Иллюстрации к лекции Женщины в средневековом Китае
Давайте еще раз раскроем свиток Чжан Цзэдуаня «По реке в День поминовения усопших». Сколько женщин вам удастся отыскать? Китайские исследователи подсчитали, что на приблизительно 1600 персонажей картины приходится всего 20 женщин. Они, однако, представляют почти весь спектр женского населения империи. Это простолюдинки в головных платках верхом на мулах, служанки, пожилые женщины, певички и знатные дамы в дорожных шляпах: с вуалью — верхом на лошади, без головного убора — в паланкинах.
В предшествующую Сун эпоху Тан (то есть в VII–X веках) женщины играли заметную роль в обществе. На дошедших до нас копиях танских картин мы видим придворных дам во всем блеске красоты: они занимаются повседневными делами, участвуют в придворных празднествах, выезжают верхом на прогулки и даже играют в поло.
Танские красавицы — статные луноликие женщины с пышными формами. Они носят тяжелый макияж: на покрытом белилами лице — черные насурьмленные брови и маленькие алые губы. Их волосы уложены в пышное облако, украшенное золотыми гребнями, пионами и драгоценными заколками с бабочками на пружинках, подрагивающими при каждом шаге женщины.
Красавицы империи Сун — стройные, хрупкие, почти бесплотные, с белой кожей — видимо, от постоянного сидения дома. Многослойные шелковые одеяния с развевающимися лентами и шарфами подчеркивают их изящество.
Пожалуй, наиболее распространенный сюжет в изображении женщин этого времени — одинокая красавица в саду или в своих покоях прихорашивается перед зеркалом. Замещающим образом отсутствующего мужчины может быть изображение дерева или растения рядом с женщиной. Например, бамбука — это классический мужской символ. Или старой сливы мэйхуа, покрытой молодыми бутонами, — это метафора новой вспышки чувств в старых отношениях.
На картинах империи Южная Сун мы часто видим женщин в окружении счастливых играющих детей — такая семейная идиллия.
На свитке Чжан Цзэдуаня дети тоже есть. Они играют на улице, просят матерей купить игрушки у бродячего торговца, едят уличные сладости. Интересно, что конфуцианская мораль предписывала отцу быть строгим с детьми и не баловать их вниманием. А на свитке Чжан Цзэдуаня мы видим нескольких мужчин с детьми: один, например, у входа в трехэтажный ресторан посадил сына себе на шею, а другой — ученый перед закладной лавкой — учит маленького ребенка ходить. Возможно, такое проявление родственных чувств было разрешено в семейный праздник Цинмин.
Детская смертность, однако, была очень велика. Есть очень необычная картина южносунского художника Ли Суна, который жил на рубеже XII–XIII веков. На этой картине изображена умилительная сценка: бродячий разносчик развлекает игрушками детей, мальчика и девочку, под присмотром их матери или кормилицы с младенцем. В образе разносчика, однако, мы видим скелет, и игрушка, к которой тянутся дети, — это тоже скелет. И сценка из умилительной сразу становится страшной. Это можно интерпретировать как метафору тех болезней и опасностей, которые подстерегают детей в нежном возрасте.
