25 апреля 2025История, Антропология

12 слов, помогающих понять культуру Мексики

Мексика — это буйство красок, вкусов и противоречий, неотделимых друг от друга. Зеленый, розовый, оранжевый, фиолетовый — палитра мексиканских городов. Соленое, острое и сладкое одновременно. Небоскребы и палаточные городки. Белые воротнички в очереди за такос. Об этой удивительной стране — новые «Слова культур»!

Автор Анастасия Кутькова

1. Nopal 

Кактус нопаль, изображенный на гербе Мексики вместе с орлом и змеей

Есть немало стран, на гербе которых изображен орел, но только на гербе Мексики орел сидит на кактусе. Это нопаль, особый вид кактуса, с которого начинается история Мексики.

Древние предания мешиков (mexicas) — народа, от названия которого проис­ходят слова Мехико и Мексика, — гласили, что они пришли из Ацтлана, земель на северо-востоке нынешней Мексики. Кстати, поэтому мешиков также назы­вают ацтеками — выходцами из Ацтлана. Мешики-ацтеки долго странствовали, пока наконец не добрались до высокогорной долины. Здесь они разгромили врагов, а сердце их вождя бросили в озеро Тескоко. Там, где оно упало, возник остров. На нем вырос кактус нопаль — nochtli на науатле, языке мешиков, — а на кактус приземлился орел со змеей в цепких когтях. Это было знамение: мешики поняли, что нашли землю обетованную, и заложили город Теноч­титлан (по одной из версий, это означает «место, где растет нопаль»). Если верить историкам, это произошло около 1325 года, за два века до появления здесь испанцев. На месте Теночтитлана стоит нынешняя мексиканская столица — Мехико. 

Мясистые листья нопаля (pencas) имеют форму плоских лепешек с колюч­ками. Колючки срезают и готовят бесчисленное множество блюд: нопаль едят жареным и тушеным, его кладут в салаты и добавляют в горячие бутерброды с сыром. Существует расхожий миф о том, что из кактуса делают и текилу, но на самом деле агава, или магей, не имеет к кактусам никакого отношения  Агава и нопаль, без сомнения, похожи, они по праву считаются национальным достоя­нием страны. До прихода испанцев агава, так же как и нопаль, играла исключительную роль в культуре мезоамериканских народов: из ее волокон делали бумагу, на кото­рой написаны манускрипты древних индей­ских цивилизаций..

Плоды нопаля называются туна (tuna) и имеют форму шишек, размер которых чуть больше куриного яйца. В сыром виде они служат отличным лакомством и хорошо утоляют жажду. Из туны также делают вкуснейший конфитюр и мармелад. Мексиканские поклонники ЗОЖ добавляют эти плоды в детокс-смузи, смешивая с фруктами или лаймом. Считается, что нопаль обладает бесчисленными целебными свойствами.

Кактус вообще один из символов Мексики. По некоторым подсчетам, из 700 видов, которые растут в стране, более двух третей — эндемики, то есть больше вы их нигде не найдете. Размеры и форма кактусов могут быть самыми различными — от крошечных до пятиметровых исполинов, похожих на гигант­ские канделябры.

Интересный факт: мексиканские художники-муралисты начала XX века, Диего Ривера, Хосе Клементе Ороско, Давид Альфаро Сикейрос  Мексиканская монументальная живопись (мурализм от испанского muro — «стена», mural — «настенный») — самобытный художе­ственный феномен ХХ века. Мексиканские художники-муралисты стремились воскре­сить в своей живописи доиспанскую традицию, в том числе за счет техники., стремясь возродить доколумбову технику создания фрески, замешивали известку на растворе из нопаля и добавляли его сок в пигменты красок.

2. Padre 

Отец; потрясающий, невероятный, изумительный 

Все, что касается семьи, мексиканцы воспринимают очень серьезно. Важность родственных связей проявляется и в многозначности терминов родства в мексиканском испанском.

Слова padre («отец») и madre («мать») могут иметь стилистически возвы­шенные производные значения. Padres de la Patria («отцы Родины») — национальные герои освободительной и революционной борьбы. Едва ли не главный из них — Мигель Идальго-и-Костилья, священник, предводитель борьбы мексиканского народа за независимость в 1810–1811 годах. В память о событиях тех лет во вре­мя празднования Дня независимости президент произносит знаменитую фразу падре Идальго — клич, который знаменовал начало Войны за независимость в Мексике: ¡Viva México! После раздается удар колокола.

Рadre и padrísimo означают «потрясающий», «невероятный», «изумительный», «великолепный». Выражения ¡Qué padre! и ¡Está padrísimo! в устах мексиканца означают высшую степень похвалы. Собеседника, вызывающего симпатию, назовут compadre — буквально это «кум» или «крестный». Compadre, ayudame por favor! — «Дружище, помоги!» Или mijito, «мой сыночек» (mijita — «моя доченька»), и разница в возрасте между собеседниками тут не имеет значения. «Что это ты, приятель, губу раскатал» — No, mijito, estás pidiendo demasiado.

А вот слово madre в разговорной речи имеет отрицательное, бранное значение: «презренный», «бесполезный», «ничтожный». ¡No, ni madres! — грубое выражение, которое значит «ни в коем случае». Desmadre — крайняя степень беспорядка, бардак. Madrear — «бить, избивать». При этом именно мать для мексиканца — самый важный человек, и во всех непонятных ситуациях мексиканские мужчины первым делом советуются с мамой. За плохое поведение сыночек, пусть даже взрослый, может получить от мамы удар чанклой (chancla), мексиканской шлепкой с перемычкой, отделяющей большой палец от остальных. «Самым действенным оружием в Мексике всегда будет чанкла» (El arma más poderosa en México siempre será la chancla voladora de tu mamá), — шутят мексиканцы. И тем не менее обсценная лексика в мексиканском испанском связана со словом madre.

Размышляя об этом парадоксе в сборнике эссе «Лабиринт одиночества», мексиканский поэт, писатель и философ, лауреат Нобелевской премии по литературе Октавио Пас видел его истоки в эпохе завоевания испанцами американского континента. В языковом сознании мексиканцев, писал Пас, оказались противопоставлены образы стоически и мужественно сопротив­лявшихся испанским конкистадорам индейцев-мужчин и уступивших натиску завоевателей индейских женщин. Весь Новый Свет, таким образом, был рожден из насилия белого мужчины над женщиной-индианкой. Chingón и chingada («насильник» и «жертва») — слова, которые входят в состав крайне грубых выражений в мексиканском испанском, их значения соотносятся так же, как и вторичные значения слов padre и madre: первое — похвала на грани восхищения, второе — оскорбление. 

3. Malinchismo

Предательство

Символ покоренных испанцами индианок — Малинче, индейская переводчица, сопровождавшая завоевателя Мексики, испанского конкистадора Эрнана Кортеса. По всей видимости, она была чрезвычайно одарена в лингвистическом плане, знала языки многочисленных племен и быстро выучила испанский. Именно через нее Кортес вел переговоры со всеми местными и благодаря ей смог заключить союзы с врагами ацтеков. В результате в 1521 году государ­ство мешиков-ацтеков и их столица Теночтитлан были с невероятной жесто­костью разрушены. Так имя Малинче стало нарицательным. В мексиканском испанском есть и слово malinchismo, означающее измену своему народу, инте­ресам своей нации: в наши дни этот термин звучит в дискуссиях об америка­низации Мексики. Например, в малинчизме обвиняли президента Энрике Пенью Ньето, который, по убеждению своих оппонентов, не принимал ни одного важного решения без консультаций с администрацией Барака Обамы.

Слова malinchismo и malinchista, наряду с agringado (gringo — «иностранец», «чужак», чаще так называют американца, который совсем не говорит или плохо говорит по-испански), национально ориентированные мексиканцы используют для порицания соотечественников, которые отдают предпочтение иностран­ным вещам и предпочитают зарубежные обычаи мексиканским.

4. Violencia 

Виоленсия, насилие, часто беспричинное

История Мексики с первых дней ее существования полна жестоких конфликтов: кровавая конкиста, крушение цивилизации ацтеков и майя, насилие над индейцами, покорение жестокой природы, вековое социальное бесправие, вылившееся в кровопролитную Мексиканскую революцию  Мексиканская революция — один из важ­нейших и самых продолжительных социаль­ных и политических конфликтов в истории Мексики, который начался в 1910 году и длился около 10 лет. Революция началась как восстание против диктатуры Порфирио Диаса, который правил страной более 30 лет (с 1876 по 1911 год), обеспечивая власть богатым землевла­дельцам и подавляя демократию. , которая оставила глубокий след в коллективной памяти народа. Именно с эпохой мексиканской революции связана знаменитая фраза «Я предпочту умереть стоя, чем жить на коленях» (Prefiero morir de pie a vivir de rodillas). Каждый мексиканец уверен, что это слова их национального героя Эмилиано Сапаты, хотя литературоведы приписывают эту фразу кубинцу Хосе Марти. 

В Мексике, в условиях, коренным образом отличающихся от европейских, сложился новый тип человека — со своеобразным социально-историческим опытом. Борьба за выживание, продолжавшаяся веками, формировала особые моральные установки и нормы отношений между людьми. И насилие на про­тяжении истории Мексики нередко возводилось в ранг государственной политики, олицетворением которой становился тиран, диктатор, вождь-касик (слово caсique — «вождь» — заимствовано из антильских индейских языков). Отсюда культ силы, агрессивность как способ самоутверждения и сопут­ствующие им отвага, выносливость, презрение к смерти. Все эти черты вылились в феномен виоленсии: его парадоксальность в том, что привычное насилие, осознаваемое как норма, оказывается конструктивным культуро­генным фактором, влияющим на формирование национального самосознания.

Мексиканские классики Карлос Фуэнтес и Хуан Рульфо представляют насилие не как выбор героя, а как неизбежную реальность, в которую тот погружен с рождения. Он часто оказывается перед выбором: либо применить насилие, чтобы выжить, либо потерять свою честь. Этот выбор отражает глубинную связь между насилием и жизнью в стране, где оно становится своего рода обрядом инициации, позволяющим человеку утвердиться в обществе. Насилие в мексиканском контексте многозначно: оно может означать и трагедию, и возрождение, и способ самоутверждения. Так, революционеры, запечат­ленные на фресках Диего Риверы, олицетворяют борьбу за справедливость: насилие становится символом освобождения и стойкости мексиканского народа.

5. Plata 

Серебро; синоним слова «деньги»

На протяжении веков Мексика была одним из крупнейших мировых постав­щиков серебра. Начиная с испанской колониальной эпохи знаменитые серебряные рудники в городах Таско, Гуанахуато и Сакатекасе играют ключевую роль в экономике  С 1521 по 1821 год территория нынешней Мексики входила в состав вице-королевства Новая Испания и была испанской колонией. Серебряные рудники в Таско, Гуанахуато и Сакатекасе были открыты в XVI веке, вскоре после завоевания этих земель испанцами.. 

Во второй половине XVI века испанцам удалось получить постоянный источник серебра и золота — металлов, которые ценились в Азии. Из мексиканского города Акапулько манильские галеоны  Манильские галеоны — легендарные испанские торговые корабли, которые с конца XVI до начала XIX века осуществляли торговлю между Азией и Америкой, точнее — Манилой на Филиппинах и Акапулько в Новой Испании (нынешняя Мексика)., груженные драгоценными метал­лами, отправлялись в Манилу через Тихий океан. Там золото и серебро обме­нивали на шелк, фарфор, специи. Возвращались в Акапулько, далее отправ­лялись в Веракрус, а оттуда корабли доставляли эти товары уже в Испанию. Так возникла первая глобальная торговая сеть, которая связала Азию, Америку и Европу, а также породила первую глобальную валюту. Серебряный песо оставался основной валютой международной торговли до начала XIX века, когда это место занял английский фунт стерлингов. В Европе песо называли на итальянский манер piastra d’argento (то есть «плитка серебра»), в США — spanish peso, испанским долларом.

Впервые приехав в Мексику и видя на ценнике значок доллара, туристы приходят в ужас, думая, что цены указаны в долларах США, а не в мексикан­ских песо. Многие считают, что Мексика переняла этот знак у США, но на самом деле все наоборот: после провозглашения независимости в конце XVIII века Соеди­ненные Штаты позаимствовали у соседей символ для своей новой валюты  В годы Войны за независимость США серебряный песо, или испанский доллар, стал общей валютой североамериканских колоний.. Изначально у символа $ было две вертикальные линии, проходящие сквозь латинскую букву S: это Геркулесовы столбы, античный символ конца света и предела обитаемого мира, а также знак, служивший предупреждением для парусных кораблей, — Non plus ultra, что в переводе с латыни означает «Дальше ничего нет». Вскоре после открытия Америки испанский король Карл I изменил изречение на Plus ultra («Дальше предела») и поместил этот девиз на свой герб: он был написан на развевав­шемся полотне, напоминавшем букву S, а на фоне были изображены Геркулесовые столбы.

6. Retablo 

Ретабло, небольшая картина или роспись на металлической дощечке в дар святым

Традиционные мексиканские ретабло — это небольшие картинки, нанесенные на тонкие металлические дощечки. Верующий или рисует их сам, или зака­зывает у местного непрофессионального художника и оставляет в церкви в знак благодарности святым, Деве Марии Гваделупской или Христу за чудесную помощь, дарованную в тяжелый момент жизни.

В этой традиции воплощена народная религиозность с ее доверительным отношением к заступникам, с которыми можно запросто установить диалог. Как правило, картинки разделены на три части: небесную — образ святого, которого верующий благодарит за свое спасение и ниспосланное чудо; земную — сцена, в которой верующий спасается; текстовую — надпись, как правило, отделена от изображения чертой, в ней указано, за что возносится благодарность, имя дарителя и дата. Причины для благодарности о ниспо­сланном чуде могут быть самыми разнообразными: исцеление от болезни, спасение жизни во время несчастного случая, удачный брак, рождение ребенка, хороший урожай, успешный бизнес, воссоединение семьи. 

Впрочем, ретабло можно заказать и в других случаях: в благодарность за вкусный обед, найденную после угона машину и даже за помощь в деле, которое противоречит христианским представлениям о добродетельной жизни. Вот, к примеру, надпись на ретабло 1976 года из штата Мехико:

«Мы с моим женихом занимались любовью. Из-за шума мама чуть было нас не застукала. Я благодарю Святого Господа Чалмского за то, что мой жених успел вовремя спрятаться и она его не увидела. Обещаю впредь вести себя хорошо. Калиста Перес».

Самые древние из сохранившихся ретабло специалисты датируют концом XVIII века, но, очевидно, они существовали и раньше. Их предки — вотивные дары (латинское votivus — «посвященный богам», от votum — «обет»), которые приносили в дар божеству ради исцеления или исполнения желания.

Объединение рисунка на околорелигиозную тематику и обращения к высшим силам характерно для доколумбовых времен: изображения, дополняющие иероглифические надписи, структурно разделенные на тематические блоки, встречаются в майянских кодексах.

Самую первую крупную коллекцию ретабло собрали Диего Ривера и Фрида Кало, и благодаря им мир узнал об этой живописной традиции. Стиль наивного народного искусства Мексики, яркие краски и искренняя религиозность сцен чудесных спасений в значительной степени повлияли и на творчество самих художников.

В наши дни кроме традиционных картинок на жестяных табличках, которыми увешаны в Мексике входы в деревенские церкви, существуют цифровые ретабло. Их даже публикуют на страницах в социальных сетях. Нередко они выходят за рамки исключительно религиозной тематики. Сохраняя тради­ционную форму, современные ретабло пародируют наивную веру в чудо, рассказывают порой забавные, порой драматичные истории об адюльтерах, абортах, встречах с инопланетянами. Пользователи ставят лайки и оставляют комментарии: «Как будто про меня написано!» (Me siento sumamente identificado!)

7. Calavera 

Череп, символ празднования Дня мертвых; шуточная или сатирическая эпитафия, адресованная живому человеку в День мертвых

В 1910 году мексиканский график и карикатурист Хосе Гваделупе Посада создает свою самую главную гравюру — «Calavera Garbancera»  Другие ее названия — «Calavera La Catrina» или просто «La Catrina». Catrina — это слово женского рода, образованное от существи­тельного catrín, «щеголь, модник». Именно так, catrín и catrina, называют друг друга мексиканцы в праздничных щегольских нарядах и с непременным «смертельным» гримом в День мертвых., которая прославила не только его самого, но и всю мексиканскую культуру. Calavera по-испански значит «череп». На гравюре Посады действительно изображен череп в роскошной французской шляпке с перьями, наподобии тех, в которые в начале XX века носили европейские аристократы. А ироничным прозвищем garbancerо в Мексике тех лет называли зажиточных мексиканцев, которые пытались походить на европейцев, отвергая свои культуру и происхождение. Посада как бы говорит: смотрите, обладатель этого черепа до мозга костей местный, а французского в нем — только шляпка с перьями.

Но почему Посада выбирает именно череп? В первую очередь это дань культу смерти, существовавшему у мезоамериканских народов  Мезоамерика — особый географический и историко-культурный регион в Цен­тральной Америке, включает территории центральной и южной Мексики, Гватемалы, Гондураса, Белиза, Сальвадора, Никарагуа и Коста-Рики. Здесь сформировались культуры ольмеков, майя и других народов, позднее — ацтеков.. Индейцы верили, что после смерти человек рождается в другом мире и в другом качестве, у них были свои божества, олицетворявшие смерть как часть космического порядка. С приходом католицизма в результате культурного синтеза в Мексике форми­руется особое понимание смерти, отличное от европейского. Оно основано не столько на преодолении страха перед конечностью жизни, сколько на утверждении жизни в ее неразрывной связи со смертью. Карикатурное изображение смерти помогает преодолеть страх перед неопределенностью и непредсказуемостью человеческой жизни. 

К этому аутентичному мексиканскому феномену яркого юмористически-игрового, карнавального изображения смерти и отсылают и черепа Посады. Полные жизненной силы, они танцуют, катаются на велосипедах и ходят на вечеринки. В мире этих образов нет острых конфликтов — всех объединяет смерть как естественный и неизбежный итог жизни каждого, вне зависимости от сословия, класса и состояния. «Смерть демократична» (La muerte es democrática), — говорит Посада, перед ней все равны, она не щадит никого, ей абсолютно не важно, какого чина и звания человек, богат он или беден, праведен или грешен. 

Размышления о жизни и смерти находят выражение во множестве пословиц и устойчивых выражений. Мексиканцы любят говорить: «Живому всего не хватает, а мертвому всего предостаточно» (Al vivo todo le falta y al muerto todo le sobra)  Здесь и далее перевод Юлии Овчинниковой.. Или: «Не плоха смерть, когда приходит к кому следует» (No es mala la muerte cuando se lleva a quien debe). «Мертвый становится тяжелым, когда чувствует, что его несут» (Se hace pesado el muerto cuando siente que lo cargan). 

Мексиканцы с детства воспитываются в приятельском диалоге со смертью: в школе хором исполняют песнопения ко Дню мертвых, учат наизусть стихи на тему смерти — calaveritas, мастерят маски из картона в форме черепа и скелетов. Кульминацией этого становится празднование Дня мертвых (El Día de Muertos) 1 и 2 ноября.

Эти строки отражают глубокую народную философию мексиканцев, согласно которой смерть — не враг, а партнер в вечном танце жизни.

8. Chile

Острый перец чили

В Мексике считают, что еда без острого перца чили — это не еда. «Если не остро, то безвкусно» (Si no pica, no tiene sabor), — говорят мексиканцы. Жгучий чили — один из столпов местной кухни. Его добавляют не только в основные блюда, но и в сладости и фрукты — чтобы от остроты лились слезы. 

В Мексике растет около 145 различных видов чили, но в пищу употребляют десять-двенадцать. Одни виды ценят за остроту, другие — за насыщенный вкус. Секрет кулинарного мастерства заключается не столько в смелости щедро насыпать в блюдо острый перец, сколько в умении сочетать различные его виды. Самым острым считается чили хабанеро (chile habanero). Свою остроту он приобретает благодаря особенностям почвы и климатическим условиям, в которых растет: его привозят с полуострова Юкатан, где индейцы майя испокон веков использовали чили как лекарство, а порой и как оружие  Майя знали о раздражающих и едких свой­ствах перца чили, содержащего капсаицин, который вызывает острую реакцию на сли­зистых оболочках, особенно когда его сжигают. Едкий дым от этого перца вызывает слезотечение, кашель, удушье и жжение в глазах и дыхательных путях. По свидетель­ствам испанских хронистов, во время войн или осад дым от сжигаемого перца чили использовали как дымовую завесу — своего рода прообраз слезото­чивого газа.. Острый вкус чили сопровождается выбросом эндорфинов и, как следствие, чувством эйфории. Однако важно вовремя остановиться: в больших коли­чествах острый перец может вызывать галлюцинации, головокружение и даже потерю сознания. 

Местные кулинарные традиции важно уважать, не забывая при этом о «мести Монтесумы» — la venganza de Moctezuma. Это выражение описывает ситуацию, когда, перепробовав всевозможные блюда, туристы несколько дней лежат с жестким отравлением: их иммунная система и нежные желудки оказываются не готовы к местной пище, сочетающей острые, соленые и сладкие вкусы. Так последний император ацтеков Монтесума мстит потомкам белых завоевателей.

9. Ahorita 

Сейчас-сейчас

Пословица «Время — деньги» (в испанской версии El tiempo es oro, «Время — золото») не близка мексиканцам. Вместо этого они говорят «Быстро и хорошо никто не делает» (Pronto y bien, no hay quien) или «Не спеши — дольше прожи­вешь» (No te apures para que dures), призывая к неспешности и философскому отношению к бешеному ритму современной жизни.

Мексиканцы не лентяи, но манера их работы очень специфическая. В делах они ценят пунктуальность, но в повседневном общении время не имеет большой важности. Все дело в том, что, в отличие от европейцев, мексиканцы спокойно относятся к неопределенности. И это отсутствие конкретики, пожалуй, самое сложное в общении с ними. Слова мексиканца «Все, завтра приступаем, завтра мы начнем все делать» могут вообще ничего не значить. Важно различать sí, которое значит «да», и sí, которое на самом деле означает «Я подумаю, потому что не могу тебе вот так сразу отказать». 

Тонкое чувство мексиканского отказа тоже непостижимо для иностранца! Мексиканцы найдут миллион отговорок, чтобы не сказать грубое, по их мне­нию, no. К сожалению, такая вежливость зачастую работает не в нашу пользу. Например, когда пытаешься о чем-то договориться и слышишь: «Хорошо, можешь на это рассчитывать» (Claro, cuenta con ello), «Посмотрю, что можно сделать» (Voy a ver qué se puede hacer), «Спасибо за приглашение!» (Gracias por la invitación!). Не стоит обольщаться, потому что, увы, все эти ответы означают «нет». 

Так и любимое мексиканское словечко ahorita (наречие ahora, «сейчас», c уменьшительным суффиксом -it) может означать «вот прямо сейчас, в эту минуту», а может растянуться на пару часов или до бесконечности. Его варианты с нанизанными гирляндой уменьшительными суффиксами — ahoritita, ahorititita — не добавляют определенности и означают ровно то же самое.

Кстати, к ahora восходит и самое мексиканское слово испанского языка, по которому вы можете безошибочно определить мексиканца, — междометие órale. Оно в соответствии с уже описанной выше спецификой мексиканской картины мира почти универсально и способно передавать широкий спектр эмоций: «ну, ладно», «окей», «ну же, давай!», «ничего себе!», «ого!». 

10. Sombrero

Сомбреро, шляпа

«Тому, кто рожден быть наездником, с неба падает шляпа» (Al que ha de ser charro, del cielo le cae el sombrero), — гласит мексиканская народная мудрость. В условиях латиноамериканского климата шляпа остается незаменимым аксессуаром как национального, парадного, праздничного, так и повседневного костюма. Буэльтиао (vueltiao) в Колумбии, когольо (cogollo) в Венесуэле, канотье (canotier) на Кубе, чупалья (chupalla) в Чили, чонете (chonete) в Коста-Рике, котелок (bombín) в Боливии, чульо (chullo) в Перу — далеко не полный список головных уборов, по которым специалист узнает жителей того или иного региона Латинской Америки.

Но для того, чтобы опознать мексиканца в шляпе с конусообразной тульей и широкими полями, не надо быть специалистом. Ведь сомбреро — такой же узнаваемый во всем мире символ Мексики, как текила, пирамиды майя и шлягер «Bésame mucho».

История сомбреро начинается не в Мексике, а на юге Испании, в Андалусии, где носили одноименные шляпы: sombra по-испански значит «тень». Попав в Мексику, андалусские шляпы претерпели значительные изменения и во многом благодаря чарро — благородным всадникам из состоятельных землевладельцев и скотоводов. Чарро создали свой неповторимый костюм: короткая куртка, облегающие брюки, полусапожки на высоких скошенных каблуках и сомбреро. Позже, в начале XX века, традиционный костюм и голов­ной убор чарро были заимствованы музыкантами мариачи, сменившими на них крестьянские накидки и соломенные сомбреро.

В эпоху Мексиканской революции сомбреро становится символом свободы и отваги: повстанцы Эмилиано Сапаты и Панчо Вильи носили огромные соломенные шляпы, подчеркивая подлинную народность.

Литература и кино тоже внесли свой вклад в популяризацию этого мекси­канского символа. В фильмах золотого века мексиканского кинематографа  Золотой век мексиканского кинема­то­графа — период расцвета мексиканского кино в 1930–50-е годы. В это время Мексика стала одним из ведущих центров кинопроиз­водства в Латинской Америке. Главными темами фильмов тех лет были любовь, сельская жизнь, революция. Самые знаме­нитые актеры и актрисы — Педро Инфанте, Мария Феликс, Хорхе Негрете, Долорес Дель Рио.главным героем становится отважный, но вместе с тем чувственный и немного трагичный поющий чарро (charro cantor), олицетворение мужества и романтики.

11. Mi cielo

Милый ангелочек, солнышко

Мексиканцам свойственно чувство солидарности: основа отношений — доверие внутри своей группы, которое нельзя подорвать. К тому же Мексика — такая страна, где лучше иметь друзей в любой сфере. Друг, compadre, может устроить на работу, подсказать нужного врача, помочь в госорганах. Для такой системы взаимопомощи есть специальный термин — compadrazgo. 

Так что мексиканец умеет запросто завести беседу с незнакомым человеком и расстаться с ним как с лучшим другом. Эти культурные особенности прояв­ляются и в речи: в сверхуважительном, по сравнению с испанским, стиле коммуникации, в злоупотреблении уменьшительно-ласкательными суффик­сами, которые мексиканцы добавляют не только к существительным, но и к словам любой части речи: Virgencita («Дева Мария»), despacito («медленно»), adiosito («до свидания»). Главная цель использования диминутивов — наладить душевные отношения с окружающими, быть в любой ситуации amable («любез­ным»), agradable («приятным») и просто bueno («хорошим»). Незнакомые люди улыбаются друг другу, если их взгляды случайно пересекутся: это может быть грузчик, таскающий тяжести, полицейский в бронежилете и с автоматом, охранник в супермаркете. А еще они здороваются и желают хорошего дня. 

К близким друзьям, к любимым, к детям мексиканцы обращаются с особой теплотой и сердечностью: mi amor, corazón, mi cielo («любовь», «сердце», «небо»). Последнее обращение — mi cielo — настолько любимо мексиканцами, что именно оно в наш век радикальной борьбы за лингвистическое равно­правие полов приобрело форму феминитива — mi ciela.

12. Mestizaje 

Метисация, этнический и культурный коктейль

Слово mestizaje — «метисация» — отражает суть самой Мексики: смешение, взаимодействие и взаимопроникновение различных культур, традиций и народов. На территории нынешней Мексики конкиста  Конкиста — это завоевание испанцами земель, включающих в себя не только нынешнюю Мексику, но и обширные территории в Центральной и Северной Америке. Завоевание длилось с 1519 по 1521 год: за это время экспедиция Эрнана Кортеса в ходе военных действий, а также благодаря дипло­матии и союзам с местными племенами смогла покорить империю ацте­ков. В результате конкисты было создано вице-королевство Новая Испания, ставшее одной из главных колоний Испанской империи. была не только военной операцией, но и интеллектуально-нравственным поединком, в ходе которого испанцы не одержали безоговорочной победы и не смогли полностью разрушить многовековые доколумбовы цивилизации.

Готовность испанцев к смешанным бракам с коренным населением привела к быстрому росту метисного населения с разной пропорцией индейской и испанской крови. Мощный индейский субстрат во многом определил уникальный облик и культурную идентичность мексиканцев. «Твоя мекси­канская суть с тобой навсегда» (Lo mexicano no se quita), — говорят о себе мексиканцы. Философ Хосе Васконселос, увлеченный идеями поиска самобытности Латинской Америки, в начале XX века выдвигал идею о том, что в про­цессе метисации, смешения крови и генов всех народов в Мексике возник уникальный этнос — «пятая раса», представляющая собой будущее человечества.

Метисная Мексика — это буйство красок, вкусов и противоречий, неотделимых друг от друга. Зеленый, розовый, оранжевый, фиолетовый — палитра мекси­канских городов. Соленое, острое и сладкое одновременно. Небоскребы и палаточные городки. Белые воротнички в очереди за такос. ¡Como México no hay dos! — «Нет другой такой страны, как Мексика!»