17 книг по философии, политологии и социологии
Политология
Григорий Голосов. «Сравнительная политология»
Учебник профессора ЕУСПб уже стал настольным чтением для российских студентов-политологов, интересующихся устройством либеральной демократии и современными эмпирическими исследованиями в этой области. Книга представляет собой обзор институциональных дизайнов, избирательных систем, теорий электорального выбора и других вопросов политической науки, разбираемых на исторических примерах.
«Вопрос, что лучше — демократия или „сильная власть“, а если демократия, то какая, — не для компаративиста, а для философа. С другой стороны, описать политический феномен — значит оценить его. Если без оценок не обойтись, лучше делать их осознанно и, главное, по общепринятой методике, которая могла бы до известной степени нейтрализовать индивидуальные пристрастия ученого».
Владимир Гельман. «Из огня да в полымя: российская политика после СССР»
Другой профессор ЕУСПб, Владимир Гельман, проанализировал противоречивое постсоветское развитие России с точки зрения эволюции ее элиты и расстановки сил внутри нее. Обязательное чтение для тех, кто хочет систематизировать свои знания по недавней истории собственной страны и задуматься, далеко ли мы ушли от коммунистического прошлого, куда пришли и каковы шансы России выйти на путь либеральной демократии.
«Житейская мудрость говорит о том, что порой ужасный конец лучше, чем ужас без конца. Однако в отношении коллапса политических режимов логика далеко не столь очевидна… Проблема обычно связана с тем, что к коллапсу режима, как к внезапной смерти, окружающие оказываются не готовы, и в условиях острого дефицита времени и высокой неопределенности политические акторы делают ошибочные шаги, а общество подчас „ведется“ на неоправданные посулы и ожидания».
Егор Гайдар. «Гибель империи: уроки для современной России»
Гайдар — идеолог российских экономических реформ, последовавших за распадом СССР. В книге он пишет об альтернативах, стоявших перед страной во время, казавшееся безальтернативным, — время кризиса плановой экономики и падения цен на нефть. Это не только увлекательная политико-экономическая история страны (осмысленная и теоретически), но и политико-экономическая автобиография. Книга Гайдара будет особенно интересна тем, кто размышляет над судьбами авторитарных государств, сидящих на топливной игле в XXI веке.
«Пытаться вновь сделать Россию империей — значит поставить под вопрос ее существование».
Роберт Патнэм. «Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии»
Размышление о демократии и ее социальных условиях. Почему либеральная демократия и рыночная экономика в одних странах развиваются, а в других стагнируют? Какие внеэкономические факторы влияют на формирование демократии? Станут ли работать хорошие политические институты автоматически, будучи перенесенными на новую почву, или для их успеха требуется предварительная договоренность в обществе — «социальный капитал»? И если верно второе, то откуда этот социальный капитал берется? Автор-американец бросает взгляд на европейскую историю, отталкиваясь от административных реформ в Италии 1970-х годов.
«Совершеннейший замысел еще не гарантирует хорошей деятельности. <…> Созидание социального капитала — нелегкое дело, но это ключ к тому, чтобы демократия сработала».
Артемий Магун. «Демократия, или Демон и гегемон»
В прямом смысле карманная книга: концентрированная история парадоксального понятия «демократия» — одновременно тиражируемого и неоднозначного, древнего и современного, одобрительного и ругательного.
«Международная демократия не устанавливается еще и по той причине, что, будь она установлена, то не продержалась бы и недели».
Философия
Платон. «Государство»
Обычно из этой книги помнят, что философы должны быть царями, а знакомый нам мир — театр теней на стене пещеры. Однако на деле это наиболее систематический трактат Платона, в котором содержатся и первые философские истины, и примеры их эмпирических приложений — прежде всего к политике и психологии. По Платону, умозрительная философия возникает из заботы о благоденствии и справедливости города, а чувственный мир и интеллектуальный мир вещей самих по себе существуют не отдельно, а связаны — при посредничестве ярости.
«— Изо дня в день такой человек живет, угождая первому налетевшему на него желанию: то он пьянствует под звуки флейт, то вдруг пьет одну только воду и изнуряет себя, то увлекается телесными упражнениями; а бывает, что нападает на него лень, и тогда ни до чего ему нет охоты. Порой он проводит время в беседах, кажущихся философскими. Часто занимают его общественные дела: внезапно он вскакивает, и что придется ему в это время сказать, то он и выполняет. Увлечется он людьми военными — туда его и несет, а если дельцами, то тогда в эту сторону. В его жизни нет порядка, в ней не царит необходимость: приятной, вольной и блаженной называет он эту жизнь и так все время ею и пользуется.
— Ты отлично показал уклад жизни человека, которому все безразлично.
— Я нахожу, что этот человек так же разнообразен, многолик, прекрасен и пестр, как его государство. Немало мужчин и женщин позавидовали бы жизни, в которой совмещается множество образчиков государственных укладов и нравов.
— Да, это так.
— Что ж? Допустим ли мы, что подобного рода человек соответствует демократическому строю и потому мы вправе назвать его демократическим?
— Допустим».
Фридрих Ницше. «Веселая наука»
Это, может быть, наиболее остроумная и виртуозная из ницшевских книг афоризмов, срединная в его развитии как мыслителя. В «Веселой науке» впервые сформулирован ряд важнейших понятий философии Ницше: смерть Бога, вечное возвращение, воля к власти и так далее. Это увлекательное чтение вводит любого думающего читателя, через антропологию и популярную науку, в главные философские вопросы истории Запада. Название книги взято у провансальских трубадуров, объединивших в своем поэтическом искусстве — gai saber — мастерство певца, рыцарство и свободный дух.
«Что, если бы днем или ночью подкрался к тебе в твое уединеннейшее одиночество некий демон и сказал бы тебе: „Эту жизнь, как ты ее теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить еще раз и еще бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и все несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и все в том же порядке и в той же последовательности, — также и этот паук и этот лунный свет между деревьями, также и это вот мгновение и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются все снова и снова — и ты вместе с ними, песчинка из песка!“ — Разве ты не бросился бы навзничь, скрежеща зубами и проклиная говорящего так демона? Или тебе довелось однажды пережить чудовищное мгновение, когда ты ответил бы ему: „Ты — бог, и никогда не слышал я ничего более божественного!“»
Эвальд Ильенков. «Об идолах и идеалах»
Популярное размышление выдающегося советского философа-марксиста (1968) о природе идеологии и идеального. Доходчиво пересказывая основные идеи немецкого идеализма, Ильенков разоблачает позитивистские догмы школьного знания и «наглядные» методики их преподавания. Идеи и идеалы — это не
«Ум… дар общества человеку. Дар, который он, кстати, оплачивает потом сторицей; самое „выгодное“, с точки зрения развитого общества, „капиталовложение“. Умно организованное, то есть коммунистическое, общество может состоять только из умных людей. И нельзя ни на минуту забывать, что именно люди коммунистического завтра сидят за партами школ сегодня.
Ум, способность самостоятельно мыслить, формируется и совершенствуется только в ходе индивидуального освоения умственной культуры эпохи. Он, собственно, и есть не что иное, как умственная культура человечества, превращенная в личную „собственность“, в принцип деятельности личности. В составе ума нет ничего иного. Он — индивидуализированное духовное богатство общества, если выразиться высокопарным философским языком».
Артемий Магун. «Единство и одиночество. Курс политической философии Нового времени»
Эта книга — популярное изложение «канона» политической мысли (или «общественно-правовых учений») Нового времени, от Макиавелли до Маркса. Автор дает новые трактовки классических текстов, соединяя политическую теорию с общей философией, и ставит обе в контекст современного общества. Длинное введение — оригинальный трактат о сущности политики, выводящий ее, в духе Руссо и Ханны Арендт, из опыта одиночества.
«Обычно мы представляем себе „единство“, тем более политическое, как некое целое, объединяющее многих людей и, возможно, многие зоны пространства. Однако если вдуматься, то за подобным объединением для нас зачастую стоит отрицательное исключение и выделение единства — изоляция… С античных времен политическое воображаемое грезит идеей острова, где создано идеальное государство (Атлантида, Утопия). <…> Мы редко задумываемся о той отрицательной силе, которая вычленяет, изолирует государства, политические группы друг от друга…»
Джованни Реале и Дарио Антиcери. «Западная философия от истоков до наших дней»
Фундаментальный обзор истории западной мысли, суммировавший работу многих поколений ученых и в доступной форме объясняющий процесс формирования философских идей, их преемственность и взаимодействие. Лучший учебник по истории философии из существующих на русском языке.
«…Философы интересны не только тем, что они говорят, но и тем, о чем молчат; традициями, которым они дают начало, течениями, которые приводятся в движение».
Социология
Эмиль Дюркгейм. «Метод социологии» // Э. Дюркгейм. «Социология, ее предмет, метод, предназначение»
Рассуждение в картезианском духе, заложившее основы научной методологии социологии (1895). Дюркгейм размышляет о том, что влияет на человека с рождения, почему преступление с точки зрения социологии — норма, а не патология и как оставаться объективным, изучая людей.
«Всякий индивид пьет, спит, ест, рассуждает, и общество очень заинтересовано в том, чтобы все эти функции выполнялись регулярно».
Эмиль Дюркгейм. «Самоубийство: социологический этюд»
Классическая работа Эмиля Дюркгейма (1897) уже больше века является образцом социального исследования: она совмещает скрупулезный анализ эмпирических данных с оригинальными теоретическими рассуждениями. На конкретной статистике автор последовательно демонстрирует социальные — а не психологические или
«Идиотизм предохраняет от самоубийства».
Макс Вебер. «Избранное: Протестантская этика и дух капитализма»
Еще одна классика науки (1905) — произведение немецкого социолога и экономиста о связи протестантских религизиозных ценностей и развития капиталистических отношений. Вебер объясняет, почему капитализм возник именно на Западе, как религия влияет на социализацию человека и в чем истоки своеобразия западного рационализма.
«В наши дни мода и литературные склонности породили уверенность, что можно обойтись без специалиста или свести его роль к вспомогательной деятельности на службе „созерцателя“, интуитивно воспринимающего действительность. Почти все науки обязаны кое-чем дилетантам, часто даже весьма ценной постановкой вопросов. Однако возведение дилетантизма в научный принцип было бы концом науки. Пусть тот, кто ищет созерцаний, отправляется в кино».
Анна Темкина, Елена Здравомыслова. «12 лекций по гендерной социологии»
Грандиозный труд о гендерном направлении социальных наук, иллюстрированный различными примерами как из отечественного, так и зарубежного контекста.
«Совокупность аргументов, с помощью которых доказывался тезис о кризисе маскулинности, выстраивалась в своеобразную теорию виктимизации мужчин, согласно которой мужчины рассматривались как пассивные жертвы собственной биологической природы или структурно-культурных обстоятельств».
Bruno Latour, Steve Woolgar. «Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts»
Бруно Латур, Стив Вулгар. «Лабораторная жизнь»
Исследователи применили этнографические методы к изучению лаборатории французского нобелевского лауреата по медицине Роже Гиймена, тем самым положив начало влиятельному направлению в социологии — STS, Scientific and Technology Studies. Латур и Вулгар изучили рутинные элементы ежедневного научного труда — работу в лабораториях, публикацию статей, поиск финансирования — и то, как все это вместе приводит к настоящим результатам. Эта книга — пример того, как социолог в своей работе смотрит на привычные социальные институты словно на практики незнакомого племени.
«Все обстоит превосходно с общественными науками за исключением двух малюсеньких слов: „общественные“ и „науки“».
Ирвинг Гофман. «Представление себя другим в повседневной жизни»
Гофман создал так называемое драматургическое направление в социологии, описав социальные взаимодействия как театр: их участники сами интерпретируют собственные действия и пытаются влиять на впечатления других людей, разыгрывая мизансцены или целые пьесы, используя декорации и реквизит.
«Искусство проникновения в чужие розыгрыши „рассчитанной нерасчетливости“,
Пьер Бурдьё. «Различение: социальная критика суждения» // «Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики»
Одна из самых цитируемых книг в социологии наряду с работами Дюркгейма и Вебера. Бурдьё анализирует то, как люди выносят суждения вкуса: оказывается, вкусовые предпочтения людей не столь индивидуальны, как им хотелось бы думать, а социально детерминированы. Бурдьё вводит понятие габитуса — системы предрасположенностей, одновременно и разделяющей людей по социальным классам, и позволяющей ориентироваться в социальном пространстве почти вслепую. За неподчинение габитусу «своего» класса человеку назначена высокая цена.
«…Одно и то же поведение или одно и то же благо может казаться утонченным для одних, претенциозным или „вычурным“ для других и вульгарным для третьих».
представляет
