КурсГлавные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?АудиолекцииМатериалы

Расшифровка Любовь у Платона, Аристотеля и неоплатоников

В чем разница между эросом, филией, агапэ, как связаны страсть и познание, очищение и забота, что такое платоническая любовь, любовь-нехватка, бывает ли дружба и почему любовь всегда выбирает одного

18+

Любовь сегодня является одной из главных ценностей человеческой жизни, куль­туры, она в центре наших общественных проблем. Наряду с публичным успехом или, скажем, богатством, к которому мы тоже стре­мимся, любовь, как считается, наполняет смыслом личную жизнь человека. Любви ищут, от не­удо­вле­т­воренной любви страдают, любовь подвергают испытаниям и так далее. Причем у этого феномена есть выраженный гендер­ный перекос. Любовь (осо­бенно в патриархальных, традиционалистских обществах) видится как сфе­ра самоутверждения женщин. И часто для самих женщин любовь — это такая форма самореализа­ции, особенно там, где для них затруднены публич­ные каналы самоутверждения. И, соответственно, такой важнейший институт, как семья, как считается, держится на любви как на та­кой аффективной базе. Соответ­ственно, поскольку она аффективная, она рождает и напряжение, ведь любовь — это непростая страсть, непростая эмоция.

Надо сказать, что современный феми­низм, с одной стороны, пытается преодо­леть эту привязку гендера к любви; первые волны феминизма старались мини­мизировать эти разговоры, перевести сферу самоутвер­ждения женщин в пуб­личную плос­кость. Сегодня многие феминисты задумываются о том, как пере­осмыс­лить любовь, как сделать ее более свободной, как сделать роль женщины в ней более активной, но тем не ме­нее сохранить ее как важнейшую для жен­щины ценность.

Это такое введение со стороны нашей повседневной жизни, со стороны социо­логии. Из него уже ясно, что под любовью мы понимаем не половой акт, упаси господи, или даже сожительство двух и более людей, но понимаем некий нема­те­риальный аффективный довесок, в котором никогда нельзя быть до кон­­ца уверенным. Поэтому жизнь в любви (как в нашем обществе, так, в общем-то, и в обществах прошлого) — это всегда вопросы «Люблю ли я?», «Любят ли меня?». Здесь никогда нет уверенности.

Почему так? Согласитесь, что в этой нашей системе ценностей частной жизни, в ее сосредоточенности на вот этом ускользающем аффекте любви есть как ми­нимум что-то странное. И это странное сделало любовь ключевым фило­соф­ским и теологиче­ским понятием западной интеллекту­альной истории. В прин­ципе, почти все философы в этой истории соглашались, что любовь есть похвальное, даже обычно вполне разумное стремление к добру, симпатия к другому человеку, влечение вообще к какой-то обще­ственной жизни. Но почему все-таки для нас так важно избирательное стремление к одному индивиду и мы это стремление называем любовью? Ну хорошо, может быть, не к одному, может быть, к нескольким. Как пра­вило, у каждого из нас неско­лько таких индивидов в течение жизни, но тем не менее это чувство избира­тельно. В любви есть вот это индивидуальное начало, и оно тоже нуждается в некото­ром объяснении. Если симпатия к дру­гим людям — это однозначно что-то хорошее, то, как мы увидим, стремле­ние к одному человеку может быть, наоборот, разрушительным для всего остального.

Симпатия — это прекрасно, но зачем обязательно испытывать страсть? Зачем стулья ломать? И, более того, почему для этой ломки стульев выбрана прежде всего половая страсть? Почему в нашей цивилизации так проблематично и так сверхценно удовлетворение этой, конечно, очень важной, но лишь одной из физио­логи­­ческих наших потреб­ностей?

Эти вопросы, я думаю, себе задавал каждый, и, чтобы на них ответить, я вас приглашаю обратиться к интеллек­ту­альной истории, к философии и с этой точки зрения разобраться, почему же любовь стала таким центром, важным для нашей культуры.

Вообще, термин «любовь» — не един­ственное слово для обозначения самого феномена, о котором мы говорим. Это понятие на редкость богато всякими синонимами, которые его обозначают. Я бы сказал, тут десятки близких между собой слов, которые относятся к любви. В нашем языке — «любовь», «симпа­тия», «дружба», «страсть». У древ­них греков, с которых, в общем-то, начина­ется наша системная интеллектуальная история, тоже было много слов, но прежде всего они различали «эрос» и «филию». Слово «эрос» означает, как можно догадаться, прежде всего половую любовь, но как раз не обяза­тельно избирательную. Стихия эроса охватывает, в общем-то, всех. Мы знаем о боге Дионисе и о дионисий­ских празднествах. Собственно, богиня эроса — это Афродита, ей тоже были посвящены различные мистические культы. Эрос был очень важен для древних греков. Но, кроме того, у них было слово «филия», которое тоже нам хорошо знакомо, но входит в разные слова типа «филоло­гия», «философия», то есть, как ни странно, связано с наукой или с хобби (например, «фила­телия»). Но есть, скажем, и зоофилия, то есть половой аспект снова возникает. Но по-гречески «филия» — это все-таки было что-то не такое фундаментальное, тяжелое, как эрос, это более спокой­ное чувство, которое связывало людей. И было еще одно слово, которое потом приобретает значи­мость, — это слово «агапэ», которое означает, грубо говоря, более духовное, душевное отношение к другому человеку, иногда даже покло­нение вышестоя­щему.

Наш русский корень «люб» отсылает к похвале, к словесной формуле приня­тия, то есть прежде всего ты говоришь: «Я тебя люблю». Вокруг этих слов вер­тится, собственно, сам феномен, и в языке это очень видно. Не только в русском: в немецком тот же самый корень. И в то же время в использо­вании этого слова есть элемент воли. Любовь — это то, что ты выбрал. Здесь есть момент произ­вола, отсюда слово «любой». Любой — это тот, кого мы произвольно любим, предпочитаем, и, в принципе, могли бы любить кого-то другого. Вот этот мо­мент выбора, избирательности — он в рус­ском слове «любовь» есть, в отличие от некоторых других языков. Шире говоря, в нем не только похвала или покло­нение богам, но и свобода, некоторая бурная стихия, которая не призвана отчиты­ваться нам же о своих выборах, а превос­ходит свои случайные объекты. То есть, поскольку любовь выбирает любого, в общем-то, понятно, что любовь важнее, чем тот, кого мы вы­брали. Это, как мы знаем по опыту, часто действительно так.

Любовь — это с самого начала, конечно, страсть, аффект, passio, то есть пас­сивное переживание. Сама ценность вообще какой-либо страсти далеко не бес­спорна. И были в истории периоды рационализма, когда любая страсть стави­лась под вопрос как что-то, что мешает нашему разуму и свободной воле. Это и стоицизм, например, в Древней Греции; в XVII ве­ке — это классицизм (напри­мер, известная французская драма — Расина, Корнеля, где речь идет, в част­ности, об обуздании чувств). Это немецкая ситуация времен Канта или извест­ное всем викторианство XIX века. То есть вообще довольно часто люди не толь­ко любовь, но и всю излишне сильную эмоциональную жизнь стараются миними­зировать. Но это довольно сложно сделать. И при этом как раз любовь в ее очищенном, более возвышенном виде даже в эти периоды была более-менее приемлемой.

И далеко не во все периоды западная культура была столь пуританской. В начале истории философии древне­греческий философ Платон, основатель философии как дисциплины, просла­вился своим учением о сверхчувствен­ных, внечувственных истинах, о бессмертной душе, о морали, которая должна быть для человека его внутрен­ней сущностью. Поэтому в вульгарной мифологии возникло представление о некой платонической, якобы не фи­зио­­логической любви. Все слышали, наверное: «платоническая любовь». Но этот термин никакого отношения к учению Платона как раз не имеет. Потому что Платон очень много в своих «Диалогах» пишет как раз о телесной любви, половой. Не говоря уж о том, что эта практика была вообще достаточно обще­принятой. Школа Сократа и потом Платона была во многом построена на гомосексуаль­ной эротике. Конечно, сама по себе эротика была недостаточна и даже мешала постижению научной истины. Однако Платон говорит, что в какой-то момент любовь, страсть все равно необходима для того, чтобы воспарить к возвышен­ным истинам. Так, напри­мер, в диалоге Платона «Федр» Сократ и его совре­мен­­ник, крупный ритор Лисий, соревнуются в похвалах Эросу. И оказыва­ется, что Эрос двояк: один конь Эроса везет нас вниз, в сферу тяжелой материальной любви, нежности к вещам, а другой поднимает ввысь, наоборот, отталкивается от материи и подпрыгивает к небесным ярким, кристальным очертаниям мира как мира форм. Но и то и другое своего рода любовь. Без страсти, без любви, говорит Платон, ты не перейдешь в сферу бесстрастного, в сферу сугубо оче­вид­ного и разумного. В этом есть такой парадокс, то, что мы бы сегодня назвали диалектикой.

В другом диалоге Платона, «Пир», героиня Диотима рассказывает целый миф о том, как людей разделили на две половинки и эти половинки (мужчина и жен­щина, например) стремятся вновь объединиться, отсюда — любовь. То есть любовь — это страсть к восста­новлению единства, которое уже когда-то было. Это дух всеобщего единения. И за этим единением, конеч­но, стоит опять же не только половая любовь (половая любовь в данном случае — это символ), а единое как таковое, единство как метафизический принцип. И это так и останется в западной философии: любовь будет пониматься как страсть к единству. А единство — это один из высших метафизических принципов на протя­жении всей нашей интеллектуальной истории, основной метафизи­ческий принцип научного мышления вообще. Потому что, чтобы что-то по­нять, нужно это прежде всего собрать воедино. При этом любовь не только собирает воедино разрозненные части, вот эти самые половинки, но она и вы­деляет вещь или, скажем, индивида как специфический предмет, делает из про­сто вещи личность. Отсюда ее избира­тельность. Грубо говоря, где един­ство, там всегда есть и одиночество, выделе­ние, выявление. Кажется, что лю­бовь распадается на принцип просто симпа­тии и на принцип избиратель­ности, но на самом деле это две стороны феномена единства.

В чем, если обобщать, у Платона связь между страстью, аффектом, сексуаль­ностью, сексуальным порывом и философским, научным знанием, понима­нием устройства мира? Как они связаны? Притом что вроде бы как раз знание должно быть бесстрастным, должно отвлекаться от материальных движений и влечений. Связь здесь есть, и она заключается в том, что фило­софы назы­вают ученым словом «транс­цен­денция». Трансценденция — это выход за пре­делы чего-либо. Если я сижу, допустим, в кабинете, закрываю дверь, а потом откры­ваю и выхожу — у меня произошла локальная трансцен­ден­ция каби­нета. Ну, это неинтересно, поэтому так это не используется, а интереснее, когда мы трансцендируем, например, вообще нашу конечную жизнь, нашу личную, сугубо индивидуальную перспективу и выходим на что-то безличное, на что-то, что, по идее, в нашей материальной жизни не при­сут­­ст­вует. Вот это трансценденция в сильном смысле слова.

Так вот, в истинных формах вещей, в том, как мир устроен на самом деле, есть нечто принципиально не чело­веческое, нечто, более того, чуждое нам как от­дельным конечным существам, поэтому встреча с истиной пережи­вается нами столь часто как страдание или страсть; по крайней мере, как стра­дание той нашей плотской составляю­щей, которая несовместима с бесконеч­ностью. Поэтому, по Платону, мы и ле­зем из кожи вон, мы загоняем коней, страдаем, чтобы вырваться из страто­сферы наших мелких, локальных устремлений и выпрыгнуть на этот безличный уровень. Другой вопрос — возможно ли это.

Платон рассказывает нам мифы о том, как мы действительно выпрыгиваем из болота и попадаем в другой мир, настоящий, но это все-таки мифы, алле­гории какие-то. Я не уверен, что Платон действительно верил в эти сказки. Но он поставил вот такую задачу — выпрыгивание. Сейчас вроде бы мы разо­блачили сферу фан­тазий, которая была примешана к фи­ло­софии, и вроде бы мы уже не ду­маем, что есть надмирный мир бессмертных сущностей и душ. Может быть, его действительно и нет, однако все выглядит так, как будто бы он есть, вот в чем проблема. И в этом — специфика человеческого состояния: в том, что ничего нематериального нам не надо, но в то же время материаль­ного явно недостаточно. И поэтому, собственно, по крайней мере в платони­че­ской традиции, мы испытываем любовь.

Надо сказать, что Платон вводит еще одно разделение: любовь, которая дви­жется полнотой смысла и присут­ствием любимого или, например, происходит от факта встречи с люби­мым, то есть любовь избытка, любовь полноты, и любовь-нехватка, которая не знает, чего именно она ищет, и не мо­жет поэто­му удовлетвориться чисто материальным обладанием. Последняя приобретает, как мы бы сегодня сказали, несколько истери­ческий характер, и зачастую мы и на­зываем любовью вот эту страсть-нехватку — немножко тщетную, суетли­вую, беспокойную страсть. Но любовь все-таки — это еще и другое, это и ощу­щение полноты, счастья, избытка, который, с другой стороны, некуда деть, то есть он тоже рождает беспокойство, но другого рода.

Итак, любовь в классической платони­ческой версии — это, конечно, символ. Плотская любовь, половая любовь — это символ указанной трансценденции, выхода за пределы. Платон довольству­ется тем, что рисует в качестве этого запредельного бытия или запредельных вещей эйдосы  Эйдосы — бестелесные формы вещей. . Принцип еди­ного как наиболее возвышенный и недостижи­мый принцип. Но здесь заложена вот эта страсть к выходу за свои пределы — я бы сказал, к Другому. Ты транс­цен­ди­руешь себя, выходишь за свои пределы. Куда? Ты выходишь к чему-то или кому-то другому, к инаковому. И, в от­ли­­­чие от Платона, дальше в нашей интеллектуальной истории («дальше» означает, правда, «через несколько веков») именно вот эта идея и ощуще­ние другости выходят на первый план. То есть принцип трансценденции резко усиливается, и тем самым тема любви переходит из философского, метафизи­ческого плана в план религиозный.

Забегая вперед, любовь вообще, конечно, — это центральная теологема Запада и прежде всего христианства. И любовь в христианстве — это прежде всего как раз любовь к иному, к инако­вому, которым является Бог. Это доста­точно понятно, собственно, в Еванге­лиях, это есть уже в иудаизме, из кото­рого христианство выросло, и до сих пор мысль, которая более-менее теологически ориентирована, понимает любовь именно так. В частности, крупный литовско-еврейско-француз­ский философ любви Эммануэль Левинас в наши дни гово­рил о том, что самым важным для человека этическим императивом является уважение и любовь к Другому. Причем мы любим другого как лич­ность рядом с нами, уже эта личность — это что-то другое, чем мы, но через эту личность мы выходим и чувствуем что-то радикально другое. Грубо говоря, Бога. Это современная радикализация иудаистского подхода к божеству, но на самом деле христиан­ство подхватило ее и соединило эту любовь как выпрыгивание к Другому с более античными мотивами любви как единения.

Дело в том, что христианство вообще является религией синтетической. Оно объединило иудаизм в ранней его версии, религию Торы, религию, разви­вав­шуюся как минимум тысячи лет в Иудее, Израиле, и, с другой сторо­ны, как раз античную философию, насле­дующую Платону. Если узко говорить, христиан­ство — это прививка стоицизма к иудаизму. И поэтому, как я уже сказал, здесь объединяются два этих основных понимания любви, которые оба уже присут­ст­вуют у Плато­на. С одной стороны, любовь — это трансценденция, выход за пределы и любовь к Богу как к другому; соответ­ственно, любовь к ближнему как образу этого самого Бога, но в то же время любовь — это принцип симпа­тии и объеди­нения всех людей и вещей. Вслед за книгой Левит Евангелия при­зывают любить ближнего как самого себя, а апостол Павел добавляет, что все-таки Бога надо любить выше и себя, и ближнего, если вдруг кто-то в этом сомневался. Уже в иудейском Второза­конии было сказано: «Ты дол­жен любить Бога всем сердцем, всей душой и со всей силой».

Христианство нагнетает, насыщает вот эту тему любви. Поскольку христиан­ство развивалось первоначально в основ­­ном на греческом языке, то ис­пользо­валась греческая термино­логия, и по-гре­чески христиане выби­рают именно слово «агапэ» как синоним любви. Соответ­ственно, подчерки­ва­ется, что хри­стианская любовь — это совсем не эротика, и половая состав­ляю­щая не при­ветствуется, мягко говоря, в этой религии, она скорее носит с самого начала пуританский, аскетический характер.

Это варьи­руется, естественно, на протя­жении христианской истории, но, грубо говоря, это более аскетическая религия, чем, скажем, иудаизм. Тем не менее агапэ — это все равно любовь.

Христианство — это религия любви в том смысле, что оно основано, во-первых, на нисходящей, снисходя­щей, можно сказать, любви Бога к тому, что он соз­дал, и если говорить о том, что Христос — это Бог и сын Бога, то Христос — это акт любви Бога к людям. Любовь, которая в данном случае также и жалость. Христос жалеет людей, милует их, и в качестве Бога он спускается на землю. И наоборот, естественно: есть экстатическая любовь человека к Богу, особенно к Христу. Через любовь к Богу человек объеди­няется с другими верующими, вообще подсоединяется каким-то образом к космосу.

В Средние века сентиментальный арсенал христианства дополнился еще и куль­­том Мадонны, Богоматери с ее сверхчувственной, но тем не менее жен­ской красотой, с ее материнской любовью к Христу, которая становится как бы дополнением любви Бога Отца к его детям, к тварям. В Богоматери дан как бы более чувственный аспект любви, но в то же время, поскольку это любовь матери к сыну, это любовь чистая, не половая.

Тут важно, что от платоновской экста­тической страсти, от любви-желания мы приходим к любви в таком нисхо­дящем, но в то же время плотском смысле жалости и милости. Интересно, что греки саму любовь, эрос, понимали не со­всем так. Они разводили жалость и любовь. Есть известная формула Достоев­ского о том, что у нас от жало­сти до любви один шаг, — это обще­христианское понимание. У греков было не так: жалость связывалась ими с жанром трагедии. И Платон, и Ари­сто­тель говорят о том, что в траги­ческом театре описывается страсть-жалость. И Платон негодует по этому поводу, ему эта эмоция совсем не нра­вится, в отличие от эмоции любви, а Аристотель, напротив, считает, что жалость — это важная эстетическая страсть, которая позволяет нам очистить наши эмоции и переживать их в беспредметном, более интеллек­туальном смысле.

У Аристотеля есть такой термин — «катарсис», очищение. С его точки зрения, в театре жалость очищает саму себя, мы испытываем жалость, но не к кому-то конкретно, а жалость как таковую. Возникает как бы интел­лектулизированная страсть-жалость, то есть с ней происходит нечто вроде того, что происходит у Платона с любовью. Так вот, христи­анство объединяет эти две страсти, два аффекта, и создает любовь-жалость, которая идет, повторяю, снизу вверх, но одновременно и сверху вниз. Поскольку неясно, кто кого вообще больше жалеет: человек Бога, который умер на кресте, или Бог человека, который вообще смертен и несовершенен.

Мы упомянули Аристотеля — вернемся к хронологии, мы немножко его проскочили, перейдя от Платона сразу к христианству, поскольку христиан­ство выросло, конечно, из платонизма. Но в Древней Греции было много всего другого. Аристотель — непосредствен­ный наследник Платона, тоже один из самых важных и интересных философов всей нашей западной истории. Аристотель развивает мысль Платона о любви, но о любви-эросе он пишет очень мало, это ему не так интересно. Аристотель прежде всего использует слово «филия» — как я упоминал, это тоже тип любви. И до сих пор мы исполь­зуем корень «фило» в значении «любовь». Но любовь-«филия» имеет и вообще в греческом языке, и у Аристотеля прежде всего гражданское значе­ние, поэто­му этот термин у Аристотеля принято переводить как «дружбу». Аристотель пишет в трактате о поли­тике о том, что в городе, в государстве необходима дружба, необходимы сети дружеских связей, которые бы пропи­тывали, пронизывали общество.

Любовь в этом смысле — это всеобщая симпатия, она пронизывает, интегри­рует государство за счет формирования всеобщих неформальных связей. То есть, получается, там, где Платон все-таки говорит о любви к возлюблен­ным (пусть даже их много), Аристотель говорит прежде всего о любви к дру­зьям, которых больше. Можно сказать, что дружба — это такая публичная версия любви, более ослабленная, не такая страстная. Она как раз ближе к пла­то­новскому идеалу интеллек­туальной, не материальной любви, к которой еще, правда, надо воспарить каким-то образом. Как перейти от телес­ной любви к дружбе — это большой вопрос. Вы, наверное, знаете шутку Чехова о том, что если женщина вам друг, то «это» уже произошло. Платон, наверное, с этим согла­сился бы. То есть надо пройти через чувственную стадию. Аристотель перескакивает, он говорит: это не так важно, важна публичная чистая любовь-привязанность, где мы любим человека ради него самого. Он замечает (вполне здраво), что очень часто мы дружим, в общем-то, для наших эгоистических целей, особенно если мы говорим о дружбе как социальном институте. В Рос­сии сегодня дружба тоже очень популярна; наверное, без дружеских связей и сетей российское общество разрушилось бы. В этом смысле Аристотель прав. Но можно критиковать этот институт, говоря о том, что на самом деле мы про­сто дружим с людьми, чтобы получить от них какие-то блага, или мы заклю­чаем с ними подсознательно контракт: вот мы сейчас с тобой выпьем, ты мне нравишься, но за это ты мне окажешь десять услуг, а я тебе потом тоже окажу какие-то другие услуги в рамках моих возможностей. Происходит как бы такой бессознательный расчет. Но имен­но поэтому Аристотель и гово­рит, что все это будет работать только при условии того, что есть искренняя, бескорыстная любовь, привязанность к человеку ради него самого, к человеку как таковому. Здесь есть избиратель­ность: все равно мы не со всеми дру­жим. И Аристотелю даже приписывают такой странный парадоксальный афоризм: «О, друг, друзей не существу­ет». То есть именно потому, что есть все время эти бессознатель­ные расчеты, мы сомневаемся, мы делимся с другом о том, что, может быть, друзей вообще нет, но чтобы поделиться этим, нужен хотя бы один друг, чтобы поговорить. Тем не менее Аристотель считает, что каким-то образом этот институт возмо­жен и на нем держится вообще челове­че­ское общество, по крайней мере государство.

Еще одно наблюдение Аристотеля связано с тем, что, хотя дружба выво­дится им из простого эгоизма, тем не менее есть такой феномен, как «любовь к себе», — он ее называл «филаутия». В ней самой по себе нет ничего плохого, то есть она не может подменить любовь к другому, но себя самого тоже любить необ­хо­­димо. И очень часто любовь к себе и любовь к другу сочетаются, могут не кон­фликтовать друг с другом. Дружба (она же любовь) на самом деле может работать как социальный феномен только при условии, что есть вот это одно­направленное усилие, бескорыст­ный дар любви по отношению к нашему другу. Вообще, то, что у Аристотеля этот термин переводят как «дружбу», по смыслу оправданно, но именно для понимания любви он нас сбивает с толку. На самом деле Аристотель говорит о любви, а дружба — это уже наш, более поздний, более узкий термин.

Идеи Платона и Аристотеля продол­жают развиваться в учении так называе­мых неоплатоников — это еще одна ведущая философская школа в поздней Антич­ности. Они пересе­каются и влияют на христианство, но долгое время не слива­ются с хри­стианской теологией, работают отдельно. Неоплатоники переинтер­пре­тируют платоновскую любовь как религиозное обожание трансцендент­ного принципа единого. То есть там, где у Платона есть двусмысленность, символы, связанные с эротикой, нео­пла­тоники трактуют его более реши­тельно, более мистически. Платонизм становится у них своего рода религией. Но и они тоже не отбрасывают телес­ную любовь. Они выстраивают теорию об уровнях, или ипостасях, мироздания, между ними есть иерархия, и вот если единое является высшим, то телесная любовь располага­ется на низших уровнях миро­здания. Но эти уровни — как бы ступени, по кото­рым можно подниматься, поэтому (в полном согласии с учением самого Платона) если вы любите очень сильно, скажем, юношу или девушку, то это не противо­речит, а, напротив, помогает вашей любви к единому, если вы правильно понимаете эту свою страсть как сту­пень. На самом деле она вводит вас в экстаз, который гораздо выше, чем желание завладеть вот этим конкретным юношей.

То есть греческие авторы осмысляют любовь все-таки как единую стихию, в отличие от многих римских авторов, тоже поздней Античности, которые призывают разделять эти смыслы любви. Например, Сенека, крупнейший римский писатель, теоретик I века нашей эры, очень много пишет о друж­бе, рассказывает о том, как важна дружба для него как римского патри­ция, оказав­шегося, в общем-то, в какой-то момент в изоляции. Он пи­шет письма своему другу Луцилию (они опубликованы) и рассказывает о том, как он любил этого Луцилия, учит Луцилия тому, как по-настоящему дружить. Он подчер­кивает, что дружба не имеет никакого отношения к поло­вой любви, это сугубо духов­ная прак­тика, духовная связь и, как мы знаем уже от Аристотеля, она должна быть направлена на личность друга как таковую. Путать такого типа любовь-дружбу с любовью-страстью нельзя. 

Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы и подкасты
Правда о попе Гапоне
Век в квадрате
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Правда о попе Гапоне
Век в квадрате
Настоящий Репин
«Махабхарата»: великий древнеиндийский эпос
Как живые
Ереван: город и его мир
Вселенная Достоевского
Культура Китая в страшных сказках и преданиях (18+)
Шутки в сторону
Лучший друг Владимир Высоцкий (18+)
Вершки и корешки: культурная история растений
Мир Толкина. Часть 2: три великих сказания Средиземья
Цивилизация древних майя
Иранская мифология: боги, герои и злодеи
Поэзия скальдов: загадки и герои
Мыслители Древней Руси
Что там, за Садовым
Кто такие обэриуты
Шерлок Холмс: человек, который никогда не жил и никогда не умрет
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1: жизнь и легендариум
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
История евреев
Исход из Египта и вавилонское пленение, сефарды и ашкеназы, хасиды и сионисты, погромы и Холокост — в коротком видеоликбезе и 13 обстоятельных лекциях
Искусство видеть Арктику
Подкаст о том, как художники разных эпох изображали Заполярье, а также записки путешественников о жизни на Севере, материал «Российская Арктика в цифрах» и тест на знание предметов заполярного быта
Празднуем день рождения Пушкина
Собрали в одном месте любимые материалы о поэте, а еще подготовили игру: попробуйте разобраться, где пишет Пушкин, а где — нейросеть
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре учителя литературы рассказывают о главных произведениях школьной программы
Аудиолекции
30 минут
1/4

Любовь у Платона, Аристотеля и неоплатоников

В чем разница между эросом, филией, агапэ, как связаны страсть и познание, очищение и забота, что такое платоническая любовь, любовь-нехватка, бывает ли дружба и почему любовь всегда выбирает одного

Читает Артемий Магун

В чем разница между эросом, филией, агапэ, как связаны страсть и познание, очищение и забота, что такое платоническая любовь, любовь-нехватка, бывает ли дружба и почему любовь всегда выбирает одного

10 минут
2/4

Любовь у апостола Павла, Августина, Фомы Аквинского, Боттичелли и трубадуров

Любовь у теологов, любовь вещей друг к другу, любовь Бога к нам — и как появился культ любви

Читает Артемий Магун

Любовь у теологов, любовь вещей друг к другу, любовь Бога к нам — и как появился культ любви

10 минут
3/4

Любовь у Гете, фон Клейста, Стендаля, Вагнера и Фейербаха

Любовь как приключение, мистическая любовь, романтическая любовь и любовь-катастрофа

Читает Артемий Магун

Любовь как приключение, мистическая любовь, романтическая любовь и любовь-катастрофа

23 минуты
4/4

Любовь у Фрейда, Фромма, Маркузе, Лакана, Ханны Арендт и Маши Макаровой

Либидо, невроз, рассеянная эротика, хиазм, раздвоенное бытие и другие термины, которыми описывают любовь в XX веке

Читает Артемий Магун

Либидо, невроз, рассеянная эротика, хиазм, раздвоенное бытие и другие термины, которыми описывают любовь в XX веке