Запад

Как средневековые крестьяне сделали Европу великой

Читает Павел Уваров

Западное общество, сформировавшееся на рубеже X и XI веков, многие называют феодальным. Историки вкладывают в этот термин разные значения, а некоторые и вовсе предлагают от него отказаться — но практически все сходятся на том, что христианский мир Западной Европы вступил около тысячного года в период длительного демографического и экономического роста, причины которого по-прежнему вызывают споры

Павел Уваров
Павел Уваров
Доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, заведующий отделом западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени Института всеобщей истории РАН, профессор Школы исторических наук НИУ ВШЭ, ответственный редактор журнала «Средние века»

Тезисы

Вокруг тысячного года в Западной Европе начались процессы, в результате которых возникло все то, что обычно ассоциируется у нас со Средневековьем. Это замки феодалов, сеньоры и вассалы, рыцари, турниры, гербы, трубадуры и менестрели, стихи о Прекрасной Даме. Это деревенские общины, населенные крестьянами, как правило, в той или иной степени зависимыми от сеньоров. Это белые одежды церквей, в которые оделся Запад вскоре после тысячного года от Рождества Христова, по словам клюнийского монаха Рауля Глабера. Это стре­ми­тельное возвышение папства — и плотная сеть церковных приходов, накинутая на все пространство Европы. Это стремительный рост городов — и гордые городские коммуны, расцвет городской культуры, а также школ пра­ва, богословия, медицины, философии, риторики и грамматики, из которых вырастут средневековые университеты.

Но в то же время начинается период политической децентрализации, охва­тившей сперва западные земли, ранее входившие в состав империи Карла Великого, а потом — и восточную ее часть, где, казалось, вполне надежно укоренилась власть императоров Священной Римской им­пе­рии. Политическая децентрализация — которую называют также феодальной раздробленностью — обычно связывается с губительными междоусобицами, неминуемо приводящими к краху государ­ствен­ности, который, в свою очередь, должен облегчать задачу потенциальных завоевателей.

Однако в данном случае никаких завоеваний не произошло. И даже наоборот: христианское западное общество само наступало на Балтий­ский регион, в Свя­тую землю, на юг Пиренейского полуострова. Насе­ление Западной Европы с XI до XIII века удвоилось. Культура вступила в период своего подъема, кото­рый, как это ни странно, так и не сме­нился периодом упадка. Общество стано­вилось все сложнее, а обще­ственная жизнь — все интенсивнее.

Чем можно объяснить эти неожиданные успехи? Одни говорят о тех­нологиче­ских новшествах, другие — о благоприятных клима­ти­че­ских изменениях, третьи — о социальных сдвигах. Кто-то вспоминает о выгодном географиче­ском положении Запада, благоприятной для торговли открытости морю, кто-то — о богатом наследии античной эпохи, в особенности о традициях античных полисов. Говорят и об осо­бой ментальности жителей Запада. Эти и многие другие гипотезы убедительны, но все они вызывают и не менее убе­дительные возра­жения. Понять причины европейской исключительности можно, лишь взглянув на латинский Запад в кон­тексте развития всей ойку­мены Старого Света.

Интервью с лектором

— Как вы стали заниматься тысячным годом? Что на вас больше всего повлияло при выборе?

— Вообще-то, Средние века — это не совсем моя тема; скорее, это мое хобби. Тема моей специализации — XVI век, социальная история Фран­ции. Правда, в советское время я считался медиевистом, а по со­времен­ной классификации я модернист, или, как говорят французы, «сезье­мист»  От фр. seizième — шестнадцатый.. А Европой после тысячного года я стал заниматься поневоле, готовя издание «средневекового» тома «Всемирной истории»  Шеститомное издание Института всеобщей истории РАН, в котором хронологически описаны основные проблемы и сюжеты, над которыми сотрудники института рабо­тали в течение последних десятилетий.. С идея­ми, которые легли в основу драматургии этой книги, я и попытаюсь познакомить публику в данной лекции.

— Если бы вам нужно было очень быстро влюбить незнакомого человека в вашу тему, как бы вы это сделали?

— Да не буду я никого влюблять. Человек посмотрит, например, на ко­вер «Сотворение мира», висящий в Жироне, и все поймет без меня. А с тем, кто не поймет, у меня разговора, наверное, и не получится.

Гобелен «Сотворение мира». Жирона, XI–XII векаМузей собора Святой Марии в Жироне

— Что самое интересное вы узнали, работая со своим материалом?

— С моим материалом, то есть с XVI столетием, я работаю «с лупой в ру­ках». Поэтому у меня масса самых забавных наблюдений и неожи­дан­ных совпа­дений. Вот узнал недавно, что внучатый племянник одного из моих персона­жей — сурового теолога Николя Леклерка середины XVI века — не кто иной, как Леклерк дю Трамбле, знаменитый отец Жозеф, «серый кардинал», в чьих руках сходились нити всей тайной политики Европы периода Тридцатилетней вой­ны. Или что род­ствен­ник адвоката Рауля Спифама, автора фантастически интересного проекта переустройства Французского королевства, через много лет будет посланником французского короля в Лондоне и оттуда в 1613 году донесет, что при дворе Якова I Стюарта обсуждается проект некоего француза. Этот французский протестант обращался к Якову Стюарту со смелым планом: он предлагал быстро оккупировать Русский Север, от Архангельска до Ярослав­ля, чтобы помешать «папистам», польским католикам, завладеть Россией, вос­пользоваться ее богатствами и погу­бить души несчастных московитов. Ано­нимным французом, как выяс­нилось, был капитан Жак Маржерет, чьим твор­чеством мне также пришлось долго заниматься.

Такой уровень погружения в эпоху XI–XIII веков мне недоступен, я не настоль­ко владею здесь источниками. Но меня не покидает чувство удивления от того, что, хотя в каждой области и в каждом городе складывалась своя неповторимая ситуация, свой баланс сил, в итоге ситуация везде развивалась примерно в од­ном направлении. Первые университеты в Болонье, Париже, Монпелье, Окс­форде возникли спонтанно, в силу уникального стечения сугубо местных об­стоятельств, но в целом мы можем говорить об общих чертах процесса обра­зования университетов. Вот это непостижимое для меня сочетание частного и уникального с общим и закономерным не перестает волновать меня.

— Если бы у вас была возможность заняться сейчас совсем другой темой, что бы вы выбрали и почему?

— Занялся бы компаративной историей. «Ковер королевы Матильды» из Нормандии, сделанный в начале XI века, лучше рассматривать в паре с современной ему китайской панорамой на шелковом свитке «По реке в день поминовения усопших» Чжан Цзэдуаня. А «Кентерберийские рассказы» — вместе с романом «Речные заводи» китайского писателя Ши Найаня, совре­менника Джеффри Чосера. Попробуйте сами — убедитесь.

Где узнать больше

«Средневековые цивилизации Запада и Востока» («Всемирная история» в 6 т., т. 2, 2011)

Это нескромно, потому что это издание Института всеобщей истории РАН, в котором я работаю. Оно, конечно, далеко от совершенства. Но там предла­гается комплексный взгляд на проблему «европейского чуда», излагаются различные трактовки феодальных отношений (в частности, объясняется, почему можно говорить о «роскоши феодализма») и рисуется общая панорама жизни Старого Света той эпохи.

Эдмон Поньон. «Повседневная жизнь Европы в 1000 году» (1999)

Российское издательство попыталось придать книге некую сенса­ционность, анонсируя читателю рассказы об ужасах ожидания конца света, но в действи­тельности это добротное, отнюдь не сенсационное издание. Интереснейший фактический материал, повествующий и о социальном устройстве, и о «струк­турах повседневности», удачно сочетается с описанием общей динамики евро­пейского общества времен тысячного года.

Николай Колесницкий. «„Священная Римская империя“: при­тя­зания и действительность» (1977)

Работа издавалась в советское время, когда Священная Римская импе­рия, фео­далы, папы и императоры по определению не могли быть по­ложительными героями исторического повествования. Но Николай Филиппович был очень добросовестным историком, и его труд по-прежнему является наиболее пол­ным и последовательным изложением событий, связанных с Оттонами и их преемниками и с драматическими взаимоотношениями императора и папства. Книга вышла в знаменитой научно-популярной серии издательства «Наука», где лучшие советские историки во вполне доступной форме излага­ли порой самые оригинальные идеи.

Гарольд Джон Берман. «Западная традиция права: эпоха форми­ро­вания» (1998)

Гарольд Джон Берман — известнейший американский юрист и историк права. В отличие от большинства своих коллег, он обладал удиви­тель­ной интуицией подлинного историка. В этой книге речь идет о том, что основные правовые понятия и институты Нового времени уходят корнями в XI–XII века. Этот период он назвал папской революцией: в это время церковь отстояла свою правовую и политическую неза­висимость от светских правителей. В результате было сохранено цивилизационное единство Европы и начался процесс созда­ния интегрированных правовых систем  Уже на протяжении XII столетия при всем разнообразии местных условий на всем пространстве латинского Запада были из­вестны основные правовые принципы ци­вильного права, канонического права, фео­дального права, торгового права и других правовых систем. В Толедо каноник мог су­диться с посягнувшим на его пребенду (то есть доход с церковной должности) архи­дьяконом примерно на тех же основаниях, что в Лондоне или в Дрездене. Было местное обычное право с массой различий в каждой области, но юристы начали кропотливую работу по согласованию их с римским правом.. Книга похожа на учебное пособие — но (или, возможно, именно поэтому) написана доступно и вполне увлекательно.

Юрий Бессмертный. «„Феодальная революция“ X–XI ве­ков?» («Вопросы истории», № 1, 1984)

В статье умнейшего советского медиевиста рассказывается о полемике по поводу важного для нашей темы понятия «феодальная революция». Я бы вообще рекомендовал посмотреть работы сторонников и против­ников этой теории (на русский язык переведены книги Жоржа Дюби и Доминика Бартелеми), но статья Юрия Львовича, несмотря на то, что написана больше тридцати лет назад, расставляет все по своим местам и не потеряла актуальности.

Игорь Можейко. «1185 год: Русь. Запад. Запад против Востока» (последнее издание — 2015)

Автор, более известный как писатель-фантаст Кир Булычев, был еще и доктором исторических наук, специалистом по средневековой Юго-Восточной Азии. В этой книге он нарисовал захватывающую картину, показав взаимосвязь и единство исторического процесса, схваченного «стоп-кадром» в год похода князя Игоря на половцев.

Выставка к лекции

Иллюстрация: из книги Джованни Боккаччо «О несчастиях знаменитых людей». Брюгге, 1479–1480 го­ды
The British Library
Другие лекции
Восток