Запад

Чем закончилась Французская революция и закончилась ли она?

Читает Дмитрий Бовыкин
Lecture materialsИллюстрации к лекции

«Есть у революции начало, нет у революции конца!» — поется в известной песне. Во многом это действительно так. При всей ее условности дату начала Французской революции знают многие — 14 июля 1789 года. А вот ответить на вопрос, когда закончилась революция и каковы ее итоги, гораздо сложнее. Способствовала ли она развитию французской экономики и культуры, что изменила и насколько радикальными были эти изменения, как революция повлияла на Францию и на весь мир — обо этом историки спорят до сих пор.

Дмитрий Бовыкин
Дмитрий Бовыкин
Доктор исторических наук, специалист по Французской революции, доцент кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МГУ им. Ломоносова, заместитель главного редактора «Французского ежегодника».

Тезисы

Прежде чем говорить о том, что Французская революция принесла Франции и миру, необходимо решить, что, собственно, мы понимаем под Французской революцией. Заседавшие в Версале, а затем в Париже депутаты, неоднократно бунтовавшие по всей стране крестьяне, подни­мавшаяся на восстания городская беднота — все они стремились к раз­ному и по-разному видели «светлое будущее». Историки до сих пор задаются вопросом, насколько корректно в таком случае говорить о единой революции, не были ли события конца XVIII века не одной, а несколькими революциями, во многом развивавшимися параллельно.

Современники этих событий, безусловно, осознавали, что живут в эпоху революции, но и они нередко рассматривали ее не как единый процесс, а как цепь последовательных революций. Революция 14 июля 1789 года, когда пала Бастилия, заставила измениться тысячелетнюю монархию. Революция 10 августа 1792 года свергла ее. Революция 31 мая — 2 июня 1793 года привела к власти монтаньяров. Революция 9 термидора положила конец господству Террора. Революция 18 брюмера свергла режим Директории. Каждая из этих революций имела свою логику, своих творцов и свои итоги.

Столь же неоднозначен и вопрос о том, когда закончилась Французская революция. Одни считают, что в 1794 году, с падением диктатуры мон­таньяров; другие — в 1799 году, с приходом к власти Бонапарта; тре­тьи — в 1804 году, когда установилась империя; четвертые — в 1815 го­ду, с окончанием Наполеоновских войн; пятые напоминают, что рево­люция заканчивается тогда, когда прочно закрепляется новая форма правления, а республика окончательно установилась во Франции только в 1870-х годах.

Все это добавляет дополнительные сложности попыткам ответить на вопрос, чем же закончилась Французская революция. И в то же время ее влияние на Францию и на весь остальной мир сложно переоценить. Консолидация французской нации, современное административно-территориальное деление страны, единая система мер и весов, внедре­ние в жизнь принципа меритократии  Меритократия — буквально «власть достой­ных»; принцип, по которому государством управляют люди с наиболее высокими спо­собностями, вне зависимости от происхожде­ния и богатства. — всем этим Франция обязана революции. Оформление современной модели демократического устрой­ства общества, вошедшее в жизнь представление о незыблемо­сти прав человека, «принципы 1789 года», ставшие аксиомой европей­ской политической модели — все это существует до наших дней. Без­возврат­но ушел в прошлое Старый порядок — та политическая, эконо­мическая и социальная система, которая была характерна для Франции XVII–XVIII веков. Наполеоновские войны, ставшие продолжением войн революционных, перекроили карту Европы. Либерализм, консерватизм, социализм, коммунизм — те идейные течения, без которых трудно себе представить XIX и XX века, ищут и находят своих предшественников в годы Французской революции. 

Интервью с лектором

— Расскажите, почему вы стали заниматься именно этой темой? Что на вас больше всего повлияло при выборе?

— Я все же советский ребенок и в школьные годы в полной мере попал под обаяние революционной романтики. Абсолютно естественным для сего­дняшнего дня вопросом о цене любой революции я тогда не зада­вался и с огромным удовольствием читал книги из популярных серий «Жизнь замечательных людей» и «Пламенные революционеры». Притом что меня с детства привлекала история Франции, это были книги, посвя­щенные не только русским революционерам, но и Робес­пьеру, Дантону, Марату, Сен-Жюсту. В 1982 году, когда мама работала на съезде проф­союзов, ей удалось получить талон в книжный распреде­литель, и оттуда она принесла мне множество книг, среди которых были «Наполеон Бо­напарт» Манфреда и «Великая французская револю­ция» Кропоткина. Этим она во многом предопределила мою судьбу.

Если же говорить о более узкой теме, которой я занимаюсь, о Терми­до­ре, то когда я поступил на исторический факультет МГУ, быстро выяс­нил, что на кафедре новой и новейшей истории Французской револю­цией занимается Анатолий Васильевич Адо — ученый с мировым име­нем и к тому же чрезвычайно любимый студентами. На третьем курсе я в его семинаре написал доклад о 9 термидора — и с тех пор оказался увлечен именно этой проблематикой.

— Какое место занимает предмет вашего изучения в современном мире?

— Сколько лет прошло со времени Французской революции XVIII века, столько лет историки ее изучают, и каждое новое поколение видит в революции что-то свое. Хотя, возможно, правильнее было бы сказать иначе: каждое новое поколение видит революцию по-своему. Послед­ние четверть века историки революции пребывают, на мой взгляд, в определенной растерянности. До этого времени едва ли не каждое историографическое направление — либеральное, консервативное, «якобинское», «критическое» — предлагало свое, новое осмысление революции, но с конца 1980-х годов таких обобщающих трудов больше не появлялось; то, что выходит сегодня, повторяет то, что было раньше. Каждый из историков революции ныне возделывает свое поле.

— Если бы вам нужно было очень быстро влюбить незнакомого человека в вашу тему, как бы вы это сделали?

— Влюблять я бы никого не стал, но небольшой тест, наверно, провести можно. Я дал бы ему почитать пьесы Ромена Роллана из цикла «Театр революции», в первую очередь пьесу «Робеспьер», «Боги жаждут» Ана­толя Франса, стихи Павла Антокольского, посвященные революции. Если у него в душе ничего не шевельнется, изучение революции, боюсь, не для него.

— Что самое интересное вы узнали, работая со своим материалом?

— Узнал-то я множество таких вещей, но, если выбрать одну, я бы ска­зал вот о чем. Еще у Марка Блока есть такая мысль: «Мы сознательно или бессознательно в конечном счете всегда заимствуем из нашего повседневного опыта, придавая ему, где должно, известные новые нюансы, те элементы, которые помогают нам воскресить прошлое». Блок абсолютно прав, но применительно к Французской революции я бы сформулировал это так: едва ли можно почувствовать революцию, не пережив ничего хотя бы отдаленно на нее похожего.

В свое время, после Октябрьской революции, историка Николая Кареева спрашивали, не стало ли ему что-то более понятно в революции Фран­цузской. В своих воспоминаниях он рассказывал об этом следующим образом: «Мне всегда казалось маловероятным, и я даже как бы не ве­рил, что во время Французской революции за чашку кофе приходилось платить сотни или тысячи ливров. Я готов был видеть в этом одно из бывающих нередко преувеличений какого-либо редкого, исключи­тельного, но чрезвычайно обобщенного факта. И лучше сказать, я не ве­рил, хотя на этот счет говорила масса достоверных источников, а скорее просто не понимал, как могла существовать такая невероятная дорого­визна и как с нею справлялось население. Здесь была для меня некото­рая невразумительная историческая проблема, которую разрешил для меня наш собственный исторический опыт».

Прочитав эти слова Кареева в 1990 году, я, как человек, для которого проезд в метро всю жизнь стоил пять копеек, абсолютно его не понял. Но когда я вернулся к его книге спустя лет десять, я уже очень хорошо понимал, что он имел в виду.

— Если бы у вас была возможность заняться сейчас совсем другой темой, что бы вы выбрали и почему?

— Возможность заняться совсем другой темой есть всегда, никто же не мешает. Но, если бы моя жизнь сложилась иначе, я бы занялся изу­чением французских религиозных войн, эпохой Генриха IV. Прочитан­ная в детстве дилогия Генриха Манна (не говоря уже, конечно, о книгах Дюма) произвела на меня немалое впечатление, и с тех пор я очень люблю этот период.

Где узнать больше

Мона Озуф. «Революционный праздник. 1789–1799» (2003)

Книга Моны Озуф, соратницы Франсуа Фюре, одного из лидеров «кри­тического» направления в историографии Французской революции, была абсолютно новаторской для середины 1970-х годов, когда она создавалась. К тому же она отлично переведена на русский язык. Это научный текст, требующий определенной подготовки, но его читатель будет вознагражден. Озуф интересует связь между политикой и культу­рой, она показывает революционную эпоху через праздники, анализи­рует символическую сторону революции.

Патрис Генифе. «Политика революционного террора. 1789–1794» (2003)

Книга известного французского историка Патриса Генифе весьма дис­куссионна, ее немало обсуждали во Франции, не избежала она и крити­ки — столь же пристрастной, сколь и само это исследование. Автор не стремится ввести в оборот новые документы или опереться на архи­вы, он видит свою задачу в том, чтобы иначе осмыслить свой сюжет. Это не история Террора, а попытка его интерпретации — очень неодно­значная и спорная, в частности в том, что касается объяснений генезиса Террора, а также восприятия Террора как своеобразной сути и Француз­ской революции, и всякой революции вообще. Одновременно это и по­пытка показать, каким образом революционеры, отстаивавшие в 1789 году права человека и гражданина, всего через несколько лет пришли к тому, что необходимо нарушить эти права. Книга написана живо и увлекательно, она будет доступна всем, кто хотя бы в мини­мальной степени знаком с историей революции.

Бронислав Бачко. «Как выйти из Террора? Термидор и революция» (2006)

Книга польского историка, вторую половину жизни проработавшего в Университете Женевы, ценна не только тем, что ярко и легко напи­сана: она доступна каждому, но не утрачивает при этом научной цен­ности. И не только тем, что это лучшая, по моему мнению, работа о Термидоре, созданная за все прошедшие после Французской рево­люции годы. Террор, война, голод, болезни, чрезвычайные обстоя­тель­ства, которые не оставляют человеку выбора, требуют от него умения выживать и выжить, были знакомы ему не понаслышке. Бачко пережил оккупацию Польши, смену режима, войну и эмиграцию. Об этом пре­красно сказала Мона Озуф: «Никто, читая вас, не может забыть: к ин­теллектуальному анализу у вас всегда добавляется настороженный взгляд лишенного иллюзий свидетеля. В вашей прекрасной книге о Тер­мидоре, когда вы рассказываете о чистках, очередях перед булочными, принесении в жертву старых друзей, реабилитации старых врагов, о преждевременно постаревшей Революции и лежащем на всем этом мрачном отблеске поражения, каждый чувствует, что вы могли бы просто написать, как писал под своими полотнами Гойя: „Я это видел“».

Александр Чудинов. «Французская революция. История и мифы» (2007)

Сборник эссе, каждое из которых посвящено одному историографи­че­скому мифу о Французской революции. Революция и масоны, револю­ция и янсенисты, буржуазная революция, революция, свергнув­шая феодально-абсолютистский строй. Эпиграфом к книге стали слова Мюллера из «Семнадцати мгновений весны»: «Верить нельзя никому. Даже себе», и по прочтении работы наглядно убеждаешься, что Мюллер был абсолютно прав. Иные историографические мифы прожили не од­но десятилетие, иные тезисы казались «очевидными» для десятков историков. Один из самых интересных очерков в книге — рассказ о жизни и творчестве академика Николая Лукина, возглавлявшего в 1920–30-е годы ряд научных учреждений, включая Институт истории АН СССР. Книга адресована и историкам, и широкому кругу читателей.

«Всемирная история». Т. 4. «Мир в XVIII веке» (2013)

В этом обобщающем труде, подготовленном под эгидой Института все­общей истории Российской академии наук, несколько глав посвя­щено и Французской революции. На полную историю революции они не пре­тендуют, но дают современное видение истоков революции, основных ее преобразований, контрреволюции и Террора. Текст этот скорее науч­ный, чем научно-популярный, но читателям, подготов­ленным к чтению исторических текстов, может быть интересен и небесполезен.

Выставка к лекции

Иллюстрация: Никола де Куртейль. Истина ведет за собой Революцию и Изобилие. 1793 год
Musée de la Révolution française de Vizille
Другие лекции
Восток