Расшифровка Роберт Льюис Стивенсон. «Остров сокровищ»

Кто был прототипом капитана Флинта и почему жестокость пиратов часто преувеличивали

Автор Юлия Вымятнина

Не все знают, что знаменитый остров сокровищ из одноименного романа Роберта Льюиса Стивенсона в действи­тельности существует. Это остров Пинос, который находится в 70 кило­метрах южнее Кубы; на протяжении примерно 300 лет он служил приста­нищем пиратов. Там бывали такие известные пираты, как Генри Морган, Фрэнсис Дрейк и Эдвард Тич, которого мы еще упомянем. Однако по поводу того, откуда же этот остров появился в романе Стивенсона, существуют разные версии.

Сам автор, описывая, как он создавал роман, сообщал:

«Я нарисовал карту необитаемого острова; она была очень старательно и, как мне казалось, превос­ходно раскрашена. Форма того острова несказанно меня очаровала. Там были заливы, которые радовали меня, и подсознательно я написал название: „Остров сокровищ“. Образы моих будущих персонажей приключен­ческого романа начали проявляться сквозь воображаемый лес, когда я всматривался в свою карту Острова сокровищ».

Мы знаем, что эту карту Стивенсон нарисовал для своего пасынка сентябрь­ским вечером 1881 года. Однако остров слишком уж похож на тот, который существует в реальности, поэтому есть и другая версия, которая говорит, что на самом деле у него действительно была реальная карта реального острова, который он и вывел в своем романе. Более того, он пользовался, видимо, и другими источниками для составле­ния своего романа и придумывания приключений. Скорее всего, он исполь­зовал и записки Генри Моргана, и записки Фрэнсиса Дрейка. Не исклю­чено, что он пользовался и книгой Александра Эксквемелина, в которой описано очень много деталей из пиратской жизни.

Можно отметить, что у грозного капитана Флинта, который не является персонажем книги, но постоянно в ней упоминается, существовал реальный прообраз — Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода.

Роман «Остров сокровищ» был опуб­ликован целиком, как единое произве­дение, в 1883 году, а перед этим он выходил частями в детском журнале Young Folks. Действие романа происхо­дит в 1765 году. Это время, когда золотой век пиратства уже примерно 30 лет как закончился — вероятно, именно поэтому и распалась пиратская команда капитана Флинта.

Что происходит? Старый моряк Билли Бонс снимает комнату в трактире «Адми­рал Бенбоу» и через некоторое время получает от своих бывших компаньонов по пиратской жизни «черную метку». Получив ее, он уми­рает (от апоплексического удара, судя по всему), а сын хозяйки трактира Джим забирает бумаги покойного, в которых находит в том числе и какую-то странную карту. Он показы­вает забранные бумаги доктору Ливси, приходят к выводу, что нужно показать эти бумаги сквайру Трелони, и втроем прини­мают решение, что нужно отправиться на поиски сокровищ, путь к которым указывает карта.

Поскольку сквайр очень болтлив, вся команда оказывается в курсе, что цель путешествия — пиратские сокровища. Более того, некоторая часть команды — это бывшие пираты, которые даже участвовали в операциях капитана Флинта, как, например, Джон Сильвер, одноногий кок.

В результате длительных приключений, высадившись на берег, Джим находит Бена Ганна. Это бывший член команды Флинта, который был оставлен на этом необитаемом острове. Ему удалось выжить; более того, он нашел сокро­вища и перепрятал их. Поэтому, когда пираты, наконец завладев картой, прибывают на место, они находят только вырытую яму. В результате сокровища достаются тем, кто за ними и отправился, а часть их перепадает собственно Бену Ганну и Джону Сильверу, который по дороге в Англию успевает сбежать.

Кто был прототипом капитана Флинта

В романе есть персонаж, которого постоянно упоминают, но который не явля­ется действующим лицом, поскольку скончался за несколько лет до начала романа. Это капитан Флинт. Что о нем вспоминают герои? Вот, например:

«Слыхал ли я о Флинте? — воскликнул сквайр. — Вы спрашиваете, слыхал ли я о Флинте? Это был самый кровожад­ный пират из всех, какие когда-либо плавали по морю! Черная Борода перед Флинтом младенец. Испанцы так боялись его, что, признаюсь вам, сэр, я порой гордился, что он англичанин».

Джон Сильвер, служивший когда-то под командованием Флинта, говорит: «„Морж“, старый корабль Флинта, до бортов был полон кровью». Чуть позднее, когда выясняется, что указанием к сокровищам служит скелет, один из персо­нажей восклицает, что это «одна из милых острот» Флинта. Получается, что перед нами такой персонаж, которого все очень боятся. Его внешность не опи­сыва­ется в романе, но создается впечатление чего-то устрашающего.

У капитана Флинта был реальный прототип, тот самый капитан Эдвард Тич Черная Борода, чья внешность наводила ужас на современников. Вот, напри­мер, описание Черной Бороды, которое дает капитан Джонсон:

«Физиономию капитана Тича, имено­вавшего себя Черной Бородой, сплошь покрывала густая растительность, сразу приковывавшая взгляды. Эта борода ужасала всю Америку. Она была черного цвета, и хозяин довел ее до таких чудовищных размеров, что казалось, будто волосы растут прямо из глаз. Тич имел обыкновение заплетать ее в маленькие косички с ленточками и закидывать их за уши. Во время сражения он вешал на каждое плечо широкую перевязь с тремя парами пистолетов в кобурах и втыкал под шляпу запальные фитили, так что они свисали, едва не касаясь щек. Его глаза от природы были лютыми и дикими. Невозможно представить себе фигуру более жуткую, чем этот одержимый бесом человек, сравнимый разве что с фурией из ада».

Вот такое колоритное описание оче­видно театральной, нарочито устра­шающей внешности.

Не менее устрашающими были и неко­торые требования Тича. Например, в 1718 го­ду он появился в гавани Южной Каролины, захватил восемь кораблей с бога­той добычей и богатыми пленниками и потребовал за них выкуп (в дополнение к той добыче, которая была на кораблях) — лекарства для членов своего экипажа. И сообщил губернатору, что в случае, если выкуп не будет предоставлен вовремя, он пришлет губернатору головы всех пленников. Такое вот жесткое требование. Оно, впрочем, не было чем-то из ряда вон выходя­щим: другие описания требований пиратов выглядят довольно похоже.

Почему пиратам была выгодна слава кровожадных убийц

Ходят слухи, что капитан Эдвард Лоу был не менее жесток. Про него, например, пишут следующее:

«После взятия корабля его люди начали мучить матросов, которые принуждены были объявить, что корабельщик бросил в море мешок с тысячью песо. Узнавши об этом, Лоу бранился и ругался до исступ­ления, вырезал у корабельщика обе губы и, наконец, умертвил его вместе со всем корабельным экипажем, состоявшим из 36 человек».

Можно продолжать этот список, рисовать ту самую картину, которая приходит на ум, когда мы представляем себе захват пиратами какого-то корабля. Это значит, что сейчас будет жестокая битва, будут пытки, будут убийства плен­ников — в общем, будут происходить какие-то страшные вещи. Так ли это было на самом деле?

Скорее всего, это было не так. По очень простой причине. Пиратское дело было, во-первых, дорогостоящим; во-вто­рых — очень рискованным. Любая абордажная схватка означала необходи­мость вступить в бой — и риск того, что будет поврежден корабль. А поврежде­ние корабля практически наверняка означает большие проблемы вплоть до гибели всего экипажа, если им не удастся захватить другой.

Кроме того, команда пиратского корабля тоже подвергалась опасности. Они могли получить ранения, кто-то мог быть убит… А рисковать всем этим было не в интересах пиратов. В их инте­ресах было подойти как можно ближе к кораблю, как можно быстрее и без сопротивления забрать добычу и как можно быстрее уйти.

Строго говоря, они не были заинтере­сованы в том, чтобы кого-то мучить, убивать и даже захватывать в плен. Откуда же возникают все эти истории? Собственно, все они направлены на снижение транзакционных издержек по захвату корабля. Достаточно было, собрав команду под командованием какого-то, может быть, нового капитана, провести один, два, может быть — три показательных захвата с жестокой расправой. Но обязательно с сохране­нием какого-то количества пленников, которые будут высажены таким образом, чтобы они добрались до цивилизации и смогли разнести эту но­вость — о том, что появился такой ужасный капитан, чья команда совер­шенно безжалостно расправляется со всеми, кто осмеливается им сопро­тив­ляться и пытается как-то укрывать или, не дай бог, выбрасывать за борт добычу.

Поэтому, скорее всего, пираты не отличались кровожадностью, а весь этот зверский антураж служил для цели устрашения потенциальной жертвы. Для этой же цели служил и известный нам флаг «Веселый Роджер», который, естественно, является неотъемлемым атрибутом пиратов в наших глазах, но который, однако, тоже претерпевал некоторые изменения.

Естественно, что под «Веселым Родже­ром» пираты на самом деле не ходили. Они ходили под флагом какого-либо государства, причем выбирали флаг в зависимости от того, к кораблю какого государства они намеревались приблизиться. А вот когда они подходили ближе, то меняли флаг, скажем, Великобритании, Испании или Франции на какую-либо вариацию пиратского флага. Вариации были разнообразные.

Привычный нам череп и кости появи­лись тоже не сразу: есть различные описа­ния, например, того, что были целые скелеты, или половины скелета, или череп, скажем, с руками. То есть были разные варианты, прежде чем появился тот флаг, который сегодня кажется нам каноническим. Главным было одно: это был флаг, который не напоминал флаг никакой другой страны и сигнализи­ровал судну, к которому подходил такой корабль, что это пираты. То есть флаг, так же как и устрашающая внешность капитанов, был призван снизить транзакционные издержки и заставить жертву легко расстаться со своими сокровищами.

Нужно понимать, что снижение транзак­ционных издержек было в интересах пиратов не только потому, что это снижало их риски, но и потому, что это увеличивало долю чистой добычи. Дело в том, что пираты, как правило, выплачивали своим товарищам компенсацию за увечья и ранения, понесенные в бою, — соответственно, чем меньше было таких увечий, тем больше чистых денег доставалось каждому.

Почему капитан Флинт боялся Джона Сильвера

Когда Джон Сильвер разговаривает с Джимом, он упоминает: «Вся команда как огня боялась старого Флинта, а сам Флинт боялся одного только меня». Почему же Флинт боялся кого-то на своем корабле? Кем был Джон Cильвер?

Джон Сильвер, судя по всему, был квартирмейстером, который в нормаль­ных условиях отвечал за порядок на корабле, за то, какие кому роли отводятся в команде, кто где находится на корабле, за соблюдение ежедневной и посто­янной дисциплины. Каза­лось бы, это просто комендантские обязанности. Зачем капитану Флинту бояться своего коменданта?

Но есть и другая любопытная версия того, чем же мог заниматься квартир­мейстер. Она связана с тем, что название этой должности можно прочитать как «мастер», или «капитан», одной из палуб корабля. Именно эта часть корабля оказывалась ближе всего, когда судно шло на абордаж, именно с этой палубы производилась абордаж­ная атака. Это значит, что на этой палубе размещался, условно говоря, пиратский спецназ. И, соответственно, Джон Сильвер был не просто комендан­том, но, скорее всего, капитаном вот этого пиратского спецназа. В таком случае, наверное, неудивительно, что его боялся сам капитан Флинт.

Кто шел в пираты

Когда в романе Джон Сильвер описы­вает свое пиратское прошлое, он упоми­нает о том, что ногу ему ампутировал настоящий хирург: «Мне ампутировал ее ученый хирург — он учился в коллед­же и знал всю латынь наизусть». Это может вызвать как минимум два вопро­са. Что врачу делать на корабле — зачем он пошел в пираты? И, во-вторых, откуда вообще брались люди, которые шли в пираты?

Давайте начнем с того, что вспомним, что на корабле была необходимость в очень большом количестве специали­стов. Необходимы были врачи, потому что они должны были лечить как последствия ранений, так и послед­ствия обычной лихорадки. Необходим был плотник — и, возможно, целая команда плотников, в чьи задачи входила как починка каких-то небольших повре­ждений корабля во время плавания, так и периодическое техобслужива­ние: когда корабль заходил в гавань, то, по сути, вынимал­ся из воды, его днище очищалось от различных наслоений, смолилось и так далее. Нужны были специалисты по навигации — и, вероятно, должен был быть не один такой специалист, а люди, которые могли очень хорошо знать какие-то отдельные участки моря, берега отдельных островов и так далее. Нужны были артил­леристы, поскольку корабли пиратов, как прави­ло, имели пушки — и, соответ­ственно, нужно было уметь с ними обращаться. Нужны были люди, которые умели вести военные действия и рукопашный бой.

Таким образом, количество специа­листов на корабле было довольно суще­ствен­ным. Откуда же все эти люди появлялись и как они попадали в пираты? Было несколько путей того, как люди приходили в это. Первый был добро­вольный. Чаще всего в пираты шли те, кто по каким-то причинам не желал продолжать либо служить во флоте, либо ходить на торговых судах. На торго­вых судах моряков не устраивало самоуправство капитана, который во время рейда имел практически абсолютную власть.

Проблема была в том, что менять одного капитана торгового флота на другого было, скорее всего, равно­сильно тому, чтобы менять шило на мыло. Никакой гарантии, что другой капитан окажется лучше, не было. Переучиваться на дру­гую профессию, как правило, не было либо времени, либо возможности. Соот­ветственно, уход в пираты представлялся гораздо более разумной альтернати­вой тому, чтобы продолжать влачить полурабское существование в торговом флоте.

Однако была и другая часть людей, которые превращались в настоящих пиратов, придя из пиратов официаль­ных — каперов, буканьеров. Напомню, что каперы, или буканьеры, — это пиратские корабли, которые получали от какого-либо государства патент, разрешавший им официально, по сути, грабить суда других держав.

Чаще всего количество таких пиратских экипажей, имевших патент, увели­чива­лось во время каких-либо военных действий. Когда же военные действия прекращались, государство пыталось отозвать часть патентов — но, естест­венно, никто особенно не желал расставаться с такой легкой добычей, поэтому многие бывшие каперские экипажи становились в чистом виде пиратами.

Был и третий вариант того, каким обра­зом попасть в пираты. Как известно, пираты брали людей в плен и вполне могли заставить пленников работать на себя. Правда, пираты не слишком любили это делать, и у этого были вполне логичные объяснения. Во-пер­вых, пленников нужно было кормить. Это озна­чало лишний расход ценного продукта. Во-вторых, пленников нужно было охранять, и это было отдельной и сложной задачей. В-третьих, даже если плен­ников можно было заставить работать, то делали они это неохотно и неэффек­тивно. Любой человек из-под палки работает хуже. Соответственно, пленники были не слишком полезны на корабле. И, более того, в случае захода в порт пленники представляли наибольшую угрозу: если им удавалось сбежать, то они вполне могли выдать пиратов властям, рассказать о пират­ских планах, о пират­ских обычаях или сообщить какую-то еще важную информацию.

Как власти боролись с пиратами

Попадаться властям, естественно, нико­му не хотелось, поскольку за пиратство полагалась смертная казнь. Причем власти активно закручивали гайки, и если в начале золотого века пиратства пиратам еще предлага­лось перейти на госу­дарственную службу (либо стать каперами, либо просто пойти во флот), то в начале XVIII века, когда золотой век пиратства стал клониться к закату, никакого выбора пиратам не предла­гали. Их попросту казнили, причем для устрашения их сотоварищей тело после казни, как правило, выставляли на всеобщее обозрение.

Например, после казни известного пирата Уильяма Кидда его труп был выставлен на всеобщее обозрение в железной клетке, и примерно через два года там остался только скелет, который вселял ужас в его соратников. Многие пираты даже говорили, что уж лучше погибнуть в бою, чем подверг­нуться такой участи. В общем, никакого стимула к тому, чтобы попадаться властям, у пиратов не было.

Тем не менее мы читаем довольно много историй про то, что пленников захватывали и силой заставляли рабо­тать на пиратских кораблях. Есть ли здесь противоречие? На самом деле нет, поскольку по мере того, как власть увеличи­вала давление на пиратов, пираты пытались найти способ все-таки коопти­ровать людей в свою компанию, потому что людей на пиратском корабле требовалось довольно много.

Самая маленькая пиратская команда, о которой мы знаем, состояла из десяти человек под командованием капитана Эдмондсона — в 1726 году. Однако совершенно очевидно, что вряд ли это был целый экипаж. Не исключено, что в их распоряжении просто находилось некоторое количество рабов, которые выполняли основную работу на корабле.

В реальной жизни большинство пират­ских экипажей состояло из 50–70 че­ловек. Однако были и сверхкруп­ные пиратские экипажи. Например, можно отметить, что у Робертса в 1721 году под командованием было 368 человек, а у капитана Энгланда двумя годами ранее — 380 человек.

Откуда брались такие цифры? Итак. С одной стороны, у нас власти закру­чивают гайки, с другой — пиратские экипажи не становятся более мало­численными. Почему? Пираты исполь­зовали следующий прием. Они делали вид, что берут людей в плен, однако на самом деле эти люди присоединя­лись к пиратам. Зачем нужно было городить такой огород? Дело в том, что если человек мог представить суду доказательства, что его насильно заста­вили путешествовать с пиратами и при­нимать участие в их деятельности, то его вполне могли и отпустить. Поэтому в некоторых случаях капитаны пиратских кораблей выписывали своего рода бумагу, подтверждающую, что такой-то и такой-то был заставлен пиратами путешествовать с ними.

В некоторых случаях разыгрывались целые сцены. Известно, например, что на суде по обвинению в пиратстве некоего Ричарда Скотта трое его бывших товарищей по работе в торго­вом флоте — Стивен Томас, Гарри Глазби и Генри Даусон — свидетель­ствовали, что пираты захватили Скотта насильно, Скотт со слезами на глазах умолял пощадить его, поскольку у него есть жена и ма­лень­кие дети, их надо кормить, — но пираты его все равно уволокли. На самом деле Скотт совершенно добровольно отправился к пиратам, однако суд счел, что этих свидетельств было достаточно для того, чтобы его помиловать. Мы не знаем, удалось ли Скотту заработать пират­ством сколько-нибудь серьезную сумму, однако ему удалось спастись от виселицы.

Для того чтобы усилить свидетельство того, что человек на самом деле не добровольно попал к пиратам, была распространена даже такая практика: те, кто оставался на свободе, кого пираты не забирали к себе, помещали для своих товарищей объявления в лондонских газетах — о том, что господин такой-то был такого-то числа при атаке пиратов насильно увлечен ими с собой. И, соответственно, вырезки из этих газет точно так же потом использовались в суде для того, чтобы свидетельствовать о невинов­ности такого человека.

Некоторое время это работало, и рабо­тало хорошо, но, естественно, через какое-то время суды поняли, что как-то подозрительно много становится такого пиратского разбоя. И по мере того как усиливалась борьба с пиратством, примерно к 1730-м годам, страны начали объединять свои усилия в борьбе с пиратством. Поскольку флот разросся, можно уже было отправить большее количество военных на борьбу с пиратами, да и такой потребности в услугах пиратов уже не было: они скорее превратились в некоторую помеху.

Поэтому с течением времени пиратство стало исчезать, золотой век пиратства закончился, а до нас дошло большое количество таких вот странных свиде­тельств о том, что пираты массово брали людей в плен. Тогда как на самом деле это был просто способ присоеди­ниться к пиратскому братству.

Когда пираты выходили на пенсию

К сожалению, у нас нет большого коли­чества достоверных сведений о том, где пираты прятали полученную ими добычу. Они не имели привычки вести дневник, не оставляли завеща­ний — и не исключено, что чаще всего они попросту проматывали свою добычу.

Но до нас дошли некоторые сведения о том, когда удача действительно улыбалась пиратам, то есть о некоторых самых крупных пиратских добычах. Например, в 1695 году несколько пиратских кораблей под командова­нием Генри Эвери захватили добычу общей стоимостью 600 тысяч фунтов. На одного пирата тогда пришлось порядка одной тысячи фунтов добычи. Чтобы было понятно, как это соотно­сится с заработком в рамках честной жизни, можно сказать, что примерно столько можно было заработать, работая в течение 40 лет моряком в торговом флоте. В данном случае пиратам эту сумму удалось захватить всего лишь за один рейд.

Есть и другие интересные сведения о пиратской добыче. Например, в нача­ле XVIII века экипаж капитана Томаса Уайта вышел из бизнеса в полном составе и поселился на острове Мадагаскар, после того как во время очередной экспедиции им удалось получить добычи по 1200 фунтов на человека.

В 1720 году экипаж под командованием Кристофера Кондента захватил добычу с рекордным призом в 3000 фунтов на человека. После этого Томас Мор, который плыл на одном из кораблей и оказался захвачен этими пиратами, подслушал, как члены экипажа обсуждали выход из бизнеса, поскольку они получили вполне достаточную добычу.

Напомним, что был еще такой удач­ливый капитан Бартоломью Робертс, который за три года захватил 456 ко­раб­лей с общей оценкой добычи в 50 миллионов фунтов.

Однако нужно понимать, что, скорее всего, такие удачи случались крайне редко. Именно поэтому мы можем по пальцам перечислить все крупные призы пиратов. Чаще всего их добыча была крайне незначительной и могла ограни­чиваться только продуктами питания и минимальными предметами одежды. Либо это могли быть товары, которые, прежде чем превратиться в сокровища, должны были быть где-то проданы.

Однако нас продолжают будоражить разнообразные сведения о кладах, которые пираты прятали. Между тем далеко не все пираты могли что-то оставить в наследство. Скорее всего, они попросту проматывали большую часть того, что им удавалось награбить.

По этому поводу показательны рассуждения Джона Сильвера из романа «Остров сокровищ»: «Да, — сказал Сильвер. — А где они теперь? Такой был Пью — и умер в нищете. И Флинт был такой — и умер от рома в Саванне. Да, это были приятные люди, веселые… Только где они теперь, вот вопрос!»

Где пираты прятали сокровища

Значительное количество пиратов, безусловно, заканчивали свои дни либо на виселице, либо спиваясь, либо погиб­нув при очередном набеге. Однако до нас доходят легенды — и все мы хотим верить в то, что пираты остав­ляли клады и что эти клады мы с вами можем найти. Есть несколько очень известных историй про клады — от самых известных капитанов.

Про одного из самых успешных пира­тов, Генри Моргана, говорят, например, что где-то на Панамском перешейке он закопал клад на сотни миллионов долларов. Кстати говоря, он был не про­сто успешным пиратом, но и одним из тех немногих, кто умер в своей постели. Успев до этого даже побывать губернатором Ямайки.

Помимо сокровищ Моргана на Панам­ском перешейке, его клад ищут также на острове Кокос. За последние примерно 200 лет этот остров посетили тысячи кладоискательских экспедиций, однако ни одна из них успеха не доби­лась. Предполагается также, что сокро­вища Моргана могут оказаться и где-то на Каймановых островах в Карибском море — потому что у Моргана там был дом и логично думать, что туда он мог перевезти и свои сокровища.

Здесь будет нелишним отметить совершенно безумную версию о том, что Стивенсон как раз нашел один из кладов Моргана. Он догадался, что островов Кокос было не один, а два. И поехал на второй из них, ныне называющийся Самоа, отрыл там клад и, для того чтобы никуда его не пере­возить, выстроил там виллу, в которую вмонтировал сейф, куда и спрятал все сокровища. Разумеется, как и со всеми историями о пиратских кладах, это не более чем легенда.

Еще один известный пират, о чьих кладах ходят легенды, — это Оливье Левассёр. Говорят, что, когда его собирались повесить, он со словами «Можете насладиться моими сокрови­щами, если сможете это разгадать!» бросил в толпу листок с какими-то криптографическими значками. Разгадать пока что не сумел никто. Но тем не менее приз, за которым люди до сих пор охотятся, значительный. По некоторым оценкам, в современ­ных деньгах его клад может составлять порядка 4,5 миллиарда евро. Есть разные варианты, где Левассёр мог это спрятать. Может быть, на Сейшельских островах, а может быть, на острове Сент-Мари или на острове Реюньон. Собственно, раскопки пытаются проводить — и одному из кладоиска­телей даже удалось в одном из предполагаемых мест найти одну золо­тую монету. На дальнейшие раскопки денег не хватило, и с тех пор эта тема осталась нераскрытой. Стоит упомянуть и о кладе Эдварда Тича (Черная Борода), о котором мы уже говорили.

Легенды остаются легендами. И не так много кладов на самом деле нашли своих новых владельцев.

P. S.

«Остров сокровищ» я попробовала прочитать, когда мне было лет 12 или 13, и я помню, что я его не дочитала, потому что в какой-то момент мне стало страшно. Поэтому в результате я прочитала его целиком только во взрослом возрасте, а довольство­валась вместо этого в юности тем, что посмотрела известный, наверное, всем мультик, смотреть который было гораздо менее страшно. Хотя по этому поводу мнения расходятся: мой брат, который младше меня на семь лет, сказал, что это самое ужасное, что он видел в своей жизни, просто самое жуткое.