Расшифровка Кочевники как часть природы: вселенная Ямала

Почему олень в тундре важнее человека, что такое сакральная нечистота и кто такие «беленький» и «лесной дедушка»

Автор Александра Терёхина

Жителям больших городов, которые гонятся за выполнением графика, наверное, трудно представить, что оленевод не живет по будильнику, не подстраивается под открытие и закрытие магазинов или расписание детского сада, не отрабатывает восьми­часовой день и уж точно не ждет с нетер­пением вечера пятницы.

В тундре вообще сложно строить четкие планы, поскольку в них всегда может вмешаться погода. Известное выраже­ние «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах» приобретает здесь особенный смысл, поскольку в ненецком языке «погода» и имя верховного божества обознача­ются одним словом — Нум. Человек в тундре полностью зависит от природных ритмов и явлений — полярного дня и полярной ночи, оттепели и сильных морозов, пурги и ясной погоды. Когда зимним утром первый человек выходит из чума и заходит обратно, его сначала спрашивают: как погода, есть ли пурга?

Во время моей полевой работы на Ямале был момент, когда пурга продолжа­лась в течение восьми дней. В такие дни на улице практически нулевая видимость, невозможно никуда ехать и уж тем более кочевать. Лучше вообще не уходить далеко от чума, чтобы не потеряться: трагических случаев довольно много. Однако повседневные дела выполнять приходится: рубить дрова, ходить за снегом или льдом для растапливания воды. Каждое утро, просыпаясь, я слушала ветер — стих или нет?

У ненцев есть множество примет и поведенческих предписаний, связанных с погодой. Большинство из них, как мне кажется, посвящено пурге. Например, если олени держат морды против ветра — к пурге; если печная труба плачет, то есть капает, — к потеплению с пургой; если полугодо­валый теленок зовет маму, как новорожденный, — снова к пурге. Нельзя часто отряхивать чум и нарты — будет пурга, и так далее.

В основном я буду говорить о самом полуострове Ямал, хотя обычно весь Ямало-Ненецкий автономный округ сокращенно называют Ямалом. При этом в него входят абсолютно разные по ландшафту территории: северная тайга на юге, горы Полярного Урала на западе, арктическая тундра с выходом к Карскому морю на севере. Изначально ненцы только самую северную часть называли Ямалом. С ненецкого «я мал» — «край земли». Ямал известен всей России своим газом и оленеводством. Сегодня мы будем говорить в основном об оленеводстве, хотя на Ямале расположены самые крупные газодобывающие месторожде­ния — Бованенково и Сабетта. Но также на Ямале выпасается самое крупное в мире стадо домашнего оленя — более 700 тысяч голов, а на самом полу­острове — более 300 тысяч.

Считается, что в Ямало-Ненецком автономном округе сосредоточена большая часть кочевников страны — примерно 60 %. Хотя с тем, чтобы посчитать кочевников, всегда очень сложно — статистике тут приходится тяжело. На полуострове Ямал более 1000 семей тундровиков, это примерно 6000 чело­век. В основном это ненцы, которые по праву считаются самыми кочующими и самыми оленными людьми на планете.

Когда я говорю «тундровики», то имею в виду оленеводов и рыбаков, непосред­ственно проживающих в тундре. Конеч­но, они имеют тесные связи с населен­ными пунктами, с поселками или городами: там живут их родствен­ники, они ездят туда оформить документы или купить продукты. Однако сами тундровики очень четко разделяют тундровых и поселковых людей, и их реакция на поселковых ненцев, не говоря уже о русских в широком смысле слова, обычно сводится к фразе «Да они ничего не понимают в тундровой жизни!».

Ненецкие семьи живут в чумах, круглый год кочуя со своими стадами. Ямальские оленеводы имеют класси­ческие меридиональные маршруты: зимой они кочуют на юг, в лесотундру, летом — на север, к морю. Протяжен­ность маршрутов у разных хозяйств — от 200 до 1500 километров в год. Зимой ненцы кочуют раз в три-четыре недели, летом — раз в три-пять дней. Некоторое время назад мы с коллегой в течение года жили в семье оленеводов-частни­ков, и наш сравнительно небольшой маршрут в 500 километров составил 56 пере­кочевок, или касланий, как говорят на Ямале. В дни касланий люди остаются совершенно один на один с природой, ведь в течение всего дня, когда снят чум и вещи упакованы в нарты, ненцы находятся под открытым небом, пока на новом месте снова не будет установлено жилище.

Кочевье в зависимости от сезона имеет разные характеристики: уровень физи­ческой сложности, скорость сборов, протяженность пути. Для контраста кратко опишу, как это выглядит в полярный день и в полярную ночь.

Многие ошибочно считают, что на Се­вере во время полярной ночи круглые сутки темно. Это не так, хотя зависит, конечно, от того, на какой широте вы находитесь. Несмотря на то что на Ямале солнце около 40 дней не подни­мается над горизонтом, четыре-пять часов светлого времени, или светлых сумерек, у вас есть. Тем не менее не зря ненцы называют ноябрь и декабрь месяцем малой и большой темноты. Оленеводам в этот период надо максимально исполь­зовать световые часы во время перекочевки. Но основная работа происходит в темноте. Каждый человек на стойби­ще знает свои обязанности, люди дейст­вуют как единый организм: подъем в четыре-пять утра, сборы в темноте, чум снимают в темноте, запрягают оленей и трогаются в путь уже ближе к одиннадцати — как раз немного посветлело. Однажды мы сняли чум, упаковали вещи, запрягли оленей, выехали — и ударила очень сильная пурга. Проехали всего километр, и пришлось ставить чум.

Летом, во время полярного дня, круглые сутки светло: солнце ходит по кругу не садясь. Оленеводы стараются каслать ночью, когда меньше гнуса и прохлад­нее, что лучше и для оленей, и для людей. Из-за такого режима день и ночь смешиваются: люди могут встать в час дня, начать собираться ближе к вечеру, а выехать в полночь.

Тундровики почти всегда оказываются в пути. Об этом подробно говорил в своей лекции Андрей Головнёв. Они едут на дежурство в стадо или в сосед­нее стойбище, или на большие расстоя­ния в поселок. В снежное время все олене­воды сейчас используют снегоходы.

Всегда поражает, как они ориентиру­ются в пространстве белой голой тундры. С одной стороны, оленеводы в родных местах знают наизусть каждую сопку и поворот реки, с другой — имеют целую систему ориентиров, ключевое место в которой занимает направление ветра. Какой ветер дул в разные дни, тундро­вики определяют по застругам, или парум­дэям. Это такие снежные надувы, во время сильного ветра остающиеся в тундре. И оленевод иногда при плохой видимости или в темноте может остановиться, слезть со снегохода, расчистить верхний мягкий снег и посмотреть, в какую сторону направлены эти заструги, для того чтобы дальше определить, куда ему двигаться.

Главное животное в культуре тундро­виков — это олень. Олень в полном смысле слова определяет жизнь человека в тундре. Это возможность мобильности, перекочевки; жилище — из шкур оленя шьются нюки, покрышки чума; одежда — в снежное время тундровики до сих пор продолжают носить традиционную одежду из олень­их шкур, потому что олений мех наиболее теплый в Арктике, он имеет трубчатую и полую структуру; пища — не только приготовленная, но и сырая, тундровый комплекс витаминов и других необходимых веществ; проводник для общения с духами и божествами — жертвоприношения или священные олени в стаде.

Собственно, зачем оленеводы кочуют? Маршрут и график кочевания семьи оленеводов зависит от оборота пастбищ, на которых пасется их стадо. Питание оленя меняется в зависимости от сезона: в снежное время основная их пища — ягель; летом — травы, кустарники, грибы. Принцип оленевода при выборе новой стоянки — главное, чтобы оленям было хорошо, то есть чтобы у них была пища. А человек может потерпеть. Например, есть закономерность: там, где хороший ягельник, очень мало дров, кустов тальника. И хозяин поставит чум рядом с ягельниками, а за дровами поедет за десять километров.

Хозяин знает своих оленей в лицо, особенно ездовых быков, приметных по масти оленей или авок  Авка — ручной олень., выращен­ных в чумах. Случается, что маленький теленок остается без мамы (она поги­бает или бросает его) или оказывается очень слабым. Тогда ненцы берут его на воспитание в чум. Он живет прямо в чуме, ему готовят уху, собирают ягель и кустарники. Обычно о таких авках заботятся дети. Несколько раз я наблюдала, как во время сильного гнуса хозяева запускали в чум уже взрослого оленя с раскидистыми рогами, чтобы он не мучился от жары и комаров.

Культура ненцев — уникальное сочета­ние современности и традиционности. Ненцы ездят на снегоходах, заводят генераторы, разговаривают по мобиль­ным телефонам, знакомятся в интер­нете. Но при этом за чумом стоит священная нарта с культовыми предметами семьи, а в каждом стаде есть священные олени: они посвящены определенным духам и божествам.

Традиционно ненцы посвящали оленей верховному божеству Нуму, солнцу, покровителю оленей и людей Илибембэртя. Также в стаде есть олени, посвященные определенным священным местам. На священных оленях нельзя ездить женщине из-за представления о ее сакральной нечистоте. Но об этом немного позже.

Тундра для приезжего — голая безжиз­ненная равнина, но для оленевода она наполнена жизнью, особенно летом. Кроме того, по представлениям ненцев, помимо земных существ, все реки, сопки, озера населяют духи-хозяева, а человек должен правильно к ним относиться и вести себя. В культурном пространстве тундры переплетаются реальность и мифологические сюжеты. То, что кажется легендой, для ненцев во многом просто часть окружающей действительности. Например, легенда о древнем народе сихиртя и мамонтах. В мифологии ненцев когда-то, давным-давно, сихиртя ушли в сопки, на верх­ний ярус нижнего мира, где пасут мамонтов — своих земляных оленей.

Ненецкая вселенная состоит из верх­него, среднего и нижнего миров, расположенных вертикально один под другим. Верхний мир имеет семь небес, на которых проживают божества, духи, души шаманов. Средний мир — обитель людей, животных, духов-хозяев и других сущностей. Нижний, подзем­ный мир, — из семи пластов, где живут души умерших, злые духи и чудовища, а в самой глубине — главное темное божество, антагонист Нума — Нга.

Незаменимый помощник оленевода — собака. Существует несколько мифоло­гических сюжетов и сказок о собаке. Собака — животное на границе среднего и нижнего миров. По некоторым текстам, ее создал Нга. По вине забывчивой собаки человек попадает во власть Нга, который совершает свой ритуал — оскверняет человека и делает его тем самым подверженным болезням, то есть смертным. Собака очень виновата перед человеком, поэтому вечно должна служить ему и оберегать от злых духов, которых она может видеть, предупреждая хозяина лаем.

Раньше собак приносили в жертву божеству рода Яптик, а также могли отдать ее жизнь в обмен на здоровье тяжело болеющего человека. Также собачьей кровью отпугивали цингу — одну из дочерей подземного темного духа. На днях я вернулась из поездки в тундру, где одна пожилая женщина рассказывала, как в молодости заболела цингой. Тогда по совету стариков она отрезала у живой собаки ухо и намазала свои губы ее кровью, а также выпила несколько капель. Цинга прошла.

Несмотря на такую двойственную природу собаки, это верный друг и помощник оленевода, без которого он не сможет управляться со стадом. С семьей тундровиков обычно живут от четырех до шести собак, которые имеют свои специализации. Например, одна хорошо гонит стадо во время перекочевки, с другой хорошо ходить на дежурство, третья используется при сборе оленей.

В каком-то смысле антиподом собаки считается волк. Сейчас на полуострове почти нет волков — только в горах Полярного Урала. А раньше пастухи специально оберегали стада от волков, хотя считалось, что и им тоже нужно питаться, поэтому не жалели, если волки задирали нескольких оленей. По мифологическим сюжетам волк создан божеством подземного мира и тесно связан с ним. Его нельзя называть напрямую, поэтому ненцы используют иносказания — «гуляющий на улице», «длиннохвостый» или нылека — ненец­кое слово, обозна­чаю­щее злого духа. Из-за связи с нижним миром волк считается сакрально нечистым. На этом следует остановиться подробнее.

У ненцев существует целый комплекс представлений о сакральной нечистоте, сяˮмэй, опасной для человека. Ею обладают женщины фертильного возраста, особенно в период менструации. Нечистыми считаются новорожденные и покойники, поскольку приходят из иного мира и уходят в него, а женщина становится проводником. Сакрально нечистым или опасным считается шаг женщины. Поэтому с начала полового созревания девушке запрещено наступать и перешагивать через разные предметы, особенно предметы оленеводства, а также мужские и детские вещи. Нельзя обходить чум вокруг и внутри за очагом, чтобы не пересекать незримую линию, идущую от очага через священный шест симзы к священ­ной нарте, обычно стоящей сзади чума. Свою обувь, белье и брюки женщина хранит в специальном мешочке и пере­возит его вместе с деревянными полами, досками, по которым она сама и ходит, на отдельной нарте — сябу. В эту нарту нельзя запрягать священ­ных оленей. Ежемесячно женщина проводит обряд очищения, как и после наруше­ния одного из запретов или поездки в поселок — нечистое место, — где другие женщины, русские, могут нарушать эти запреты. Традиция исполнения этих предписаний в ненец­кой культуре очень крепкая: женщины соблюдают их из поколения в поколение до сих пор, адаптируя их под современную жизнь в тундре. Считается, что, если женщина нарушит запрет, что-то плохое случится с оленями или с членами семьи. Таким образом, женщина является своего рода гарантом благополучия и сакральной экологии семьи.

Совершенно неправильно считать, что при этом к женщине относятся неува­жительно или считают ее нечистой, каким-то образом дискриминируют. Наоборот. Когда мы говорим о запретах, надо понимать, что речь идет только о сакральной нечистоте. На самом деле в ненецких семьях женщину очень уважают, относятся почтительно, потому что на ней держится большая часть хозяйства и воспитание детей.

Возвращаясь к разговору о волках. В некоторых случаях считается, что если волк задрал оленя, то в этом виновата женщина, которая нарушила один из запретов. Как я уже говорила, волк тоже сакрально нечист — сяˮмэй. Поэтому и олени, которых он задрал, становятся нечистыми. При этом говорят, что в каждом стаде есть олени, посвященные волкам. Они также считаются сяˮмэй. Мужчинам нельзя на них ездить на дежурство в стадо, а только за дровами или запрягать во время перекочевки.

Это только кажется, что главный продукт оленеводов — оленина. На самом деле рыба — один из ключе­вых компонентов тундрового рациона. В ямальских реках водится ценная белая рыба — муксун, щокур, нельма; другие виды сиговых — пыжьян, сырок, ряпушка. Щука или налим считаются сорной, черной рыбой — их нельзя употреблять в сыром виде. Обычно их заготавли­вают для собак, но на без­рыбье жарят, делают котлеты, варят уху и из них. Женщинам нельзя разделы­вать некоторые виды рыб, считающиеся также культовыми. Это как раз щука, налим и осетр. Эти же виды нельзя употреблять во время менструации. Женщинам некоторых ненецких родов в принципе запрещено есть эту рыбу. Относительно недавно, примерно с 1970-х годов, в ямальские реки начала заходить неизвестная для ненцев рыба — горбуша. Я столкнулась с тем, что в современной тундре к горбуше относятся с подо­зрением, иногда даже со страхом — из-за зубастого изогну­того носа самца: может укусить. Кроме того, ненцы считают, что ее мясо нельзя айбарить, то есть есть сырым. Зато можно продавать ничего не понимающим в рыбе вахтовым рабочим в промышленных поселках.

Также ненцы охотятся на гусей, уток и куропаток, стараясь соблюдать при этом правила этнической экологии: когда гуси сели на гнезда, их уже нельзя стрелять; из гнезда можно брать яйца, но обязательно оставлять два.

В тундре человек встречается и взаимо­действует и с другими дикими живот­ными — белым и бурым медведем, росомахой, тюленями. Медведя, как и волка, не называют напрямую, чтобы не привлечь его внимание. Про бурого говорят: «черненький», «лесной дедуш­ка», «лесной хозяин», про белого — «беленький» или «морской». Можно заметить, что в качестве ухода от пря­мого названия даже в высказыва­ниях на ненецком языке ненцы используют слова «волк» и «медведь» на русском.

Еще одним важным животным в хозяй­стве северных оленеводов до недавнего времени был песец. До революции охота и торговля пушниной являлась ключевой формой взаимодействия коренного населения и колонизаторов. В советское время промысел песца был организован системно. Большая часть тундрового населения, особенно в некоторых районах Ямала, была оформлена в совхозах охотниками-заготовителями. При сдаче песцовые шкурки стоили довольно дорого. Это был значительный источник доходов для ненецких семей. После распада СССР экономическая значимость пушнины упала. В настоящее время оленеводы добывают песцов лишь на воротник для женской ягушки  Ягушка — двухслойная верхняя женская одежда из оленьего меха (мехом внутрь и наружу). или на шапку.

Сейчас оленеводы Ямала столкнулись с серьезными вызовами — перевыпасом и нехваткой пастбищ, обусловленными целым комплексом исторических и хозяй­ственных причин на фоне нефтегазового освоения. В 2013–2014 годах на Ямале случился сильный гололед и в итоге крупный падеж. Многие семьи остались без оленей — а значит, без средств к существованию. Когда в декабре и январе я работала в тундре, ненцы показывали корку льда. Да я и сама могла в этом убедиться, когда ходила за снегом: наст не брала даже лопата, приходи­лось рубить его топором.

Таким образом, возможно, более глобальные потрясения в тундре будут свя­заны с изменением климата. Так или иначе их чувствуют все жители планеты, но особо остро они ощуща­ются в Арктике и тем более тундрови­ками, жизнь которых — это философия наблюдения и подчинения силам природы.