описывается очень много элементов римской жизни. Например, представлено устройство римского дома — люди попадают в атриум или перистильный двор  Перистиль — открытое пространство (как правило, двор, сад или площадь), окруженное с четырех сторон крытой колоннадой. Перистильный двор был составной частью большинства жилых и общественных строений периода Античности.. Римский дом всегда был сделан так: сначала атриум, крытый дворик, довольно темный, а дальше — перистильный двор, где происходила частная жизнь. Прекрасно описывается дворец Нерона, описываются бани и их устройство. У римлян баня могла находиться и в частном доме, а общественные бани служили для развлечений, были этаким домом культуры. И, как говорится, иногда проще прочитать «Quo vadis», чем Тацита. У Тацита много скучных повествований, каких-то исторических данных, а здесь все это сведено в увлекательную историю. 

Как жили римские гладиаторы и рабы 

Надо признать, что обилие кровавых сцен в романе поражает. Смерти, повре­ждения, убийства и просто море крови не только христиан, но и других персо­нажей на арене производят впечатление даже при обилии этого в современной литературе или в кино. Действительно, жизнь в Древнем Риме была довольно опасна. Однако я думаю, что, может быть, она и была опаснее, чем жизнь в современном мегаполисе, но ненамного. Римское общество было достаточно развитым для того, чтобы там постоянно не убивали на улицах, а опасные районы есть в любом городе и в любой части планеты. 

Например, главный герой в ярости убивает раба, просто разбивает ему голову, и тот умирает на полу его дома. Это не то чтобы частое явление. Просто так убить раба было нельзя, для этого нужны были серьезные причины, а не то, что он плохо подал ужин или косо посмотрел. Поэтому положение рабов очень сильно улучшалось, и часто исследователи уже во II столетии новой эры, то есть лет через 40–50 после событий, описываемых в романе, с трудом могут отличить вольноотпущенников, уже свободных людей, от рабов. Мы привыкли, что есть ужасная жизнь рабов, а потом — прекрасная свобода. В действитель­ности было много ступеней, все было не так беспросветно. 

Отдельно стоит остановиться на истории с гладиаторами. В книге часто упоминаются гладиаторы — как парни, которые бродят по Риму и готовы кого-нибудь убить или ограбить. И важную часть романа занимает, собственно, событие в амфитеатре.

Как правило, в конце поединка мы ждем смерти гладиатора — этому нас учат современные художественные фильмы о Риме, да и роман «Quo vadis» тоже. В действительности такое море крови, когда куча людей убивает друг друга, было характерно не столько для боев профессиональных гладиаторов, сколько для каких-то сражений, когда, например, казнили преступников и заставляли их биться насмерть. Римляне были большие затейники в деле казней, это надо признать: количество способов смертной казни у них исчислялось десятками. Например, человека можно было официально приговорить к растерзанию дикими зверями на арене. И в масле варили, и распинали, и мечом — очень много интересного. 

Но, конечно, профессионального гладиатора так убивать не хотелось. Это было возможно, но, как правило, гладиатор все-таки выходил с арены живым. В него были вложены огромные деньги, это же профессиональный спортсмен очень высокого класса. Публика обычно требовала добить тех гладиаторов, что сра­жа­лись неохотно и сознательно проигрывали, таких не любили. Представ­ляете, как ретиво играли бы в современном футболе при таких правилах? Тут уж точ­но все бились бы до конца. Гладиатор был серьезным вложением денег и мог надеяться дожить до конца своей карьеры, то есть пробыть гладиатором лет 12–15, — в этом нет никаких сомнений. 

В романе описывается выход на арену профессиональных гладиаторов: они проходят мимо царской ложи, где находится Нерон, и говорят знаменитую фразу, которая даже стала крылатой: «Ave caesar, imperator! Morituri te salutant» — то есть «Приветствуем тебя, цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!» Видимо, роман «Quo vadis» сыграл большую роль в распространении идеи, что гладиаторы делали именно так. Часто особенно популярные книги говорят именно о том, что это было обязательным приветствием императору, если он присутствовал на гладиаторских играх. Но в действительности, судя по тому, что мы знаем, это не так. 

Такое приветствие гладиаторы крикнули, по известным письменным источ­никам, один раз. Дело в том, что император Клавдий, предшественник Нерона, был не таким большим любителем гладиаторских игр, как Нерон, но тоже их организовывал, иначе народ бы его не понял — римляне любили кровавые игры. Он организовал гигантскую навмахию. Навмахия — это сражение на во­де. До сих пор ведутся споры, проходили ли навмахии в каменных амфи­театрах. Чтобы провести навмахию, нужно герметизировать арену, а под ареной находились коридоры, где стояли клетки с хищниками, которые поднимали специальным образом на арену, и так далее, то есть герметизи­ровать огромное пространство было не так просто. Тем не менее есть сведения, что в Колизее, самом большом и знаменитом из сохранившихся до сих пор римских амфи­театров, происходили такие баталии. Но обычно для них выры­вали специаль­ный бассейн — это было намного проще. В Риме даже сохра­нилась церковь, которая называлась церковью Святого Перегрина в Навмахии, потому что построена на месте бывшего бассейна. Клавдий тоже сделал специальный участок, куда был отведен Тибр. Сражались две эскадры. Нужно было столько людей, что в бой кинули всех, кого можно было кинуть, то есть преступников, мелких жуликов — всех. 

И вот они-то, проходя мимо Клавдия, и крикнули: «Идущие на смерть привет­ствуют тебя!» На что Клавдий отвечал: «А, может быть, и нет». То есть, может быть, и не на смерть. И несчастные, которые, конечно, были не очень довольны своей долей, упали на колени, решив, что Клавдий всех их прощает. А у него такое прекрасное действо: уже стоят корабли, собрались зрители, настоящий, как мы бы сейчас сказали, спортивный праздник — и тут участ­ники хотят в последний момент сорваться. Клавдию пришлось спуститься к гладиаторам и объяснить им, что он просто имел в виду тех, кто будет хорошо сражаться и заслужит себе жизнь. Так что это обращение было единовременным.

Что мы знаем о первых христианах в Риме

Самым интересным и важным моментом является положение ранней христи­анской общины в Риме. Автор в деталях описывает нам дома христиан, как они молятся, как они собираются за городской стеной. И вот здесь, пожалуй, самый тонкий исторический момент этого романа. 

Дело в том, что мы до сих пор почти ничего не знаем о ранних христианах. Найденные археологические свидетельства того, что ранние христиане присутствовали в Риме, практически отсутствуют. Например, до сих пор при раскопках Геркуланума, Помпей, погибших уже после Нерона,  Извержение Везувия, в результате которого погибли Помпеи, произошло в 79 году нашей эры. не найдено никаких следов христиан. Предположения, что некоторые найденные следы были христианскими, сейчас опровергнуты. 

В романе же Сенкевича христиане исчисляются тысячами, как какая-то огромная тайная армия. Герои сталкиваются с ними постоянно: солдаты, стоящие на часах у ворот Рима, — это христиане, в толпе рабочих — обяза­тельно христиане, среди знатных людей тоже встречаются христиане. Они везде, их количество неисчислимо. В книге есть ужасная сцена, как христиан сжигают, и об этом пишет Тацит. Их сжигают, как факелы, они гибнут сотнями. 

Однако современные исследователи не уверены в том, что дело обстояло так серьезно. Христиане в Риме, безусловно, были — об этом пишут историки, которые застали эти времена, будучи детьми. Но, возможно, они перекла­дывают на это время, вторую половину I века нашей эры, ту ситуацию с христианами, которую мы видим в первой половине II века, то есть через 50–60 лет, когда христиан действительно становилось все больше и больше и римские чиновники не знали, что с ними делать. 

Основная причина, по которой христиане считались «вредными», состояла в том, что они не могли приносить жертву римским императорам, а это считалось проявлением лояльности. Если ты лоялен Риму, то изволь. Для евреев делали послабления — у них была древняя вера, а тут непонятно что. Принесение жертвы римским императорам было совершенно необходимо: с появлением империи решением Сената, то есть, как это ни забавно, голосо­ванием, император мог быть посмертно объявлен божеством. Так произошло с Юлием Цезарем (он не был императором, но заложил камень в основание империи), Октавианом Августом и многими другими императорами — впро­чем, некоторых императоров Сенат богами не объявлял. Если император ста­но­вился богом, то его статуи устанавливались в специальных храмах импера­торского культа, за которыми следили особые коллегии, и императорам нужно было приносить жертвы, как богам. 

Конечно, не стоит думать, что римляне действительно считали, что император становился божеством: они видели этих императоров, много о них знали, а письменные источники пестрят самыми неприятными сведениями об импе­раторах. Но это было важным обычаем: если ты лоялен правлению римлян, изволь признавать императора богом. Потом — пожалуйста, ты можешь идти и поклоняться какому-нибудь восточному Митре  Митра — одно из верховных божеств древнеиранского пантеона. Митра считается богом солнца и дневного света, а также порядка на земле, он приводит людей к согласию и следит за правильным течением времени., или галльскому повели­телю лошадей  Имеется в виду древнеримская и галльская богиня Эпона, покровительница лошадей, ослов и мулов, в сопровождении которых она обыкновенно изображалась. Кроме того, атрибутами Эпоны часто были символы плодородия (корзинка с плодами или зерном) или продолжения рода (кобылы, иногда — вместе с жеребенком)., или какому-нибудь африканскому богу, или египетской Изиде, или малоазийский Кибеле  Кибела — мать богов и богиня плодородия во Фригии, древнем государстве в Малой Азии. В греческой мифологии Кибелу часто отождествляли с Реей, матерью олимпийских богов., или греческим богам — кому хотите. Но сначала — жертва императору. Христиане этого позволить себе не могли, поэтому они все время воспринимались не просто как почитатели какого-то странного божества, а как враги государства, враги империи. 

Тем не менее достоверные свидетельства о христианах относятся уже к II веку нашей эры. И самое интересное состоит в том, что таких свидетельств о пребы­вании святого Петра в Риме нет. Это легенды и предания. 

Дошло до того, что в 1950-е годы близ Иерусалима был раскопан некрополь, где израильские археологи нашли могилу, как они утверждали, святого Петра, потому что там написано его еврейское имя  Еврейское имя святого Петра — Симон.. Но все-таки церковное преда­ние очень серьезно. И эту часть романа мы должны воспринимать как очень условную реконструкцию.

Почему же Сенкевич написал все это? Если можно так выразиться, он не ви­новат. Во-первых, он был католиком и верующим человеком — он не мог подвергать сомнению бытие святого Петра и святого Павла в Риме и пытаться выяснить, как же все было на самом деле. Может, первые христиане были совсем другими людьми, как пишут о них римляне, отравителями колодцев, и поклонялись ослу (о чем Сенкевич тоже пишет в своем романе)? 

А во-вторых, ученые того времени тоже не могли не доверять церковному преданию и примерно так и представляли ситуацию. В данном случае изме­нились научные взгляды. Например, в одном из эпизодов романа святой Петр появляется из катакомбы, какого-то подземного хода. Эти подземные ходы под Римом очень часто связывают с христианами и даже говорят о катакомбном христианстве, существовавшем в этих подземельях, где изначально добывали песок, камень, потом — хоронили мертвых. Христиане под землей — это очень распро­страненное представление. Тем не менее не исключено, что все обстояло не так и катакомбы использовались исключительно для захоронений, а соби­рались христиане в домах где-то за городской чертой, в садах, как это часто делают незначительные группы верующих и разные секты и сейчас, но никак не под землей. 

Но самое важное в романе — это всегда его художественные достоинства, а для романа-эпопеи, исторического романа важным является созданный автором образ — выгля­дит ли он достоверно? Сенкевичу это удалось. Не приходится сомневаться, что успех романа и его долгая жизнь связаны именно с тем, что историк ты или просто рядовой читатель, ты веришь в то, что происходит. И можно только одобрить решение Нобелевского комитета, вручившего за этот роман и за другие достижения Сенкевича, Нобелевскую премию.

P. S.

Если говорить о моем опыте прочтения романа «Quo vadis», «Камо грядеши», то я полностью прочитал его, только готовясь к этой лекции. И нужно сказать, что меня удивило то, что мне действительно почти не к чему было прице­пить­ся. Как профессиональный археолог, очень чувствительный к неправильному изложению древнего материального мира, я даже с неким наслаждением нахожу ляпы авторов, которых и в современных произведениях довольно много, и наслаждаюсь ими. Я-то знаю, как все было, а они-то — нет. 

Тем не менее здесь не было никакой неточности, чтобы серьезно понасме­хаться над автором. Я упомянул некоторые узкие места, но, конечно, нужно отдать должное — Сенкевич очень хорошо познакомился с материалом, и я как специалист могу это только приветствовать. 

А впервые название этого романа я услышал от своей бабушки, которая сказала: «Эх, вот нет у нас „Камо грядеши“ — тебе обязательно нужно его прочитать». Вот прошло где-то 40 лет, и я наконец его прочитал.