Расшифровка Западная Европа в Новое время: путь к равноправию
Как европейские монархи учились делать евреев полезными для общества — и что из этого вышло
В истории евреев Центральной и Западной Европы Новое время наступает не скачком, не сразу и не неожиданно. Был достаточно длительный переходный период от Средних веков к Новому времени, буферный период, когда жизнь евреев в Европе меняется, но еще не устанавливаются правила этих изменений. Речь идет о второй половине XV — начале XVII века.
И начинается этот сложный период между классическим Средневековьем и Новым временем с того, что происходит массовое изгнание евреев из Центральной и Западной Европы. Самый известный случай такого изгнания — это когда испанских евреев, сефардов, выгнали из Испании, и большая часть из них с течением времени переселилась в Османскую империю, а часть рассеялась по другим европейским странам и странам Ближнего и Среднего Востока.
Но это только вершина айсберга. В действительности исход евреев из Центральной и Западной Европы носил куда более масштабный характер. Евреев изгоняли из различных немецких государств, изгоняли из Италии. На этот период изгнания наложилась борьба Реформации с Контрреформацией, религиозные войны, которые обрушиваются на Европу в XVI веке, что тоже ухудшает политическое положение евреев, потому что они в этот период оказываются между молотом и наковальней. Реформация в лице Мартина Лютера сначала достаточно благосклонно относилась к евреям, но уже к концу жизни Мартин Лютер к ним относится крайне отрицательно, призывает изгонять их из всех государств, в которых распространилась Реформация и протестантизм, и убивать.
Массовый исход евреев продолжается
По итогам Тридцатилетней войны в Европе начинают выкристаллизовываться абсолютистские монархии, и жизнь еврейских общин во второй половине XVII века и в XVIII веке во многом проходит как раз под знаком того, как эти абсолютистские монархии начинают относиться к своему еврейскому населению. А относиться они к нему начинают совершенно не так, как относились к евреям в Средние века. В абсолютистских монархиях, как правило, борются с наследием Средневековья, со средневековыми корпорациями, а еврейская традиционная община, с точки зрения этой монархии, и была именно классической средневековой корпорацией, с которой надо бороться, которую надо уничтожить или жизнь которой надо весьма жестко регламентировать.
С другой стороны, в середине XVIII века, в эпоху Просвещения, среди интеллектуальной европейской элиты возникает еврейский вопрос. Активно идут дебаты о том, как сделать евреев полезными для европейского общества, могут ли они в него войти и как они должны это сделать.
И с одной стороны, есть философы, которые придерживаются достаточно юдофобских позиций. Наверное, титульный герой — это Вольтер, который считал, что еврейская традиционная община — это классическая средневековая корпорация, а иудаизм есть не что иное, как предтеча христианства, и поэтому это еще более мракобесная религия, чем христианство, а значит, с евреями надо бороться.
С другой стороны, была характерная для немецкого Просвещения филосемитская позиция. Очень многие представители немецкого Просвещения, в первую очередь Готхольд Лессинг Готхольд Лессинг (1729–1781) — немецкий драматург и теоретик искусства. Веротерпимость и равенство сословий Лессинг отражал в своих произведениях, например в драмах «Мисс Сара Сампсон» и «Натан Мудрый» или трагедии «Эмилия Галотти». или Христиан Вильгельм фон Дом Христиан Вильгельм фон Дом (1751–1820) — немецкий историк, выступавший за гражданское равноправие евреев, автор призыва к эмансипации евреев «Об улучшении гражданского положения евреев»., считали, что если евреям постепенно давать политические права, уравнивать их с окружающим населением, то они будут исправляться. Если они будут исправляться, то можно будет дать им следующую порцию прав, еще чуть-чуть приблизить их к политическому положению остальных подданных той или иной абсолютистской монархии. Процесс предоставления гражданских прав или уравнения гражданских прав евреев с правами остального населения, который пока что был только на бумаге, получил название процесса эмансипации. И именно он является политически определяющим процессом в истории евреев Центральной и Западной Европы в Новое время.
В 1782 году австрийский император Иосиф II, просвещенный монарх на троне, начинает серию реформ в Австрийской империи. В первую очередь он наступает на различные средневековые корпорации, например на католическую церковь, урезает их права, освобождает крестьян от крепостной зависимости и еще много чего. Но в рамках этого он также занимается и процессом эмансипации еврейского населения.
В 1782 году он издает знаменитый эдикт «О терпимости». Касался он небольшой группы евреев, а именно еврейской общины Вены и Нижней Австрии. Это были, как правило, очень богатые евреи, которые жили в Вене или в ее окрестностях, их было немного, и они находились в близких сношениях с местным населением. Благодаря этому их было легко эмансипировать. Этим эдиктом Иосиф II, например, разрешил им приобретать недвижимость, чего до этого евреи делать не могли, получать высшее образование. Но при этом он запретил создавать еврейскую общину в Вене и не отменил специальный налог на терпимость, которым облагались все евреи, проживающие в Австрии.
То есть реформы были неполные, но для нас важно, что они начались, что политические разговоры и рассуждения, которые вели философы Просвещения, наконец перешли в практическую плоскость. И надо сказать, значительная часть еврейского населения именно так и воспринимала эти реформы: несмотря на всю их неполноту, перед людьми вдруг появились перспективы со временем стать полноправными гражданами того или иного общества или подданными той или иной монархии, поскольку мы с вами говорим про XVIII век.
Конец XVIII века увидел и весьма радикальный способ решения еврейского вопроса. Во времена Великой французской революции евреи, после, правда, долгих дебатов в Национальном собрании, в 1791 году были полностью уравнены в правах с остальным населением, то есть стали полноправными гражданами Французской республики. Долгое время это был единственный и исключительный случай полной и окончательной эмансипации еврейского населения в отдельно взятой европейской стране.
При этом надо отметить долгосрочное влияние эмансипации во Франции на все остальные европейские государства, потому что в эпоху Наполеоновских войн французское законодательство стало активно распространяться на завоеванные территории. А те европейские государства, которые не были завоеваны, должны были отвечать на вызовы времени и
Но после поражения Наполеона в 1815 году происходит откат, и большинство немецких государств, которые из-за внешнего давления были вынуждены принять весьма благосклонные законы по отношению к евреям, очень быстро от них отказываются. Та же Пруссия очень быстро возвратилась к законодательству середины XVIII века.
Более того, период после Наполеоновских войн вообще отличался высокой степенью взрыва ненависти к евреям. Например, в 1819 году по всей Германии прошли погромы, которые получили название «Hep-Hep», потому что погромщики, когда громили еврейские лавки и входили в еврейские кварталы, кричали лозунг «Hep! Hep!» — «Еврей падает мертвым!» По одной из версий, Hep — это акроним от латинского «Hierosolyma est perdita», что означает «Иерусалим был разрушен» или «Иерусалим был потерян»..
В 30–40-е годы мы опять наблюдаем постепенный рост либеральных настроений среди европейского общества, среди его интеллектуальной элиты. И в череде вопросов, которые вставали перед европейскими государствами, опять встает на повестку дня и еврейский вопрос, вопрос эмансипации.
Благодаря внешним изменениям появляется — в первую очередь в Германии — очень интересное движение, движение интеллектуального плана с далеко идущими не только духовными, но и социальными последствиями. Оно носит название еврейского Просвещения — Хаскалы, и начинается
Во главе Хаскалы стоит титульный, хорошо известный персонаж Моисей Мендельсон. Человек, который сделал себя сам, который родился в небольшом немецком городке, приехал в Берлин, самостоятельно выучил немецкий, латынь, английский, греческий, познакомился с европейской философией и немецкими философами, проживающими в Берлине, установил с ними постоянные связи, стал вхож в немецкие интеллектуальные салоны и писал философские трактаты в духе немецкого Просвещения.
И очень скоро, уже в 60–70-е годы, он как философ обрел славу в Европе. Полученный успех, причем успех вне еврейской общины, сподвигает его делать идеи Просвещения релевантными, аутентичными и для еврейской традиции. Сразу оговорюсь, что всю жизнь Моисей Мендельсон оставался религиозным, полностью соблюдающим традиции евреем. Но при этом он считал, что можно совместить в жизни одного человека соблюдение норм той или иной религии и принадлежность к широкой европейской культуре. Именно это убеждение и было программой еврейского Просвещения — Хаскалы.
В чем она заключалась? Во-первых, были маскилы. Так называли последователей Мендельсона, которые участвовали в этом движении. Это был кружок молодых еврейских интеллектуалов, многие из них родились не в Берлине, туда они приехали. А Берлин на тот момент — один из важнейших городов Германии, где происходит культурная революция. Считалось, что надо сотрудничать с властями, что власти на их стороне и действительно хотят добра евреям, хотят сделать их полезными. И если со стороны евреев будет соответствующий посыл и они сами будут стараться усвоить азы европейской культуры, то это только сподвигнет власти быстрее принять те или иные законы об эмансипации.
Поэтому для программы Хаскалы было характерно отрицание старого уклада. Более того, старый уклад, старая еврейская община, интеллектуалы старого типа высмеивались в произведениях, которые были написаны представителями еврейского Просвещения.
Еще один важный момент в программе Хаскалы — это использование иврита как языка светской еврейской культуры. Маскилы активно пишут произведения на иврите, и это произведения не теологического, не религиозного характера, а светского.
Кроме того, они выступали за реформу традиционного образования. Маскилы считали, что образование должно быть построено на принципах соответствия возрасту ученика и, получая это образование, евреи должны изучать различные светские предметы. В первую очередь язык страны проживания, арифметику, историю,
Для того чтобы донести до широкой еврейской общественности свои мысли, они с начала 80-х годов начинают издавать журнал. Он получает название «Ха-Меассеф» — «Собиратель». Они не выдумали ничего нового и построили свой журнал по образцу моралистических журналов, которые существовали в Германии того времени. В «Собирателе» было много сатиры, которая высмеивала старый уклад жизни и пропагандировала новый.
К тому же в кружке, который сложился вокруг Мендельсона, созревает проект перевода Танаха, еврейской Библии, на немецкий язык. Этим занимается и сам Мендельсон. Перевод выходит с библейским комментарием — Биуром. Этот комментарий, написанный на иврите, очень интересен, потому что, несмотря на свой традиционный вид, а он действительно был построен по традиционному образцу, внутри комментария было заложено много идей европейского Просвещения, но они были скрыты, не очень заметны. Это был хитрый ход со стороны Мендельсона и его соратников.
Но надо сказать, что установка Хаскалы на сотрудничество с властями и ожидание ответных шагов со стороны властей через некоторое время приходят к некоему логическому концу. Это происходит в самом конце XVIII века. Один из любимых и близких учеников Моисея Мендельсона Давид Фридлендер принадлежал к семье очень богатых коммерсантов из Берлина, сам был очень богатым и зажиточным человеком и практически возглавлял еврейскую общину Берлина в конце XVIII века. Отчаявшись, потому что прошения об улучшении гражданского положения евреев, которые он подавал в это время несколько раз, постоянно отвергались, он в 1799 году пишет открытое письмо главе протестантской церкви в Пруссии пробсту Пробст — пастор в лютеранской церкви. Теллеру, где говорит о том, что он и некоторое число евреев готовы открыто перейти в христианство, но при некоторых условиях. Согласно этим условиям, протестанты во главе с Теллером должны отказаться от главных, с точки зрения еврея, шокирующих черт христианства, а именно от Троицы и тому подобных вещей.
Понятно, что такое предложение не было принято и вообще вызвало крайне гневную реакцию со стороны Теллера и отпор со стороны протестантской церкви Пруссии. Но сам факт появления этого письма весьма примечателен. Он говорит о том, что идеология Хаскалы к концу XVIII — началу XIX века по большому счету уже исчерпала себя. Та политическая повестка, на которую отвечала Хаскала и еврейское Просвещение, уже не работает. Наступают новые времена.
А новые времена наступают в начале XIX века, когда происходит сближение образа жизни немецких евреев с местным населением. И очень часто на бытовом уровне происходит заимствование новых, современных, с точки зрения людей того времени, культурных моделей. И поэтому перед немецкими евреями, евреями Центральной Европы, встает вопрос, что значит быть евреем в современном обществе.
Ответом на него становятся так называемые стихийные реформы в иудаизме. Надо соответствовать времени, иудаизм должен быть современной религией, евреи должны быть похожи на окружающих их людей. Все должно быть так же, как в немецкой кирхе: заходишь в еврейскую синагогу и видишь, что там все совершенно ужасно, все кричат, а в кирхе благолепие, играет орган, поет хор.
Период этих стихийных реформ проходит в первую очередь в области синагогального богослужения. Тут ключевой фигурой является Исраэль Якобсон, лидер еврейских общин Вестфалии, который начинает активно менять синагогальное богослужение. Например, внутри синагоги очень часто меняется положение бимы — возвышения, которое в синагогах европейских евреев, как правило, стоит в центре. Бима переносится, как правило, ближе к ковчегу Завета Ковчег Завета — священный ларь, в котором хранились скрижали Завета. В книге «Исход» говорится, что ковчег был изготовлен по точным указаниям, полученным Моисеем от Бога. и таким образом становится больше похожа на возвышение, с которого христианские проповедники читают проповеди. Кроме того, в некоторых еврейских синагогах появляется орган, хотя это было крайнее нововведение. Иногда появляется хор.
Был случай радикального изменения синагогального богослужения в Гамбургском темпле. Это гамбургская синагога, которая получила название «темпл» — «храм». Она возникла в 1819 году, и все в ней было как в протестантской кирхе: хор, орган, перевод еврейского молитвенника на немецкий язык с купюрами, в котором не было упоминания о Сионе, потому что не может добропорядочный гражданин или подданный Гамбурга упоминать о
Это был, как я уже сказал, пример крайне радикальных реформ в синагогальном богослужении. Но так или иначе реформы с разной степенью скорости шли практически во всех общинах немецкоязычного еврейства. И это движение приводит к обратному результату.
Нельзя сказать, что ортодоксы сразу готовы отдать все позиции и сдаться на волю победителя, на волю реформистского движения. Появляется противостоящая сторона, которую назовут ортодоксией, или старой ортодоксией. В ее главе встает известный раввин Хатам Софер, который в начале XIX века стал главным раввином Пресбурга, современной Братиславы. В 1811 году в Пресбурге произошло столкновение с реформаторами из-за реформистской школы, и он понял, что надо оформлять
Но реформу не остановить. И во второй трети XIX века она уже развивается не стихийно, внутри нее начинают появляться идеологии и идеологи, такие как, например, Авраам Гейгер, Захария Френкель, Самуил Гольдгейм, которые на уровне идеологии пытаются сформулировать, что должна представлять из себя реформа. По сути, они всегда отвечают на один и тот же вопрос: как сделать иудаизм современной религией, чтобы он соответствовал состоянию современного европейского общества?
Надо сказать, что все эти люди обладали общим бэкграундом, несмотря на то что они вели активную полемическую борьбу, часто не соглашались и спорили между собой. У всех было университетское образование, они писали свои полемические трактаты не на иврите, как предыдущее поколение раввинов, а на немецком языке. Для них был характерен интерес к немецкой культуре. Одевались они как немецкие пасторы. И восточноевропейское еврейство для них было средневековым сбродом, который бросает тень на немецкое еврейство, что очень интересно. И хотя между собой они находились в очень сложных отношениях, мы видим единство поколения.
Тогда же в ответ на эту реформистскую идеологию рождается так называемая неоортодоксия. Ее представляет Шимшон Рафаэль Гирш, который по своему образованию и культуре очень похож на реформистов. Просто он считает, что религиозный еврей, который соблюдает все правила и все заповеди, может и должен активно участвовать в жизни окружающего общества. Для него таким культурным героем является Моисей Мендельсон.
В 30–40-е годы в еврейских общинах Германии постепенно складывается уникальная ситуация: в одной еврейской общине существует конгрегация ортодоксов, или неоортодоксов — все зависит от выбора, — и конгрегация реформистов. Очень скоро складывается ситуация, когда реформисты ходят в одну синагогу, в то время как ортодоксы ходят в другую. Таким образом, они не очень пересекаются социально, иногда это «непересечение» носило просто установочный характер.
Опять отличным примером является Гамбургский темпл. В этот период его решили перестроить, потому что гамбургская синагога пользовалась большой популярностью, ее надо было расширить. Чтобы собрать средства на перестройку Гамбургского темпла, был устроен благотворительный банкет, где специально подавали некошерную еду, то есть еду, которая не подходила по галахе Галаха — иудейские законы, регламентирующие религиозную, семейную, гражданскую жизнь., которую нельзя было употреблять религиозным евреям, чтобы на этот банкет не забрели представители ортодоксальной части гамбургского еврейства. То есть социальные связи рвались, и получалось, что еврейская община одного города как бы состояла из двух маленьких общин — ортодоксальной и реформистской.
Но вернемся к политической истории, которая определяет ход еврейской истории в Европе. Рост либеральных отношений в 30–40-е годы вылился в революцию 1848 года, которая была очень важна для еврейского населения Европы. Эта революция сделала европейскую политику публичной, чего не было до этого. До этого европейская политика была верхушечной. Теперь появились народные лидеры, которые защищали интересы народа и достигали своих целей. Евреи активно участвуют в революции 1848 года. Надо сказать, что для остального населения это было некоторым шоком, потому что все-таки евреи в европейском обществе первой половины XIX века традиционно рассматривались как некоторые аутсайдеры. И тут вдруг эти аутсайдеры начинают быть народными глашатаями.
Революция 1848 года закончилась, в общем, поражением. Наступает эпоха реакции, сменяющаяся либеральными настроениями 60-х годов, которые приводят к появлению новых национальных монархий, в первую очередь Второго рейха и Италии. На волне этих либеральных чаяний, которые поддерживались большей частью населения, еврейский вопрос опять рассматривается крайне благосклонно и решается в пользу евреев. И уже в 1867 году евреи Австрийской империи, которая превратилась в Австро-Венгрию, полностью уравниваются в гражданских правах с остальным населением, а с евреями Второго рейха это происходит в 1871-м.
И по сути этот процесс эмансипации, который занял чуть более ста лет, в Центральной Европе заканчивается победой еврейского населения. Евреи становятся полноправными гражданами того или иного центральноевропейского государства и начинают активно использовать открывшиеся перед ними политические, экономические и социальные перспективы.
Что же происходит с евреями? Во-первых, демографические изменения. Они активно переселяются из сел и небольших городов в крупные города и даже мегаполисы, которыми становятся, например, Вена или Берлин в конце XIX века. Если в середине XIX века 70% евреев на территории Германии жили в небольших городах и сельской местности, а только 30% — в крупных городах, то в конце XIX — начале ХХ века 70% живут уже в крупных городах.
И вот что еще интересно. Мобильность еврейского населения в Германии выше, чем мобильность остального населения. Почему? Потому что евреи привыкли переезжать. Жесткое антиеврейское законодательство, которое превалировало в Германии вплоть до середины XIX века, привело к тому, что евреи привыкли не то чтобы охотно, но менять место жительства. Это для них было, в общем, нормально, и поэтому динамика переселения евреев была выше, чем у остального населения, как правило, крестьянского, которое было достаточно консервативно в этом смысле.
Надо сказать, что в этом отношении лидируют два крупнейших и, возможно, важнейших города, если говорить про немецкое еврейство, — это Берлин и Вена. В середине XIX века в Берлине проживает порядка 30 тысяч евреев, а уже в начале ХХ века — 140 тысяч. В Вене этот рост еще больше — еврейское население увеличилось в четыре раза. Немецкие евреи становятся жителями мегаполисов, и, более того, именно эти крупные общины в еврейском мире становятся законодателями мод на те социальные изменения, на тот тип поведения, на который будут ориентироваться и другие еврейские общины.
Кроме того, серьезно меняется организация еврейского населения. Локальная община, которая была основой жизни немецкого еврейства в течение практически всего этого времени начиная со Средневековья, сохраняется. Но она становится другой. Дело в том, что эта община приобретает светский характер. Раввин в ней — только лишь нанятый служащий, очень часто он исполняет ритуальную роль. В действительности вся власть внутри общины находится у светского руководства, комитета, который избирается.
Еще внутри еврейской общины массово распространяется реформистское движение. Как правило, есть небольшие синагоги или молельные дома, которые посещают ортодоксы. В этих крупных общинах они в численном меньшинстве. И существуют огромные новые синагоги, которые посещают реформисты. Реформистские синагоги построены в мавританском стиле, они очень модные по тому времени и до сих пор легко узнаваемы в ландшафте городов Центральной и Западной Европы.
Кроме того, на еврейской улице появляется политика. Почему? Потому что существуют как минимум две партии. Есть партия, которая придерживается либеральных, реформистских таких воззрений на иудаизм, и существуют ортодоксы. Между ними, как правило, борьба, которая носит вполне себе политический характер: за выборы в комитет внутри общины, за контроль над финансами внутри общины и тому подобными вещами.
Во второй половине XIX века формируются национальные еврейские объединения, в которые входят общины Германии и Австрии. Они должны, с одной стороны, способствовать развитию благотворительности внутри локальных еврейских общин, а с другой — защищать эти еврейские общины от различных нападков, от ущемления политических прав евреев.
Еще в конце XIX — начале ХХ века появляются клубы по интересам, публичные библиотеки, спортивные организации. Евреи активно участвуют в этой новой социальной жизни, которая была в немецком обществе и теперь существует в еврейском. Появляются газеты, которые работают на еврейское население Германии или немецкоязычное еврейство в целом. Самая известная из них начала публиковаться в 1837 году и называлась «Всеобщая газета еврейства».
В Германии во второй половине XIX века происходит экономический переворот, и евреи активно в нем участвуют. С одной стороны, они участвуют в традиционных областях так называемой еврейской экономики: легкой промышленности, банковском бизнесе и торговле в розницу. Более 60% немецкого еврейства занимаются торговлей, коммерция — их конек. Но при этом происходит освоение новых областей экономики. Например, электротехника — немецкий еврей Эмиль Ратенау является отцом-основателем электротехнического концерна AEG Allgemeine Elektrizitaets-Gesellschaft (нем.) — Всеобщая электрическая компания.. В угольной промышленности был магнат Эдуард Арнольд. Вообще, евреи очень часто занимаются новыми областями экономики, которые остальному населению кажутся весьма сомнительными с точки зрения экономической выгоды и рисков. Будучи пионерами в
Еще одна интересная черта, характерная для евреев в экономике, — евреи предпочитают открывать собственный бизнес. Среди них очень небольшой процент — порядка 20% — наемных работников. Как правило, открывают мелкий бизнес. Эта черта экономической жизни евреев превалирует на тот момент везде, от Восточной Европы до Северной Америки.
Кроме того, евреи получают полную возможность получать среднее и высшее образование, и происходит большой наплыв в гимназии и высшие учебные заведения Германии и Австро-Венгрии.
Какова в это время сфера еврейского образования? Если в середине XIX века еврейское традиционное образование проходило порядка 50% еврейских детей, то в начале ХХ века это всего лишь 20%. Специализированные еврейские школы — это удел небольших общин или ортодоксальных конгрегаций в крупных городах. То есть типичный немецкий еврей, который живет в мегаполисе, предпочитает государственное образование, и если он и знаком с основами религиозного воспитания, то крайне поверхностно.
Выбирая специализации внутри университета, евреи предпочитают профессии, которые приносят практическую выгоду или не связаны с работой в государственных учреждениях, потому что, несмотря на эмансипацию, которая закончилась в конце 60-х — начале 70-х годов, в немецком и австрийском обществе существовали негласные правила. Евреев не брали на государственную службу. Типичный портрет еврея-студента в Германии — это или студент-медик, или студент-юрист. Эти профессии дают возможность заниматься частной практикой и, таким образом, не зависеть от государства. Поэтому в этот период мы видим активное присутствие евреев в секторе так называемых свободных профессий: адвокатура, медицина, но также журналистика и искусство.
На рубеже XIX–XX веков происходит прорыв евреев в науку. И тут мы видим людей, которые составили славу науки — уже, правда, ХХ века — и даже стали символами научной революции, которая произошла в начале этого века. Например, Альберт Эйнштейн.
Евреи активно участвуют в политике. В целом немецкое еврейство придерживается либеральной ориентации и выдвигает из себя политиков либерального толка. Тут я хотел бы упомянуть только двух, но их было намного больше. Людвиг Бамбергер и Эдуард Ласкер были лидерами Национал-либеральной партии во время объединения Германии, и, конечно, они сильно зависели от политической поддержки Бисмарка, но само то, что два немецких еврея становятся лидерами центральной партии, которая производит объединение Германии, весьма эмблематично.
Кроме того, евреи в это время весьма серьезно представлены в европейском социалистическом движении. Мы можем даже сказать, что
И можно сказать, что на рубеже XIX–XX веков немецкое еврейство совершает весьма впечатляющий скачок в средний класс. По статистическим данным, около 2/3 немецкого еврейства в этот период принадлежали к среднему классу, то есть практически не было бедных. Это действительно впечатляющий социальный успех.
Но за этот социальный успех немецким евреям пришлось платить. И платой оказалось появление современного антисемитизма. Он был связан с ростом националистических и консервативных настроений в ряде социальных слоев немецкого общества после образования Второго рейха. Во многом это было связано с тем, что часть немецкого общества при капиталистическом перевороте и объединении Германии потеряла свои политические позиции. Причем очень часто это было не немецкое крестьянство, а представители немецкой политической элиты, как, например, прусские помещики. Представители этих социальных групп все новое в окружающем мире стали воспринимать крайне негативно — это был поиск козлов отпущения. И евреи, как люди, которые были долгое время аутсайдерами в немецком обществе, а тут вдруг сделали совершенно сногсшибательный переход в средний класс и были на виду, например, в журналистике и в других областях, стали идеальной мишенью для взрыва антисемитских настроений.
Сразу же оговорюсь, что антисемитизм — это явление, которые было характерно не только для Центральной Европы. Это было повсеместное европейское движение, и в Западной Европе, и в Восточной. Но в Центральной Европе оно носило политизированный характер, потому что в конце 70-х — начале 80-х годов очень быстро появляются идеологи антисемитизма, которые говорят, что вся мировая история является не чем иным, как драмой или ареной борьбы между двумя расами — нордической (которую представляют немцы) и семитской (которую представляют евреи). Более того, переход между этими расами невозможен из-за разницы в крови. Культура как бы утоплена в крови. Если раньше, например в средневековой Европе, еврей мог креститься и стать добродетельным христианином, то крещеный еврей в Европе конца XIX века, с точки зрения антисемитов, выглядел куда страшнее, чем просто еврей, потому что он делал блестящую карьеру в европейском обществе, а потом подтягивал за собой своих иноверцев, которые не поменяли религии. То есть он являлся агентом влияния в европейском обществе.
Идеологи антисемитизма считали, что немцы уже проиграли эту борьбу, но в то же время они старались достучаться, как они говорили, до толстокожего бюргера, чтобы он увидел, что эта угроза, этот ненавистный семит, уже стоит на пороге, практически захватил всю Германию.
Появляется сам термин «антисемитизм». Его в 1879 году изобретает второсортный немецкий журналист Вильгельм Марр. Он пишет памфлет, который называется «Победа иудаизма над германизмом», где присутствует этот термин. Весьма характерно, что Вильгельм Марр изначально был либералом и во время революции 1848 года стоял на либеральных позициях. Но, как он писал позднее, прорыв евреев в публичную политику, который произошел в 1848 году, ужаснул его. Он понял, какая угроза стоит перед немецким обществом, и перешел на позиции охранительные, консервативные, антисемитские.
Появляются первые партии, созданные в духе антисемитизма. Собственно, Вильгельм Марр пытается сделать политическую карьеру, основывая Антисемитскую лигу, но терпит неудачу, и в общем его политическая карьера заканчивается.
Вообще, 80-е — начало 90-х годов — это взрыв политического антисемитизма в немецком обществе и в Австро-Венгрии. Самого большого политического успеха антисемитские партии добились в 1893 году, когда от них в рейхстаг было избрано порядка 15 делегатов и они смогли официально организовать антисемитскую фракцию.
Но к началу ХХ века политический успех антисемитских партий сходит на нет, и часто считают, что антисемитизм как бы отступает. Это не совсем верно. Дело в том, что антисемитские лозунги стали настолько расхожими, что понемногу дрейфовали в программные документы крупных немецких партий. И таким образом тяжеловесы политической арены Германии перетянули титульный электорат маленьких, карликовых антисемитских партий, и те потихоньку утонули.
Но так или иначе, конец XIX века — это также рост бытового антисемитизма в Германии. Это не только идеология, это уже действие. Например, в отелях появляются плакаты, на которых написано, что здесь нельзя селиться евреям. То же самое появляется в ресторанах, местах популярного отдыха, различных курортах. Выпускаются открытки с казусными ситуациями, когда еврей приезжает в тот или иной ресторан или отель, а ему благородный немецкий швейцар с усами показывает, мол, посмотри, что здесь написано, дорогой товарищ, деньги не решают всего, настоящую Германию не купить, тебе здесь нельзя отдыхать.
Таким образом, если мы обращаемся к основным моментам истории евреев Центральной Европы в Новое время, то можно сказать, что более чем за столетие еврейскому населению удается пройти путь от традиционного еврейства, облик которого во многом сформировался еще в Средние века, до еврейства современного, стиль жизни и проблемы которого мало чем отличаются от тех, что есть в наше время. Евреи Центральной Европы оказались весьма жизнеспособны в культурном плане, что позволило им создать новую еврейскую культурную идентичность в меняющемся мире — от Хаскалы и реформы в иудаизме до национальных политических партий.
