История евреев

Расшифровка

Часто считают, что устная народная историческая память передает информацию практически неизменно и медленно меняется. Например, устные эпосы передаются в течение нескольких сотен лет, и по сей день любой кочевник знает несколько десятков поколений своих предков. 

Это действительно во многом верно, за одним существенным исключением. Когда происходят исторические катастрофы, когда меняются социальные или географические границы сообщества, тогда вместе с переселением, сменой государственных границ, встречей с другими народами идентичность и устная и историческая память могут стираться, меняться, заимствовать, сливаться, разъединяться и так далее. 

Так случилось и с ранней еврейской историей. Эта сложность выражается уже в самом понятии о еврейской истории, потому что люди, которые складывали свою идентичность на основании представлений о собственном еврействе, не называли себя евреями или редко называли себя ими. Они использовали как минимум два других слова: «израильтяне» и «иудеи» (yehudim). Все три — «евреи», «израильтяне» и «иудеи» — по-своему верны, но изначально отражают разные истории происхождения. 

Момент формирования идентичности, тот момент, с которого мы можем говорить о людях, осознающих себя как евреев, осознающих, что их история — это еврейская история, наступает примерно 2500 лет назад. Это эпоха восстановления еврейской государственности под персидской властью после так называемого Вавилонского плена, более чем пятидесятилетнего изгнания, когда евреи были насильственно переселены вавилонянами в Междуречье. Лишь после поражения Вавилонский империи персами  В 539 году до нашей эры персидский царь Кир II Великий, создавший империю Ахеменидов, захватил Вавилон. Стараясь не вмешиваться в традиции народов завоеванных территорий (среди них были, например, Ассирия, Палестина, Сирия), Кир II разрешил им вернуться в свои страны. Частный случай этих мер — освобождение плененного иудейского народа. они получили возможность вернуться назад. 

Мы можем вообразить себе ситуацию. Народ возвращается на землю, оставленную им более 50 лет назад. Городов, которые там были, нет, или они заселены другими людьми. О прошлом известно по книгам или устным воспоминаниям, которые не всегда накладываются на пейзаж, который народ видит. Люди, которые там живут, часто имеют свою историю, и эта история тоже начинает вписываться в историю «возвращенцев». 

И евреи, люди, вернувшиеся 50 лет спустя на частично или полностью оставленное ими место, с одной стороны, действительно иудеи — в буквальном смысле и с точки зрения специальной отчетности. Они сейчас живут в провинции, которая может быть названа Йехуд, то есть Иудея. С другой стороны, они называются иудеи, потому что до Вавилонского плена они жили в царстве, которое называлось Йехуда, Иудея. С третьей стороны, на этом основании они возводят себя к общему легендарному предку, которого зовут Йехуда  Йехуда, или Иуда, — четвертый сын библейского патриарха Иакова. У Иакова было 12 сыновей, которые стали прародителями 12 колен израилевых., и, соответственно, они иудеи как его потомки. 

Однако они же говорят про себя и как про израильтян или как про часть некоторой общности, которая называлась Израиль. Сложность здесь в том, что в реальной истории государство Израиль существовало наряду с государством Йехуда, и пока оно существовало, отношения между ними далеко не всегда были мирными. Тем самым изначально не все иудеи были израильтянами, и не все израильтяне были иудеями. Можно скорее говорить о том, что это две разные страны, пусть и существующие на единой территории. Более того, когда иудеи возвращаются из Вавилона, в Палестине уже есть другая, местная группа людей, которых не увели в плен и которые тоже претендуют на то, что они и есть Израиль. 

Тут происходит некоторое смешение понятий. Евреями стали называть общность, которая вернулась и одновременно считала себя и «возвращенцами» из Иудеи, и подлинными, в отличие от всех остальных, наследниками Израиля. И только после Вавилонского плена, после возвращения и восстановления иудейской государственности в Иерусалиме можно говорить о совпадении понятий «иудей», «израильтянин» и в итоге «еврей» — последнее понятие все больше входило в обиход. 

Для того чтобы разобраться в предыстории этой идентичности, разобраться в том, откуда возникли одни и другие и как стали одним целым, нам придется совершить несколько последовательных прыжков в предысторию. Так мы сопоставим картину, которую видим с точки зрения археологии, с тем, что есть в библейских источниках, составленных и отредактированных после возвращения из Вавилона. 

Представим себе три последовательных исторических пейзажа. 

Картинка первая. Мы делаем скачок еще на 1000 лет назад и оказываемся в середине II тысячелетия до христианской эры. В это время территория, которую можно называть Палестиной, во-первых, подконтрольна Египту, а во-вторых, довольно малонаселенна. Это не очень важный регион Древнего мира, слаборазвитый и не слишком хозяйственный. 

Там существуют города-государства. Мы называем эти города-государства ханаанейскими, потому что так их будет называть впоследствии библейский текст и потому что тем же названием «кна‘аним» будут пользоваться и финикийцы, другой западносемитский народ  К западносемитским народам, помимо ханаанеев и финикийцев, относятся амореи и арамеи., живущий на восточном побережье Средиземного моря. 

Ханаанейские города-государства, по-видимому, ведут два вида хозяйства, оседлое и кочевое, а город — место, где они встречаются. Земледельцы работают на полях и выращивают пшеницу, виноград и маслины, тогда как кочевники значительную часть года проводят в горах, где пасут скот. В засушливые времена года свежая трава выше в горах сохраняется дольше. По-видимому, у кочевых и оседлых ханаанеев были и общие культы: часть проводилась вместе с оседлым населением в городах, а часть — далеко в нагорьях в кочевой период. И пока правители обеспечивали взаимодействие между оседлым и кочевым населением в городах, эта египетско-ханаанская система управления держалась. 

Однако в конце II тысячелетия до христианской эры Ближний Восток впадает в некоторый глобальный кризис, который был вызван как природными факторами, так и внутренним кризисом царств бронзового века. Эти царства в значительной степени держались на очень сильном царском дворце, который контролировал изготовление бронзовых орудий и ирригацию, орошение. С появлением железных орудий эта система стала постепенно разваливаться. Утрачивает свой контроль над этой территорией и Египет. 

В результате, когда власть Египта ослабла и внутренняя организация ханаанских городов-государств развалилась, кочевой сектор, который умел использовать нагорья для выпаса скота, оказался предоставлен сам себе. По крайней мере, это одно из объяснений того, что примерно с XII века до христианской эры в нагорьях, где до этого на протяжении более чем 1000 лет не было никаких признаков оседлой человеческой жизни, начинают появляться маленькие поселения. Эти поселения археологи называют протоизраильскими, когда речь о Западном береге Иордана, и протомоавскими, когда речь идет о Восточном береге, где впоследствии сложится государство Моав  Моав — древнее государство моавитян, одного из ханаанейских племен. В IX веке до нашей эры государство отделилось от Израильско-Иудейского царства, но после попало в зависимость от Ассирии, а затем — Вавилонии.. 

И те и другие более-менее синхронно начинают осваивать нагорья. Это требует, с одной стороны, умения террасного земледелия, когда насыпают и укрепляют камнями горизонтальные поверхности, на которых можно было бы выращивать что-то в горах, где в целом мало горизонтальных поверхностей и вся почва легко вымывается сезонными дождями. Во-вторых, это требует умения собирать воду, прежде всего выдалбливать глубокие колодцы, куда в период дождей можно было бы собрать воду, а затем в течение года использовать ее для питья и полива. 

Похоже, что в протоизраильских поселениях не было никакой организации. До сих пор ни в одном из них не обнаружено ни зданий, которые показали бы, что их хозяева богаче других жителей, ни каких бы то ни было общественных зданий. Это значит, что, по-видимому, протоизраильские поселения были демократическими, как мы бы сейчас сказали. В них не было никакой администрации, они были результатом горизонтального взаимодействия пионеров, которые осваивали горы. 

По одной из версий, этими пионерами и были в первую очередь кочевники, потерявшие связь со второй половинкой ханаанского сообщества, которая должна была поддерживать их внизу, в аграрных городских регионах. По другой версии, в результате кризиса ханаанских городов-государств большое количество людей бежало из сельскохозяйственных регионов в горы, подальше от египетского и ханаанского контроля. В любом случае жизнь в горах была свободной. И эта племенная демократия, противостояние государственному аппарату, будь то египетский или ханаанский, и переселение в тяжелые для жизни, но зато неподотчетные территории наложили свой отпечаток и на всю дальнейшую израильскую и иудейскую историю. Не исключено даже, что само великое сказание об Исходе из Египта  Знаменитые события Исхода подробно описываются в Пятикнижии — первых пяти книгах еврейской Библии, или Торе. Израильтяне пришли в Египет, спасаясь от засухи и голода, начавшихся в Ханаане, и были порабощены. Услышав их мольбы, Бог поручил Моисею и его брату Аарону освободить израильтян, но фараон не прислушался к их требованиям. В наказание на египтян обрушились казни египетские, десять бедствий, убедивших фараона отпустить израильтян в пустыню. В пути войско фараона настигло их, Моисей простер руку на воды Чермного моря (в Библии это название применяется для обозначения Суэцкого и Акабского заливов), и ветер осушил его. Когда же фараон попытался последовать за израильтянами, воды сомкнулись. , ставшее одним из центральных мифов, которые формировали идентичность евреев на протяжении следующих тысячелетий, тоже отражает этот уход в горы от египетской власти, которая не распространялась туда или распространялась в небольшой степени. 

К этому же времени, то есть условному XII веку до христианской эры, относятся и первые упоминания слова «Израиль», которые до нас дошли. Первое появляется на стеле фараона Мернептаха  Мернептах — сын великого фараона Рамсеса II, правил приблизительно с 1213 до 1202 года до нашей эры., она датируется примерно 1207 годом, то есть самым концом XIII века до христианского летоисчисления. Мернептах, отчитываясь о своем карательном походе в Палестину, над которой он теряет контроль, сообщает, что среди побежденных им общностей был некий народ, название которого в египетских иероглифах обозначает Израиль. Это значит, что, по-видимому, до этого времени никакого Израиля на терри­тории Палестины не было, и только когда начинается кризис египетской власти и кризис внутри ханаанских городов-государств, появляются какие-то общности, которые занимают новую эколого-политическую нишу, пытаются поселиться в горах и организовать там общество, свободное от управления. Вероятно, именно с ними имеет смысл связывать начальную точку отсчета израильской и иудейской истории.

Второй политический пейзаж, который я хотел бы нарисовать, окончательно сформировался к VIII–VII веку до христианской эры. И в этом пейзаже территорию, которую сейчас занимают Сирия, Ливан, Израиль, Иордания и отчасти Египет, более-менее монолитную египетскую провинцию с незначительным ханаанским населением, распределенным между городами-государствами, поделят маленькие государства нового типа. Это царства Израиль и Йехуда, расположенные к западу от Иордана друг под другом; царство Моав и находящееся севернее царство Аммон на другом берегу Иордана; и, наконец, царство Эдом на совсем гористой земле южнее Йехуды. Все эти государства объединяет то, что в них довольно слабая царская власть и довольно сильные демократические тенденции. 

Эти государства и были сформированы, по-видимому, новыми племенами, которые зародились в результате кризиса предыдущих ханаанских идентичностей. То есть эти поселенцы в горах начинают постепенно знакомиться друг с другом, сплачиваться, вырабатывать общие идентичности. Это создание идентичностей начинается с уровня деревни, потом доходит до уровня контакта между деревнями и, наконец, до контакта более крупных территориальных объединений. 

В процессе сплочения у них вырабатываются свои государства. Происходит это медленно, и в Библии сохранилось много отрывочных воспоминаний о тех или иных местных протоизраильских вождях, которые захватывают то, что осталось от бывших ханаанских городов, или вступают с ними в соглашения и на их основе пытаются создать собственную власть по подобию государственной. 

Всего позднейшая израильско-иудейская историография будет выделять 12 племен, однако их распределение, по-видимому, в значительной степени условно. Археологически мы видим три зоны: северную, центральную и южную, где наиболее густо группируются протоизраильские деревни. Северная зона — это то, что станет основой северного царства Израиль. Южная зона — это то, что станет основой южного царства Йехуда. Центральная зона в результате примкнет к северной. Таким образом, даже по территории видно, что царство, которое называлось Израиль, больше, чем царство, которое называлось Йехуда. Более того, северные территории, ставшие основой царства Израиль, были более плодородными, а потому более населенными и развитыми.

Южное царство Йехуда образовалось благодаря вождю по имени Давид. И действительно, на протяжении следующих веков мы видим, что южное царство называют не Йехуда, но гораздо чаще просто Beit David (ивр.) — Дом Давида. По иудейской версии событий, Давид в какой-то момент контролировал всю территорию современного государства Израиль, и север, и юг. Но в этом возникают определенные сомнения. Они связаны прежде всего с тем, что юг по всем археологическим данным был слабее, он был менее развит и населен. И главное, все, что известно о полулегендарном царе Давиде, не позволяет нам говорить о полноценном правителе, который мог бы осуществлять государственный контроль над той или иной территорией. Полноценное государство сформируется немного позже. 

Расцвет северного царства приходится на время правления династии Омри  Династия продержалась у власти около 50 лет. Получила название по имени своего основателя Омри, также известного как Амврий, израильского царя, правившего приблизительно в 882–871 годах до нашей эры. Во время правления Омри война между Иудейским и Израильским царством прекратилась, между ними был заключен союз.. Иудейские библейские авторы, по своему происхождению южане, очень не любят царя Омри и его потомков и изображают их в максимально мрачных тонах. Однако, по-видимому, в этом отражается как иудейско-израильское соперничество, так и нелюбовь носителей древнеизраильского племенного демократического сознания к сильной царской власти вообще. Мы знаем, что Израиль эпохи Омри был заметным участником политических событий своего времени. Вместе с еще одним из государств, Арамом, он участвовал в первом столкновении этого региона с Ассирией при Каркаре  Каркар — древний город в Сирии, разрушенный в 720 году до нашей эры., и, судя по ассирийским анналам, войско Израиля было не сильно меньше войска Арама, большего по размеру государства. Таким образом, Израиль действительно был довольно сильным государством и, по-видимому, доминировал над более слабой Йехудой, Иудеей, к югу. Впоследствие Йехуда отделилась от Израиля, отношения между ними стали более напряженными. Точно так же развивались и остальные государства этого типа, Моав, Аммон и Эдом, по разные стороны от Иордана и от этих государств. 

Однако эпоха маленьких государств постепенно подходила к концу, потому что в VII–VI веках до христианской эры на Ближнем Востоке появились новые супергосударства. И первым из них была Ассирия.

Ассирия была сверхдержавой принципиально нового типа. Помимо того, что ассирийцы создали профессиональную армию, которая тренировалась специальным образом, они укрепляли свою власть путем насильственных переселений. Послушность и однородность захваченных регионов, которых добивались, насильственно перемешивая населения между собой, — это именно ассирийское изобретение. 

Испытали его на себе и жители северного царства Израиль. В 732 году Ассирия положила конец северному царству. Его столица Самария была захвачена, а израильское население уведено в плен. 

Ассирийцы подходили к насильственному переселению серьезно. Они выселяли провинившиеся народы в несколько разных областей, а на их место приводили народы из нескольких же разных мест и тем самым стремились достичь максимально однородного ассирийского населения, которое не помнило бы, где его родной дом, и не боролось бы за независимость. Население северного израильского царства, которое было уведено в плен, бесследно исчезло и, по-видимому, было полностью ассимилировано на других территориях. 

Однако оставалось южное царство Йехуда, которое успело заключить с Ассирией мирный договор, признать свою зависимость и за некоторыми исключениями исправно выплачивать дань. Поэтому, в отличие от Израиля, который в конце VIII века был уничтожен, Иудея продолжила свое существование. 

Мы также видим, что после падения северного царства население в Иудее резко выросло. Вырос и уровень грамотности. Скорее всего, это связано с большим количеством беженцев из северного царства. Те, кто жил в городах и был в курсе политических событий, успели убежать во время ассирийского наступления в ближайшее и хоть и не всегда дружественное, но все-таки духовно родственное государство Иудею и заняли там много руководящих должностей, потому что были грамотными и образованными горожанами. 

Тем самым на территории Иудеи появилась смешанная иудео-израильская элита, которая территориально была иудейской, а по своему составу частично была израильской. Похоже, что это привело к новому расцвету Иудеи и ее обогащению идеологическими течениями, существовавшими на севере, одним из которых была пророческая проповедь.

Пророческая проповедь утверждала, что Бог — это не один из многочисленных племенных богов, который покровительствует государству Израиль, а абсолютное существо, руководящее всем историческим процессом. Весь исторический процесс, включая, например, ассирийское завоевание, описывался как результат власти одного, единого Бога над миром. Разрушение Израиля, а это было огромным потрясением и для оставшихся израильтян, и для их соседей, потому что на их глазах целая страна просто исчезла с лица земли, было в пророческой теологии объяснено как наказание Израиля за почитание других богов наряду с единым абсолютным божеством. И поэтому следующие сто лет Иудея с примкнувшим к ней беглым израильским населением посвятила разработке этой новой теологии, которая была затем использована государством для перестройки культа во всем южном царстве, так что весь культ был объединен вокруг Иерусалима. 

Поэтому, когда на смену Ассирийской империи пришли империя Вавилонская, которая, в свою очередь, разрушила уже Иудею и увела в плен ее население, у них была готовая и письменно зафиксированная agenda  Agenda (лат.) — план действий. В протестантской церкви агендой также называют служебник, сборник церковных обрядов. — книга, которая рассказывала о том, что на самом деле Бог заключил с единым израильско-иудейским народом договор, согласно которому они должны были почитать только Его и больше никого под угрозой изгнания. Северное царство не справилось с задачей, и теперь она возлагалась на царство южное. Однако, как показал исторический опыт, это не спасло иудейское царство от вавилонского завоевания, но в Вавилонский плен иудеи, или это иудео-израильское смешение, уходило уже с готовой книжкой о своем прошлом. И поэтому после того, как иудеев изгнали в Вавилон, они, в отличие от израильтян, расселенных в Ассирии, не ассимилировались (отчасти это заслуга и самих вавилонян, которые менее серьезно добивались гомогенизации населения). И поэтому иудеи в итоге смогли вернуться и, вернувшись, заявили, что являются единственными наследниками не только Иудеи, но и Израиля. И всю предыдущую историю они вспоминали и рассказывали, оправдывая эту претензию на то, что существовала единая иудейско-израильская общность, которая в результате последовательных отпадений от Бога была сначала частично уничтожена, а теперь частично восстановлена под персидским владычеством. 

И наконец, третье понятие, «евреи», которым мы чаще всего пользуемся сегодня. 

В Библии это слово почти не употребляется, есть лишь несколько десятков примеров, и в основном звучит оно там из уст иностранцев. Похоже, что в ассирийскую и вавилонскую эпоху так стали обозначать людей, которые живут за Евфратом по отношению к Ассирии, то есть на Ближнем Востоке. Возможно, у него и более длинная предыстория, однако только после Вавилонского плена оно начинает употребляться для самоназвания — и чаще названия извне — не любых жителей Восточного Средиземноморья, а именно израильтян-иудеев.

Таким образом, мы можем проследить примерно следующий порядок развития. Сначала в процессе развала египетской и ханаанской власти на этой территории появляются новые, никак не вписанные в старый мир общности пионеров в нагорьях, которые постепенно складываются в племена, а на основании этих племен складываются государства. Среди этих государств было, по-видимому, отдельное израильское и отдельное иудейское, отношения между которыми не всегда были простыми. Однако потом, когда более сильное Израильское царство пало в войне с Ассирией, южное царство переняло часть его идеологических трендов и стало претендовать на то, что оно — полноценная часть Израиля и, собственно, единственное, что от него осталось. И на третьем этапе, пережив изгнание и дожив до возвращения из него, иудеи стали претендовать на то, что они и есть одновременно единственные израильтяне, и основой для этой идентичности стали представления о договоре, заключенном с абсолютным Богом, которые складывались в предшествующий вавилонскому завоеванию период.  

Расшифровка

Около 300 года до нашей эры некий Клеарх из Сол, который называл себя учеником Аристотеля, написал «Диалог о снах». В этом диалоге он рассказывал про своего учителя, Аристотеля, который якобы встретился в Малой Азии с неким иудеем. Иудей этот, как и все иудеи, по представлениям Аристотеля, происходил от индийских философов, то есть от брахманов  Брахманы — одна из четырех варн, сословий традиционного индийского общества. Это духовное сословие, представители которого — ученые и жрецы.. И будучи чрезвычайно мудрым и воздержанным в жизни, он был по духу и по языку эллином. 

Если то, что сообщает нам Клеарх из Сол, хоть немножко правда и если Аристотель действительно рассказал своему ученику о встрече с иудеем где-нибудь в 340 году до нашей эры, то это первое свидетельство о встрече евреев с греками. 

Надо сказать, что до того момента греки о евреях не знали практически ничего. Когда полчища персов, точнее всех тех народов, которыми персы управляли и из которых они набирали войска, обрушились на Грецию  Речь идет о Греко-персидских войнах 500–449 годов до нашей эры, когда персидская династия Ахеменидов, захватив Вавилонию, атаковала греческие полисы. Греция одержа­ла победу, и в 449 году до нашей эры был заключен Каллиев мир, по которому персы фактически признавали свое поражение., в их составе, возможно, были и евреи, но Геродот, описывающий пестрое персидское войско, слова «иудей» не знает и не употребляет. Хотя он знал, что те, кто живут в районе Палестины, обрезаются, но те, кто делали обрезание, могли быть не только евреями. 

Итак, это было приблизительно в 300–340 годах до нашей эры. А впослед­ствии, в VII веке нашей эры, когда арабы обрушились на цивилизованный мир, этот цивилизованный мир, если исключить только персов-зороастрийцев  Зороастризм — религия, основанная на откровениях и проповеди иранского пророка Заратуштры., состоял, в сущности, почти из одного Израиля. Одна часть Израиля была Израилем по духу, как называли себя христиане, и другая, небольшая часть, была Израилем по плоти, как христиане называли евреев. 

Что же это за такая потрясающая карьера, которая вывела никому не известный народ, живущий в глухих закоулках между Азией и Африкой, на передний план всемирной истории? И чего это стоило? Какую цену этот народ заплатил? 

В VI веке до нашей эры, в 538 году, Кир II Великий, основатель Персидской империи, разрешил евреям, которых некогда царь Навуходоносор отвел в Вавилонский плен, вернуться на свою историческую родину. Вне исторической родины евреи жили на реке Ховар, соединяющей Тигр с Евфратом в Вавилонии, и хотя они были в плену, хотя и плакали и говорили, что они повесили свои арфы на ивы  Пс. 136:2., тем не менее устроились они очень неплохо и были очень зажиточными. И мало того, делали приличную карьеру при дворе, принимали аккадские  Аккадский, или ассиро-вавилонский, язык, — один из древнейших семитских языков, на котором написан, например, знаменитый «Эпос о Гильгамеше»., вавилонские имена; так что один из главных героев еврейского народа  Мордехай, или Мардохей, и его приемная дочь Эсфирь — персонажи Книги Эсфирь, части еврейской Библии и Ветхого Завета. носит имя Мордехай, а это не что иное, как «Мардух хай», то есть «живет Мардук»  Мардук — верховное божество вавилонян.. А героиня — Эстер а-Малка, царица Эсфирь, — собственно говоря, Астарта  Астарта — сирийская и финикийская богиня плодородия и любви. В ассиро-вавилонской мифологии ей соответствует богиня Иштар, а в эллинистическую эпоху Астарту отождествляли с греческой Афродитой., это уж совсем вавилонская богиня. Что самое потрясающее — евреи при этом сумели остаться евреями, не смешались с окружающими и впервые в своей истории проявили ту потрясающую черту, о которой в XIX веке писал великий немецкий историк Теодор Моммзен. Он спрашивал, почему сейчас, как тогда, в Римской империи — он писал о Римской империи II века нашей эры, — так силен антисемитизм? А потому что евреи единственные, кто могут стать такими же, как мы, выучить стихи Гете, выучить философию Канта, одеваться как мы, жить как мы, но при этом оставаться евреями. Этот секрет еврейской диаспоры, возникший тогда в Вавилонском плену, продолжал развиваться и впоследствии. 

Самым звездным часом для его развития оказалось завоевание Александра Македонского уже в IV столетии до нашей эры, когда рухнула Персидская империя, в которой евреи чувствовали себя в общем-то неплохо, на ее обломках возникла сначала империя Александра Македонского, а затем — огромные царства его наследников диадохов  Диадохи — полководцы Александра Вели­кого, которые после его смерти в 323 году до нашей эры в результате долгих войн разделили между собой империю.: богатейшее царство Птолемеев со столицей в Александрии Египетской, гигантское, простиравшееся от Босфора до Инда царство Селевкидов со столицей в Антиохии-на-Оронте в Северной Сирии. Евреи оказались в пределах этих царств, и вслед за греками они бросились заселять гигантские культурные города, которые греки основывали в восточных землях: Александрию, Антиохию, Селевкию, Беренекиду и прочие. 

Заселяя эти города, они жили в разных кварталах, смешиваясь с другими жителями, иногда сосредотачиваясь вокруг собственных центров. А их собственными центрами оказались синагоги — собственно, сама синагога была придумана именно тогда и там. В Александрии Египетской в III веке до нашей эры мы встречаем первое свидетельство о синагогах, хотя есть легенда, что первая была построена в Вавилоне из камней разрушенного Иерусалимского храма. Синагога — это не церковь, синагога — это нечто совсем иное. Это «дом собраний», «бейт кнесет» на иврите, или «дом молитвы», proseuche по-гречески, или по-гречески же «собрание», synagoge. Синагога — это общинный центр. И в этот общинный центр евреи сходились и консолидировались. В этом центре они находили женихов для своих дочерей, невест для своих сыновей. Рядом располагались мясные лавки, где продавалась кошерная  У евреев кошерная еда означает еду, приготовленную в соответствии с религиозными законами о пище. пища.

В синагоге читали Тору. Чтение Торы тогда стало главным элементом еврейского культа, потому что по законам Торы, так называемому девтороно­ми­ческому закону, записанному во Второзаконии  Пятая книга Ветхого Завета, получившая такое название, потому что является как бы повторением законов из предшествующих книг., храм мог быть только один, только в Иерусалиме, а в остальных местах можно было только молиться и читать Тору. И вместо алтаря, вместо скрижалей Завета  Скрижали Завета — две каменные плиты с начертанными на ними десятью заповедями, которые Бог даровал Моисею на горе Синай., которые некогда хранились в Первом храме, в ковчеге Завета  Ковчег Завета — священный ларь, в котором хранились скрижали Завета. В Книге Исход говорится, что ковчег был изготовлен по точным указаниям, полученным Моисеем от Бога., теперь в ящичке, арон ха-кодеш  То есть ковчег синагогальный, хранилище для свитков Торы, символизирующее ковчег Завета., хранился свиток Торы, или Сефер-Тора, который разворачивали и читали. 

Возник принципиально новый культ и новый иудаизм, и мало того что он был религией книги — он был религией учения. Евреи в этих центрах претендовали на то, что они обладают философией, что они философский народ. Отсюда легенда о том, что они происходят от гимнософистов, то есть «нагих софистов», тех самых индийских брахманов. 

И они поставляли на идеологический рынок Востока товар, которого там отродясь не было. Этот товар — религия, которая одновременно была учением. Религия у народов Востока и у греков была культом, а учением, притом великолепным, была греческая философия. Но учение удовлетворяло интеллект, а культ удовлетворял эмоции. Евреи владели и тем, и другим. 

Поэтому обнаружился поток прозелитов  То есть тех, кто принимает новое вероисповедание., тех, кто присоединялся к иудаизму. Это называлось и называется и по сей день «гиюр». Гиюр был и остается непростым занятием, особенно для представителей мужского пола, поскольку для этого им приходилось делать обрезание. А кроме того, иудаизм был связан с выполнением огромного количества заповедей, таких как кошерное питание, соблюдение субботы, праздников и всего остального. А еще более он был связан с ненавистью к евреям и, соответственно, с неприязнью евреев ко всем остальным, потому что чем больше было прозелитов и чем явственней евреи выказывали свое презрение ко всем окружающим религиям, ибо это были религии многобожия, а их религия была монотеистической, тем больше пылала ненависть к евреям. Они отличались от всех остальных: у них была другая религия, привлекательная, соблазнительная, — но чем больше она соблазняла, тем больше она вызывала ненависть. 

Тем более что опять-таки евреи процветали и жили вполне комфортно в этих городских центрах вроде Антиохии и Александрии. И особенно в Александрии Египетской, где они консолидировались в очень мощную, влияющую на политику общину, и вдобавок у них была вооруженная сила, ибо в ходе войн между Птолемеями и Селевкидами один из последних представителей дома первосвященников Ониадов, Ония IV, бежал в Египет, и там ему была выделена земля и бывший храм старой египетской богини, который он перестроил — вопреки всяким девторономическим законам — в еврейский храм, а рядом расселил своих воинов, колонистов. И во время династических драк, например драки между Клеопатрой II и Птолемеем VIII Фисконом, еврейские войска Онии IV маршем прошлись во главе с его сыновьями от Леонтополя к Александрии и выбили оттуда Птолемея VII. Все это не прибавляло любви египтян и греков к евреям, но выводило евреев на передний план мировой истории. 

Что касается тех евреев, которые жили у себя на родине, в метрополии, как они это называли на греческом языке, то их судьба складывалась по-разному. 

После того как евреи вернулись на свою землю из Вавилонского плена, здесь сложилось то, что Иосиф Флавий  Иосиф Флавий (ок. 37 — 101) — еврейский историк и писатель. называл теократией, то есть правление если не Бога, то его представителей на земле — священников, коэнов. Во главе общины стоял коэн а-гадоль, первосвященник, архиерей по-гречески. Вокруг него консолидировался совет из глав священнических и несвященнических знатных родов, кланов, которые враждовали между собой не на жизнь, а на смерть. 

Когда Александр Македонский подчинил себе Переднюю Азию, Иудея сначала оказалась в пределах царства Птолемеев, затем в пределах царства Селевкидов, и в начале II века до нашей эры там запылал коррупционный скандал. Представители клана Бильга обвинили первосвященника в том, что он неправильно размещает деньги в храмовой казне. Первосвященника Онию III вызвали для расследования в Антиохию, а его место захватил его брат Иасон, заплативший взятку царю Антиоху IV Епифану. Севши на это место, он немедленно начал проводить эллинистическую реформу: получил от царя право переделать Иерусалим из обычной деревни, которой он считался по тогдашнему греческому праву, в полис, автономное город-государство, которое называлось уже Антиохия  Или Антиохия в Иудее.. Гражданами в этом государстве становились священники и вообще все представители аристократии. 

Собственно, эллинистическое общество было устроено приблизительно так, как впоследствии стали устраиваться общества Южной Африки: сверху «белые», снизу «черные», сверху эллины, снизу варвары. Эллины были воинами и офицерами, составляли верхушку администрации, и, что самое главное, они были гражданами вновь основанных старых восточных городов — Тира, Сидона, Вавилона, — которым даровалось право полиса. Существовал социальный лифт. 

Я уже рассказывал о том, что, с точки зрения Аристотеля, тот самый иудей, которого он встретил, якобы был по языку и по духу эллином, ибо для эллинов только тот мог быть эллином, кто обладал культурой и кто был свободным. Азиаты с точки зрения эллинов были рабами и культурой не обладали. Но если находились азиаты, которые выучивали греческий язык и становились по духу эллинами, что означало, что у них было некоторое состояние, влияние и знатность и их могли включить в состав граждан, то тогда они попросту становились эллинами и с ними все уже было в порядке. 

То есть сама по себе эта структура — «черные» и «белые» — не нарушалась, но существовал вертикальный лифт из «черных» в «белые». Евреи проходили этот лифт, но при этом, в отличие от египтян, сирийцев, вавилонян, они не переставали быть евреями, они не хотели отказываться от своего еврейства, что представляло огромные сложности, потому что граждане греческих полисов немедленно должны были начинать исполнять все обряды этих полисов. А обряды этих полисов, естественно, были языческими. Это должно было накладывать некоторую рамку на поведение еврейской аристократии, и эту рамку еврейская аристократия хотела сломать — по крайней мере та аристократия, которая чувствовала, что их дом в Иудее. 

В результате Иасон для начала построил гимнасии в Иерусалиме. Знатные еврейские юноши уже не считали для себя честью служить в храме — честью они считали получить награду на олимпийских состязаниях. А для этого они упражнялись. Упражнялись они, естественно, нагими, потому что гимнастика, gymnos по-гречески, означает «голый». Греки в голом виде занимались спортом, и тут же становилось видно, что евреи обрезаны. И чтобы этого не было видно, евреи делали себе операцию эписпазмос, которая означает уничтожение вида этого самого обрезания, ибо это было некрасиво с точки зрения эллинов. Естественно, это вызвало протест со стороны традиционалис­тов, но они молчали, потому что евреи ни при Птолемеях, ни при персах, ни при Селевкидах, в общем-то, не восставали, они не были к этому склонны. 

Хуже дело обернулось, когда место Иасона занял представитель рода Бильга Менелай, который вообще не принадлежал к роду первосвященников, но дал очень большую взятку царю и получил это место. Когда Иасон прогнал Менелая, царь оскорбился и обиделся на евреев. В результате на евреев были наложены многочисленные взыскания и так называемые гзирот — карательные законы. А Иерусалимский храм при активном участии Менелая и других эллинистов был переделан в языческий храм, то есть в него, по всей видимости, внесли статую или Ваала, или Зевса, что одно и то же с точки зрения населения того времени, — и, как называется это в Книге пророка Даниила, пришла «мерзость запустения». 

Тут евреи уже не выдержали, особенно когда их стали принуждать приносить жертвы по языческому образцу — резать свинью, а затем ее есть. Началось восстание, во главе которого вскоре встал знаменитый Иуда Маккавей, принадлежащий к роду Хасмонеев. При Иуде евреи сумели отбить храм, провести процедуру его очищения, новоселья, что стало праздником под названием Ханука, который существует до сих пор. 

Затем в течение долгого времени после смерти Иуды его братья маневрировали между разными претендентами на селевкидский престол. Закончилось это тем, что примерно в 140 году до нашей эры возникло независимое хасмонейское государство во главе с родом Хасмонеев, просуществовавшее до 63 года до нашей эры. В окрестностях, в Дамаске, появился Гней Помпей Великий — римский полководец, к тому времени ликвидировавший Селевкидское царство, который сделал из царства Хасмонеев вассальное княжество, отрезав от него прибрежную полосу и прочие куски земли.

В независимом хасмонейском государстве происходил бурный расцвет иудаизма — скорее даже катастрофический. Народ, получивший некоторую самостоятельность и независимость, в условиях, когда жизненный уровень, по всей видимости, рос, как и во всем остальном Восточном Средиземноморье, и появлялся некоторый досуг, бросился изучать Тору — по крайней мере какие-то средние слои. Изучение Торы, а также мечты о возвращении, о приходе помазанника, Царя Иудейского, потомка царя Давида, охватили огромные слои, — правда, с большой долей условности — населения. 

Помазанник — на иврите «машиах», в испорченном произношении «мессия» — на греческий переводится как «христос». Этот христос должен был прийти, и слухи о том, что он выйдет из Иудеи и воцарится над всей землей, распространялись от Испании и до Индии. 

И это катастрофическое развитие иудаизма и различные толкования Торы привели к появлению так называемых сект, течений в иудаизме, например течений фарисеев, прушим, ессеев, саддукеев, цдуким. 

Фарисеи были чем-то вроде профессорской секты, ибо для них самым главным была ученость, развитие устной Торы, которую они считали своим обретением, хотя и выданным некогда Моисею на горе Синай. Во главе фарисейских школ стояли учителя, которые назывались «рабби», «мой учитель», по-гречески didaskalos. 

Что касается ессеев, то это была протокоммунистическая секта, отвергавшая богатство, частную собственность и считавшая, что не сегодня завтра наступит конец мира, воцарится всеобщая справедливость. То есть случится то, о чем говорил пророк Исайя: лев возляжет рядом с ягненком, и младенец поведет их, и «перекуют мечи свои на орала»  Исаия 2:4.. Но до того момента, когда перекуют мечи на орала  Устаревшее значение слова «орало» — соха, или орудие для пахоты. и не будут больше учиться воевать, произойдет драка между силами света и силами тьмы. Силы света — это ессеи, а силы тьмы — все остальные народы, как евреи, так и не евреи. Развитие ессеев сопровождалось созданием общин, у которых была общая собственность и которые жили по-монашески, вроде общины кумранитов в районе Мертвого моря. 

Саддукеями были знатные священнослужители, которые думали, что, мол, как раньше служили в храме, так и дальше будем служить, а знание передается от отца к сыну путем наследования. 

Потом появилась четвертая секта. Но прежде чем рассказать об этой секте, я скажу о том, что произошло после того, как независимость еврейского Хасмонейского царства закончилась. Вассальное еврейское княжество существовало под владычеством сначала тех же хасмонеев, но очень скоро во главе его стал Ирод Великий, который происходил из идумеев — это небольшой народец, родственный евреям, который был насильственно иудаизирован, превращен в иудеев по вере. Этот Ирод Великий, царствовавший с 37 года до нашей эры, был, как сказали бы сейчас, эффективным менеджером. Он сделал Иудею чрезвычайно богатой. Он был другом императора Августа, который покровительствовал как ему, так и евреям во всей Римской империи, но при этом его ненавидели все народы, жившие в его царстве, — как греки, так и евреи. И вскоре после смерти Ирода его царство было превращено в маленькую римскую провинцию, которая называлась Иудея. 

И сразу в этой римской провинции возникла секта зелотов — ревнителей, которые ревновали за Бога. И ревность их состояла в том, что никто, кроме Бога, не имеет права управлять евреями — поэтому мы не будем исполнять ценз, перепись населения, наложенную римлянами, мы не будем подчиняться римским властям, а будем восставать, и они будут нас убивать. Восстание зелотов в 6 году нашей эры было подавлено, но дело их продолжалось — продолжением стала катастрофическая Иудейская война, начавшаяся в 66 году нашей эры и продолжавшаяся до 73 года. Она потребовала от римлян большого напряжения сил для того, чтобы подавить восстание. В ходе войны в 70 году нашей эры был разрушен Иудейский храм и уничтожен Иерусалим. 

Впоследствии в 132–135 годах нашей эры произошло восстание Бар-Кохбы, которое также было нещадно подавлено. Еврейское население юга Иудеи было почти полностью уничтожено, и евреи сосредоточились уже на севере Иудеи, в Галилее, а сама провинция Иудея была переименована в Палестину и с тех пор так и живет в истории под этим именем. 

И мало того что евреи потерпели поражение в самой Иудее — катастрофа наступила и в диаспоре, в трех римских провинциях, которые когда-то входили в царство Птолемеев. В 115 году в этих трех провинциях: в Египте, в Ливии и на Кипре — вспыхнуло страшное восстание, во время которого погибли все евреи, жившие на этих территориях, и долгое время евреев там больше не было. А ведь это были очень богатые, очень влиятельные и абсолютно эллинизированные евреи, говорившие только на греческом языке, не знавшие ни иврита, ни арамейского, изучившие Платона, Аристотеля, Гомера. Собственно, их философия, их богословие, а главное — их Библия и составили основу христианства. Ибо их Библия — это Тора, переведенная на греческий язык, которая обычно называется Септуагинтой, Переводом семидесяти толковников. Это не осталось в еврейской традиции и в еврейской культуре, а перешло в культуру греческую, культуру христианскую. Христианское богословие построилось на основе александрийско-еврейской традиции. 

И, наконец, после того как рассеялся дым восстания, дым пожарищ, выяснилось, что от храмового иудаизма, существовавшего до 70 года нашей эры, осталось две религии. 

Одна — это раввинистический иудаизм. Тот иудаизм, который существует до сих пор и который называется раввинистическим, потому что его духовные лидеры не священники: действующих священников у евреев нет, потому что нет Храма. Лидеры этой религии — рабби, учителя, которые являются главами раввинистических академий, иешив. Даже возник слой людей, образованных иудейски, — «талмедей хахамим», «ученики мудрецов», который был духовной верхушкой тогдашнего еврейского общества. Наряду с этим существовала, конечно, синагога, где те же самые талмедей хахамим проповедовали. 

А другой религией, которая возникла тогда же, было христианство. Христианство изначально было крошечной еврейской сектой и, возможно, осталось бы таковой после смерти учителя Иешуа Ноцри, Иисуса Назаретянина, если бы не потрясающая историческая фигура — апостол Павел, тринадцатый апостол. 

Павел родился в городе Тарсе на территории современной Малой Азии, а именно Турции, и был диаспоральным евреем, говорившим по-гречески, но совершившим, как сейчас говорят, алию — он переселился в Иерусалим, стал фарисеем, выросшим у ног учителя Гамлиэля Старого, который появляется и в Талмуде, и в Новом Завете. Он был единственным из всех апостолов, кто обладал блестящей диалектикой, он был образован совершенно великолепно и в раввинистическом, и в эллинистическом иудаизме. 

Он-то и совершил переворот и революцию, сделавшую христианство всемирной религией. Он отказался от исполнения законов Торы, заявив, что ученики Иисуса уже не должны исполнять закон, потому что Тора обязательна только для живых, она не обязательна для мертвых, а христиане умерли вместе с Иисусом и потом ожили вместе с ним. Поэтому не нужно обрезание, не нужно суббот, не нужно праздников, это все уже ни к чему.

И как только это стало ни к чему, в общины, которые основывал Павел по всему Восточному Средиземноморью, буквально хлынули греки, сирийцы, фригийцы — все, кто только мог и кто с большим трудом становился прозелитами иудаизма в прежние времена. Очень быстро христиане из крошечной еврейской секты превратились в мировую религию. Сделав это, она, естественно, должна была не просто отделиться от иудаизма, но стать враждебной ему, потому что христианству нужно было утвердиться как самостоятельной религии, а не как отрасли иудаизма. 

Что же касается иудаизма, евреев по плоти, как их назвал тот же Павел, то Павел предупреждал евреев по духу, то есть тех, кто был язычником, чтобы они не гордились, потому что ослепление иудеев пришло до того времени, когда исполнится число язычников, вошедших в иудаизм. А тогда весь Израиль спасется. И это величайшая тайна, которой он делится со своими учениками. 

Мы знаем, что христианство впоследствии ожидал великолепный успех. Оно действительно стало мировой религией. Но было у него и две неудачи. Христианство, став религией Римской империи, стало все же земной религией. Царства Божьего на земле, которое обещали и ожидали апостолы, не наступило. Вторая неудача — несмотря на то, что исполнилось число язычников, евреи остались евреями, они продолжали существовать. И это для христианства создает некоторый соблазн, преткновение, которое лежит в основании огромного количества проблем христианства и еврейства, появлявшихся на протяжении последующих исторических эпох.  

Расшифровка

Арабское завоевание на Ближнем Востоке имело характер революции, которая серьезным образом изменила в первую очередь политическую обстановку в этом регионе и чуть позже очень сильно повлияла на жизнь населения, в том числе и на еврейские общины, которые существовали там уже начиная с позд­ней Античности. 

Арабы, которые завоевали этот регион в первой половине VII века, столкнулись с большими трудностями управления огромными территориями — до этого подобными территориями они не управляли. Более того, арабы здесь зачастую были незначительным меньшинством, которое политически главенствовало над огромным населением, во-первых, другой национальности, а во-вторых, исповедующим другие религии. 

Юридический статус населения, которое живет на Ближнем Востоке, выко­вывается как раз в 30–40-е годы VII века, когда происходят самые масштабные завоевания арабов на Ближнем и Среднем Востоке. В этот период у иноверче­ского населения, находящегося на территории ислама, появляется определен­ный юридический статус под названием «зимми». 

Кто подпадал под эту категорию? Под нее, как правило, подпадали более многочисленные христиане, евреи, зороастрийцы. Зимми были терпимым населением на территории ислама, потому что они принадлежали к наро­дам Книги, и поэтому их нельзя было преследовать — более того, их надо было защищать, но за свою защиту они должны были платить. И они платили специальный налог, который назывался «джизья», налог на терпимость со стороны ислама и на защиту населения, которое подпадало под эту категорию зимми, от каких-либо посягательств извне. Более того, джизья очень часто самими зимми — как христианами, так и евреями — рассматри­валась как очень важная составляющая их жизни в исламском обществе. Например, в еврейском фольклоре на Ближнем Востоке очень распространен рассказ, в котором за успехи или помощь со стороны еврейской общины тот или иной халиф предлагал отменить этот налог, поскольку он чисто финансово был очень обременительным для еврейской общины, и евреи на это не согла­шались, справедливо считая, что налог является неким гарантом их автономии и безопасной жизни внутри исламского общества. 

Их юридический статус зимми, людей, которые находятся под покровитель­ством ислама, определяется законами Омара. Законы Омара и джизья составляли базовую юридическую систему, внутри которой существовала еврейская община на территории ислама. 

У евреев было два главных центра. Один — в Палестине, очень древний центр, который возник еще в I тысячелетии до нашей эры, и второй — в Вавилоне, который возникает тогда же. Две центральные еврейские общины во многом управляли жизнью других еврейских общин в регионе. И, более того, внутрен­няя жизнь центральных еврейских общин была связана с борьбой, которая сущест­вует между ними. 

Период с VIII или даже VII века по XI век очень часто в исторической научной литературе называется «гаоническим периодом». У нас не так много источ­ников, по которым можно узнать, что собой представляли еврейские общины Вавилонии того времени, но есть несколько очень интересных, относящихся к X веку, — их можно отнести к историографическому жанру, и, основываясь на этих источниках, мы можем построить наш исторический рассказ.

Мы очень хорошо знаем, как была организована еврейская элита в Вавилонии, но поскольку все эти историографические источники созданы именно этим социальным слоем, мы абсолютно не знаем, как жила среднестатистическая еврейская община. 

А элита была устроена так. Ее представляли две академии, интеллектуальная и административная элиты вавилонского еврейства — академия в Суре и академия в Пумбедите. Они сформировались, видимо, в VI–VII веках нашей эры, но уже в X–XI веках обе эти академии, несмотря на то что они так и продолжали называться «академия в Суре» и «академия в Пумбедите», в действительности находились в Багдаде — столице Арабского халифата. 

Во главе каждой академии стоял гаон, руководитель академии, который избирался из ее членов. Их было порядка 70, и это была закрытая олигар­хическая структура, которая достаточно тяжело пускала новичков в свой круг. Очень часто дети наследовали пост внутри академии своим отцам. 

В чем заключалась роль академии? В основном в этих академиях, как в Суре, так и в Пумбедите, изучался Вавилонский Талмуд, текст которого существовал в этих академиях изустно и был записан намного позднее. Талмуд в виде текста появляется на фоне бурных политических событий еврейской истории поздней Античности в Палестине и в Вавилонии, когда группа мудрецов, известных под именем «амораи», то есть «толкователи», продолжили развивать раввинисти­че­скую традицию. Примерно с III и по начало IV века в Палестине и с III и по начало VI века в Вавилонии они занимались обсуждением и интерпрета­цией Мишны  Мишна — наиболее древняя часть Талмуда, в ней изложен Устный Закон, который Мои­сей, по преданию, получил вместе с Письмен­ным Законом, Торой., своеобразным толкованием законов Торы. В итоге это нашло отражение в таких документах, как Вавилонский Талмуд и Палестинский Талмуд, еще известный как Иерусалимский.

Уже где-то в середине VIII века появляются первые копии Вавилонского Талмуда, которые из Вавилонии отправляются в различные еврейские общины. Но в самой Вавилонии это считается низким жанром. Конечно же, надо знать Талмуд наизусть. Более того, внутри еврейских академий существовали специальные технические должности таннаев и амораев, которые знали наизусть Мишну и Талмуд. Если возникали какие-либо споры по тексту, то вызывались такие живые магнитофоны, которые воспроизводили текст с точностью до слова. 

Академия как орган, изучающий Талмуд, функционировала в действитель­ности только два раза в год — как правило, зимой и поздним летом. Все члены академии собирались в одном месте, и там происходило изучение и комменти­ро­вание определенного трактата Талмуда, а гаон как ведущий ученый, знающий Вавилонский Талмуд, слушал эти комментарии и поправлял, когда делались те или иные ошибки. Тогда же проводились экзамены, и тем членам академии, которые плохо сдали экзамен, делалось предупреждение: если они повторно плохо сдадут экзамен, то лишатся стипендии (все члены академии получали стипендию). То есть это был финансовый орган.

Кроме того, в этот же период в академии работал раввинский суд и очень многие спорные дела, которые были присланы в Вавилонию не только из еврейских общин, находящихся рядом с Багдадом, но, например, из Северной Африки или даже Испании, рассматривались в этом суде, по ним выносились решения, и они отсылались обратно. Академия во многом существовала за счет этих вопросов, которые присылались из различных еврейских общин, потому что очень часто с ними в академию присылались и дары. 

Кроме того, академия работала и как орган власти, потому что у каждой академии был, скажем так, свой регион и еврейские общины, находящиеся в этом географическом регионе, административно подчинялись академии и в первую очередь гаону. Что получали еврейские общины, находящиеся в этом регионе, ришуте? И что получали академии? Еврейские общины получали со стороны академии квалифицированных судей, которых в эти общины назначал гаон, но со своей стороны должны были платить специальный налог, за счет которого как раз и существовали еврейские академии. 

При этом в вавилонском еврействе существовал и другой центр власти, который известен как экзилархат. Его возглавлял экзиларх (наси на иврите). Это очень старый институт власти, который существовал до арабского завоевания Ближнего и Среднего Востока. И надо сказать, что в начале, где-то в VII–VIII веках, экзилархат как светская власть был очень важен, потому что именно он защищал интересы евреев перед центральной властью. Но уже в IX–X веках инициативу экзиларха перехватывают академии, и, в общем, мы можем говорить, что начиная с Х века экзилархат и сам экзиларх уже не играют в жизни еврейских общин какой-то существенной политической роли и существенной роли вообще, кроме представительской. 

Одно важное уточнение. Наси, или экзиларх, был давидидом, то есть происходил из рода Давида. И это была особая гордость вавилонского еврейства: ими управляет потомок царя Давида  Давид — второй царь народа Израиля после Саула, младший сын Иессея из Вифлеема. Согласно Библии, царствовал сорок лет: семь лет и шесть месяцев был царем Иудеи, затем 33 года — царем объединённого царства Израиля и Иудеи..

Как я уже сказал, культура вавилонского еврейства была сконцентрирована на изучении и комментировании Вавилонского Талмуда. И в целом интеллектуальный мир был крайне герметичен, сторонние традиции не приживались. При этом в традиционном еврейском обществе совмещение обязанностей в области духовной культуры и обязанностей в области администрирования приводило к тому, что вавилонский центр, в первую очередь его академии, находился в крайне остром соперничестве с другим центром еврейской жизни на Ближнем Востоке, а именно палестинским. Там тоже существовала академия, но, в отличие от вавилонских, она совмещала в себе одновременно функции экзиларха и собственно академии. То есть это был центр учения и центр светской власти, который представлял еврейские общины Палестины перед исламской властью. 

Там была другая культура. Дело в том, что для культуры палестинской академии был характерен интерес к пиютам, то есть литургической поэзии, интерес к комментированию Танаха, еврейской Библии, и — чуть позднее — интерес к языкознанию и к языкам как таковым. Эта культура отличалась от герметичной культуры вавилонского еврейства. 

И надо сказать, что палестинский центр с VIII века очевидным образом проигрывает политическое противостояние вавилонскому центру. Все начинается с того, что у нас есть очень интересный источник начала IX века, написанный, естественно, вавилонским евреем по имени Пиркой бен Бабой. Он пишет о том, что все традиции, которые существуют в Палестине, нерелевантны. А нерелевантны, потому что в Палестине еще в эпоху политического главенства Византии эти традиции прервались и поэтому не являются истинными. 

Для этого заявления у него были исторические основания. Как известно, в промежуток между распадом Римской империи и арабским завоеванием Ближнего Востока главной политической силой в Восточном Средиземноморье была Византийская империя, христианская страна. И на рубеже IV–V веков в Византии был принят ряд антиеврейских законов. Кроме того, в начале V века был отменен институт патриархата, и в начале VI века при императоре Юстиниане прошла очередная волна гонений. Все эти гонения способствовали тому, что, с точки зрения вавилонянина Пиркоя бен Бабоя, палестинские традиции в этот период прервались и были сильно искажены. 

Официальный перелом в этом политическом и духовном противостоянии между двумя центрами происходит где-то в 20-е годы Х века, в эпоху так называемых календарных войн между Вавилоном и Палестиной. Дело в том, что у палестинской академии была очень древняя традиция — право объявлять календарь на следующие несколько лет. Несмотря на то что в этот период календарь уже высчитывался по таблицам, эта традиция все равно сохранялась. И в начале 20-х годов Х века, когда глава палестинской академии в очередной раз объявил календарь на следующий год, вавилонские мудрецы с ним не согласились и выступили против. И через некоторое время оказалось, что большая часть еврейских общин как Ближнего и Среднего Востока, так и Северной Африки поддерживает позицию Вавилона. И это почетное — а мы с вами говорим о традиционном обществе — право палестинского центра объявлять календарь исчезло, его отняли. Это было знаковое событие, которое говорило о том, что в действительности в политическом противостоянии палестинский центр потерпел сокрушительное поражение. Он уже не занимает такое важное положение, как казалось.

Но интересно, что в культуре не бывает абсолютных поражений. Более того, в каком-то смысле эта победа вавилонского центра была лебединой песней вавилонских академий, потому что как раз именно в это время, начиная с 20–30-х годов Х века, элита вавилонского еврейства вступает в продолжительный политический и духовный кризис. Академия в Суре закрывается, потому что не находится ни одного ученого, который был бы способен заступить на долж­ность гаона. Похожие процессы происходят и в академии в Пумбедите. Все говорит о том, что вавилонские общины находятся в состоянии глубокого структурного кризиса. 

И есть совершенно замечательный персонаж, который именно во время этого кризиса делает блестящую карьеру. Это Саадия Гаон, который для вавилон­ского еврейства был выскочкой. Он родился в Египте, некоторое время жил в Палестине и Сирии, перенял многие палестинские духовные традиции и потом (видимо, в начале 20-х годов) оказался в Вавилоне, где и сделал карьеру благодаря тому, что был блестящим интеллектуалом. Например, он участвует в календарных спорах со стороны вавилонского еврейства. Чуть позднее, в 928 году, он, несмотря на разные сложности, был назначен гаоном в Суре. Это, в общем, было революцией, потому что до этого гаоны были исключительно вавилонского происхождения. Здесь же приходит человек со стороны (пусть он даже блестящий ученый, но он все-таки со стороны), а мы говорили о том, что гаонические академии были построены по олигархическому принципу. 

Став гаоном Суры, Саадия тут же начинает спор с экзилархом, который помог ему избраться на эту должность. И надо сказать, что почти половину своего срока он потратил на политические битвы с экзилархом, Давидом бен-Заккаем, чтобы решить, кто главнее в еврейской общине в Вавилоне: гаон или экзиларх. Как часто бывает, подобные передряги внутри традиционной еврейской общины не приводят к убедительной победе ни одной стороны. Обе стороны проигрывают, и мы можем говорить о том, что традиционная власть в еврей­ской общине в Вавилонии благодаря этому спору сильно проседает. 

При этом Саадия Гаон был крупным ученым. Он активно начинает писать произведения, которые рушат герметичный характер вавилонской культуры. Он привносит в традиционную вавилонскую культуру еврейских общин новые литературные жанры. Например, он начинает писать комментарии к Танаху, делает перевод Танаха на арабский язык, пишет словари, занимается языко­знанием. Он начинает заниматься и теологией — то, чего совершенно не было в вавилонском еврействе — и, более того, как правило, делает это на арабском языке. 

Таким образом, появление абсолютно новых литературных жанров, которые не были характерны для вавилонского еврейства и в первую очередь для его духовной элиты, приводит к тому, что эта культура начинает меняться. Нельзя сказать, что все следующие гаоны после Саадии Гаона начинают писать произведения в этом же духе, но эти произведения и жанры становятся легитимными в вавилонском еврействе. 

Но, как я уже сказал, несмотря на некое обновление духовной жизни благодаря Саадии Гаону, во второй половине Х — начале XI века это все-таки становится лебединой песней вавилонского еврейства, потому что по чисто политическим причинам его влияние к концу XI века постепенно сходит на нет. И несмотря на то, что академии сохраняются вплоть до XIII века, они уже не играют той важной политической роли в жизни еврейских общин Ближнего и Среднего Востока, которую они играли в течение нескольких столетий. 

И происходит очень интересное изменение — децентрализация еврейской жизни на Ближнем Востоке. Там появляются новые независимые еврейские центры. В первую очередь, конечно, мы можем вспомнить о знаменитой испанской еврейской общине, которая именно на рубеже X–XI веков встает на крыло. 

Но здесь я хочу уделить особое внимание другой еврейской общине — еврейской общине Египта в так называемый фатимидский период  Фатимиды — династия халифов, правившая на Ближнем Востоке в X–XII веках. Фатимиды считали себя потомками дочери пророка Мухаммеда Фатимы.. 

С чем вообще связана эта децентрализация? С тем, что в исламском мире происходит постепенный распад Арабского халифата. В исламском мире появляются независимые политические центры. В том числе появляется династия Фатимидов, которые сначала делают свою политическую карьеру в Тунисе, а потом захватывают Египет и делают его центром своего сущест­вования, объявляют его халифатом. Этот новый центр не подчиняется старому халифату с центром в Багдаде. 

У Фатимидов очень интересное происхождение: они шииты  Разногласия между шиитами и суннитами носят религиозный характер. Шииты считают, что управлять уммой, исламским обществом, может только потомок пророка Мухаммеда по линии Али и Фатимы, а сунниты убеждены, что это должен быть достойный человек, выбранный из мусульман. и, в общем, относятся к меньшинствам среди суннитского населения Египта. И поэтому они, как правило, делают ставку на такие же национальные, этнические или религиозные меньшинства в исламском мире — в том числе и на евреев. И надо сказать, что еврейские общины Египта благодаря этому обстоятельству совершенно замечательно процветают в фатимидском Египте. 

Когда мы говорим о жизни еврейских общин в Египте, мы опираемся на очень интересный корпус источников, который в исторической литературе получил название Каирской генизы  Гениза — хранилище в древних синагогах, где располагаются книги и рукописи, кото­рые из-за ветхости непригодны для исполь­зования.. По сути, это был чердак синагоги Бен Эзра в Фустате, Старом Каире, куда в течение нескольких столетий сбрасывались различные рукописи. Причем случайным образом. Почему они туда сбрасыва­лись? Потому что эти рукописи, записки, письма, совершенно случайные документы, долговые расписки, личная переписка и тому подобное — в общем, все, что было написано рукой — могли содержать имя Бога и это надо было специальным образом захоронить, чтобы с ними ничего не случилось. Туда попадало все, это была случайная коллекция, и в этом-то и была ее прелесть. 

В течение нескольких столетий эта коллекция лежала в синагоге и тихо сгнивала, но благодаря сухому климату большая часть вещей не сгнила, хотя многие документы рассыпались. И когда в конце XIX века эта гениза была открыта, перед учеными предстала весьма причудливая смесь документов эпохи с X по XV век нашей эры, в которой было все. Были теологические трактаты; как я уже сказал, была личная переписка между людьми, были молитвенники, но при этом были и долговые расписки. Эта смесь благодаря случайному набору документов давала совершенно потрясающий и очень многоплановый срез еврейского общества на Ближнем Востоке за этот период. 

Более того, поскольку именно в это время евреи достаточно свободно ощущали себя в исламском обществе и еврейские общины были глубоко интегрированы в окружающее их население, один из главных исследователей документов Каирской генизы, Шломо Дов Гойтейн, свое главное историческое произ­ведение, построенное на анализе этих документов, назвал просто «Средиземно­морское общество». Он считал, что эти документы рассказывают нам не только о жизни еврейской общины, не только о жизни какого-то еврея, который живет в Фустате или в Александрии, а вообще о жизни средиземноморского общества, общества Восточного Средиземноморья X–XV веков. То есть картина куда шире, чем мы ее себе представляли. Именно в этом уникальность этого источника.

Но мы опять же начнем рассказ с общей структуры общины. Городская община была разделена на небольшие конгрегации, каждая конгрегация принадлежала той или иной академии — академии в Палестине или одной из академий в Вавилоне, — и эта конгрегация посылала свои пожертвования в эти академии. Академии, с другой стороны, очень часто назначали в эти конгрегации своих судей и отвечали за их квалификацию. 

Где-то с XI века судей как глав еврейских академий начинает замещать новый человек, должность которого называется «нагид», или шейх аль-яхуд. Он, как правило, представлял еврейские общины всего региона, в данном случае Египта, перед центральной властью — собственно, Фатимидами. Нагид, с одной стороны, избирался неким консенсусом внутри еврейских общин, с другой стороны, всегда должен был утверждаться верховной властью. И, как правило, во-первых, это был человек с хорошими связями в правительстве, во власти, а во-вторых, у него должно было быть хорошее традиционное образование. И его положение было всегда несколько шатким или немного странным, потому что, с одной стороны, он должен был защищать еврейские интересы перед центральной властью, а, с другой стороны, центральная власть очень часто рассматривала его как агента внутри еврейского населения. 

Во главе каждой локальной, небольшой общины стоял свой «маленький» нагид, должность которого называлась «мукаддам», то есть «стоящий впереди». И он тоже назначался благодаря хорошим связям с местной властью, и она его утверждала на этой должности. Но, конечно, должен был сущест­вовать некий консенсус между еврейской общиной и властью. 

Очень многие служащие внутри еврейской общины занимали те или иные должности не потому, что они за это получали деньги (хотя иногда и получали, как, например, нагид или мукаддам), а в первую очередь потому, что они считали это выполнением религиозного долга. И поэтому внутри еврейской общины всегда были очень сильны горизонтальные связи, а вертикальные — достаточно слабы. То есть представить себе ситуацию, что кто-то выполняет что-то по приказанию нагида, можно, но, как правило, эти приказания выполнялись только потому, что человек считал этот приказ релевантным. Но очень часто люди действовали просто исходя из каких-то своих убеждений, по своей собственной инициативе. 

Кроме того, еврейские общины были небольшими и очень многие вопросы, которые возникали внутри, решались просто на общем собрании общинников, которое проходило в синагоге. Как правило, синагога могла вместить все — или, по крайней мере, мужское — население общины. 

Центральной функцией еврейской общины была благотворительность — по крайней мере, очень многие документы из Каирской генизы посвящены именно этому вопросу. И благотворительность, в отличие от современной, носила очень личный характер, то есть человек, который получал помощь, в общем, знал, кто ему эту помощь предоставил. Как правило, благотворитель­ность, если говорить об организационном характере внутри общины, заклю­чалась в сдаче хлеба для неимущих в пятницу вечером перед богослужением в синагоге. Перед синагогами выставлялись корзины, которые назывались «куппа», и туда люди, приходившие на молитву, клали хлеб разного качества: мягкий хлеб, который должен употребляться во время субботнего богослуже­ния, и более твердый хлеб, который неимущие могли потом использовать в течение всей недели. Приблизительно так же собирали, например, одежду для неимущих или приданое для неимущей невесты и тому подобные вещи. 

Существовали и другие формы благотворительности: например, очень многие еврейские общины содержали постоялые дворы для евреев. Приезжавшие евреи — а надо сказать, что еврейское общество в Египте этого периода было крайне подвижно — с удовольствием платили деньги за жилье в этом постоялом дворе, и эти деньги тоже шли на различные благотворительные цели. 

Если же говорить про отдельного еврея, который живет на улицах Фустата, то мир его был очень интересен. Во-первых, как правило, еврейская община Фустата и другие еврейские общины Сирии, Палестины и Египта были крайне смешанного характера. Там было очень мало людей, которые родились в этих городах, и очень много людей, которые в эти города приехали. Например, в Египет приезжали из той же Сирии, Палестины, Северной Африки или Йемена. Вообще, народ крайне много путешествовал, это было открытое, космополитичное общество. Люди все время были в движении, потому что именно в этот период Египет становится центром торговли с Востоком, центром в первую очередь индийской торговли, и очень многие евреи заняты в ней. 

Кроме того, еврейская община Фустата как самая крупная еврейская община региона принимала очень много бедняков. И, например, мы знаем случай, когда еврейский купец из Адена, то есть из Йемена, посылает весьма значитель­ную сумму в 10 золотых на поддержание бедняков Фустата. Он не отдает эти деньги в свою локальную местную общину в Адене, а посылает в Фустат, потому что знает, что нагрузка на общину в Фустате очень высока. 

Но несмотря на то, что был космополитизм, это был космополитизм, я бы сказал, традиционного толка, потому что каждому жителю было важно место его происхождения. И очень многие люди, даже много путешествуя, никогда не прерывали связь с местом, где они родились и выросли. Более того, это место очень часто становилось их фамильным прозвищем. 

И такая дихотомия открытости и патриархальности определяла обстоятельства личной жизни людей. Очень ценилось благородное происхождение, то есть достаток семьи был неважен, в обществе весьма ценилось то, что семья была благородной, то есть люди были известны своим благочестием. Если говорить про семейные связи, то интересным образом ценились связи между братьями и между братом и сестрой. Семейные связи между старшими поколениями и младшими поколениями если и были, то были выражены не так сильно. Возможно, это было связано с тем, что уровень смертности тогда был доста­точно высок и очень многие люди просто не доживали до вполне преклонного возраста, поэтому социальной защитой человека становился брат. И вообще, брат для сестры был куда важнее отца и матери, потому что именно брат очень часто участвовал в различных судебных разбирательствах, если такие случа­лись в жизни сестры, и даже был ее экономическим гарантом. Эта связь была очень важной. То есть интересны не межпоколенческие связи, а связи внутри одного и того же поколения. 

Точно так же, как были важны связи между братьями и сестрами, были важны, например, связи между дядей и племянником. Многие документы показывают, что очень часто именно племянники наследуют тот или иной бизнес, то или иное дело, которое ведет их дядя, если дядя, скажем, был бездетен. 

Надо сказать, что экономическая роль женщины в доме была достаточно важна. Очень часто мы видим, что женщины тоже активно занимаются всякими серьезными делами. В генизе сохранилась, например, совершенно замечательная деловая переписка одной вдовы, которая унаследовала от своего мужа торговый бизнес и очень удачно им занималась. 

Все аспекты, о которых я говорил чуть выше, проецируются на жизнь, наверное, одного из самых известных персонажей еврейской общины Египта второй половины XII — начала XIII века, а именно Моисея Маймонида, который также известен как Рамбам. Он родился в испанском городе Кордове, в Андалусии. Когда в Андалусии начинаются политические неурядицы — туда вторгаются Альмохады  Альмохады (исп. almohades — «единобож­ники») — религиозное движение берберов, впоследствии превратившееся в династию в Магрибе, как в Средневековье называли страны Северной Африки. Во второй поло­вине XII века альмохады завоевали Андалус, но в 1212 году были разбиты при Лас-Навас-де-Толоса войсками Кастилии, Арагона и Наварры и ко второй половине XIII века утратили практически все завоеванные земли Андалусии. — и начинаются репрессии по отношению к иновер­ческому населению, он переселяется вместе с семьей. В конечном итоге он оказывается в Фесе в Марокко, где живет достаточно долго, с 1159 по 1165 год. Потом, в 1165 году, когда положение в Фесе тоже ухудшается, он переселяется в Палестину, через год поселяется в Египте и, в общем, живет достаточно хорошо, работает врачом при фатимидском дворе. При этом у него остается достаточно много времени, чтобы заниматься всякими научными штудиями (собственно, потому он и известен как один из главных еврейских религиозных философов Средневековья).

Но в 1177 году случается трагедия: гибнет его брат, который занимался бизне­сом, торговлей драгоценными камнями, привезенными из Индии. Он утонул в Красном море, и Моисею Маймониду приходится брать на содержание семью брата и кормить две семьи. Поэтому ему приходится отложить науку, пере­стать изучать и комментировать религиозные тексты и посвятить практически всю свою жизнь и время врачеванию, поскольку он был очень хорошим врачом. 

Сохранились письма, в которых он описывает свой быт, и этот быт весьма примечателен. Он жил в Фустате, столичный город Каир находился на доста­точно приличном расстоянии от Фустата, и Моисею Маймониду каждый день приходилось ехать на осле — что показательно, потому что евреи как зимми не имели права ездить на лошадях — в Каир и там обслуживать двор, всех лечить. Во второй половине дня он возвращался домой, а перед домом его уже ждала толпа, которая тоже пришла за лечением, — как правило, это были бедняки и неимущие, евреи и неевреи, которым он не мог отказать. И он пишет, что только просил их чуть-чуть подождать, быстро обедал, потом начинал принимать неимущих больных, и очень часто прием заканчивался поздно вечером. Лишь тогда он мог позволить себе заняться любимыми научными штудиями, когда голова у него практически не работала.

Но что интересно в жизни Моисея Маймонида? Во-первых, он приехал в Египет, а, как я уже говорил, еврейская община Египта состояла как раз из иммигрантов. Моисей Маймонид — классический иммигрант в этом смысле. Потом интересно посмотреть на то, как он себя позиционирует внутри египетского еврейства. В одной из найденных рукописей, которая подписана его рукой, он перечисляет семь поколений своей семьи, и все эти семь поко­лений занимали должность судьи в Кордове. То есть он благородного происхо­ждения, а, как я тоже упоминал, важно не твое состояние — важно происхожде­ние. И потом, будучи приближенным к фатимидскому двору, а потом ко двору Айюбидов  Айюбиды — династия султанов, которая правила в Египте, Сирии, Месопотамии в конце XII — начале XIII века, ее основатель Салах-ад-Дин низложил династию Фатими­дов. Айюбиды также успешно вели войны с крестоносцами, но в 1250 году династия прервалась., он берет на себя очень важную обязанность защищать еврейские общины. И хотя он не носит титул нагида — этот титул будет носить его сын Авраам, — он выполняет именно эти функции. 

Кроме того, гибель брата приводит к тому, что он берет на себя обязательства и воспитывает детей брата, обеспечивает его вдову — то есть это те связи между братьями, которые всегда были очень важны, они красной нитью проходят через жизнь Моисея Маймонида. Несмотря на то что ему было крайне тяжело, потому что это налагало на него очень большие финансовые обязательства, он не отказывался и даже никогда не роптал на эту тему — он роптал только на то, что у него нет времени для занятий наукой.

От Моисея Маймонида очень легко перейти к культуре египетского еврейства. Это была уже другая культура, отличавшаяся от еврейства вавилонского. Это была культура на арабском языке. Посмотрим, что пишет Маймонид. У него было два главных произведения. Одно называется «Мишне Тора», «Повторение торы», это галахический  Галаха (Алаха) — традиционное иудейское право. Регламентирует религиозную, семей­ную и общественную жизнь верующих евреев. корпус. Он был написан в конце 70-х годов XII века на иврите, потому что это корпус религиозных законов (естественно, он должен быть написан на иврите). Но самая главная книга, которая принесла Моисею Маймониду славу религиозного философа, последователя Аристо­теля, — это «Морэ Невухим», «Наставник колеблющихся», написанная в послед­ние десятилетия XII века. Это философско-теологический трактат на арабском языке, потому что он написан в контексте именно арабской культуры. Симбиоз культур, появление еврейско-арабской культуры, когда духовная элита еврейских общин вбирает многие тенденции арабской культуры и начинает писать первоклассные произведения именно в этих жанрах литературы, как раз и характеризует духовную культуру египетского еврейства — и, например, испанского еврейства тоже, как и культуру еврейских общин на Ближнем и Среднем Востоке вообще, скажем, на территориях, где в эпоху высокого Средневековья главенствует ислам.

Кстати, это хорошо отражается на динамике языков. Если говорить про раннее Средневековье, то с большой степенью достоверности можно предполагать, что большая часть еврейского населения в этом регионе еще говорит на ара­мейском — особенно это относится к еврейским общинам, которые находились где-нибудь в сельской местности. А в Высокое Средневековье, начиная с XI и уж точно в XII–XIII веках, мы можем говорить о том, что практически все еврейское население, за исключением очень экзотических еврейских общин, говорит на арабском языке — более того, на специальном этнолекте, который получил в науке название еврейско-арабского языка. 

Итак, к чему мы приходим в конце? Мы приходим к совершенно замечатель­ной, очень интересной динамике жизни еврейских общин на Ближнем и Среднем Востоке в Средневековье. Все начинается с главенства старых образцов внутри культуры, которые постепенно разрушаются — и появляется совершенно новая общность, появляются еврейские общины, глубоко укорененные в арабскую культуру и исламское окружение, и появляется совершенно новое, уникальное ответвление еврейской традиционной культуры — еврейско-арабская культура.  

Расшифровка

Те, кто бывал в Толедо, средневековой столице Испании, а точнее Кастилии, знают, что там есть еврейский музей. Музей находится в здании синагоги дель Трансито. Абсурдное название — синагога Успения, то есть Успения Бого­матери — объясняется тем, что еврейская синагога в какой-то момент перестала быть синагогой и стала церковью. Такая же судьба постигла еще некоторое количество испанских синагог. Для сравнения посмотрим на сина­гоги Центральной и Восточной Европы: многие разрушены, в некоторых находятся гаражи, клубы, склады, в некоторых были конюшни. 

Почему такая разница? Отчасти это объясняется событиями середины ХХ века: и Второй мировой войной, и атеистической политикой Советского Союза. Но на самом деле причины были глубокими, и некоторые из них относятся к Средним векам, о которых мы и поговорим. 

Итак, чем различалась жизнь евреев средневековой Испании и средневековой Германии или, скажем, Польши? Чем различались сами испанские и герман­ские евреи? 

В средневековой Европе было три группы евреев: итальким, ашкеназим и сфарадим (или итальянские евреи, германо-французские евреи и евреи Пиренейского полуострова). 

Евреи появились в Италии, а также на территории позднейшей Испании и Франции еще в римский период. Специфические названия «Ашкеназ» и «Сефарад» — это библейские топонимы. В средневековых источниках «Ашкеназ» появляется в XI веке для обозначения германского языка и Гер­мании и дальше относится к евреям Германии, северной и центральной Франции и Англии. А с Высокого и позднего Средневековья так начинают называть и евреев Восточной Европы, которые возникли там путем пере­селения из Германии. 

«Сефарад» также упоминается в Библии, в Книге пророка Осии, где звучит важная для всей истории испанских евреев фраза про изгнанников Иерусалима в Сефараде. Из этого испанские евреи сделали несколько важных выводов. Они считали, что происходят от жителей Иерусалима, иерусалимской аристокра­тии, и кичились своим высоким происхождением. Еще они считали, что появи­лись на Пиренейском полуострове еще в эпоху Вавилонского плена, то есть очень давно и раньше, чем другие средневековые обитатели Пиренейского полуострова: раньше, чем вестготы, арабы и даже римляне. И, кроме того, если они еще со времен Вавилонского плена находятся на Пиренейском полуост­рове, то они никак не могли быть причастны к неприятным событиям рубежа эр в Палестине, то есть к гибели Иисуса Христа, и, соответственно, обвинения в богоубийстве не принимали на свой счет.

Эти три группы — итальянские евреи, германские евреи и испанские евреи — различались по ряду параметров. У них были свои обычаи, свои обряды, своя литургическая специфика, был свой тип отношений с внешним миром, с властями и с христианским окружением — и еще были определенные разли­чия в аксиологии, в ценностных приоритетах. Эти различия объяснялись рядом факторов. Во-первых, они наследовали разным традициям. Ашкеназы преимущественно наследовали традиции палестинской, которая формирова­лась и искажалась в условиях византийских гонений и дискриминации. А сефарды наследовали традиции вавилонской. Вавилонское еврейство жило куда более благополучно и при персах, и при арабах и сформировало другой тип отношений с властями и с иноверческим окружением. Кроме того, ашкеназы были в основном единственным меньшинством в христианском окружении, а сефарды были элементом более сложной мозаики трех рас, трех религий, трех культур на Пиренейском полуострове, то есть составляли одну треть в группе христиан, мавров и иудеев. 

Как правило, противопоставляют и сравнивают между собой сефардов и ашкеназов. Мы тоже сравним их по четырем параметрам. Поговорим о политике, об эсхатологии, поведении перед лицом смерти и о повседневных отношениях с христианским окружением. Эти небольшие компаративные этюды помогут нам ответить на вопросы, чем эти евреи различались, почему в Испании синагоги становились церквями, а в Германии они разрушались, а также почему серийные погромы, изгнания в Испании начались и происхо­дили на несколько столетий позже, чем в Германии. 

Итак, тема первого сравнения — политика: отношения с властями, отношение к придворным евреям, отношение к сотрудничеству с иноверческой властью.

И в Испании, и в Германии, и во Франции были посредники между короной и еврейской общиной. История этой фигуры посредника восходит к эпохе Каролингов  Каролинги — правящая династия Франк­ского государства; правила в общей слож­ности с 687 по 987 год. Названа по имени своего самого известного представителя Карла Великого (правил с 768 по 800 год), который объединил под своей властью почти всю Западную Европу., когда при Карле Великом и его сыне Людовике Благочестивом возникла должность magister judaeorum (традиционно название переводится как «еврейский староста»). Это еврей, которого поначалу избирала община и утверждала королевская власть и который должен был выполнять роль посредника между общиной и центральной властью, защищать интересы общины при дворе. А со стороны двора интерес был в том, чтобы этот человек гарантировал лояльность еврейской общины и бесперебойное поступление налогов. Со временем роль еврейской общины в выборе этого человека стала менее важной, корона все свободней назначала его по собственному усмо­трению. Соответственно, менялось и отношение общины к этой фигуре, менялось прежде всего в Ашкеназе, то есть во Франции, Германии и Англии.

В Ашкеназе эти еврейские старосты, которых дальше называли целым списком забавных названий: еврейский епископ, земельный раввин (Landesrabbiner), архисинагогус и так далее, — в целом имели тенденцию превращаться в чиновников короны и обычных сборщиков налогов, инструмент давления на еврейскую общину. И еврейская община постоянно находилась к ним в оппозиции. Община, конечно, была вынуждена их принимать, повинуясь талмудическому принципу о том, что закон государства есть закон, но ста­ралась всячески ограничить власть этого архисинагогуса с помощью других общинных чиновников, не допускать его до внутриобщинных дел, не по­зволять, чтобы власти полностью определяли выбор человека на эту долж­ность, и противостояла этому различными способами. Примечательно, что с конца XI — начала XII века раввинские авторитеты-ашкеназы однозначно считали, что евреи, занимающие подобную должность, — коллаборационисты, и этот коллаборационизм пытались запрещать. Так продолжалось и дальше. Понятно, что в такой ситуации возможности влияния на центральную власть у еврейской общины были несколько ограниченны. 

В Испании картина была совершенно иной. Сефарды наследовали в этом отношении вавилонской традиции, где очень важной была фигура экзиларха, так называемого главы изгнания, главы диаспоры, который представлял общину при дворе халифа. Образом жизни он походил на арабского вельможу и пользовался у евреев почтением и уважением, вызывал восхищение у посто­ронних евреев. Например, испанский путешественник еврей Вениамин Тудельский в конце XII века с восхищением описывает роскошный выезд экзиларха в сопровождении десятков всадников из числа евреев и арабов, которые кричали: «Дайте дорогу господину нашему, сыну Давида!» — и наряд экзиларха: шелковую вышитую одежду, тюрбан на голове, сверху — белый платок, а еще цепь. Вавилонские евреи и сефарды были склонны видеть в фигуре придворного еврея своего рода эрзац еврейского царя — при отсут­ствии, разумеется, царя в диаспоральный период. 

В арабской Испании эта традиция продолжалась, и там тоже были замечатель­ные придворные евреи. Самый знаменитый из них — Хасдай ибн Шапрут, медик, дипломат, советник халифа, покровитель еврейской общины, наук и искусств, культуртрегер (возможно, заложивший основы золотого века еврейской культуры в арабской Испании), известный также тем, что вел переписку с хазарским царем. В христианской Испании эта традиция продол­жалась при разных королях: и в Кастилии, и в Арагоне были придворные евреи, которые собирали налоги, вели переговоры, переводили и занимались другими делами, преимущественно финансовыми. 

Испанские хронисты придворных евреев, разумеется, недолюбливали, если не сказать ненавидели, и описывали их как дурных советчиков, которые нашептывают на ухо королю неправильные и неправедные вещи, наговаривают на великих людей, то есть на достойных испанских аристократов, уговаривают приблизить к себе людей незаслуженных, даже не идальго  Идальго (исп. hidalgo) — в средневековой Испании человек благородного происхо­ждения. Этот статус передавался по мужской линии. Идальго обладали определенными правами, например не платили некоторые виды налогов и не могли быть подвергнуты позорной казни (повешению, сожжению и так далее)., и совращают монарха на всякие мерзости — например, узнать будущее с помощью колдов­ства и звездочетства, созданных дьяволом. Это очевидный топос, который встречается применительно и к другим отрицательным персонажам и никак не связан с астрологическими и астрономическими изысканиями испанских арабов и евреев.

Еврейские авторы придворных евреев, наоборот, одобряли и считали, что они посланцы Всевышнего, Бога, и их миссия — направлять сердце царя, с тем чтобы царь в будущем был более благосклонен к святому народу, то есть к еврейской общине.

Вернемся к синагоге дель Трансито, с которой мы начали. Эта синагога была построена на деньги одного из придворных евреев, Шмуэля ха-Леви Абулафия, в середине XIV века. Он был придворным короля Педро Кастильского и сначала был в фаворе, а потом попал в немилость и был убит под пытками в тюрьме. Он упоминается в целом ряде еврейских хроник. 

В частности, про него есть прекрасная ренессансная история о том, как король дон Педро послал своего мудрого еврея дона Шмуэля ха-Леви на переговоры к королю португальскому, с которым он был в ссоре. Португальский король призвал Шмуэля ха-Леви и сказал ему: «Иди, увидишь своего короля». Он привел его в «комнату в комнате» — это эвфемизм для обозначения уборной — и показал ему изображение короля Испании, вырезанное на стене в том месте, где он испражнялся. Это было сделано, чтобы унизить короля испанского. Еврей-посол поспешил ответить королю португальскому и сказал так: 

«Как же хорошо тебе оттого, что ты повелел изобразить моего госпо­дина короля в этом месте: ведь теперь, когда ты не можешь облегчиться и у тебя запор, ты, увидев моего короля, пугаешься, кишки твои рас­слабляются, что приводит к поносу. Для своего излечения и для своей пользы сделал ты это». 

Услышав этот прекрасный ответ, король Португалии удивился и испугался. Король дон Педро узнал об этом деянии, и оно понравилось ему, и сказал он своему народу: «Найдем ли мы такого, как он, человека, в котором дух Божий?» В последней цитате мы видим отсылку к знаменитым придворным евреям Библии — это прежде всего Иосиф и, позднее, Мордехай  Мордехай — министр царя Артаксеркса I, ветхозаветный персонаж из книги Эсфири..

Второй наш компаративный сюжет — это эсхатология, то, как сефарды и ашкеназы представляли себе мессианское избавление. По формулировке одного замечательного современного медиевиста, этот контраст можно описать как контраст мстительного избавления и миссионерского избавления. 

В литургических текстах и обрядах ашкеназов, как средневековых, так и сохранившихся до сих пор, присутствуют фантазии о мессианском избавлении, идущем рука об руку с местью неевреям. Есть сюжет о суде, который Всевышний устроит нехорошим неевреям, губившим евреев. Есть образ порфириона, пурпурного одеяния Всевышнего, которое он надевает на этом суде, — оно пурпурное, потому что запачкано кровью жертв. И есть замечательный сюжет, который ашкеназы разыгрывали в ходе так называемого Песах-шпиля  Песах — еврейская Пасха. Слово «шпиль» означает «игра»., представления на Песах, о том, что явится мессианский осел, чтобы забрать евреев и отвезти их в Землю обетованную, и все сыны Израиля залезут на спину этого осла — надо надеяться, что дочери Израиля тоже зале­зут, — а неевреи тоже захотят приобщиться к чему-то многообещающему, но поместятся только на хвосте. И, зайдя в море-океан, мессианский осел опустит хвост в воду и утопит всех неевреев, тем самым наказав их за много­численные гонения, жестокости, которым они подвергали евреев в домессиан­скую эпоху.

Еще один колоритный сюжет, помимо кровавого одеяния порфириона и месси­ан­ского осла, — это сюжет о появлении из-за загадочной реки Самбатион  Самбатион — сказочная река, которая упоминается в Талмуде. Самбатион течет в неведомой стране, и за ней живут десять колен Израилевых, уведенных царем Ассирии.пропавших десяти колен Израиля, которые явятся, чтобы отомстить неевреям. Следы этого сюжета найдены даже в христианских германских средневековых источниках, то есть немцы знали о такой возможности и, возможно, боялись ее. Загадочные десять колен они представляли себе как рыжих евреев. Остатки этих представлений о мстительном Мессии, о мести другим народам, которая должна сопровождать мессианское избавление, можно найти даже в современ­ной литургии. В одном из важных литургических гимнов, который поют на осенние праздники, выражается надежда, что Господь отомстит тем, кто пролил кровь его рабов, то есть евреев, на наших глазах, то есть мы эту месть увидим и увидим приход Мессии. 

Не вдаваясь сейчас в важный вопрос, насколько средневековые ашкеназы и современные евреи, произносящие эту молитву, имеют эту месть в виду и что именно они имеют в виду, сравним сам эсхатологический сценарий ашкеназов с эсхатологическим сценарием сефардов. 

Сефарды видели роль неевреев в мессианском избавлении совсем иначе. Они полагали, что чудо прихода Мессии будет воплощено не в мести неевреям, а, наоборот, в их прозрении. Они осознают истинность иудаизма, обратятся в истинную веру и тогда будут спасены вместе с евреями, станут равноправ­ными гражданами мессианского царства. Об этом пишут разные сефардские авторитеты, в частности Маймонид, величайший испанский средневековый мудрец, про которого говорили, что от библейского Моисея до Моисея Маймонида не было другого равного Моисея. И Маймонид писал, что царь Мессия исправит весь мир и убедит все народы вместе служить Господу, как сказано: «Тогда опять Я дам народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили Ему единодушно». Этот эсхатологический сценарий можно назвать миссионерским. Сефарды более мирно относились к своим соседям, мусульманам и христианам, и пророчили им такую участь — не гибель в водах Мирового океана, а обращение в иудаизм и приближение к ним самим, к сынам Израиля. 

Третий компаративный сюжет — это поведение перед лицом смерти. И в свете тех представлений о мессианском избавлении и отношения к соседям, которые мы только что обсудили, вполне понятно, что поведение в ситуации погрома, когда евреям предлагалось креститься или погибнуть, у ашкеназов и сефардов тоже различалось. 

Серийные погромы в Ашкеназе начались в конце XI века, сначала в Германии. Они предшествовали Первому крестовому походу и проходили весной — в начале лета 1096 года. Второму крестовому походу в середине XII века предшествовали погромы во Франции. И, наконец, Третий крестовый поход сопровождался серьезными погромами в Англии. Принято считать — об этом свидетельствуют христианские хроники и еврейские источники, — что ашке­назы были склонны к мученичеству, причем как к пассивному мученичеству, гибели от мечей погромщиков, так и к активному, к самоубийству и убиению своих близких, в частности своих детей, чтобы те не попали в руки врага и не были воспитаны во вражеской вере. 

Серийные погромы в Сефараде, на Пиренейском полуострове, начались суще­ственно позже. Это конец XIV века, точнее 1391 год, когда погромы, инспири­рованные проповедями доминиканцев, прокатились по Кастилии и Арагону. Тогда тоже было мученичество, однако вполне приемлемым и, возможно, более массовым поведением было крещение. Евреи пытались бежать в земли сеньоров, чтобы спастись там от погромщиков, пытались даже бежать в Северную Африку. Некоторые погибали, некоторые накладывали на себя руки, но многие крестились. Впоследствии в Испании сформировалась очень многочисленная группа крещеных евреев, которые получили название «конверсо», или «марраны». Они сыграли важную роль в испанской истории и культуре XV и последующих веков. 

Понятно, что если сефарды пророчили христианам в принципе счастливый конец, обращение в иудаизм в мессианскую эпоху, то христианство для них было не концом, а относительно приемлемым вариантом. 

Другой контекст этого поведения — это отношения с христианским окру­жением в мирное время. В Германии, Испании (Ашкеназе, Сефараде) общая динамика этих отношений — деградация, ухудшение. Однако деградация эта происходила с разной скоростью. В Германии уже в конце XI века бюргеры открывали ворота городов бандам погромщиков, несколько позже устраивали погромы сами. С середины XII века в Германии и Англии появляется и дальше набирает частоту и популярность ритуальный, а затем кровавый навет (обвинение в том, что евреи убивают христианских младенцев, тем самым повторяя распятие Христа, а также используют кровь этих младенцев в своих пасхальных ритуалах) и ряд других наветов, как то: обвинение в осквернении просфоры, в отравлении источников воды, особенно популярное во время эпидемий XIV века. 

Более агрессивным и однозначно более юдофобским становится и христиан­ское искусство, в частности знаменитый образ Judensau (нем.) — еврейской свиньи, или еврейской свиноматки. К неприглядной свинье в разных позах припадают маленькие фигуры евреев в специфических еврейских островерхих шапках, которые пьют ее молоко и питаются ее экскрементами. Этот образ перекочевывает из интерьера соборов, где его могли видеть только христиане, на внешние стены и на опоры мостов, то есть во внешнее городское простран­ство, где он становился доступен и евреям и, вероятно, был призван оскорбить их. Демонизация евреев набирает обороты. 

В Испании в те же самые века ситуация совершенно иная. Ее можно охарак­теризовать словом convivencia, как один из крупных испанских историков-культурологов ХХ века, Америко Кастро, назвал тип сосуществования трех этих культур: христиан, мавров и иудеев. Convivencia — мирное, гармоничное сосуществование. 

Для примера рассмотрим очень болезненный для законодателей и для властей всех трех групп вопрос о межгрупповых интимных связях. Примечательно, что закон здесь разительно отличается от практики. И христианские законодатели, и еврейские авторитеты выступают против. Знаменитый кастильский свод законов середины XIII века «Семь Партид  Partidas (исп.) — «статьи». Каждая часть «Семи Партид» посвящалась одной из сфер: религии, семье, королевской власти и так далее.» заявляет следующее: 

«Очень большую дерзость и наглость совершают иудеи, если возлягут с христианками. И посему повелеваем, что все те иудеи, про которых будет доказано, что они совершили такое, за это умрут. Раз христиане, которые совершают прелюбодеяние с замужними женщинами, заслу­жи­вают за это смерти, тем более ее заслуживают иудеи, возлегшие с христианками, которые духовно суть супруги Господа нашего Иисуса Христа».

То есть в подобных адюльтерах видели оскорбление христианской веры. Зна­ме­нитая книга «Зоар», средоточие средневековой каббалы, которая содержит и много нравоучительных пассажей, вторит христианскому законодательству и говорит, что трое изгоняют божественное присутствие из мира, делают так, что святой, благословен Он, то есть Бог, перестает обитать в этом мире и плач людей остается неуслышанным. И один из этих троих — тот, кто возляжет с нееврейкой. 

Авторитетный арагонский раввин XIV века заявляет: 

«Среди нас никогда не бывало, Господь да запретит это и впредь, так, чтобы человек, даже самый распутный, совершил бы такое преступ­ление — жить открыто с мусульманской девушкой, затем обратить ее в иудаизм и жениться на ней». 

Но это все теория. На практике, как мы видим из судебных документов, такое бывало — и бывало во многих общинах, можно сказать, практически повсе­местно. Примечательно, что поэт того же времени Тодрос бен Иехуда ха-Леви Абулафия, который выступал против подобных прелюбодеяний, против арабизированного стиля жизни, против роскоши (иными словами, против ассимиляции) и в целом за чистоту еврейской веры, еврейского языка, в одном из стихотворений своего дивана  Диван — собрание поэтических произве­дений. пишет следующее: 

«Следует любить арабскую девушку, даже если она некрасива и нечиста, и держаться подальше от испанской девушки, даже если она сияет, как солнце. В испанской девушке нет очарования, даже если она наденет шелк или лучшую парчу». 

И так далее. Он проводит тщательное сравнение арабской девушки и испан­ской девушки как сексуальных партнерш. Из чего опять-таки мы можем сделать вывод, что практика сильно отличалась от того, что представляли себе раввины, или от того, что хотели видеть христианские законодатели. Арагон­ские судебные документы показывают, что связи иудеев с христианками случались довольно часто. Иногда это были наветы, иногда нет. Евреи, как правило, не подвергались казни и получали прощение короля за крупные взятки или признавались виновными и тогда платили большой штраф вопреки закону, который требовал казни. Единственный случай казни, зафиксирован­ный в королевстве Арагон, — это казнь в конце XIV века еврея, который вступил в связь не просто с христианской женщиной, а с монахиней. И тут уже взятка ему, видимо, не помогла.

Специфика сефардов и в отношениях с женщинами, и в отношениях с христи­анским окружением в том, что сефарды на Пиренейском полуострове были включены в мозаику существования трех рас, трех культур, трех народов. И это сосуществование было гораздо более мирным, чем сосуществование ашкеназов с христианами в Германии. 

Вернусь к теме культовых сооружений, с которой мы начали. Не только синагоги, но и мечети превращались в церкви, а минареты — в колокольни. Большая мечеть Кордовы, Мескита в Кордове, стала кафедральным собором города. Колокольня кафедрального собора Севильи — это бывший минарет. Синагога Шмуэля ха-Леви Абулафия превратилась в церковь Успения Бого­матери. Другая толедская синагога стала церковью Санта Мария ла Бланка. Христиане не считали синагогу ритуально нечистым помещением и были готовы освятить ее и превратить в церковь. 

Так делал знаменитый доминиканский проповедник, инициатор погромов конца XIV века Висенте Феррер. Он брал с собой вооруженных людей, входил в худерию — еврейский квартал, — выгонял евреев из синагоги, освящал ее, делал церковью и служил там мессу. Единственная претензия, которая возни­кала у церковных иерархов, могла быть такой: приор Сан Бенито в 1500 году потребовал, чтобы все надписи в бывшей синагоге, как вверху, так и внизу, написанные иудейскими буквами, были сбиты и убраны, а стены вновь ошту­ка­турены, потому что это представлялось ему делом крайне необходимым и угодным Богу. 

В позднесредневековой Германии ситуация была совершенно иной. Еврейские общины изгоняли из многих городов, иногда поочередно из одного города, потом из другого, что мы видим из биографии раввинов, которые родились в одном городе, жили в другом, потом — в третьем, а умерли в четвертом. Синагоги изгнанных общин разрушали, кое-где на месте синагог строили часовни, посвященные Богоматери. И католики, и лютеране ассоциировали синагогу со всем воображаемым злом, которое исходило от евреев, а значит, изначально исходило от дьявола — их покровителя. В изгнании евреев, разрушении синагоги и строительстве на этом месте часовни, посвященной Богоматери, католики видели акт экзорцизма, изгнания дьявола. А лютеране, наоборот, негодовали и считали, что это неправильное, отчасти слишком экзальтированное и неблагочестивое поведение. Они полагали, что место по-прежнему заражено бывшими обитателями. 

Еврейские кладбища также ликвидировали после изгнания общины. Надгроб­ные плиты использовали для строительства домов или мостили ими дороги, что до сих пор можно увидеть в некоторых украинских городах и местечках.

Эти различия в судьбе еврейских культовых сооружений и кладбищ в Герма­нии и на Пиренейском полуострове, разумеется, не случайны и объясняются спецификой истории этих двух общин на протяжении всего Средневековья.  

Расшифровка

Замечате­­льный французский медиевист, апологет средневековой историографии Бернар Гене пишет, что Средневековье порождено презрением. Он имеет в виду, что сама концепция Средних веков возникла по окончании Средних веков, в эпоху Рене­­­­­ссанса, и итальянские гуманисты описывали Средние века как темные века, века культурного упадка, и с презрением относились к разным явлениям этого периода. 

Если европейское Средневековье порождено презрением, тогда еврейское Средневековье порождено ужасом. Традиционное представление, будто Средние века для евреев в Европе — это нескончаемая череда кошмаров: погромы сменялись изгнаниями, сожжениями и закрепощениями, — уютно себя чувствует как в рамках общей медиевофобии, неприязни к Средним векам, так и в рамках виктимной прогрессистской концепции еврейской истории, согласно которой евреи всегда были жертвами обстоятельств, властей, соседей. Но постепенно эта ситуация улучшалась, в Новое время и особенно в Новейшее. Конец прогрессистским представлениям был положен, разумеется, холокостом. Однако представление о европейской нетерпимости и о преемственности этой нетерпимости никуда не делось. 

Исследователи средневековой юдофобии склонны привязывать ее к антисемитизму Нового времени и говорить о марше европейской нетерпимости сквозь века с XII века до Хрустальной ночи  Хрустальная ночь — ночь с 8 на 9 ноября 1938 года, когда по приказу Гитлера еврейские погромы прошли по всей Германии. Поводом было убийство советника германского посольства Эрнста фом Рата польским евреем Гершелем Грюншпаном.. Возникает вопрос: если средневековые христиане так ненавидели евреев, почему же они не изгнали или не уничтожили их сразу? Ресурсов для этого было предостаточно.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы обсудим христианскую политику по отношению к евреям в Средние века. Что значит христианская? Это политика двух институтов, двух основных источников права и власти: Церкви и короны.

Церковное, или каноническое право, следовало знаменитому положению Блаженного Августина о том, что евреев, или иудеев, необходимо сохранять до второго пришествия как свидетелей библейских событий. Под сохранением подразумевалось сохранение физическое и духовное, то есть их нельзя уничтожать и нельзя насильственно обращать в христианство. В рамках этой установки далее возникали некоторые поправки, вариации. В частности, часто шла речь о привлечении в христианство путем убеждения. Это метод пряника. И немножечко появляется кнут. С Х века светским властителям позволено изгонять евреев, если путь убеждения не дает результата, то есть если они не приходят в христианство добровольно. Католические авторы вопрошали, зачем оставлять их рядом с христианами, что общего между светом и тьмою. 

Несколько позднее разворачивается антииудейская полемика, тоже с целью обратить евреев в христианство. Однако в мирное время, в отличие от ситуации погрома, власти всегда соблюдали принцип добровольности крещения и не обращали евреев в христианство насильственно за редчайшими исключениями (самое известное из них — крещение евреев в Португалии в самом конце XV века  В 1496 году король Мануэл Счастливый издал декрет об изгнании евреев из Португалии, если они не примут крещение. Оставшиеся евреи через год были крещены насильно.). Иначе, как утверждал еще папа Григорий Великий  Григорий Великий (ок. 540 — 604) — Папа Римский с 3 сентября 590 года по 12 марта 604 года., они будут возвращаться на блевоту свою, и, соответственно, подобное насильственное крещение не имеет никакого смысла. 

Говоря о политике Церкви в отношении евреев, нужно, прежде всего, отметить, что папская риторика, теория и практика существенно различались. Риторика, как правило, была враждебной, как у самых юдофобских пап, так и у пап, относившихся к евреям вполне снисходительно. Так, само слово «иудеи» выводится из имени апостола Иуды, про которого сказано, что он дьявол, — значит, и евреи дети дьявола. Иудаизм называется не religio, то есть религией, а superstitio или perditio, то есть суеверием, предрассудком. Иудаизм сравнивается с идолопоклонством. Отмечается, что это учение карнальное, телесное и материальное, в отличие от духовного христианского учения. Иудеи называются демонами, говорится, что они прокляты и Бог от них давно отвернулся. Синагога пожираема завистью и грехом. И христиане должны молиться о том, чтобы завеса спала с глаз иудеев и они прозрели и увидели истину во Христе. Евреи обвиняются в отвержении Христа и в его распятии и т. д. Список этот можно продолжать. Но это риторика. Она не имеет очевидных практических последствий. 

Дальше идет теория. Это то, что папы в своих буллах и церковные соборы в своих канонах постановили в отношении евреев всего христианского мира, по крайней мере западнохристианского мира. Здесь, прежде всего, речь шла о соблюдении статус-кво. Церковь стремилась защищать уже имеющиеся у евреев права, неприкосновенность их жизни, собственности и культа, защищать их от попыток насильственного крещения, но при этом следить, чтобы и они, в свою очередь, не пересекали эту границу, не покушались на христиан, не пытались распространять на них свою власть, не держали рабов и слуг из христиан, не миссионерствовали и не унижали христианскую веру. Последняя категория достаточно широка и трактовалась довольно вольно и по-разному. В частности, например, папа Иннокентий III  Иннокентий III (ок. 1161 — 1216) — Папа Римский с 8 января 1198 года по 16 июля 1216 года. возмущался тем, что евреи продают христианам непригодное для них самих, то есть некошерное  У евреев кошерная еда означает еду, приготовленную в соответствии с религиозными законами о пище., мясо и вино, и видел в этом оскорбление христиан и, соответственно, христианской веры. 

Наиболее характерным документом, иллюстрирующим это стремление сохранить статус-кво, будет так называемая папская конституция о евреях, которая впервые была издана в начале XII века, а дальше многие папы повторяли ее полностью или с незначительными изменениями. И первая ее фраза, хотя она и сложно сформулирована, очень четко показывает, чего Церковь хотела в этом отношении: «Подобно тому как не должно позволять евреям осмеливаться выходить за пределы того, что позволено им законом в их синагогах, так и в том, что было признано за ними, они не должны терпеть никакого ущемления». 

То есть эта конституция утверждает, что есть некоторая граница и нужно ее соблюдать. Дальше довольно лапидарно перечисляется, что находится по одну сторону границы, а что — по другую. Евреев нельзя насильственно крестить, и только если доказано, что они крестятся добровольно, а не под принуждением, их можно принимать в лоно Церкви. Ни один христианин не должен осмеливаться злостно наносить им телесные повреждения, или насильственно отнимать их собственность, или менять их добрые обычаи. Никто не должен мешать им праздновать их праздники. Никто не должен побивать их во время их праздников палками и камнями. Никто не должен отнимать земли у еврейского кладбища или выкапывать захороненные тела с целью найти деньги. Если же кто-то осмелится нарушить этот закон, то будет отлучен от Церкви. В свою очередь, и евреи не должны никак посягать на христиан и злоумышлять против христианского мира. 

Третий уровень церковной политики в отношении евреев — это практика, это то, как папы римские относились к евреям в их собственном папском государстве. И там мы практически неизменно видим политику покровительства, как законодательного, так и индивидуального. У многих пап были приближенные евреи. Изгнаний евреев из папских владений, в отличие от других средневековых европейских государств, не было. И в целом евреи в папских владениях существовали вполне благополучно. 

Второй институт, определявший жизнь евреев в средневековой Европе даже в большей степени, чем Церковь, — это корона, королевская или императорская власть. Корона тоже действовала в рамках права, ориентируясь на право каноническое, наследовавшее римскому, и на право обычное, происходившее от варваров, от германцев. В обычном праве евреи воспринимались как чужаки, которые пользуются особой защитой власти в обмен за особую мзду, то есть это устанавливает особые отношения с властью, юридическо-финансового свойства. 

Синтез этих представлений со статусом евреев по позднеримскому праву происходит в каролингском законодательстве в IX веке, когда по ряду жалованных грамот евреи империи Карла Великого получают целый ряд льгот. Закон защищает их жизнь, собственность и право на исповедание своей веры. Они могут защищать свои интересы через так называемого еврейского старосту, который является представителем общины при дворе и в то же время гарантирует поступление налогов в королевскую казну. Они получают право апеллировать в королевском суде и в какой-то период, видимо, пользуются таким покровительством, что это возмущает Церковь. В частности, архиепископ города Лиона Агобард в середине IX века пишет трактат о наглости евреев, где возмущается тем, что они совсем распоясались под покровительством императора — и это угрожает тем, что христиане будут ходить в синагоги и слушать раввинов больше, чем священников. 

Законодательство довольно последовательно развивается в последующие века, и в грамотах германских императоров XI–XII столетий мы видим в принципе те же акценты: закон защищает евреев, позволяет им апеллировать в императорский суд, дает им различные льготы вроде права продавать вино и лекарства и даже право держать слуг, рабов и кормилиц христиан, что не может не вызывать недовольство Церкви. Во внештатных ситуациях, как, например, погромы крестоносцев в конце XI века, императорская власть может быть не очень эффективна, зато постфактум опять же проявляет свою благосклонность к евреям. Император Генрих позволил насильственно крещеным в ходе погромов крестоносцев вернуться в иудаизм. Когда в середине XII века в Европе, видимо, в Германии и Англии параллельно, зародился ритуальный навет, который со временем перекинулся на другие страны и перерос в так называемый кровавый навет — обвинение в том, что евреи убивают христианских младенцев, тем самым повторяя распятие Христа, а также используют кровь этих младенцев в своих пасхальных ритуалах, — королевская власть, равно как, впрочем, и папская власть, стремилась евреев защитить и представить этот навет как очевидный гнусный вымысел. 

Эта ситуация особых отношений евреев и центральной власти в XII веке переродилась в концепцию так называемого еврейского рабства — servitus Judaeorum. Согласно ей евреи состояли в особых отношениях с монархом. Монарх был обязан защищать их, как и другие категории населения, которые не могли защитить себя сами и не имели непосредственных защитников: это сироты, вдовы и священнослужители. Евреи же за эту защиту были обязаны короне определенными выплатами, а также должны были соглашаться с тем, что их имущество — это в каком-то смысле имущество короны. Последнее проявлялось, например, в том, что если еврей крестился, то его собственность отходила не его семье и не Церкви, не оставалась при нем — она отходила короне. О том, что евреи принадлежат ему по его милости, пишет французский король. Испанские короли пишут, что иудеи суть их иудеи. И есть другие примеры как риторики, так и собственно законодательной практики, где эта концепция еврейского рабства явственно проявляется. 

Ситуация ухудшается с высокого Средневековья, с конца XII — XIII века. Одно из проявлений этого ухудшения — это ужесточение сегрегации, отделение евреев от христиан, или тьмы от света, как сказал бы Григорий Великий. А один из аспектов сегрегации — появление специфических нашивок на еврейской одежде или предписания относительно одежды в целом, чтобы христиане всегда могли отличить еврея или сарацина  Сарацины — название, употреблявшееся в IV веке по отношению к бедуинам; в Средние века сарацинами называли арабов и всех мусульман.. Как гласит один из канонов Четвертого Латеранского собора первой четверти XIII века, в некоторых землях различия в платье отделяют евреев или сарацин, то есть мусульман, от христиан. Но в некоторых землях происходит такая путаница, что их нельзя различить никоим образом. И тогда временами случается так, что христиане по ошибке вступают в отношения с женщинами из числа евреев и сарацин, а евреи и сарацины — с христианскими женщинами. 

Еще один аспект этой сегрегации — появление еврейских кварталов и, некоторым образом, закрепощение евреев в них. Поначалу был запрет выходить оттуда в христианские праздники, особенно на Страстной неделе, потом появление ограниченного числа ворот в этих кварталах и стража с внешней стороны, потом запрет жить и держать лавки за пределами квартала и постепенная геттоизация, или изоляция евреев в этих кварталах. 

Защита и покровительство со стороны власти сменились нещадной финансовой эксплуатацией, бесконечным введением новых налогов и отношением к еврейской общине как к ресурсу, который можно продать или, например, пожаловать какому-нибудь магнату как угодья, как водоемы, как соляные копи. Это то, что происходило в Германии в позднее Средневековье. 

Еще одно изменение, относящееся к тому же периоду, — это активизация антииудейской полемики, которая раньше имела место, как правило, на частном уровне, а с XIII века становится проектом официальным. И связано это было с рядом причин, в частности с тем, что католическая церковь благодаря активному появлению выкрестов  Выкрест — человек, перешедший в христианство из другой религии. в это время поняла, что современный ей иудаизм отличается от иудаизма библейского, и стала это интерпретировать как порчу ветхозаветного иудаизма и как злостную пропаганду, которую ведут раввины с тем, чтобы затемнить мозги своей пастве и не дать ей прозреть истинное, с точки зрения католических богословов, явственное даже при чтении Ветхого Завета. 

В частности, в XIII веке католическая церковь открыла для себя постбиблейскую еврейскую классическую литературу, а именно страшную толстую книгу Таламуд, то есть Талмуд. Книгу обширную и, как писали католические авторы, гораздо больше Библии по своим размерам. И в этой ужасной книге, как опять-таки они отмечали, содержится хула на Бога, и на его помазанника, и на благословенную Деву Марию, басни, которые очевидно не поддаются никакому толкованию, ошибочные искажения и неслыханные глупости. И тем не менее евреи этому учат и этим питают своих детей. А от библейского закона и от пророков отвращают их совершенно, ибо опасаются, что если те поймут Писание и найдут запретные истины, явно свидетельствующие о единородном и воплотившемся Сыне Божьем, то оставят свою религию, перейдут в веру Христову и вернутся смиренно к Спасителю своему. 

В результате антииудейская полемика нового типа, воплотившаяся в ряде публичных официальных диспутов XIII, и XIV, и XV века, была направлена против Талмуда и приводила к тому, что книги изымали и сжигали. Также полемика ставила своей целью обращение евреев в христианство. Предполагалось, что раввины, выступающие на диспутах, будут посрамлены, и евреи разочаруются в своих лидерах, разочаруются в своей религии и обратятся в христианство. Эти надежды иногда действительно воплощались, но лишь частично.

Теперь мы возвращаемся к вопросу, кто виноват в изгнаниях евреев или кто стоял за этими изгнаниями.

История евреев в средневековой Англии началась позже, чем в других странах: евреи там появились после Нормандского завоевания  Нормандское завоевание Англии — вторжение в 1066 году в Англию армии Вильгельма Завоевателя, герцога Нормандии, и последующее подчинение страны., а изгнаны были в конце XIII века, в 1290 году. Оттуда они преимущественно вернулись туда, откуда и взялись в Англии, а именно во Францию. Из Франции их попытались изгнать всего через 16 лет, в начале XIV века, но потом им разрешили вернуться и окончательно изгнали в конце XIV века, в 1394 году. В зависимости от того, жили они в северной Франции или в южной, евреи переселялись в Испанию или Германию. Из Германии, как и из Италии, тотального изгнания евреев не было, хотя локальных изгнаний было в изобилии. И вообще, история евреев в позднесредневековой Германии получила название веков мученичества. Из Испании, а точнее из всех владений католических королей Фердинанда и Изабеллы, евреи были изгнаны в 1492 году — в том же году, когда, как известно, Колумб открыл Америку, а католические короли положили конец Реконкисте  Реконкиста (711–1492) — борьба пиренейских христиан — в основном испанцев и португальцев — за освобождение Пиренейского полуострова, занятого маврскими эмиратами. и уничтожили последний мусульманский анклав на Пиренейском полуострове, Гранадский султанат. 

У каждого из этих изгнаний в отдельности и у окончания еврейской истории в средневековых европейских государствах в целом есть много объяснений. 

Кто-то возлагает вину на светскую власть. Речь идет о том, например, что еврейская община истощила свои ресурсы, перестала быть курицей, несущей золотые яйца, и, осознав это, корыстные или просто прагматичные власти решили их изгнать. Или они их изгнали, чтобы стабилизировать ситуацию в стране и убрать фактор, провоцирующий погромы, которые всегда могут перерасти в общенародное восстание. Есть мнение, что это была популистская мера слабой королевской власти, уступка народной юдофобии. Другие ученые акцентируют роль Церкви и считают, что за изгнанием евреев стояли влиятельные духовники, которые убеждали королей поступить таким образом. Еще одна теория обращает больше внимания на рост городов и усиление влияния третьего сословия, согласно ей неприязнь бюргеров к евреям, рост конкуренции привели к локальным изгнаниям из городов, а также и к общегосударственным изгнаниям. Наконец, некоторые ученые склонны считать, что у изгнаний евреев из европейских королевств много причин и виновны разные акторы — виновны практически все, как в «Убийстве в „Восточном экспрессе“». 

Я бы хотела заострить внимание на конфессиональном аспекте как изгнаний, так и политики, предшествовавшей им. Примечательно, что всегда, и в случае погромов, и во время изгнаний, евреям предоставлялась альтернатива. Они могли креститься и остаться или не креститься — и тогда убираться восвояси.

Таким образом, по крайней мере декларируемая цель изгнаний — это цель не экономическая и не социально-политическая, а религиозная: победа христианства и подтверждение его истинности через добровольное обращение евреев в новую веру. 

Любопытно, что в период, предшествовавший изгнаниям, очевидно звучат опасения чрезмерного влияния иудаизма на христиан. Опасались, что евреи способны соблазнить христиан в свою веру. Есть традиционное представление, что на самом деле юдофобы не боялись евреев, они их просто ненавидели. Но я не думаю, что мы должны верить этому представлению. Скорее, стоит вспомнить, что агрессор всегда чувствует себя жертвой. Иными словами, христиане, при всем своем очевидном численном и властном преимуществе над евреями, тем не менее вполне могли их опасаться. И в подтверждение этому вспомним пару документов. 

В 1267 году, за 23 года до первого европейского изгнания евреев, изгнания евреев из Англии, папа Климент издает знаменитую буллу «Turbato corde» — «Со смятенным сердцем». В ней он излагает, что все больше дурных христиан, отвергая истину католической веры, переходит по пути, достойному проклятия, в обряд евреев. Иными словами, отказывается от христианства ради иудаизма. И он повелевает францисканцам и доминиканцам, инквизиторам, преследовать христиан, совершивших вышеназванное отступничество. Евреев же, которые склоняют христиан обоего пола в свой отвратительный обряд, инквизиторы должны были наказывать со всей должной строгостью и, если требуется, просить для этого помощи светской власти. Ровно о том же шла речь в письме папы примусам Англии, архиепископам Йоркскому и Кентерберийскому, в 1286 году, за четыре года до изгнания евреев из Англии, что позволяет нам связывать изгнание именно с этим беспокойством, было ли оно обоснованно или нет. 

На самом деле ровно о том же идет речь в эдикте  Эдикт — нормативный правовой акт. об изгнании евреев из Испании, в котором католические короли подробно рассказывают о том, как им сообщили, что в их королевствах есть дурные христиане, которые иудействуют и отступают от святой католической веры, чему основная причина — общение евреев с христианами. 

И дальше в этом эдикте рассказывается о том, что были приняты последовательно разные меры. Сначала евреев старались изолировать в их кварталах, потом была введена инквизиция, чтобы бороться с этими дурными христианами и дурным влиянием евреев на них. Потом было произведено локальное изгнание из Андалусии, с юга Испании, где концентрация евреев и марранов, крещеных евреев, была особенно велика. Но все эти меры не помогли, и тогда католические короли решились на всеобщее изгнание евреев.

Возвращаясь к изначальному поставленному нами вопросу, мы можем сказать, что христианские власти, как церковные, так и светские, действовали в соответствии с каноническим правом и впоследствии с королевским правом, а также, разумеется, по соображениям политической и экономической выгоды. Но противоправных действий они старались не совершать. И изгнания, по крайней мере риторически, были представлены как реакция на нарушение самими же евреями статус-кво: евреи перешли границу и пытались злоумышлять, пытались влиять на христианский мир путем соблазнения христиан в иудаизм и приумножения числа так называемых дурных христиан. И тогда христианские власти отреагировали.

Расшифровка

В истории евреев Центральной и Западной Европы Новое время наступает не скачком, не сразу и не неожиданно. Был достаточно длительный переходный период от Средних веков к Новому времени, буферный период, когда жизнь евреев в Европе меняется, но еще не устанавливаются правила этих изменений. Речь идет о второй половине XV — начале XVII века. 

И начинается этот сложный период между классическим Средневековьем и Новым временем с того, что происходит массовое изгнание евреев из Центральной и Западной Европы. Самый известный случай такого изгнания — это когда испанских евреев, сефардов, выгнали из Испании, и большая часть из них с течением времени переселилась в Османскую империю, а часть рассеялась по другим европейским странам и странам Ближнего и Среднего Востока.

Но это только вершина айсберга. В действительности исход евреев из Центральной и Западной Европы носил куда более масштабный характер. Евреев изгоняли из различных немецких государств, изгоняли из Италии. На этот период изгнания наложилась борьба Реформации с Контрреформа­цией, религиозные войны, которые обрушиваются на Европу в XVI веке, что тоже ухудшает политическое положение евреев, потому что они в этот период оказываются между молотом и наковальней. Реформация в лице Мартина Лютера сначала достаточно благосклонно относилась к евреям, но уже к концу жизни Мартин Лютер к ним относится крайне отрицательно, призывает изгонять их из всех государств, в которых распространилась Реформация и протестантизм, и убивать. 

Массовый исход евреев продолжается где-то до конца XVI века, потом все успокаивается, и евреи начинают возвращаться в Центральную Европу. Правда, этому возвращению в некоторой степени мешает Тридцатилетняя война, по существу, первая мировая война Нового времени, которая, с одной стороны, устанавливает новый порядок в Европе, а с другой — заканчивает старую распрю между Реформацией и Контрреформацией. После Тридцатилетней войны мы можем говорить, что в Европе установились правила политической игры, установились границы между распространением протестантизма и католицизма. 

По итогам Тридцатилетней войны в Европе начинают выкристаллизовываться абсолютистские монархии, и жизнь еврейских общин во второй половине XVII века и в XVIII веке во многом проходит как раз под знаком того, как эти абсолютистские монархии начинают относиться к своему еврейскому населению. А относиться они к нему начинают совершенно не так, как относились к евреям в Средние века. В абсолютистских монархиях, как правило, борются с наследием Средневековья, со средневековыми корпорациями, а еврейская традиционная община, с точки зрения этой монархии, и была именно классической средневековой корпорацией, с которой надо бороться, которую надо уничтожить или жизнь которой надо весьма жестко регламентировать. 

С другой стороны, в середине XVIII века, в эпоху Просвещения, среди интеллектуальной европейской элиты возникает еврейский вопрос. Активно идут дебаты о том, как сделать евреев полезными для европейского общества, могут ли они в него войти и как они должны это сделать.

И с одной стороны, есть философы, которые придерживаются достаточно юдофобских позиций. Наверное, титульный герой — это Вольтер, который считал, что еврейская традиционная община — это классическая средневековая корпорация, а иудаизм есть не что иное, как предтеча христианства, и поэтому это еще более мракобесная религия, чем христианство, а значит, с евреями надо бороться. 

С другой стороны, была характерная для немецкого Просвещения филосемитская позиция. Очень многие представители немецкого Просвещения, в первую очередь Готхольд Лессинг  Готхольд Лессинг (1729–1781) — немецкий драматург и теоретик искусства. Веротерпимость и равенство сословий Лессинг отражал в своих произведениях, например в драмах «Мисс Сара Сампсон» и «Натан Мудрый» или трагедии «Эмилия Галотти». или Христиан Вильгельм фон Дом  Христиан Вильгельм фон Дом (1751–1820) — немецкий историк, выступавший за гражданское равноправие евреев, автор призыва к эмансипации евреев «Об улучшении гражданского положения евреев»., считали, что если евреям постепенно давать политические права, уравнивать их с окружающим населением, то они будут исправляться. Если они будут исправляться, то можно будет дать им следующую порцию прав, еще чуть-чуть приблизить их к политическому положению остальных подданных той или иной абсолютистской монархии. Процесс предоставления гражданских прав или уравнения гражданских прав евреев с правами остального населения, который пока что был только на бумаге, получил название процесса эмансипации. И именно он является политически определяющим процессом в истории евреев Центральной и Западной Европы в Новое время. 

В 1782 году австрийский император Иосиф II, просвещенный монарх на троне, начинает серию реформ в Австрийской империи. В первую очередь он наступает на различные средневековые корпорации, например на католическую церковь, урезает их права, освобождает крестьян от крепостной зависимости и еще много чего. Но в рамках этого он также занимается и процессом эмансипации еврейского населения. 

В 1782 году он издает знаменитый эдикт «О терпимости». Касался он небольшой группы евреев, а именно еврейской общины Вены и Нижней Австрии. Это были, как правило, очень богатые евреи, которые жили в Вене или в ее окрестностях, их было немного, и они находились в близких сношениях с местным населением. Благодаря этому их было легко эмансипировать. Этим эдиктом Иосиф II, например, разрешил им приобретать недвижимость, чего до этого евреи делать не могли, получать высшее образование. Но при этом он запретил создавать еврейскую общину в Вене и не отменил специальный налог на терпимость, которым облагались все евреи, проживающие в Австрии. 

То есть реформы были неполные, но для нас важно, что они начались, что политические разговоры и рассуждения, которые вели философы Просвещения, наконец перешли в практическую плоскость. И надо сказать, значительная часть еврейского населения именно так и воспринимала эти реформы: несмотря на всю их неполноту, перед людьми вдруг появились перспективы со временем стать полноправными гражданами того или иного общества или подданными той или иной монархии, поскольку мы с вами говорим про XVIII век. 

Конец XVIII века увидел и весьма радикальный способ решения еврейского вопроса. Во времена Великой французской революции евреи, после, правда, долгих дебатов в Национальном собрании, в 1791 году были полностью уравнены в правах с остальным населением, то есть стали полноправными гражданами Французской республики. Долгое время это был единственный и исключительный случай полной и окончательной эмансипации еврейского населения в отдельно взятой европейской стране. 

При этом надо отметить долгосрочное влияние эмансипации во Франции на все остальные европейские государства, потому что в эпоху Наполеоновских войн французское законодательство стало активно распространяться на завоеванные территории. А те европейские государства, которые не были завоеваны, должны были отвечать на вызовы времени и как-то соответствовать законодательной моде, установленной в Европе. И во многих странах Центральной Европы начинают приниматься весьма либеральные по отношению к евреям законодательные акты. Хороший пример — законодательная инициатива Пруссии. В 1812 году после долгих колебаний и консультаций между министерствами был принят закон, по которому евреи практически полностью уравнивались в правах с подданными Прусского королевства. 

Но после поражения Наполеона в 1815 году происходит откат, и большинство немецких государств, которые из-за внешнего давления были вынуждены принять весьма благосклонные законы по отношению к евреям, очень быстро от них отказываются. Та же Пруссия очень быстро возвратилась к законодательству середины XVIII века. 

Более того, период после Наполеоновских войн вообще отличался высокой степенью взрыва ненависти к евреям. Например, в 1819 году по всей Германии прошли погромы, которые получили название «Hep-Hep», потому что погромщики, когда громили еврейские лавки и входили в еврейские кварталы, кричали лозунг «Hep! Hep!» — «Еврей падает мертвым!»  По одной из версий, Hep — это акроним от латинского «Hierosolyma est perdita», что означает «Иерусалим был разрушен» или «Иерусалим был потерян».. 

В 30–40-е годы мы опять наблюдаем постепенный рост либеральных настроений среди европейского общества, среди его интеллектуальной элиты. И в череде вопросов, которые вставали перед европейскими государствами, опять встает на повестку дня и еврейский вопрос, вопрос эмансипации. 

Благодаря внешним изменениям появляется — в первую очередь в Германии — очень интересное движение, движение интеллектуального плана с далеко идущими не только духовными, но и социальными последствиями. Оно носит название еврейского Просвещения — Хаскалы, и начинается где-то в 70-е годы XVIII века. 

Во главе Хаскалы стоит титульный, хорошо известный персонаж Моисей Мендельсон. Человек, который сделал себя сам, который родился в небольшом немецком городке, приехал в Берлин, самостоятельно выучил немецкий, латынь, английский, греческий, познакомился с европейской философией и немецкими философами, проживающими в Берлине, установил с ними постоянные связи, стал вхож в немецкие интеллектуальные салоны и писал философские трактаты в духе немецкого Просвещения. 

И очень скоро, уже в 60–70-е годы, он как философ обрел славу в Европе. Полученный успех, причем успех вне еврейской общины, сподвигает его делать идеи Просвещения релевантными, аутентичными и для еврейской традиции. Сразу оговорюсь, что всю жизнь Моисей Мендельсон оставался религиозным, полностью соблюдающим традиции евреем. Но при этом он считал, что можно совместить в жизни одного человека соблюдение норм той или иной религии и принадлежность к широкой европейской культуре. Именно это убеждение и было программой еврейского Просвещения — Хаскалы. 

В чем она заключалась? Во-первых, были маскилы. Так называли последователей Мендельсона, которые участвовали в этом движении. Это был кружок молодых еврейских интеллектуалов, многие из них родились не в Берлине, туда они приехали. А Берлин на тот момент — один из важнейших городов Германии, где происходит культурная революция. Считалось, что надо сотрудничать с властями, что власти на их стороне и действительно хотят добра евреям, хотят сделать их полезными. И если со стороны евреев будет соответствующий посыл и они сами будут стараться усвоить азы европейской культуры, то это только сподвигнет власти быстрее принять те или иные законы об эмансипации.

Поэтому для программы Хаскалы было характерно отрицание старого уклада. Более того, старый уклад, старая еврейская община, интеллектуалы старого типа высмеивались в произведениях, которые были написаны представителями еврейского Просвещения. 

Еще один важный момент в программе Хаскалы — это использование иврита как языка светской еврейской культуры. Маскилы активно пишут произведения на иврите, и это произведения не теологического, не религиозного характера, а светского. 

Кроме того, они выступали за реформу традиционного образования. Маскилы считали, что образование должно быть построено на принципах соответствия возрасту ученика и, получая это образование, евреи должны изучать различные светские предметы. В первую очередь язык страны проживания, арифметику, историю, какую-то литературу, а не только Талмуд и еврейскую традицию в общем. 

Для того чтобы донести до широкой еврейской общественности свои мысли, они с начала 80-х годов начинают издавать журнал. Он получает название «Ха-Меассеф» — «Собиратель». Они не выдумали ничего нового и построили свой журнал по образцу моралистических журналов, которые существовали в Германии того времени. В «Собирателе» было много сатиры, которая высмеивала старый уклад жизни и пропагандировала новый. 

К тому же в кружке, который сложился вокруг Мендельсона, созревает проект перевода Танаха, еврейской Библии, на немецкий язык. Этим занимается и сам Мендельсон. Перевод выходит с библейским комментарием — Биуром. Этот комментарий, написанный на иврите, очень интересен, потому что, несмотря на свой традиционный вид, а он действительно был построен по традиционному образцу, внутри комментария было заложено много идей европейского Просвещения, но они были скрыты, не очень заметны. Это был хитрый ход со стороны Мендельсона и его соратников. 

Но надо сказать, что установка Хаскалы на сотрудничество с властями и ожидание ответных шагов со стороны властей через некоторое время приходят к некоему логическому концу. Это происходит в самом конце XVIII века. Один из любимых и близких учеников Моисея Мендельсона Давид Фридлендер принадлежал к семье очень богатых коммерсантов из Берлина, сам был очень богатым и зажиточным человеком и практически возглавлял еврейскую общину Берлина в конце XVIII века. Отчаявшись, потому что прошения об улучшении гражданского положения евреев, которые он подавал в это время несколько раз, постоянно отвергались, он в 1799 году пишет открытое письмо главе протестантской церкви в Пруссии пробсту  Пробст — пастор в лютеранской церкви. Теллеру, где говорит о том, что он и некоторое число евреев готовы открыто перейти в христианство, но при некоторых условиях. Согласно этим условиям, протестанты во главе с Теллером должны отказаться от главных, с точки зрения еврея, шокирующих черт христианства, а именно от Троицы и тому подобных вещей. 

Понятно, что такое предложение не было принято и вообще вызвало крайне гневную реакцию со стороны Теллера и отпор со стороны протестантской церкви Пруссии. Но сам факт появления этого письма весьма примечателен. Он говорит о том, что идеология Хаскалы к концу XVIII — началу XIX века по большому счету уже исчерпала себя. Та политическая повестка, на которую отвечала Хаскала и еврейское Просвещение, уже не работает. Наступают новые времена. 

А новые времена наступают в начале XIX века, когда происходит сближение образа жизни немецких евреев с местным населением. И очень часто на бытовом уровне происходит заимствование новых, современных, с точки зрения людей того времени, культурных моделей. И поэтому перед немецкими евреями, евреями Центральной Европы, встает вопрос, что значит быть евреем в современном обществе. 

Ответом на него становятся так называемые стихийные реформы в иудаизме. Надо соответствовать времени, иудаизм должен быть современной религией, евреи должны быть похожи на окружающих их людей. Все должно быть так же, как в немецкой кирхе: заходишь в еврейскую синагогу и видишь, что там все совершенно ужасно, все кричат, а в кирхе благолепие, играет орган, поет хор. 

Период этих стихийных реформ проходит в первую очередь в области синагогального богослужения. Тут ключевой фигурой является Исраэль Якобсон, лидер еврейских общин Вестфалии, который начинает активно менять синагогальное богослужение. Например, внутри синагоги очень часто меняется положение бимы — возвышения, которое в синагогах европейских евреев, как правило, стоит в центре. Бима переносится, как правило, ближе к ковчегу Завета  Ковчег Завета — священный ларь, в котором хранились скрижали Завета. В книге «Исход» говорится, что ковчег был изготовлен по точным указаниям, полученным Моисеем от Бога. и таким образом становится больше похожа на возвышение, с которого христианские проповедники читают проповеди. Кроме того, в некоторых еврейских синагогах появляется орган, хотя это было крайнее нововведение. Иногда появляется хор. 

Был случай радикального изменения синагогального богослужения в Гамбургском темпле. Это гамбургская синагога, которая получила название «темпл» — «храм». Она возникла в 1819 году, и все в ней было как в протестантской кирхе: хор, орган, перевод еврейского молитвенника на немецкий язык с купюрами, в котором не было упоминания о Сионе, потому что не может добропорядочный гражданин или подданный Гамбурга упоминать о каком-то Сионе. Он должен быть патриотом земли, на которой он живет. 

Это был, как я уже сказал, пример крайне радикальных реформ в синагогальном богослужении. Но так или иначе реформы с разной степенью скорости шли практически во всех общинах немецкоязычного еврейства. И это движение приводит к обратному результату. 

Нельзя сказать, что ортодоксы сразу готовы отдать все позиции и сдаться на волю победителя, на волю реформистского движения. Появляется противостоящая сторона, которую назовут ортодоксией, или старой ортодоксией. В ее главе встает известный раввин Хатам Софер, который в начале XIX века стал главным раввином Пресбурга, современной Братиславы. В 1811 году в Пресбурге произошло столкновение с реформаторами из-за реформистской школы, и он понял, что надо оформлять какое-то противоположное движение. Идеи движения Софера заключались в том, что совершенно ничего нельзя менять. Все, что пришло из прошлого, свято, потому что это традиция. Он говорит, что все новое запрещено по Торе. Это лозунг, который определял старую ортодоксию. Она точно так же, как реформа, старается ответить на вызов времени, только, в отличие от реформы, ее ответ «нет». 

Но реформу не остановить. И во второй трети XIX века она уже развивается не стихийно, внутри нее начинают появляться идеологии и идеологи, такие как, например, Авраам Гейгер, Захария Френкель, Самуил Гольдгейм, которые на уровне идеологии пытаются сформулировать, что должна представлять из себя реформа. По сути, они всегда отвечают на один и тот же вопрос: как сделать иудаизм современной религией, чтобы он соответствовал состоянию современного европейского общества? 

Надо сказать, что все эти люди обладали общим бэкграундом, несмотря на то что они вели активную полемическую борьбу, часто не соглашались и спорили между собой. У всех было университетское образование, они писали свои полемические трактаты не на иврите, как предыдущее поколение раввинов, а на немецком языке. Для них был характерен интерес к немецкой культуре. Одевались они как немецкие пасторы. И восточноевропейское еврейство для них было средневековым сбродом, который бросает тень на немецкое еврейство, что очень интересно. И хотя между собой они находились в очень сложных отношениях, мы видим единство поколения. 

Тогда же в ответ на эту реформистскую идеологию рождается так называемая неоортодоксия. Ее представляет Шимшон Рафаэль Гирш, который по своему образованию и культуре очень похож на реформистов. Просто он считает, что религиозный еврей, который соблюдает все правила и все заповеди, может и должен активно участвовать в жизни окружающего общества. Для него таким культурным героем является Моисей Мендельсон. 

В 30–40-е годы в еврейских общинах Германии постепенно складывается уникальная ситуация: в одной еврейской общине существует конгрегация ортодоксов, или неоортодоксов — все зависит от выбора, — и конгрегация реформистов. Очень скоро складывается ситуация, когда реформисты ходят в одну синагогу, в то время как ортодоксы ходят в другую. Таким образом, они не очень пересекаются социально, иногда это «непересечение» носило просто установочный характер. 

Опять отличным примером является Гамбургский темпл. В этот период его решили перестроить, потому что гамбургская синагога пользовалась большой популярностью, ее надо было расширить. Чтобы собрать средства на перестройку Гамбургского темпла, был устроен благотворительный банкет, где специально подавали некошерную еду, то есть еду, которая не подходила по галахе  Галаха — иудейские законы, регламентирующие религиозную, семейную, гражданскую жизнь., которую нельзя было употреблять религиозным евреям, чтобы на этот банкет не забрели представители ортодоксальной части гамбургского еврейства. То есть социальные связи рвались, и получалось, что еврейская община одного города как бы состояла из двух маленьких общин — ортодоксальной и реформистской.

Но вернемся к политической истории, которая определяет ход еврейской истории в Европе. Рост либеральных отношений в 30–40-е годы вылился в революцию 1848 года, которая была очень важна для еврейского населения Европы. Эта революция сделала европейскую политику публичной, чего не было до этого. До этого европейская политика была верхушечной. Теперь появились народные лидеры, которые защищали интересы народа и достигали своих целей. Евреи активно участвуют в революции 1848 года. Надо сказать, что для остального населения это было некоторым шоком, потому что все-таки евреи в европейском обществе первой половины XIX века традиционно рассматривались как некоторые аутсайдеры. И тут вдруг эти аутсайдеры начинают быть народными глашатаями. 

Революция 1848 года закончилась, в общем, поражением. Наступает эпоха реакции, сменяющаяся либеральными настроениями 60-х годов, которые приводят к появлению новых национальных монархий, в первую очередь Второго рейха и Италии. На волне этих либеральных чаяний, которые поддерживались большей частью населения, еврейский вопрос опять рассматривается крайне благосклонно и решается в пользу евреев. И уже в 1867 году евреи Австрийской империи, которая превратилась в Австро-Венгрию, полностью уравниваются в гражданских правах с остальным населением, а с евреями Второго рейха это происходит в 1871-м. 

И по сути этот процесс эмансипации, который занял чуть более ста лет, в Центральной Европе заканчивается победой еврейского населения. Евреи становятся полноправными гражданами того или иного центральноевропейского государства и начинают активно использовать открывшиеся перед ними политические, экономические и социальные перспективы. 

Что же происходит с евреями? Во-первых, демографические изменения. Они активно переселяются из сел и небольших городов в крупные города и даже мегаполисы, которыми становятся, например, Вена или Берлин в конце XIX века. Если в середине XIX века 70% евреев на территории Германии жили в небольших городах и сельской местности, а только 30% — в крупных городах, то в конце XIX — начале ХХ века 70% живут уже в крупных городах. 

И вот что еще интересно. Мобильность еврейского населения в Германии выше, чем мобильность остального населения. Почему? Потому что евреи привыкли переезжать. Жесткое антиеврейское законодательство, которое превалировало в Германии вплоть до середины XIX века, привело к тому, что евреи привыкли не то чтобы охотно, но менять место жительства. Это для них было, в общем, нормально, и поэтому динамика переселения евреев была выше, чем у остального населения, как правило, крестьянского, которое было достаточно консервативно в этом смысле. 

Надо сказать, что в этом отношении лидируют два крупнейших и, возможно, важнейших города, если говорить про немецкое еврейство, — это Берлин и Вена. В середине XIX века в Берлине проживает порядка 30 тысяч евреев, а уже в начале ХХ века — 140 тысяч. В Вене этот рост еще больше — еврейское население увеличилось в четыре раза. Немецкие евреи становятся жителями мегаполисов, и, более того, именно эти крупные общины в еврейском мире становятся законодателями мод на те социальные изменения, на тот тип поведения, на который будут ориентироваться и другие еврейские общины. 

Кроме того, серьезно меняется организация еврейского населения. Локальная община, которая была основой жизни немецкого еврейства в течение практически всего этого времени начиная со Средневековья, сохраняется. Но она становится другой. Дело в том, что эта община приобретает светский характер. Раввин в ней — только лишь нанятый служащий, очень часто он исполняет ритуальную роль. В действительности вся власть внутри общины находится у светского руководства, комитета, который избирается. 

Еще внутри еврейской общины массово распространяется реформистское движение. Как правило, есть небольшие синагоги или молельные дома, которые посещают ортодоксы. В этих крупных общинах они в численном меньшинстве. И существуют огромные новые синагоги, которые посещают реформисты. Реформистские синагоги построены в мавританском стиле, они очень модные по тому времени и до сих пор легко узнаваемы в ландшафте городов Центральной и Западной Европы.

Кроме того, на еврейской улице появляется политика. Почему? Потому что существуют как минимум две партии. Есть партия, которая придерживается либеральных, реформистских таких воззрений на иудаизм, и существуют ортодоксы. Между ними, как правило, борьба, которая носит вполне себе политический характер: за выборы в комитет внутри общины, за контроль над финансами внутри общины и тому подобными вещами. 

Во второй половине XIX века формируются национальные еврейские объединения, в которые входят общины Германии и Австрии. Они должны, с одной стороны, способствовать развитию благотворительности внутри локальных еврейских общин, а с другой — защищать эти еврейские общины от различных нападков, от ущемления политических прав евреев. 

Еще в конце XIX — начале ХХ века появляются клубы по интересам, публичные библиотеки, спортивные организации. Евреи активно участвуют в этой новой социальной жизни, которая была в немецком обществе и теперь существует в еврейском. Появляются газеты, которые работают на еврейское население Германии или немецкоязычное еврейство в целом. Самая известная из них начала публиковаться в 1837 году и называлась «Всеобщая газета еврейства». 

В Германии во второй половине XIX века происходит экономический переворот, и евреи активно в нем участвуют. С одной стороны, они участвуют в традиционных областях так называемой еврейской экономики: легкой промышленности, банковском бизнесе и торговле в розницу. Более 60% немецкого еврейства занимаются торговлей, коммерция — их конек. Но при этом происходит освоение новых областей экономики. Например, электротехника — немецкий еврей Эмиль Ратенау является отцом-основателем электротехнического концерна AEG  Allgemeine Elektrizitaets-Gesellschaft (нем.) — Всеобщая электрическая компания.. В угольной промышленности был магнат Эдуард Арнольд. Вообще, евреи очень часто занимаются новыми областями экономики, которые остальному населению кажутся весьма сомнительными с точки зрения экономической выгоды и рисков. Будучи пионерами в какой-либо области, евреи производят прорыв в немецкой экономике. 

Еще одна интересная черта, характерная для евреев в экономике, — евреи предпочитают открывать собственный бизнес. Среди них очень небольшой процент — порядка 20% — наемных работников. Как правило, открывают мелкий бизнес. Эта черта экономической жизни евреев превалирует на тот момент везде, от Восточной Европы до Северной Америки. 

Кроме того, евреи получают полную возможность получать среднее и высшее образование, и происходит большой наплыв в гимназии и высшие учебные заведения Германии и Австро-Венгрии. 

Какова в это время сфера еврейского образования? Если в середине XIX века еврейское традиционное образование проходило порядка 50% еврейских детей, то в начале ХХ века это всего лишь 20%. Специализированные еврейские школы — это удел небольших общин или ортодоксальных конгрегаций в крупных городах. То есть типичный немецкий еврей, который живет в мегаполисе, предпочитает государственное образование, и если он и знаком с основами религиозного воспитания, то крайне поверхностно. 

Выбирая специализации внутри университета, евреи предпочитают профессии, которые приносят практическую выгоду или не связаны с работой в государственных учреждениях, потому что, несмотря на эмансипацию, которая закончилась в конце 60-х — начале 70-х годов, в немецком и австрийском обществе существовали негласные правила. Евреев не брали на государственную службу. Типичный портрет еврея-студента в Германии — это или студент-медик, или студент-юрист. Эти профессии дают возможность заниматься частной практикой и, таким образом, не зависеть от государства. Поэтому в этот период мы видим активное присутствие евреев в секторе так называемых свободных профессий: адвокатура, медицина, но также журналистика и искусство. 

На рубеже XIX–XX веков происходит прорыв евреев в науку. И тут мы видим людей, которые составили славу науки — уже, правда, ХХ века — и даже стали символами научной революции, которая произошла в начале этого века. Например, Альберт Эйнштейн.

Евреи активно участвуют в политике. В целом немецкое еврейство придерживается либеральной ориентации и выдвигает из себя политиков либерального толка. Тут я хотел бы упомянуть только двух, но их было намного больше. Людвиг Бамбергер и Эдуард Ласкер были лидерами Национал-либеральной партии во время объединения Германии, и, конечно, они сильно зависели от политической поддержки Бисмарка, но само то, что два немецких еврея становятся лидерами центральной партии, которая производит объединение Германии, весьма эмблематично. 

Кроме того, евреи в это время весьма серьезно представлены в европейском социалистическом движении. Мы можем даже сказать, что они-то это социалистическое движение и создают: начиная от Карла Маркса и Фердинанда  В лекции звучит имя Эдуард, однако верное имя — Фердинанд. Лассаля и заканчивая, например, Эдуардом Бернштейном и Карлом Каутским, если говорить про конец XIX и начало ХХ века. 

И можно сказать, что на рубеже XIX–XX веков немецкое еврейство совершает весьма впечатляющий скачок в средний класс. По статистическим данным, около 2/3 немецкого еврейства в этот период принадлежали к среднему классу, то есть практически не было бедных. Это действительно впечатляющий социальный успех. 

Но за этот социальный успех немецким евреям пришлось платить. И платой оказалось появление современного антисемитизма. Он был связан с ростом националистических и консервативных настроений в ряде социальных слоев немецкого общества после образования Второго рейха. Во многом это было связано с тем, что часть немецкого общества при капиталистическом перевороте и объединении Германии потеряла свои политические позиции. Причем очень часто это было не немецкое крестьянство, а представители немецкой политической элиты, как, например, прусские помещики. Представители этих социальных групп все новое в окружающем мире стали воспринимать крайне негативно — это был поиск козлов отпущения. И евреи, как люди, которые были долгое время аутсайдерами в немецком обществе, а тут вдруг сделали совершенно сногсшибательный переход в средний класс и были на виду, например, в журналистике и в других областях, стали идеальной мишенью для взрыва антисемитских настроений. 

Сразу же оговорюсь, что антисемитизм — это явление, которые было характерно не только для Центральной Европы. Это было повсеместное европейское движение, и в Западной Европе, и в Восточной. Но в Центральной Европе оно носило политизированный характер, потому что в конце 70-х — начале 80-х годов очень быстро появляются идеологи антисемитизма, которые говорят, что вся мировая история является не чем иным, как драмой или ареной борьбы между двумя расами — нордической (которую представляют немцы) и семитской (которую представляют евреи). Более того, переход между этими расами невозможен из-за разницы в крови. Культура как бы утоплена в крови. Если раньше, например в средневековой Европе, еврей мог креститься и стать добродетельным христианином, то крещеный еврей в Европе конца XIX века, с точки зрения антисемитов, выглядел куда страшнее, чем просто еврей, потому что он делал блестящую карьеру в европейском обществе, а потом подтягивал за собой своих иноверцев, которые не поменяли религии. То есть он являлся агентом влияния в европейском обществе. 

Идеологи антисемитизма считали, что немцы уже проиграли эту борьбу, но в то же время они старались достучаться, как они говорили, до толстокожего бюргера, чтобы он увидел, что эта угроза, этот ненавистный семит, уже стоит на пороге, практически захватил всю Германию.

Появляется сам термин «антисемитизм». Его в 1879 году изобретает второсортный немецкий журналист Вильгельм Марр. Он пишет памфлет, который называется «Победа иудаизма над германизмом», где присутствует этот термин. Весьма характерно, что Вильгельм Марр изначально был либералом и во время революции 1848 года стоял на либеральных позициях. Но, как он писал позднее, прорыв евреев в публичную политику, который произошел в 1848 году, ужаснул его. Он понял, какая угроза стоит перед немецким обществом, и перешел на позиции охранительные, консервативные, антисемитские. 

Появляются первые партии, созданные в духе антисемитизма. Собственно, Вильгельм Марр пытается сделать политическую карьеру, основывая Антисемитскую лигу, но терпит неудачу, и в общем его политическая карьера заканчивается. 

Вообще, 80-е — начало 90-х годов — это взрыв политического антисемитизма в немецком обществе и в Австро-Венгрии. Самого большого политического успеха антисемитские партии добились в 1893 году, когда от них в рейхстаг было избрано порядка 15 делегатов и они смогли официально организовать антисемитскую фракцию. 

Но к началу ХХ века политический успех антисемитских партий сходит на нет, и часто считают, что антисемитизм как бы отступает. Это не совсем верно. Дело в том, что антисемитские лозунги стали настолько расхожими, что понемногу дрейфовали в программные документы крупных немецких партий. И таким образом тяжеловесы политической арены Германии перетянули титульный электорат маленьких, карликовых антисемитских партий, и те потихоньку утонули. 

Но так или иначе, конец XIX века — это также рост бытового антисемитизма в Германии. Это не только идеология, это уже действие. Например, в отелях появляются плакаты, на которых написано, что здесь нельзя селиться евреям. То же самое появляется в ресторанах, местах популярного отдыха, различных курортах. Выпускаются открытки с казусными ситуациями, когда еврей приезжает в тот или иной ресторан или отель, а ему благородный немецкий швейцар с усами показывает, мол, посмотри, что здесь написано, дорогой товарищ, деньги не решают всего, настоящую Германию не купить, тебе здесь нельзя отдыхать. 

Таким образом, если мы обращаемся к основным моментам истории евреев Центральной Европы в Новое время, то можно сказать, что более чем за столетие еврейскому населению удается пройти путь от традиционного еврейства, облик которого во многом сформировался еще в Средние века, до еврейства современного, стиль жизни и проблемы которого мало чем отличаются от тех, что есть в наше время. Евреи Центральной Европы оказались весьма жизнеспособны в культурном плане, что позволило им создать новую еврейскую культурную идентичность в меняющемся мире — от Хаскалы и реформы в иудаизме до национальных политических партий.

Расшифровка

Когда мы говорим об истории евреев Восточной Европы, надо выделять ее основную черту. Эта черта — радикализм истории. В том смысле, что если в истории восточноевропейских евреев появляется тот или иной тренд, то, как правило, он имеет очень радикальный характер или, по крайней мере, с тече­нием времени доходит до самых радикальных своих проявлений. Самый простой пример: за сравнительно небольшой с точки зрения истории промежу­ток времени община евреев Восточной Европы смогла пройти путь от одной из периферийных общин европейского ашкеназского еврейства в XVI веке до крупнейшей общины Европы в конце XVIII века. И надо сказать, что эта тенденция будет продолжаться вплоть до второй половины XX века. 

Но вернемся к началу, к вопросу, когда все-таки евреи появляются в Восточной Европе. Там они появляются где-то в конце XII — начале XIII века, и это проис­ходит в общем контексте миграции центральноевропейского, в первую очередь немецкого, городского населения, в Восточную Европу и становления город­ского населения. С этой волной достаточно широкой миграции вымыва­ются в Восточную Европу и немецкие евреи, первоначальный костяк восточно­европейского еврейства. 

У нас достаточно много археологических и документальных свидетельств того, что еврейские общины появляются в Восточной Европе уже в начале XIII века. Но мы всегда должны помнить, что это были крайне небольшие общины, которые полностью зависели от своих, скажем так, материнских общин в Центральной и Западной Европе. В начале XVI века, по оценкам историков, в Польском королевстве проживало от 10 до 30 тысяч евреев, то есть это была очень небольшая община, которая численно значительно проигрывала центральноевропейскому еврейству. 

XVI век был рубежом для развития восточноевропейского еврейства, потому что можно сказать, что XVI и первая половина XVII века — это золотое время развития Польши как независимого государства. Польша из королевства превращается в Речь Посполитую, то есть в республику дворянства, где король был выборным и играл явно второстепенную роль. Эти серьезные изменения в политическом строе Польши привели к тому, что, во-первых, Польша объединяется с Литвой — это так называемая Люблинская уния 1569 года. Благодаря этой унии к Польше отходят весьма обширные территории на юго-востоке Речи Посполитой (это современная Украина). 

Поляки начинают активно осваивать эти территории хозяйственно. Появля­ются крупные дворянские поместья — латифундии  Латифундиями еще в Древнем Риме называли обширные земельные владения, принадлежащие одному человеку., появляется прослойка магнатов — очень богатых шляхтичей, которые по своей значимости и влия­нию в польском обществе были сравнимы с королевской властью. И когда из Польши королевской получилась дворянская республика, в ней принима­ется несколько законов, которые имеют отношение к польскому еврейству и будут иметь долгоиграющие последствия для его судьбы в Речи Посполитой.

Меняется юридический статус евреев. В середине XVI века евреи, которые проживали на территории дворян, то есть на территории шляхтичей, были подведены под юрисдикцию дворянства. Таким образом, в XVI веке форми­руются два юридических типа еврея: так называемый частный еврей, который проживает на частных дворянских территориях, и королевский еврей, который проживает на территориях, относящихся к королевскому домену. 

И постепенно мы видим численное превосходство именно частных евреев, то есть евреи предпочитают жить на частных владениях. Это было связано с тем, что дворяне, шляхтичи, были крайне заинтересованы в своих, как они их называли, евреях.

Евреи занимают уникальное положение в экономике Польши благодаря нескольким факторам. Первый фактор заключается в том, что евреи являются городскими жителями, и поэтому польским дворянством они воспринимались как представители городского сословия, причем сословия, с одной стороны, иноверческого и поэтому лишенного многих прав, которыми обладают городские сословия христианских деноминаций, а с другой стороны, крайне активного в экономическом плане, и поэтому крайне выгодного для шляхты. Именно поэтому шляхта всегда была заинтересована в евреях и приглашала их в свои частные города, чтобы они развивали их через торговлю. 

Более того, дворянам очень часто не нужны были продукты питания, которые производили крестьяне, — им, конечно, нужна была наличность. И евреи в этой экономической цепочке оказывались промежуточным звеном, помогав­шим делать из продуктов деньги. Это получалось за счет того, что евреи были укоренены в коммерции. Они покупали у крестьян сельскохо­зяйственную продукцию, потом продавали ее на рынках, а часть денег в виде различных налогов отдавали дворянам. 

Именно в XVI веке начинается активный рост восточноевропейского еврейства, происходит демографический взрыв. Если в начале или в середине XVI века мы могли бы сказать, что это было вызвано массовой миграцией центрально­европейского еврейства в Восточную Европу, то во второй половине XVI века, и в XVII, и в XVIII веке этот демографический рост достаточно трудно чем-либо объяснить, но он был. И если на рубеже XV–XVI веков на территории Восточной Европы проживало от 10 до 30 тысяч евреев, то во второй половине XVIII века цифра уже совершенно фантастическая — 750 тысяч. 

Это приводит к тому, что восточноевропейское еврейство становится само­стоятельным центром. В первую очередь это проявляется в том, что в Восточ­ной Европе евреи создают очень разветвленную систему еврейских общин, основой которой является локальная еврейская община, но уже в конце XVI ве­ка начинают формироваться надобщинные организации, так называемые ваады — советы. Их основной задачей была координация отношений с властью, в первую очередь в области налогообложения. Самые известные надобщинные организации — Ваад четырех земель, который объединял практически все общины Польши, и Литовский совет, который объединял еврейские общины Литвы. Уже с конца 30-х годов XVI века в практику входят собрания раввинов на крупных ежегодных ярмарках в Люблине и Вроцлаве для выработки единой позиции по различным вопросам как галахического, так и общинного характера. 

В это же время происходит становление польского еврейства как независимого центра законоучения, то есть традиционной учености. С XVI века уже известна плеяда знаменитых, блестящих польских раввинов, которые родились в Поль­ше, открывают там учебные центры — иешивы — и обучают следующие поко­ления польских раввинов. Польша и польские общины становятся знамениты иешивами — высшими учебными заведениями, которые готовят раввинов и вообще людей, хорошо сведущих в религиозном праве. Именно с XVI века польская иешива становится одним из маркеров славы польского еврейства. 

Эта эпоха благоденствия, которую начинает переживать польское еврейство, когда оно становится на крыло в XVI веке, до некоторой степени прерывается в середине XVII века, и прерывается достаточно трагическим образом. Это связано с внешними обстоятельствами, а именно с периодом кризиса, который переживает польская государственность в середине XVII века. Кризис начи­нается со знаменитого восстания казаков под предводительством Богдана Хмель­ницкого и продолжается вторжением шведских и русских войск в Польшу  Восстание казаков Запорожской Сечи нача­лось в 1648 году. Гетман, то есть правитель и главнокомандующий, Богдан Хмельницкий завоевал часть Речи Посполитой и обратился за помощью к царю Алексею Михайловичу. В 1653 году восставшая Украина стала частью России, и Россия была вынуждена вступить в войну с Речью Посполитой. Из-за русско-польской войны, начавшейся в 1654 году, Речь Посполитая была ослаб­лена, и в 1655 году шведский король Карл X напал на ее поморские и ливонские территории. — в общем, где-то с 1648 по 1658 год. 

И надо сказать, что евреи в это время тоже оказываются в весьма сложном положении, оказываются в состоянии кризиса. Во многом это связано с тем, что восставшие, если говорить про казаков и украинских крестьян, очень часто воспринимали евреев как агентов польского дворянства. Например, в украин­ском фольклоре была крайне распространена история о том, что еврей-арендатор владеет ключами от церкви и не разрешает ее открывать для того, чтобы крестить детей. То есть в украинском фольклоре образ еврея крайне негативный, и мы понимаем, что это связано именно с промежуточной ролью, которую евреи играли в экономической цепочке «дворяне — евреи — крестья­не». Поэтому неудивительно, что одновременно с гонениями на польских дворян на Украине наступает и эпоха гонений на еврейские общины. 

В результате восстания казаков и боевых действий, которые Польша вела со шведской и русской армиями, по современным оценкам, пострадало около 40 тысяч евреев, то есть 25 % еврейского населения. Все говорило о том, что эти внешнеполитические потрясения были достаточно трагическими, потому что все-таки многие погибли — и их смерть была потом как бы запечатлена в коллективной памяти польского еврейства: ежегодно проводились соответствующие молитвы с поминанием жестокостей, которые творили казаки и восставшие украинские крестьяне.

Но все-таки если говорить про экономическую и социальную жизнь польского еврейства, то до некоторой степени можно посчитать, что польское еврейство практически не заметило этого кризиса или по крайней мере очень быстро от него оправилось, потому что есть очень много свидетельств второй половины XVII века, особенно свидетельств иностранных путешественников, которые посетили Польшу и описали свои впечатления, в которых рефреном идет одно и то же: евреи везде строятся и быстро отстраиваются. Мы видим, что еврейские общины очень быстро восстанавливаются. И поэтому основные тенденции, которые были заложены в XVI веке: демографический взрыв, очень важная экономическая роль евреев в польском обществе — сохраняются, никуда не деваются и, более того, усиливаются в XVIII веке.

Почему они усиливаются именно в XVIII веке? Потому что падает производ­ство крепостного труда, особенно на востоке страны. То, что евреи часто управляли усадьбами или брали в аренду те или иные территории для сель­ского хозяйства, до некоторой степени компенсировало это падение и помогало делать крепостное хозяйство все-таки экономически выгодным. Дворяне вообще очень дорожили своими евреями. Характерный посыл в переписке между польскими дворянами по поводу евреев заключался в том, что, мол, возьми себе несколько десятков еврейских семей, вот и будет тебе город, он будет процветать. То есть евреи рассматривались как экономически выгодное население, которым стоит дорожить. Это была одна причина, а другая заключалась в том, что дворяне стали перерабатывать пшеницу, которая производилась в их усадьбах, а не продавать, как раньше. Из нее выгоняли крепкий алкоголь — водку, и очень часто право на выгонку алкогольных продуктов покупали как раз евреи. Рост цен на алкоголь намного превышал рост цен на пшеницу, и поэтому производство алкоголя было крайне выгодным способом ведения сельского хозяйства. В конце XVII века доля доходов от алкоголя составляла всего лишь 6 %, а в середине XVIII века она уже составляла 40 %.

То есть евреи становятся очень важным экономическим звеном в жизни крепостной Польши, и поэтому именно в XVIII веке складывается очень плотная взаимовыручка между еврейской общиной и польским дворянством. И надо сказать, что эта связка будет существовать вплоть до второй половины XIX века, то есть только после отмены крепостного права в России эта связка будет постепенно терять свое значение. 

Кроме этого, в XVIII веке восточноевропейское еврейство показывает, что оно крайне продуктивно и в области традиционной культуры. И в данном случае я хочу сказать несколько слов о таком уникальном явлении, как хасидизм. Отцом-основателем этого движения был рабби  То есть учитель, наставник или знаток Священного Писания. Исраэль бен Элиэзер, или Баал-Шем-Тов, Бешт. Родился он где-то на рубеже XVII–XVIII веков, умер в 1760 году. Он был народным целителем, баал-шемом, сохранились упоминания и о других баал-шемах — они занимались народной медициной. При этом мы знаем, что Исраэль бен Элиэзер был достаточно уважаемым человеком, потому что когда он поселился в богатой, процве­тающей общине Меджибожа, эта община сдавала ему дом бесплатно, то есть он жил за счет общины, которая могла себе это позволить, — все говорило о высоком социальном положении этого человека. 

Кроме того, мы знаем, что он был мистиком. Надо сказать, что для духовной культуры еврейских общин XVIII века характерной чертой было появление мистицизма. Появляются различные группы мистиков, которые практикуют изучение каббалы, делают это уединенно и пользуются высоким уважением именно потому, что занимаются очень сложным и тяжелым делом. Но это так называемые мистики старого типа или, как их еще называют в историографии, хасиды старого типа. Судя по тому, что мы знаем о Баал-Шем-Тове, он был как раз хасидом старого типа, потому что он тоже был мистиком, практиковал каббалистические методы. 

И вокруг него складывается круг людей, которым тоже интересно изучение мистики. Многие из них были мистиками и до него, они не были в полном смысле его учениками, но так или иначе складывается важный для Баал-Шем-Това круг общения, где люди связаны общими интересами. Благодаря этому возникает новое движение, которое получает название «движение нового хасидизма». 

Вообще история Бешта интересна тем, что мы встречаемся здесь с очень интересным явлением: мы знаем, что такой человек существовал, никто в этом не сомневается, но все более или менее подробные свидетельства о жизни Бешта, которые у нас есть, написаны, как правило, через несколько десяти­летий после его смерти. Этот временной промежуток создает некую загадку для историков — загадку о том, что же, собственно, из себя представлял Бешт. Но можно сказать одно: какой-то специальной доктрины хасидизма не суще­ствовало, хотя, с другой стороны, у Бешта как мистика был интересный подход, который позволил хасидизму стать массовым социальным явлением.

Что же было интересного в подходе Бешта и чем он отличался от окружающих мистиков, хасидов старого типа? Во-первых, он исповедовал идеи защиты всего Израиля: когда у него были мистические откровения — есть свидетельства об этом из первых рук, — он, как правило, защищал весь Израиль от гонений. Это была очень важная позиция, со временем она разовьется в идею, что мистик должен исповедовать активную социальную роль в жизни еврейской общины. 

Второе — это так называемая экстатическая молитва Бешта. То есть, как правило, Бешту, для того чтобы достичь мистического откровения, слияния с Богом, не надо было проходить какие-то сложные стадии умерщвления плоти. Ему достаточно было начать читать молитву — именно во время молитвы, сосредотачиваясь даже не на смысле произнесенных слов, а на форме букв, он входил в экстатическое состояние и получал мистические открове­ния. И надо сказать, что упор на молитву станет одной из характерных черт хаси­дизма вплоть до нашего времени. И еще очень важно, что, по мнению Бешта, занятия мистикой не должны носить какого-то угрюмого характера, не надо умерщвлять плоть. Мистического откровения достигнуть намного легче и проще другими методами. Кроме того, было такое понятие, как «нет места без Него», то есть места без Бога: Бог как бы пронизывает весь мир — в любом явлении, даже самом убогом и неприятном, всегда можно увидеть присутствие божественного и обратить его во благо себе.

Все эти положения, которые выделяют современные ученые в, скажем так, образе жизни Бешта не были новыми, они существовали до этого, но надо сказать, что они сконцентрировались в фигуре Баал-Шем-Това, который был харизматичным лидером своего круга общения. Но все-таки при жизни Бешта хасидизм и его способ восприятия мистики не становятся популярными, не ста­новятся социальным явлением. Это происходит через несколько десятилетий после его смерти.

После смерти Бешта центральной фигурой среди его учеников и последо­вателей становится Дов-Бер из Межерича, также известный как Великий Магид из Межерича. Вокруг него собирается круг молодых учеников, которые крайне воодушевлены новым методом служения Богу и которые начинают распространять в другие еврейские общины этот новый метод.

И очень быстро возникают кружки мистиков по интересам. Они проповедуют способ мистического откровения по Бешту, в первую очередь через молитву, чувствуют новизну этого метода и крайне активны в его пропаганде. Такие кружки появляются, например, в еврейских общинах Литвы и Беларуси. Пропаганда, как правило, идет среди учеников иешив, которые были крайне восприимчивы ко всему новому, что происходило в духовной жизни восточно­европейского еврейства, и были естественной средой восприятия всех новых идей.

Молодежный характер хасидизма проявлялся в одном очень интересном эпизоде, который отмечают многие исторические источники: молодые хасиды очень часто перед входом в синагогу, перед молитвой позволяли себе кувырки через голову, что вызывало негодование евреев старой, ортодоксальной школы. Возможность позволить себе сделать то, чего не могут позволить себе осталь­ные евреи, как раз отличала хасидов раннего периода: они чувствовали, что открыли новый путь служения Богу и, таким образом, могут позволить себе вещи, ранее невозможные для традиционного еврея. В каком-то смысле мы можем сказать, что хасиды на этом этапе представляли собой фриков традиционного еврейского общества.

Становление хасидов как отдельной социальной группы внутри восточно­европейского еврейства проявлялось в том, что они образовывали отдельные сообщества, меньяны, которые отличались образом жизни, молитвой — они молились по немного другому молитвеннику — и даже чисто внешне. Например, они предпочитали носить белые одежды, потому что белый цвет — это цвет святости в иудаизме. То есть таким образом они подчеркивали новизну своего учения и близость к Богу. С точки зрения традиционного еврея, очень часто они одевались весьма неожиданным образом: например, многие из них носили пестрые халаты, сделанные из китайской ткани. Это перешло в еврейскую ономастику: еврейская фамилия Китайчик говорит о том, что предок человека с этой фамилией был хасидом и носил халат, сделанный из пестрой китайской ткани. Еще хасиды отличались тем, что придавали особое значение ритуальному убою скота: специально использовали острые и особым образом заточенные ножи и не использовали мясо, которое разделывали обычные резники в еврейской общине. От традиционной еврейской общины они дистанцировались практически во всех областях жизни.

Мы можем говорить о том, что уже к концу жизни Дов-Бера из Межирича, в 1772 году, движение нового хасидизма достигло уровня нескольких тысяч человек — мы точно не знаем сколько, но приблизительно это так. К 1772 году относятся и первые гонения на хасидов со стороны митнагдим — противников хасидизма. Надо сказать, что есть много различных спекуляций по поводу того, как начинается это гонение, но современная историография приходит к парадоксальному выводу: инициатором был всего один, но очень знаменитый в традиционном еврейском обществе человек. Звали его рабби Элияху, Виленский гаон, он тоже был мистиком и духовным лидером литовского еврейства. 

В хасидах ему не понравилось то, что эти люди, не получив хорошего образо­вания, начинают рассуждать о материях, о которых не имеют права ничего говорить. Это было раздражение интеллектуала по отношению к сельским парням, если сказать простыми словами. Видимо, инициатором гонений и был он. Обратите внимание: рабби Элияху, Виленский гаон, не занимал никаких официальных постов, но его духовный авторитет среди традицион­ного еврейства Литвы и Беларуси был столь высок, что стоило ему иниции­ровать эти гонения, как они охватили очень многие еврейские общины этого региона. Хасидов изгоняют из общины, заставляют прилюдно каяться, против них пишут памфлеты. 

Позиция хасидов же примирительна — по крайней мере, позиция лидеров хасидизма. Они пишут письма рабби Элияху, Виленскому гаону, в котором говорят о том, что их позиция ничем не отличается, что они все вполне себе традиционные евреи, они не являются еретиками. Но их не услышали, и гонения продолжились.

Интересно, что гонения дают нам понять социальную картину хасидизма, и мы видим, что среди хасидов были не только ученики иешив, молодежь, — а демографический фактор здесь был очень важен, — но и, например, весьма важные представители истеблишмента традиционной еврейской общины, которые принадлежали к ее верхушке. То есть мы видим, что хасидизм, конечно, традиционен по своей сути, но новизна его привлекала и молодежь, и людей, которые уже состоялись в традиционном обществе.

Следующая волна гонений проходит уже в начале 1780-х годов и, видимо, связана с тем, что хасиды начинают выпускать собственные книги. Причем эти книги выпускаются без одобрения традиционного раввината, что тоже вызы­вает раздражение традиционной интеллектуальной элиты польско-литовского еврейства.

И последняя, третья крупная волна гонений, происходит в 1797 году, когда умирает Виленский гаон. Умирает он в праздник Суккот— осенний празд­ник. И естественно, все еврейские общины погружаются в траур. Един­ствен­ные, кто не погружаются в траур, — по крайней мере, по описаниям очевид­цев, — это кружки хасидов, что вызывает негодование среди праведных евреев и приводит к очередной войне между хасидами и митнагдим. 

Как часто случается с войнами в традиционной еврейской общине и войнами в области культуры, эта война заканчивается ничем: ни одна из сторон не одерживает верх. По большому счету она заканчивается в 1804 году, когда Александр I принимает закон о том, что внутри еврейской общины могут существовать разные еврейские общества и все они легитимны. Таким образом, хасидизм становится легитимной частью традиционной еврейской общины и никуда не исчезает. Более того, с течением времени хасидизм становится отличительной частью восточноевропейского еврейства.

В конце XVIII века хасидизм меняет и социальное устройство традиционного еврейства в Польше. Появляются так называемые цадики, то есть духовные лидеры хасидизма, и двор цадика, то есть, можно сказать, административное образование вокруг цадика, похожее на свиту при короле. Это очень важно, потому что концепция цадика зиждилась на неоплатонической концепции близости душ. Считалось, что цадик обладает особо чуткой душой, которая позволяет ему быстро получать мистическое откровение, в то время как простой еврей этого лишен. Но дело в том, что, возможно, когда-то души цадика и простого еврея были близки друг к другу и на земле это родство душ ощущается. Простой еврей на улице чувствует, что тот или иной цадик или тот или иной харизматический лидер хасидизма близок ему, и поэтому он должен быть его последователем. Важно, что этот последователь того или иного цадика мог жить за десятки, а иногда и сотни километров от той общины, где располагался двор цадика. 

Таким образом, организация хасидизма в конце XVIII века имеет надобщинный характер, и это позволяет ей быть очень гибкой, не привязанной к традицион­ной общине. Как ни странно, это позволит традиционному восточноевропей­скому еврейству пережить все невзгоды весьма репрессивного законодатель­ства уже в Российской империи и сохранить свой традиционный характер.

Расшифровка

В ходе разделов Речи Посполитой во второй половине XVIII века Российская империя получает ее огромное еврейское население. И тут нужно сказать, что Российская империя сталкивается с большой проблемой: как воспринимать этих евреев, как они должны войти в правовое поле государства? Это была очень сложная проблема, которую решало не одно поколение государственных чиновников Российской империи. 

Вплоть до второй половины XIX века власть в еврейском вопросе руководст­вуется политической традицией, сформировавшейся в эпоху Просвещения, то есть исправлением евреев, что должно со временем сделать их полноправ­ными подданными. Однако в реальности термин «исправление» зачастую подразумевал меры весьма принудительного порядка. 

При Екатерине II евреи были частью сословия мещан и купцов, то есть за евреями был признан статус городского населения, они могли участвовать в городском самоуправлении. Но тогда же, при Екатерине II, появляется запрет на торговлю вне области проживания, и это начало знаменитой черты осед­лости в Российской империи, то есть областей, жить за пределами которых евреи не имели права. И в 1794 году появляется закон о двойном налогообло­же­нии, то есть евреи должны были платить ровно в два раза больше налогов, чем окружающее их христианское население.

В эпоху Павла I выковываются главные концепции, которые будут определять подход российских чиновников к евреям. Первая концепция называется «еврейский фанатизм», то есть обособленность автономной еврейской общины и еврейского образа жизни, связанного с изучением Талмуда, а Талмуд — главный корень зла в еврействе. Следующая концепция — это еврейская эксплуатация, то есть евреи живут непроизводительным трудом, торгуя или эксплуатируя христианское население. Именно эти концепции будут определять политику российских властей по отношению к евреям вплоть до 1917 года.

Если мы говорим про либеральный период правления Александра I, то он отличался тем, что в 1804 году был издан отдельный закон о евреях, который назывался «Положение о евреях». Александр I, в общем, следует путем своей бабки, путем просвещенного абсолютизма, и применяет принцип кнута и пряника. С одной стороны, он расширяет черту оседлости, то есть область, разрешенную для проживания евреев, и включает туда Новороссию. Он дает евреям право поступать в государственные учебные заведения, даже в высшие. Но, с другой стороны, в этом законе подчеркивается сохранение черты оседлости, что являлось репрессивной мерой по отношению к евреям.

Особо богата на еврейские законы была эпоха Николая I, которую с точки зрения еврейской истории можно охарактеризовать как принудительное исправление. Первый из изданных законов — это знаменитый закон о рекрутской повинности 1827 года. Евреи уже не освобождались от воинской повинности и не должны были платить специальный налог — они должны поставлять рекрутов натурой. Это производит фантастически гнетущее впечатление на евреев и приводит к началу деструкции, разрушению традиционной общины и ее автономного статуса. 

Следующий закон — это закон о евреях 1835 года. В основном он повторял закон Александра I от 1804 года: происходит окончательное закрепление юридического статуса черты оседлости, то есть территории, на которой евреям дозволялось жить. Очень важными были законы 1844 года: первый — это указ об учреждении особых школ для еврейской молодежи, то есть появлении специального государственного образования для евреев, и второй — закон об отмене кагала  Слово «кагал» означает «община», но в Поль­ше XVI–XVIII веков и в Российской империи его чаще употребляли для обозначения правления еврейской общины., то есть автономности еврейской общины.

Государственный контекст, в котором существуют евреи Российской империи, конечно, воздействует и на внутреннюю жизнь еврейских общин. Но парадок­саль­ным образом внешние факторы — в первую очередь политика властей — лишь отчасти определяли динамику внутренней жизни еврейского населения. То обстоятельство, что евреям было разрешено проживать лишь в черте оседлости, приводило к тому, что плотность еврейского населения была очень высокой. А это, в свою очередь, давало высокую автономию внутренней жизни, и очень часто законодательная инициатива со стороны властей приводила к совершенно противоположным последствиям.

Если переходить к подробностям внутренней жизни еврейских общин, то надо отметить следующие вещи. В начале XIX века среди восточноевропейских евреев — евреев, живущих на территории Российской империи — начинает распространяться еврейское Просвещение, Хаскала. Лидером этого движения на начальном этапе становится Исаак Бер Левинзон, который даже получает прозвище «русский Мендельсон»  Моисей Мендельсон (1729–1786) — еврей­ский философ, основоположник Хаскалы, которая сначала начинает распространяться в Европе, и прежде всего в Германии, в 70-е годы XVIII века.. Он пишет знаменитое произведение «Теуда бе-Исраэль» («Свидетельство в Израиле»), в котором пытается оправдать программу еврейского Просвещения традицией. Он говорит о том, что знаменитые традиционные лидеры в истории еврейства, по сути, были маскилами, то есть представителями еврейского Просвещения. 

В чем же заключается программа Хаскалы в Восточной Европе? Во многом она повторяет основные черты еврейского Просвещения в Берлине, а именно: реформу образования (введение новых предметов, новой методологии, изучение иврита как языка, который определяет человека как еврея во внеш­нем мире, ибо нация объединена в языке), новые предметы (язык страны проживания и естественные науки), три ступени изучения традиционных еврейских предметов. В области экономики маскилы призывают к занятию ремесленным трудом и сельским хозяйством, ибо это облагораживает человека. Они считают, что такая реформа в области экономики должна привести к улучшению отношений с правительством и остальным населением. Главным своим врагом внутри традиционной еврейской общины маскилы считают хасидов и хасидизм как движение. Хасидизм они считают неким иррациональным учением, основным идеологическим противником Просвещения. 

Важная деталь: Левинзон и его последователи считали, что власти — их союз­ники, и всячески старались с ними контактировать. Они считали, что улуч­шают евреев, делают евреев полезными для государства, — государство должно быть их естественным союзником в этих попытках.

Так или иначе, Хаскала постепенно набирает обороты благодаря, как ни стран­но, политике Николая I, которая, как мы знаем, была крайне репрессивна по отношению к еврейскому населению. Но уже упомянутый знаменитый закон 1844 года, закон о казенном еврейском образовании, сделал маскилов интегральной частью образовательной системы. Учителя и преподаватели этих казенных школ и раввинских училищ набирались как раз из рядов маскилов, то есть последователей еврейского Просвещения, и это давало им заработок. Многие из них находились в крайне плачевном экономическом состоянии, потому что не воспринимались другими евреями и находились на социальной окраине традиционной еврейской общины.

Благодаря этому указу 1844 года положение маскилов укрепляется. Более того, они преподают в учебных заведениях, в которые, конечно, элита не посылала своих детей: как правило, в этих казенных школах и раввинских училищах учились дети-бедняки, но, так или иначе, через эту систему прошла значитель­ная часть еврейского населения, которая получила образование в духе европей­ского и еврейского Просвещения. И благодаря этому уже во второй половине XIX века именно выпускники этих казенных школ составили костяк русско-еврейской интеллигенции. 

Параллельно с появлением Хаскалы, европейской методологии, европейской философии, европейской идеологии внутри традиционного восточноевропей­ского еврейства, происходит укрепление позиции ортодоксии и вообще восточноевропейская ортодоксия выковывается. В начале XIX века появляется литовская иешива как специальный тип нового учебного заведения, построен­ного на новых ортодоксальных и в то же время традиционных принципах обучения. Литовская иешива заимствует очень многие лозунги и идеологию, которая была характерна для хасидизма. Например, заимствуются те или иные понятия мистики, которые должны работать внутри традиционного еврейского образования, то есть это введение идей каббалы в систему традиционного образования, изучение Торы как центрального способа достижения близости к Богу. Кроме того, в литовских иешивах делается особый упор на изучение литературы моралистического характера, поощряется неформальная, духовная связь между учителем и учеником.

Есть еще один пример того, как странно может реагировать еврейское общество на законы Российской империи. Рекрутский закон 1827 года, безусловно, был репрессивной мерой по отношению к российскому еврейству, но он парадоксальным образом приводит к росту иешив у восточноевропей­ских евреев. Это было связано с тем, что ученики иешив не шли в рекруты, и поэтому внутри еврейских общин происходит бум новых иешив. То есть законодательная инициатива Николая I, которая совершенно не подразумевала такого результата, как ни странно, приводит к укреплению ортодоксии, к укреплению традиционного характера восточноевропейского еврейства.

В середине XIX века, если мы говорим про отношение российских властей к евреям, наступает некоторая передышка, наступает эпоха реформ Александра II, которая очень часто называется эпохой эмансипации российского еврейства. Правда, эмансипация эта носила частичный характер и относилась не ко всем евреям: евреи эмансипировались лично, то есть каждый конкретный еврей мог получить уравнение в правах, потому что чем-то заслужил это перед государ­ством.

Кто же был полезным, кому разрешалось жить за чертой оседлости? В первую очередь это были купцы первой гильдии; потом был принят закон, разрешав­ший проживание вне черты оседлости евреям с дипломом о высшем образова­нии, а чуть позднее был принят закон о том, что евреи, которые имели специ­альные, полезные с точки зрения государства профессии (как то: техники, механики, специалисты по выгонке крепких напитков), могли селиться на всем пространстве Российской империи. Все остальное еврейство — напомню, что большая часть евреев на тот момент все-таки занималась коммерцией — не имело права жить вне черты оседлости. То есть эта эмансипация касалась только избранных и, по меткому выражению знаменитого еврейского историка Семена Дубнова, носила гомеопатический характер.

Что же приносит эпоха реформ Александра II во внутреннюю жизнь еврейской общины? Благодаря даже такой частичной эмансипации на карте Российской империи — во внутренних губерниях и в первую очередь в Петербурге и Москве — появляются еврейские общины. Несмотря на то что численно они значительно уступают еврейскому населению черты оседлости, их политиче­ское и культурное влияние на все еврейское население Российской империи со временем растет. Более того, в этих общинах выделяется прослойка крупной еврейской буржуазии, и тут, наверное, самым ярким примером является семья банкиров и баронов Гинцбургов. 

Как правило, эта буржуазия поддерживает программу Хаскалы, ратует за то, чтобы сотрудничать с государством. Например, по инициативе тех же Гинцбургов в 1863 году было образовано Общество для распространения Просвещения между евреями в России. Кроме того, эта финансовая олигар­хическая верхушка еврейских общин, в первую очередь Петербурга и в немного меньшей степени Москвы, ратует за такую верхушечную политику. Пользуясь близостью к власти, они подают петиции, докладные записки или ведут кулуарные разговоры с высшими чиновниками Российской империи для того, чтобы исправить положение в той или иной еврейской общине или решить ту или иную несправедливость, которая была учинена властями по отношению к евреям. Надо сказать, что эффективность такой политики была невысока, но нужно помнить, что вплоть до революции 1905 года в Российской империи не было публичной политики, и поэтому появление такой верхушечной политики было вполне естественно.

Кроме того, именно в этих новых общинах рождается русско-еврейская интеллигенция. Разрешение евреям поступать в государственные учебные заведения и даже в университеты было дано еще в законе Александра I 1804 года, но тогда практически не было людей, которые воспользовались бы этим, потому что в действительности получение европейского образования не давало евреям никаких преференций в Российской империи, то есть образование не работало как социальный лифт.

Либеральная политика Александра II сделала образование социальным лифтом, потому что люди с образованием получали возможность жить не в черте оседлости, и поэтому очень скоро, уже в 70–80-е годы, многие гимназии — особенно в черте оседлости — и университеты были под завязку забиты еврейскими учащимися и студентами. И именно из выпускников этих гимназий и университетов со временем формируется русско-еврейская интел­лигенция. Как правило, это люди, которые не служат на государственной службе, потому что это было невозможно по законам Российской империи, работают в области свободных профессий, в большей степени врачами и, реже, адвокатами или журналистами, но придерживаются идей аккультурации и вхождения в русское общество. Они крайне активны политически и идео­логи­чески, но их не так много по сравнению с традиционным российским еврейством.

Эта активность выражается в том, что именно в среде русско-еврейской интеллигенции рождается национальная еврейская литература восточно­европейского еврейства. Появляются писатели, которые пишут на идише, на иврите, на русском языке. Кроме того, рождается еврейская периодическая печать, которая тоже выходит на всех трех языках и со временем становится очень важным орудием для пропаганды идей Просвещения, идей сближения с окружающим народом.

Однако тут же стоит заметить, что образование не всегда давало возможность изменить свое социальное положение к лучшему в российском обществе. Тут я должен зачитать небольшую цитату из циркуляра министра просвещения Ивана Делянова, который пишет, что образование часто «приводит… к прене­бре­жению своих родителей, к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и неизбежного, по самой природе вещей, неравенству имуще­ст­венных положений». Это ведет к тому, что очень многие люди, которые начинали получать образование, разочаровывались в возможности своего будущего в этом обществе и при отсутствии публичной политики уходили в революционное движение. Таким образом, эпоха реформ Александра II также становится толчком, или исходной точкой, для появления евреев в русском революционном движении: сначала в числе народников, а потом — различных социалистических партий, которые возникают уже в конце XIX века.

Убийство Александра II в 1881 году приводит к глубокому кризису российского еврейства. 1881–1882 годы — это время массовых погромов еврейских общин на территории Российской империи. Они идут под лозунгом, мол, жиды убили нашего царя. Эти погромы были инициированы не властью, а движением снизу, но это произвело совершенно неизгладимое впечатление на евреев и интеллигентную часть российского общества.

После погромов политика российских властей по отношению к евреям в эпоху Александра III становится крайне консервативной и репрессивной, можно даже сказать, что происходит наступление реакции. От исправления российская власть переходит к открытой дискриминации. Так, например, в 1882 году издаются знаменитые «Майские правила», которые должны были закрепить новый юридический статус евреев в российском обществе. Они носят яркий репрессивный характер: например, вводится запрет на поселение в сельской местности и на аренду земли в черте оседлости. Таким образом, евреев, которые и так находятся в состоянии экономической стагнации, лишают еще одного вида заработка внутри черты оседлости.

В 1887 году вводится процентная норма для учащихся евреев: теперь евреи, которые учатся в гимназии или университете, не могут составлять более 10 % от учащихся, если это учебное заведение находится внутри черты оседлости, не более 5 % — если эти учебные заведения находятся вне черты оседлости, и не более 3 % — если это университет или гимназия, которая находится в Москве и Санкт-Петербурге.

Кризис 80-х годов приводит к следующему. В 1881–1882 годах в еврейской прессе идут дебаты о невозможности решения еврейского вопроса в Россий­ской империи и о том, что евреи должны решить вопрос каким-либо другим способом, потому что идеи Хаскалы, идеи слияния и сближения с остальным населением, очевидным образом не работают: эмансипации в Российской империи не происходит, евреи не получают гражданских прав.

У еврейской общины следующее мнение: единственно возможное решение — это эмиграция. 1880-е годы — это начало массовой миграции восточно­европейских евреев, в первую очередь в страны Северной Америки. В США с 1882 по 1924 год, когда свободная иммиграция в США была запрещена, эмигрировали в общей сложности два с половиной или три с половиной миллиона евреев из Восточной Европы.

Кризис начала 80-х годов также приводит к краху верхушечной политики, которой придерживалась экономическая элита еврейского общества. Методы этой политики не могли решить проблемы, которые встали перед восточно­европей­ским еврейством. Поэтому экономическая элита делает акцент на политику легальной, то есть через суды, защиты интересов еврейского населения империи.

Кризис 80-х годов получает также ответ со стороны русско-еврейской интеллигенции. Заключается он в следующем: очень многие представители русско-еврейской интеллигенции разочаровываются в идеологии Хаскалы, отказываются от нее и ищут какие-то новые основания. Этим основанием становится идеология еврейского национализма в различных проявлениях — от национализма территориального, духовного (в области культуры) до национализма с поиском новых территорий.

Именно тогда, в 1882 году, появляется знаменитое палестинофильское движение, которое становится прообразом сионистского движения  Сионизм — идеология и общественное движение, продвигающее возрождение еврейского национального самосознания и идею основания независимого государства в Палестине.в Восточной Европе. В долгосрочной перспективе это ведет к появлению национально ориентированных партий сионистского социалистического толка.

Кроме того, негативное отношение российского общества к евреям, вылив­шееся в еврейские погромы начала 80-х годов, приводит к дальнейшему присоединению просвещенных евреев к российской революционной деятельности.  

Расшифровка

В 1915 году, во время Первой мировой войны, часть политической элиты в России была убеждена, что русская армия и государство воюют на два фронта. Они ведут войну с внешним врагом, с Германией, и одновременно с врагом внутренним, то есть с еврейским населением Российской империи — это буквально формулировалось как война. В частности, в 1915 году министр финансов Петр Барк в своих мемуарах описывает сцену, когда он пришел к императору Николаю II и попросил, мол, давайте, Ваше Величество, если можно, отложим войну с евреями на послевоенное время, потому что, ведя войну на два фронта, мы выиграть никак не сможем.

Как получилось, что Российская империя оказалась в состоянии войны со своими еврейскими подданными? Почему еврей превратился в ульти­мативного иного, то есть в угрозу для правящей элиты и ее противопо­ложность, воплощающую для нее все, чего не должно быть? 

На самом деле это состояние конфронтации с евреями характерно для послед­них десятилетий существования Российской империи — с 1881 года, во время царствования двух последних императоров, Александра III и Николая II. До 1880 года вектор был относительно противоположным: была официально поставлена задача как можно быстрее и более полно осуществить слияние евреев с коренным населением. Идея была в том, что не все еврейское насе­ление сразу получает равные права. Их получат те, кто будет к этому готов, то есть прежде всего русифицированные, прошедшие русскую гимназию, русский университет. Они получат право проживания на всей территории империи, выйдут из черты оседлости и превратятся в полезных русских граждан-патриотов. 

Это происходит на фоне короткого либерального периода в истории России, когда проводятся активные, можно сказать, радикальные модернизационные реформы. Страна приходит к новым формам жизни. И в этот же период евреи массово и активно участвуют в экономической и культурной жизни России. Это начинается в 60–70-е годы XIX века. В частности, во второй половине XIX века количество евреев, которые официально проживают за чертой оседлости, выросло более чем в 10 раз — с 11 тысяч до 130. Считалось, что в одном Петербурге около 70 000 этих евреев проживает вне черты оседлости еще незаконно. То есть евреи переселяются достаточно массово и становятся частью русской жизни во всех ее областях: в культуре, в экономике и так далее. В это же время происходит действительно большой наплыв евреев в образова­тельную систему России. Русское правительство всячески поощряло этот процесс русификации через образование. Министр просвещения ездил по гимназиям черты оседлости и награждал грамотами тех директоров, у которых процент учеников-евреев был наибольшим. Это нравилось правительству, потому что было понятно, что это самый гладкий и простой вход евреев в русскую культуру и общество. 

Если мы посмотрим на то, что происходит в этот момент на Западе, то увидим, что там победила концепция полной эмансипации, полного уравнения евреев в правах. Идея была такой: евреи получают полное равноправие, и взамен за это они подписывают некий неофициальный контракт с обществом, они отказываются от своей обособленности, от общинности, от того, что евреи будут видимой, изолированной группой населения. Французский политик граф Франсуа де Клермон-Тоннер на дебатах во время Французской революции о предоставлении евреям полного равноправия сказал замечательную, часто используемую фразу: «Мы хотим достичь ситуации, при которой каждый еврей как личность получит все, евреи как группа — ничего»  Фраза часто встречается в другом переводе: «Для евреев как личностей — все права, для евреев как народа — никаких прав».. Таков смысл этого эмансипационного контракта. 

Как мы видим, Россия не пошла по этому пути. Она выбрала путь так назы­ваемой выборочной интеграции. Некие группы еврейского населения: люди с высшим образованием, купцы первой гильдии, профессионалы в дефицитных профессиях — признавались уже готовыми к интеграции, им разрешалось расселяться по всей России и быть равными со всеми остальными. Другие должны были спокойно жить в черте оседлости и ждать, когда наконец они снимут свои лапсердаки  Лапсердак — долгополый сюртук, который носили польские и галицийские евреи., переоденутся в нормальные сюртуки и станут нормальными, культурными русскими еврейского происхождения. В тот момент идея была в том, что они сольются с населением и станут такими же равноправными русскими гражданами.

Почему Россия не пошла по западному пути полной эмансипации? На мой взгляд, ответ находится в общей философии модернизационных реформ. Они не стремились разрушить основу существующего общества, они стремились модернизировать Россию выборочно, инструментально, то есть догнать перегнавший Россию на тот момент Запад — отставание было четко проде­монстрировано Крымской войной. Нужно было догнать его экономически, технологически, социально — в разных областях. Но правительство и власти все-таки хотели очень четко контролировать этот процесс. Неконтролируемая полная эмансипация миллионов евреев представлялась слишком опасной и, возможно, несла бы в себе разрушительный эффект, чего в тот момент власть не хотела допустить. 

Теперь поговорим о различных подходах к еврейскому вопросу в общественном дискурсе в 60–70-е годы XIX века. Мы увидим, как были сформированы несколько точек зрения на то, кем еврей является сейчас и каково его будущее в России. Прежде всего, я хочу процитировать Михаила Каткова, видного пуб­ли­циста и важного идеолога режима в этот период. Катков в статье 1866 года писал: «Евреи должны отбросить в сторону это ветхое полунемецкое, полу­польское рубище, которое отделяло их от русского народа, и слиться с ним в одно целое по своему языку и по своим гражданским чувствам». Мы видим, что Катков, мягко говоря, не восхищается евреями и их культурным багажом. Но он однозначно сторонник официально принятой концепции того, что евреи сольются с населением и будущий еврейский народ станет полноценными русскими гражданами еврейского происхождения. 

В этот период начинает четко оформляться другая точка зрения. Евреи отождествляются с Западом, и в них видят угрозу именно поэтому. Я хочу процитировать записные книжки Достоевского, который писал: 

«Жид и банк — господин теперь всему: и Европе, и просвещению, и цивилизации, и социализму. Социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет христианство и разрушит его цивилизацию. И когда останется лишь одно безначалие, тут жид и станет во главе всего. …Когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида». 

Таким образом, мы видим, что для Достоевского очевидна прямая связь евреев с самим проектом модерности. И для него они одновременно являются олице­творением двух опасностей: капитализма, который угрожает правильному, с его точки зрения, развитию России, и революционного движения. 

В 60–70-е годы было написано несколько очень важных текстов, которые тоже по своему повлияли на риторику и на политику последующего периода. Я хочу рассказать о двух таких текстах. Один — это «Книга кагала», она написана жившим в Вильно русским чиновником и крещеным евреем Яковом Брафма­ном. Книга утверждала, что нет никаких реальных возможностей русифици­ровать евреев. Евреи все равно останутся евреями до тех пор, пока не кре­стятся. Пока они находятся под властью иудаизма, талмудического образо­вания, еврейской религии, еврейского кагала, то есть общины, они могут сколько угодно учиться в университетах — это все равно будет поддельная аккульту­рация, они все равно не превратятся в настоящих русских. Книга Брафмана была очень влиятельной, ее внимательно читали, пересказывали и перепе­чатывали несколько раз. 

Другой короткий текст, который стоит упомянуть, — статья «Жид идет», опубликованная в жанре письма в редакцию в газете «Новое время» в 1880 году. Это короткий текст, который очень ясно излагает заботившую в то время многих людей парадигму. Он говорит: смотрите, сегодня идет массовый наплыв евреев в русские гимназии и университеты, это очень плохо, потому что каждый еврей, который занимает место на учебной скамье, не дает занять это место кому-то другому, то есть русскому. Соответственно, через 20–30 лет почти вся русская образованная элита: адвокаты, врачи, журна­листы, писатели и так далее — будет состоять из евреев. Хотим ли мы этого? Это ли наша цель? Автор однозначно говорит: нет, это опасность, это нужно предотвратить.

Важные тексты и определения, которые были выработаны в рамках обсуждения еврейского вопроса в 60–70-е годы, ясным образом повлияли и на политику, и на риторику государства в последующие эпохи, после 1881 года. 

Итак, перейдем к последнему периоду императорской России. После того как в 1881 году народовольцы убили императора Александра II, поменялась историческая эпоха. На престол восходит Александр III, который во многом был противоположностью своему отцу, провозглашает прекращение реформ, и идеологию контрреформ, то есть отката назад. Главный идеолог режима на тот момент, Константин Победоносцев, утверждает, что Россия перегрета и убийство императора — ясное этому свидетельство. Россия перегрета, и ее нужно подморозить — это становится идеологией эпохи. В этих рамках нужно рассматривать то, как изменился вектор еврейского вопроса. 

По отношению к евреям стали применять насилие, случились погромы 1881–1882 годов, и к власти пришли новые люди. Два последних императора, Александр III и Николай II, были, очевидным образом, очень негативно настроены по отношению к евреям, можно даже спокойно говорить об их четко выраженном антисемитизме. С одной стороны, антиеврейское насилие действительно очень влияло на ситуацию в стране. В течение 1881–1882 годов произошло 250 погромов. Они были не очень кровавыми, погибло около 50 человек. Но евреи понесли многомиллионные убытки из-за многочис­ленных массовых грабежей. 

Теперь, с точки зрения властей, евреи сами провоцировали насилие, каким-то образом обращали его в свой инструмент. То есть еврей, жертва погромов, в то же время был врагом режима, поскольку эти погромы обнажали слабость государственного аппарата, правительство было неспособно ни предотвратить, ни эффективно подавить массовое насилие и обеспечить безопасность для значительной группы населения. Это очень сильно вредило имиджу России и, с точки зрения властей, стабильности страны. При этом повторю, что еврей был, как считало государство, виноват сам. 

Я хочу процитировать «Записки губернатора» Сергея Урусова, кишиневского губернатора. Он пишет, что для губернатора «случаи массовых насилий над евреями следует непременно рассматривать как естественное явление, как признак невыносимого еврейского гнета, как пример борьбы здорового народного организма с внедрившейся в него заразой». Таким образом, еврей-жертва оказывается также угрозой для имиджа России, для стабильности страны. 

Другая видимая причина того, что отношение к евреям изменилось, — это личный антисемитизм двух последних императоров, Александра III и Нико­лая II. Это, на мой взгляд, очень важная вещь, поскольку Россия в этот период абсолютная монархия и личные взгляды и пристрастия того, кто стоит во главе пирамиды власти, очень важны для всей бюрократии. В то же время я бы не стал абсолютизировать и говорить, что только личный антисемитизм того или иного царя был подлинной, глубинной причиной поворота отношения к евреям. 

Давайте рассмотрим, в чем этот поворот проявляется. Он проявляется в полной смене парадигмы — от слияния с русскими к изоляции и выдавливанию евреев из русского общества. Евреи определены как угроза для страны. Эта угроза имеет по крайней мере три важных, четко выделенных аспекта. Евреи — капи­талисты, они эксплуатируют русских людей и через свои финансовые инсти­туты, банки и биржи угрожают здоровью русской экономики. В то же время евреи хотят свергнуть режим, они революционеры, они подрывной элемент. И третий аспект — еврейская образованная элита. Эта еврейско-русская интеллигенция хочет подменить собой русскую и превратиться в правящую прослойку русского государства, то есть речь идет о засилье евреев в русском обществе. 

Для того чтобы с этой угрозой бороться, правительство разработало целый ряд контрреформ и мер, которые прежде всего ограничивали доступ евреев в систему образования — была введена знаменитая процентная норма. Ограничивали доступ евреев, например, в адвокатуру и вводили другие ограничения, которые должны были изолировать и выдавить евреев. 

На мой взгляд, у настолько четкой смены отношения к евреям и вектора еврейского вопроса была гораздо более глубокая причина, чем просто личные предпочтения даже облеченного огромной властью человека или внешние поводы, такие как волна еврейских погромов. Потому что погромы прекрати­лись в 1882 году, следующие 20 лет никаких погромов не было. А антиеврей­ская политика продолжалась и только ужесточалась с годами. Мне кажется, главная глубинная причина этого изменения — четко постулируемая связь евреев с Западом и проектом модерности вообще в сознании русской элиты. Соответственно, мы не можем рассматривать отношение к евреям вне кон­текста амбивалентного отношения правящей элиты Российской империи к западному проекту, к тому, как Россия в него должна встраиваться. В этом я вижу главную причину. 

Еврей персонифицирует собой Запад. А Запад — в продолжение того, что происходит в предыдущую эпоху, в эпоху реформ, — воспринимается совсем не как модель, подходящая для России, воспринимается как антитеза. Он воспринимается как антитеза, но очень сложным способом. Мы не можем отказаться от связи с Западом, от контактов, от западных технологий и каких-то форм жизни, которые дадут России возможность быть великой державой, участвовать в жизни мира. В то же время мы очень подозрительно и настороженно относимся к тому, что с Запада приходит. В этой связи космополитизм евреев, который считается их свойством, как и социализм, то есть подрывной характер их деятельности, — это звенья единой цепи. Евреи представляются агентами Запада. И еще представляются некой многоголовой гидрой, у которой одна голова — это банкиры, другая голова — это социалисты, но все они единое целое и угрожают России. 

Это действительно общее убеждение в правящей элите. Могу привести пример. Министр внутренних дел Петр Дурново в начале 1890-х годов рассказывает своим коллегам министрам — то есть это, с его точки зрения, официальная информация, — что прекращает в Петербурге студенческие беспорядки угрозой выслать барона Горация Гинцбурга, главного, говоря нынешним языком, олигарха, еврейского банкира, капиталиста, миллионера с большими связями при дворе. Дурново говорит, что вызывает Гинцбурга, угрожает его выслать — и тут же студенты возвращаются в аудитории, перестают разма­хивать флагами. Министр внутренних дел считает, что все евреи связаны: Гинцбург дергает за ниточки, а студенты начинают или прекращают волнения. Таким образом осуществляется заговор против России. 

Это ощущение угрозы, которую евреи персонифицируют для русской элиты, русского государства, русского самодержавия, сопровождается страхом перед мощью и засильем евреев. Они представляются опасным, демоническим противником, с которым невозможно сладить. И все изменения, которые власти вынуждены производить в русской жизни, например, во время революции 1905 года, воспринимаются как что-то, что евреи вырвали у русских властей, у русских элит, у самодержавия. 

Великий князь Константина Константинович после революции 1905 года пишет в своем дневнике: «…мы до Думы не доросли… в нее попадут все больше жиды и проку от нее едва ли дождаться». А Константин Константинович — президент Императорской Академии наук, видный поэт и драматург с псевдонимом К. Р. Это не какой-то урядник в уездном городе, это очень видный представитель русской интеллектуальной элиты, искренне считаю­щий, что Дума, парламент — это еврейские выдумки и только евреям они и нужны. 

Посмотрим еще раз на то, что происходит в этот период на Западе и как отношение к еврейскому вопросу в России соотносится с тем, что происходит в это время в Европе.

Поразительным образом и на Западе с 1880-х годов нарастает кризис в отно­шении эмансипационного контракта. То есть предоставление евреям полных прав взамен на отказ от групповой идентичности, очевидным образом, не рабо­тает. Евреи права получили, но, с точки зрения очень многих европейцев, они по-прежнему выделяются как группа. Они все еще ходят вместе в свои сина­гоги, они живут в определенных районах и абсолютно не готовы полностью ассимилироваться с окружающим обществом. Вроде бы они превратились в европейцев еврейского происхождения, но в то же время четко чувствуют себя евреями и сохраняют свою групповую идентичность, маркируются и не отказываются от раздражающей всех обособленности. 

На волне этого возмущения появляется современный антисемитизм, антисемитские партии и движения, главным лозунгом которых была борьба с евреями и еврейским засильем, с участием евреев в жизни общества. Первый такой союз, «Антисемитская лига», был создан в Германии в 1880 году, и в течение десятилетия по всей Европе возникают антисемитские партии, которые проводят депутатов в парламенты. На новом витке обсуждения еврейского вопроса постоянно муссируется тема о том, что евреи не слились и не превратились в европейцев и вся их аккультурация — поддельная. 

То есть мы видим, что есть четкие параллели с тем, что происходит в этот период в России. Россия не изолирована в своем отношении к еврейскому вопросу, это один из трендов. Нельзя сказать, что на Западе все были антисемитами или антисемитские партии получали большинство голосов, но это был заметный идеологический и культурный тренд. 

Новое отношение к евреям было связано и с возникновением современного расового дискурса. В этот период возникает учение о расах, о том, что каждой расе свойственны свои постоянные признаки. Евреи начинают очень часто определяться как отдельная раса, у которой никаким образом не получится слиться, ассимилироваться, перестать быть самой собой и превратиться, скажем, в немцев, итальянцев и так далее. То есть сам факт крещения, который до этого признавался как полный разрыв с еврейством, перестает таким быть, и на Западе выделение евреев по крови становится все более и более популярным. 

Олицетворением всех этих тенденций было знаменитое дело Дрейфуса, судебный процесс капитана французского Генштаба Альфреда Дрейфуса, который в 1894 году был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Военный суд приговорил его к бессрочной каторге, несмотря на то что доказательства вины были недостаточными и частично сфабрикованными, что было очевидно судьям. Это казалось неким шпионским процессом, которых, вероятно, было много до этого и было достаточно после. Огромный интерес вызвало не само дело Дрейфуса, а реакция общества. Взрыв эмоций относился не конкретно к са­мому Дрейфусу, а к роли евреев и их участию в жизни Франции: мы допустили еврея Дрейфуса быть офицером в Генштабе на такой важной и ответственной должности, а он не просто шпионит, как мог бы шпионить любой другой офицер, нет, он шпионит именно как еврей, потому что еврей не может быть лоялен. Это было общее сообщение антисемитской прессы и антисемитской публики. Соответственно, такая массовая реакция и крики «Смерть евреям!» на парижских улицах вызвали оторопь у наблюдателей, которые были уверены, что все хорошо, что евреи превратились в полноценных европейцев. 

Одним из наблюдателей дела Дрейфуса был венский журналист Теодор Герцль, который как корреспондент венской газеты приезжает в Париж, чтобы описывать дело Дрейфуса и общественную борьбу вокруг него. И очевидно, что для него реакция французской улицы и образованной французской публики — очень многие представители интеллектуальной элиты выступили с явными антисемитскими заявлениями — была, с одной стороны, шоком. А с другой стороны — поводом для формулировки вновь зарождавшейся идеологии сионизма. Герцль после дела Дрейфуса выступает с идеей, что евреи не могут оставаться в Европе, им нужно выстроить свое государство: отправиться в Сион, то есть в Палестину, и там построить отдельное от европейцев современное идеальное государство. 

Теперь вернемся в Россию и обсудим еще один вопрос, который очень волновал русскую власть и русские элиты — участие евреев в революционном движении. Действительно, в 60–70-е годы среди видных деятелей народников и народо­вольцев были евреи, но они отнюдь не составляют большинства и не состав­ляют даже очень значительного процента революционеров. Официальной линии, которая связывала бы евреев и революционеров, нет. 

С конца 1880-х годов евреи совершенно очевидно составляют огромный процент — от 25 до 40 % — участников всех революционных движений. И здесь возникает вопрос: участие евреев в русском революционном движении было причиной или следствием враждебности русского государства к еврейскому населению? 

То есть сначала евреи начали бороться с самодержавием — и тогда государство их маркировало как своих противников? Или сначала государство стало враждебным по отношению к евреям — и тогда они присоединились к рядам борцов с самодержавием и революционеров, которые хотят свергнуть существующий строй? 

На мой взгляд, вторая точка зрения более вероятна. Мы видим, что идет корреляция. Чем более жесткий прессинг на евреев осуществляют русское государство и русские элиты, тем больше растет процент евреев, которые участвуют в русском революционном движении.

Есть еще один момент, который сможет объяснить нам, почему евреи столь активно участвовали в революционном движении. Дело в том, что только революционеры не маркировали евреев как евреев. Там все моментально становились товарищами. Именно поиск этого идеального равенства может объяснить, почему евреи столь массово пополняли ряды революционеров.

Так же как и на Западе, в России в конце XIX века появляется расовое опре­деление еврея. Еврейство из религиозной принадлежности превращается в вопрос крови. Это четко видно в правительственных инструкциях и зако­нодательных актах. Например, запрет на прием евреев в военные высшие учебные заведения, который в конце XIX века распространялся только на евреев-иудеев, то есть исповедующих иудаизм, перед Первой мировой войной был изменен так, что теперь каждый кандидат должен был предста­вить доказательства своего нееврейского происхождения вплоть до третьего колена. Внуки крестившихся евреев, с точки зрения властей, все равно были евреями и для превращения в русских офицеров не годились. 

Это видно и в русской культуре. Например, посмотрим на известный рассказ Антона Чехова «Тина» 1886 года. Главная героиня, еврейка Сусанна Моисеевна, отвратительная хищница, в образе которой соединено сразу несколько анти­семитских стереотипов, как говорит автор, очень часто бывает в церкви. И она считает, что у всех один Бог, то есть она, очевидно, христианка, что совер­шенно не мешает ей демонстрировать ясно и открыто главные стереотипы хищничества и эксплуатации, которые связаны с евреями.

Такое отношение к евреям со стороны государства, властей очень четко проявилось во время знаменитого дела Бейлиса. В 1911 году в Киеве был найден труп мальчика Андрея Ющинского. Расследование и судебно-медицинская экспертиза установили, что мальчик стал жертвой ритуального убийства. Следы ранений дали экспертам возможность предположить, что речь идет об использовании крови мальчика в ритуальных целях. По обвинению в риту­альном убийстве Андрея Ющинского был арестован Мендель Бейлис, еврей­ский приказчик, которого видели неподалеку. 

Бейлиса обвинили в том, что он использовал кровь мальчика для каких-то еврейских религиозных ритуалов. Следствие, а потом и суд над Бейлисом в 1913 году превратились в очень важную веху в русской еврейской истории, еврейской истории вообще и повлияли на отношение к евреям в мире. В эпоху прогресса, телеграфа, телефона и автомобилей, появившихся в начале ХХ века, суд присяжных, то есть суд публичный, прогрессивный, разбирает вопрос о еврейских ритуалах, где используется христианская кровь, — по существу, вопрос о кровавом навете, который, казалось, давно остался в средневековых историях. И то, как русские судебные власти вели этот суд, показывает глубину неприятия, конфронтации и ужаса по отношению к евреям — русские чинов­ники и министр юстиции Иван Щегловитов лично, очевидно, верили в то, что евреи, грубо говоря, пьют кровь, используют ее в ритуалах. 

Дело Бейлиса закончилось тем, что его оправдали. Бейлиса защищали лучшие адвокаты России, евреи и неевреи, присяжные признали Бейлиса невиновным, поскольку доказательства или были подтасованы, или казались недостаточ­ными. К тому же были другие объяснения убийства несчастного Андрея Ющин­ского. Бейлис был освобожден и уехал из России. Но это дело и внима­ние, которое оно привлекло, было тяжелым ударом по имиджу Российской империи: государство, верящее в средневековые наветы. Дело Бейлиса осталось темным пятном на репутации и русского правосудия, и всего государства на годы, оставшиеся до революции. 

Перейдем к общественному дискурсу рубежа XIX–XX веков, к тому, как еврейский вопрос выглядел в газетах, журналах, публицистике, полемиках и так далее. Прежде всего мы увидим, что тема из достаточно маргинальной превращается в центральную. Есть библиографический указатель литературы о евреях в эту эпоху: за 20 лет было издано более тысячи книг на тему того, хорошие евреи или плохие, давать им равноправие или не давать, какие они солдаты, какие они патриоты, используют ли они кровь в ритуалах и так далее. Тысяча книг, не считая статей, гигантского количества публицистических текстов и просто обсуждений на улицах, в салонах и поездах. Еврейская тема превращается в одну из самых горячих и животрепещущих тем общественной жизни. 

С другой стороны, отношение к еврейскому вопросу в России становится лакмусовой бумажкой: оно маркирует политическую, этическую, обществен­ную позицию человека. Человек, который выступает за сохранение в России автократии, самодержавия, считает себя врагом революции, не хочет, чтобы страна менялась, автоматически превращается в сторонника насилия над евреями, погромов, «Черной сотни»  «Черная сотня» — общественно-полити­ческое движение, выступавшее против революционных настроений. Идеологически черносотенцы, во главе которых были представители русской элиты, опирались на теорию официальной народности Сергея Уварова. Название «Черная сотня» проис­ходит от древнейшей формы самоуправления на Руси: черные люди, то есть свободные горожане и сельчане, жили общинами и имели хорошую внутреннюю организацию., казаков и нагаек. Человек, который выступал против самодержавия и говорил, что Россия должна превратиться в парламентскую монархию или в республику, должна получить конституцию, парламент и западные свободы, автоматически должен поддерживать полное равноправие евреев и фактически быть юдофилом. 

Это была развилка, которая заставляла любого человека относиться к евреям соответственно тому, как он относится к строю. Иного было не дано. Еврей был врагом режима, и в этом был его главный грех или, наоборот, его заслуга — в зависимости от того, с чьей стороны смотреть. Для всех охранительских кругов еврей однозначно не мог не быть врагом. 

Мы видим эту позицию, в частности, в литературе. Например, в знаменитой, недавно переизданной трилогии Всеволода Крестовского «Жид идет» доста­точно сложно трактуется еврейский вопрос. Все равно евреи маркируются однозначно как враги, как угроза для России, поскольку автор принадлежит к так называемому охранительному, или консервативному, лагерю. Соответ­ственно, если мы охранители, если мы хотим сохранить существующий в России строй, мы выступаем против евреев. Характерной чертой этой позиции был пессимизм. Поскольку евреи демонизировались, казались очень страшной, неизбывной угрозой и все верили в их всесильность, во всемирный еврейский заговор, то, соответственно, люди только пытались с трудом защититься от этого заговора. Из этой идеологии вырастают «Протоколы сионских мудрецов»  «Протоколы сионских мудрецов», литературная подделка, в которой описывался план захвата мирового господства евреями, были переведены на разные языки и использовались в антисемитской пропаганде., знаменитая, переиздающаяся до сегодняшнего дня книжка, которую, видимо, написали в Петербурге на рубеже XIX и XX веков.

Чтобы подчеркнуть и проиллюстрировать этот пессимизм, я хочу проци­тировать Алексея Суворина, издателя «Нового времени»  Газета «Новое время», выходившая в 1868–1917 годах, была одной из самых популярных в Российской империи, но имела славу беспринципного издания., который в своем цикле статей «Маленькие письма» 1905 года пишет: 

«Почему еврейство, живущее среди нас при худших условиях, чем мы, почему оно побеждает нас и овладевает самыми выгодными профес­сиями? <…> В значительной мере потому, что оно трудится, и беда в том, что при лучшем режиме оно будет еще победоноснее, а те, которые теперь идут за ним, в близком будущем, может быть, будут чистить сапоги у евреев и служить у них на побегушках и плакаться на режим». 

То есть мы видим, что Суворин, один из очень влиятельных идеологов официального режима, выступающий за сохранение в России автократии, самодержавия и так далее, настроен глубоко пессимистично. Он видит, что уже сейчас борьбу с евреями проигрывают, и думает, что в со временем будет только хуже, что евреи неизбежно выйдут из-под контроля и захватят власть. Те, кто придерживается этой точки зрения, боятся евреев и не верят в воз­можность победы над ними. 

У противников же режима присутствует принудительный, я бы сказал, филосемитизм. То есть вы не можете быть против самодержавия и не любить евреев, потому что еврей — главная жертва и враг самодержавия и главный борец с ним. В общественном дискурсе и в кругах русских интеллектуалов было достаточно много людей, которых не устраивала такая дихотомия. Я уже упоминал рассказ Чехова «Тина». Чехова очень трудно назвать антисемитом, но рассказ его полон антисемитских стереотипов. Мы видим, что ему очень трудно уложиться в это прокрустово ложе. Если ты человек прогрессивный, значит, ты любишь евреев. Если ты не любишь евреев, значит, ты любишь нагайки и «Черную сотню». 

Среди очень видных русских интеллектуалов, писателей, поэтов, философов, много тех, кого также не устраивала эта дихотомия: ты обязан любить евреев, если хочешь для России добра. Приведу в пример знаменитую статью Андрея Белого из журнала «Весы» — «Штемпелеванная культура» 1909 года. Белый очень четко говорит о том, что еврейство олицетворяет глобальную мировую культуру, как мы бы назвали это сегодня, то есть что-то, что он противопо­ставляет глубинной, национальной, расовой настоящей русской культуре. И поэтому Белый говорит, мол, я не против евреев, но, ребята, они приносят нам штемпелеванную культуру и не могут представлять русский дух.

Владимир Жаботинский, еврейский политик, писатель и сионистский идеолог, в статье 1909 года «Асемитизм» назвал отношение группы людей, которая находится между двумя лагерями, именно асемитизмом, то есть эти люди не могут быть за евреев и не могут быть против, поэтому стараются обходиться без них, не общаться с ними, не упоминать их, потому что им евреи, в общем-то, не нравятся. Но в тоже время они понимают, что если будут воевать с евреями, их сразу запишут в черносотенцы, а этого им тоже абсолютно не хочется.

Я думаю, что эту позицию между двух лагерей, когда и сами евреи, и пещер­ный государственный антисемитизм — погромы, нагайки и обвинения в кро­вавом навете — не вызывают никаких симпатий, очень хорошо выражает, например, малоизвестная цитата из статьи Николая Бердяева «Национализм и антисемитизм перед судом христианского сознания», опубликованная в журнале «Русская мысль» в 1912 году:

«…ужасы погромов и несправедливости бесправия евреев ставят евреев в России в морально-привилегированное положение… мешают говорить правду о еврейском вопросе. Бытовой антисемитизм наших диких националистов и политический антисемитизм правительства не ослаб­ляет, а усиливает духовную, моральную и культурную власть еврейства в России, парализует русскую волю…» 

Бердяев совершенно не в восторге ни от евреев, ни от их места в жизни России, но в то же время он говорит, что бороться с этим невозможно, иначе он пре­вратится в какого-то пещерного черносотенца, пьяного и с дубинкой в руках, а этого никому не хочется. 

Подводя итог, вернемся к началу — к пониманию того, что русское государство во время Первой мировой войны ведет войну с евреями. Понятно, что, когда в 1914 году началась Первая мировая, эта напряженная конфронтация, которая была настолько глубока, что трудно даже измерить ее глубину, выплеснулась в достаточно агрессивную политику государства по отношению к евреям. Во время Первой мировой войны евреи России стали жертвами массовых выселений, внесудебных казней, преследований, разных запретительных актов. Они действительно были маркированы государством как враги — и государ­ство, и армия в каком-то смысле вели против них войну. 

С точки зрения властей, эта позиция была достаточно рациональной и не про­сто основывалась на антисемитизме. Членам еврейской делегации, которые пришли с просьбой смягчить политику по отношению к евреям, один из вид­ных русских чиновников сказал, мол, мы понимаем, что евреи против нас, так как им хуже всего живется в России, мы их обижали, мы их угнетали, мы их дискриминировали и теперь мы не ждем от них ничего хорошего, мы пони­маем, что они за наших врагов, и будем их обижать, дискриминировать и угнетать еще больше. 

Таким образом, мы показали, почему еврей воспринимается как ультимативно иной в последний период существования Российской империи. Империя мыслится как некая реакционная утопия, как государство, которое противо­стоит угрозам Запада, а еврей персонифицирует эту угрозу и становится врагом общественного устройства и исторического предназначения России.

Расшифровка

1 августа 1914 года началась война, которая впоследствии получила название Первой мировой. Того, что она будет первой и мировой, люди тогда, конечно, еще не знали. А политики, как всегда, ошибались, думая, что продлится она недолго — может быть, несколько недель или несколько месяцев. И никому не приходило в голову, что она продлится четыре года, приведет к крушению нескольких мировых империй: Российской, Германской, Австро-Венгерской, Османской, — и в корне перекроит карту Европы и судьбы человечества вообще. А кроме всего прочего, окажет колоссальное влияние на судьбу еврейского народа. 

Я не буду подробно рассказывать о Первой мировой войне. Напомню, что сражались два блока. С одной стороны — Антанта: Англия, Франция, Россия. С другой стороны — Австро-Венгрия, Германия и Турция, или Османская империя. Плюс целый ряд стран с разных сторон. На завершающем этапе войны, в 1918 году, в нее вступили Соединенные Штаты Америки, сыграв решающую роль в победе союзников. Первой из великих держав из войны, не выдержав ее, рухнув, вышла Россия. И революция, которую многие могли изучать еще по советским учебникам и помнят как Великую Октябрьскую социалистическую революцию, была не чем иным, как побочным продуктом Первой мировой. Не было бы войны — не было бы революции. 

Евреи в то время были равноправны в подавляющем большинстве стран Европы, кроме России и Румынии. Но еще важно, что и евреи полноправные, и евреи не вполне полноправные подлежали призыву в армию. Сотни тысяч евреев оказались в армиях сражающихся держав и едва ли не впервые в истории убивали друг друга, поскольку были солдатами враждующих армий. Это очень важно.

Второй момент: евреи, в общем, не склонны к воинственности; так уж получа­лось, что на протяжении столетий они не имели права служить или по разным обстоятельствам были освобождены от военной службы. И еврей стал чело­веком с ружьем, и те сотни тысяч еврейских солдат, которые прошли через опыт участия в мировой бойне, были другими людьми. 

Еще важно, что война по большей части проходила на территории Восточной Европы, как раз в пределах черты еврейской оседлости Российской империи и на тех территориях Австро-Венгрии, где проживало многочисленное еврей­ское население — скажем, в Галиции. Война нанесла колоссальный удар по устоям еврейской жизни, по их привычным иерархиям и системе ценностей; начались колоссальные передвижения, депортации евреев как ненадежных людей. В Российской империи считали, что евреи склонны к измене, к шпио­нажу, и не менее 250 тысяч человек были высланы во внутренние губернии России. Плюс беженцы: речь идет как минимум о полумиллионе людей, которые поменяли место жительства. И не случайно участие евреев в русской революции было таким существенным, ведь раньше во внутренних губерниях просто не было такого количества евреев. И никогда не было около 400 тысяч евреев, прошедших воинскую службу, — людей, обученных и умевших убивать. Как впоследствии писал Исаак Бабель — вернее, не Бабель, а его альтер эго Лютов  В 1920 году Бабель уходит на фронт как корреспондент «Красного кавалериста» и берет псевдоним Кирилл Лютов. Лютов станет главным героем многих рассказов Бабеля, включая рассказы из сборника «Конармия»., — он не мог овладеть «простейшим уменьем убить человека». Сотни тысяч евреев этим «простейшим уменьем» вполне овладели. Вот та картина, которую нужно себе представлять. 

К чему вообще привела мировая война, если брать в первую очередь социаль­ный и социально-политический аспекты? К колоссальной радикализации европейского общества и его колоссальному полевению  То есть приближению к левым взглядам.. Люди не хотели, чтобы что-либо подобное повторилось, ведь это правительства втянули их в невиданную бойню. 

Влияние идей социализма и коммунизма в очень существенной степени затрагивало евреев: и тех, кто, как в России и Румынии, были ограничены, были париями  Пария — бесправный человек вне каст в Южной Индии. В переносном смысле так называют кого-то угнетенного и так же бесправного., и тех, кто все-таки чувствовал себя не вполне полноправ­ными. Случился парадокс. С одной стороны, евреи были агентами модерниза­ции. Ведь капитализм, торговля, крупный, средний, мелкий и какой угодно бизнес были традиционно еврейскими занятиями, как и области юриспруден­ции, адвокатуры и так далее, — эти люди в корне противоречили идеям переустройства радикального общества. С другой стороны, были те, кто стремился к переустройству мира и к установлению царства справедливости на земле, — это одна из вековечных еврейских (а впрочем, не только еврейских) идей. И не случайно среди лидеров левых радикалов практически во всех европейских странах оказались евреи. 

Наиболее известен российский случай, ведь один из двух вождей Октябрьской революции — не кто иной, как Лев Троцкий (Лев Бронштейн). И в Политбюро, высшем органе партии большевиков, было немало евреев, в том числе ближай­шие соратники Ленина Лев Каменев и Григорий Зиновьев. Каменев станет главой Москвы, Зиновьев — Петрограда; Лев Троцкий встанет во главе Красной армии. Это совершенно невероятная история: еврей является фактически руководителем русской армии, пусть она и называется Красной. 

Мы видим евреев во главе левых движений и в Венгрии (Бела Кун  Бела Кун (1886–1938) — один из руководи­телей Коммунистической партии Венгрии, основанной в 1918 году, нарком иностранных и военных дел Венгерской советской рес­публики. До этого, в 1916 году, попал в Россию как военнопленный и вступил в РСДРП(б).), и в Ба­варии (Евгений Левине  Евгений (Эйген) Левине (1883–1919) — участник организации левых социал-демо­кратов «Союз Спартака» и Ноябрьской революции 1918 года в Германии. Возглавил Исполнительный совет Баварской советской республики во время ее недолгого сущест­вования с апреля по май 1919 года.), и во многих других странах. И не случайно у многих антисемитов возникает идея жидокоммуны, идея особой роли евреев в револю­ционном движении. 

Для евреев революция — это палка о двух концах. Значительная часть еврей­ства лишилась своей экономической основы, преследовалась за исповедание традиционных ценностей, прежде всего религиозных. Ведь левые практически везде, где приходили к власти, боролись с религиозными пережитками, религиозными предрассудками, и это касалось всех конфессий. 

С другой стороны, любая революция, по выражению еще Шарля Мориса де Талейрана  Шарль Морис де Талейран (1754–1838) — французский дипломат, министр иностран­ных дел при разных режимах с 1797-го по 1800-й и в 1814–1815 годах., — это тысячи новых вакансий. И евреи получили совершенно невероятные шансы продвинуться по социальной, политической, государст­венной лестницам, причем даже в тех странах, где раньше им было запрещено занимать определенные посты на государственной службе или в армии. 

Еще одно последствие мировой войны — распад империй и образование новых государств. Возрождается Польша — она становится страной с самым большим еврейским населением в Европе. Распадается Австро-Венгрия, появляются Австрия, Венгрия и Чехословакия. Рухнула Османская империя. Эти процессы вели к росту национализма, а точнее национализмов, и очень часто — к неиз­бежному спутнику национализма антисемитизму или вообще ксенофобии в целом. Невозможно не сказать о том, что Гражданская война в России, прежде всего на территории бывшей Российской империи, ознаменовалась кровавыми еврейскими погромами. Только на Украине в 1919 году в результате погромов украинских националистов, белых, различных атаманов, бандформи­рований, польской армии было убито, по разным данным, от 50 до 200 тысяч евреев. 

Но что показала Гражданская война евреям бывшей Российской империи? Она поставила перед ними выбор между большевиками и их противниками, и постепенно для евреев он превратился в выбор между жизнью и смертью. Противники большевиков не нашли более привлекательных лозунгов, чем антисемитизм, в отличие от лидеров большевиков, прекрасных демагогов. Что можно было противопоставить лозунгам «Земля — крестьянам», «Фабрики — рабочим», «Мир — народам» и так далее? Другое дело, как они собирались их реализовывать. Так или иначе, лозунги были чрезвычайно привлекатель­ными, и еще на знамени большевизма был начертан лозунг интернациона­лизма, чрезвычайно важный для евреев, которые на протяжении столетий находились в неполноправном, угнетенном положении. 

Что происходит с еврейством в Европе и в Северной Америке после окончания этих революционных потрясений? Жизнь складывалась очень по-разному. 

Сделаю небольшое отступление о числах. К 1939 году (то есть за год до начала Второй мировой, которая стала, по существу, продолжением Первой; это же последний год мира и первый год войны) в Европе и в Северной Америке (а конкретно в Соединенных Штатах), основных местах расселения евреев, жило чуть больше 9,5 миллиона и около 5 миллионов евреев соответственно. 

Страной с самым большим еврейским населением в мире были Соединенные Штаты. Но в 1925 году здесь насчитывалось 4,5 миллиона евреев, то есть к началу Второй мировой прирост населения был очень незначительным. Дело в том, что колоссальный рост еврейского населения в США, кроме высокой рождаемости, обеспечивался иммиграцией. С самого начала 1920-х годов в Штатах усиливаются ксенофобия и антииммигрантские настроения, вводятся различные квотирования, и приезжать в Америку становится очень сложно, поэтому рост был столь невысоким. 

Что характерно для жизни американского еврейства? Она очень сильно отличалась от того положения евреев в американском обществе, которое мы наблюдаем сейчас. В начале века, да и в 1920-е годы, среди евреев преобладали рабочие. В основном еврейским занятием была швейная промышленность, особенно в Нью-Йорке, и тот, кто бывал там, видел на одной из авеню скульптуру еврея-портного, который сидит со швейной машинкой. В 1920–30-е годы евреи постепенно перетекают из сферы пролетарской в сферу государственной службы и в свободные профессии. Среди евреев все больше врачей, юристов, экономистов, финансистов, предпринимателей и так далее; накануне Второй мировой войны эти профессии уже преобладают. 

Но жизнь в Америке не была раем для евреев. Евреи здесь сталкивались с сопротивлением и ограничениями. Христианское большинство страны не слишком жаждало видеть в своей среде евреев-профессионалов, в том числе в университетах, на высоких постах на государственной службе и в некоторых профессиональных корпорациях. Например, ведущие американские универ­ситеты (Гарвард, Йель, Принстон) вводят ограничения для евреев, особенно для евреев из Восточной Европы, потому что евреи с их тягой к образованию и представлениями о том, что высшее образование дает перспективу в жизни, ринулись в университеты. В силу достаточно серьезной подготовки число евреев-студентов очень быстро растет в The Ivy League (Лиге плюща), лучших американских университетах. 

Чтобы предотвратить приток евреев из Восточной Европы, американские университеты вводят довольно сложную систему приема, где, кроме просто школьных оценок или итогов каких-то экзаменов, начинают учитываться такие неопределенные понятия, как character, «характер». Под этим по умол­чанию предполагалось вероисповедание. Преимущество отдавалось проте­стантам, белым и так далее. Та сложная система admissions, приема в университеты, которая существует в Штатах сейчас, — это наследие того времени. 

Тем не менее в лучших американских университетах было от 5 до 10 % евреев, а со временем это число увеличилось, и появляются не только евреи, вышедшие из американской среды, но и евреи, приехавшие из Германии в 1930-е годы. Еврейская эмиграция из Германии дала колоссальную подпитку американским университетам. Стоматологи, врачи, преподаватели и так далее не слишком охотно принимали в свою среду евреев, существовала очень сложная система сдачи экзаменов, квотирования и прочего. Но постепенно эти барьеры разрушаются, хотя вплоть до 1960-х годов евреям был запрещен вход на некоторые пляжи — висели такие объявления — и евреев просто не пускали в некоторые гостиницы. Борьба за гражданские права в Штатах — это борьба не только за права афроамериканского меньшинства, но и за права евреев. 

Однако отмечу, что евреи появляются и на высоких постах американской администрации. Назову в качестве примера Генри Моргентау — младшего, который был экспертом по сельскому хозяйству в администрации президента Рузвельта и его близким соратником, а с 1934 года и до самой смерти Рузвельта был министром финансов, то есть ключевой фигурой в американском правительстве. 

И Голливуд, по существу, был создан именно евреями, которые мигрировали туда из Нью-Йорка. Оттуда их выдавили местные конкуренты, поскольку евреи умудрились создать систему nickelodeon-кинотеатров  Nickelodeons (от английского слова nickel, «десятицентовик») — дешевые кинотеатры, которые обычно располагались в жилых районах. Они были очень популярны среди публики, потому что часто меняли репертуар, а цена за просмотр была низкой. К концу первого десятилетия XX века эти кинотеатры стали одним из самых популярных развлече­ний, конкурируя даже с водевилем. за 10 центов. Были введены налоги, которые сделали этот бизнес невыгодным, и тогда они перебрались в Калифорнию — так возник Голливуд. Был интересный фильм, для которого брали интервью у вдов отцов-основателей Голливуда (женщины живут дольше не только в России, но и в Америке, а раньше их продолжитель­ность жизни была еще выше), — все они говорили с сильнейшим местечковым акцентом и рассказывали удивительные истории про своих мужей, основателей фирм вроде Metro-Goldwyn-Mayer и так далее. В общем и целом при всех проблемах история евреев в Америке — это история успеха. 

Переместимся в Европу, которая была тоже очень разной в отношении евреев. Если мы говорим о Западной Европе, то здесь последствия эмансипации сказались в наибольшей степени: в Великобритании была одна из крупнейших еврейских общин в Европе, около 300 тысяч человек, во Франции проживали 150 тысяч евреев. При всем антисемитизме, который был свойственен фран­цуз­скому обществу еще с начала века — можно вспомнить дело Дрейфуса  Дело Дрейфуса — суд над капитаном фран­цузского генштаба Альфредом Дрейфусом, в 1894 году обвиненным в шпионаже. Дока­зательств было недостаточно, часть из них была сфабрикована, но Дрейфуса пригово­рили к бессрочной каторге. Подробнее об этом деле можно узнать в предыдущей лекции курса., — евреи занимают все более высокие позиции во французском обществе, во фран­цузской профессиональной, финансовой, политической элите. Более того, французский премьер-министр, который занимал и другие министерские должности, Леон Блюм  Леон Блюм (1872–1950) занимал этот пост с 1936 по 1937 год., был евреем — и, конечно же, социалистом, лидером Народного фронта  Народный фронт — политические орга­низации в разных странах, выступавшие против фашизма и войны и за защиту эконо­мических интересов трудящихся. Победив на выборах, правительства Народных фрон­тов действовали, например, во Франции с 1936 по 1938 год и в Испании с 1936-го по 1939-й.. Был Жорж Мандель, ближайший соратник Жоржа Кле­мансо  Жорж Клемансо (1841–1929) — премьер-министр Франции с 1906-го по 1909-й и с 1917 по 1920 год, лидер французских радикалов в 1880–90-х годах и председатель Парижской мирной конференции 1919–1920 годов. До этого, активно занимаясь журна­листикой, Клемансо был среди тех, кто пы­тался добиться справедливости в деле Дрейфуса. ,  который, по существу, был главой его канцелярии, а потом — мини­стром внутренних дел. То есть французские евреи чувствовали себя прежде всего французами и в достаточной степени преуспели во французском обще­стве. Хотя повторю , что во Франции были довольно сильны и антисемитские тенденции, и правые силы. Скажем, афера Александра Ставиского 1933 года, выходца из Одессы, который путем различных махинаций разорил немалое число французов, в ызвала пароксизм  То есть сильный приступ, припадок. антисемитизма и впоследствии даже фашистские выступления в Париже. 

Самая крупная, благополучная и успешная еврейская община на Западе жила в Германии. В ней было около полумиллиона человек, и даже возник афоризм: «Евреи — это немцы Моисеева закона». Они всего-навсего ходят в синагогу, а не в церковь, а так они просто немцы. Более того, в 1920-е, в какой-то из годов, число смешанных браков у евреев достигло почти 50 %. Период Веймарской республики, то есть с 1919 года по 1933-й, — это подъем гер­манского еврейства. Евреи принадлежали не только к элите, они были во всех слоях немецкого общества, но в процентном отношении они в значительной степени были предпринимателями, юристами, врачами, деятелями культуры и так далее и занимали в Германии очень заметное место. Особенное поло­жение они занимали в германских университетах и науке (тогда германские университеты считались лучшими в мире). Приведу пример. Когда к власти пришли нацисты и евреи, которые могли уехать, вынуждены были покинуть Германию, среди уехавших оказалось шесть лауреатов Нобелевской премии, которые были евреями. Одним из них был Альберт Эйнштейн. Впоследствии 12 ученых из тех, кто уехал из Германии, стали нобелевскими лауреатами, уже не будучи «немцами Моисеева закона». Может быть, они остались ими в душе, но не были ими по месту пребывания и гражданству. 

Если мы передвинемся на восток, то попадем как раз на те территории, где проживало наибольшее количество евреев. В зависимости от территории Венгрии, которая была очень нестабильной в промежуток между войнами, число венгерских евреев колебалось от 400 с лишним тысяч до 700 с лишним тысяч. В Румынии проживали свыше 800 тысяч евреев. Польша — страна с самым большим еврейским населением в Европе: в 1939 году там насчи­тывалось около 3,3 миллиона евреев. 

Положение польских евреев было не слишком хорошим. Постепенно законы, ограничивающие права евреев, оставшиеся в наследство еще от Российской империи и продолжавшие действовать, отменялись, но в целом польское общество не было особо позитивно расположено к национальным мень­шинствам. И речь не только о евреях, речь о христианах: об украинцах и белорусах, — но о евреях в особенности. Евреи, гласно или негласно, были ограничены в возможности поступать на госслужбу, занимать те или иные посты в общественных структурах. Для евреев издевательски отводили специальные еврейские скамьи в университетах, и даже были антисемитские студенческие общества, которые организовывали нападения на евреев. 

Тем не менее в Польше наряду с евреями, которые жили на грани нищеты или принадлежали к рабочему классу, было немало людей в высших слоях обще­ства, прежде всего в экономической, финансовой сферах, но и в сфере куль­туры тоже. Назову, например, имя замечательного польского поэта Юлиана Тувима  Юлиан Тувим (1894–1953) демократизировал поэзию, придерживался так называемой поэзии повседневности, которая противопо­ставлялась «Молодой Польше», периоду неоромантических тенденций в польской литературе и искусстве. Тувим перевел на польский поэзию Пушкина, Некрасова, Маяковского, Пастернака, пьесы «Горе от ума» Грибоедова и «Ревизор» Гоголя. или Станислава Ежи Леца  Станислав Ежи Лец (1909–1966) — польский поэт и сатирик, печатался в левых журналах. Среди его публикаций — сборники сатир и миниатюр («Зоосад»), сборники на мораль­но-философскую проблематику («Полевой блокнот»), а также известный цикл афориз­мов, сентенций и эпиграмм «Непричесанные мысли»., выходца из выкрестов, то есть из семьи крещеных евреев, автора знаменитых и всеми любимых афоризмов, который уже тогда начинал писать. Хорошо помню его знаменитый афоризм «Когда я думал, что достиг дна, снизу постучали». 

Наконец мы оказываемся в Советском Союзе, в той стране, где, как казалось, осуществились еврейские мечты. Я не шучу, потому что, с одной стороны, если смотреть с ортодоксальной точки зрения, то в СССР был запрещен иврит — язык клерикалов. В СССР еврейская религия, как и всякая другая, преследо­валась советскими спецслужбами, назывались ли они ГПУ, ОГПУ или НКВД. Преследовали и клерикалов, и сионистов. Причем, как правило, заведовали этим сами же евреи, чекисты, которых было невероятно много. В 1934 году около 45 % высших руководителей НКВД были евреями, а главным был генеральный комиссар госбезопасности Генрих Ягода, чекист № 1. Де-факто он был во главе организации до своего назначения, поскольку Вячеслав Менжинский, формально ее возглавлявший, был человеком нездоровым и мало участвовал в руководстве структурой. Начальником ГУЛАГа тоже был еврей, Нафталий Френкель, сам бывший заключенный по экономической статье, который перековался и дослужился впоследствии до генерала НКВД.

Произошли тектонические сдвиги в географии, расселении, языке, образе жизни, занятиях советских евреев. И надо сказать, что подавляющее боль­шинство легко рассталось с теми ценностями, которые, с точки зрения орто­доксов и принципиальных евреев, делают евреев евреями, то есть религией и прочим. 

И произошла внутренняя колоссальная миграция из пределов бывшей черты еврейской оседлости в крупные города, прежде всего в России. В январе 1939 года евреев, как и всех советских людей, пересчитали. Их оказалось 3 миллиона 28 тысяч, хотя, возможно, были некоторые приписки. Это всего-навсего 1,78 %, если быть точным, от общего населения СССР. По-прежнему больше всего евреев, около 1,5 миллиона, проживало на Украине, там, где некогда была черта еврейской оседлости. Но около миллиона жили уже в России. Городом с самым большим еврейским населением в СССР становится Москва: 250 тысяч евреев, 6 % населения города, вторая по численности национальная группа после русских. Дальше шел Ленинград, в котором проживали больше 200 тысяч евреев. 

Если говорить о занятиях, то за эти годы евреи пережили разные изменения. В 1920-е годы евреев было достаточно много среди тех, кого называли нэпманами, и кончилось все конфискациями, арестами, высылками. Но в 1920–30-е годы все больше евреев поступают на госслужбу, участвуют в культурной жизни страны (и не на последних местах). В существенной степени этому способствовала не только преданность советской власти: равноправие евреи получили от Временного правительства. Но такие воз­можности продвижения появились при советской власти. 

Кроме этой преданности, существенную роль играл уровень образования. Евреи составляли 11 % всех студентов Советского Союза. Причем не просто студентов, а студентов лучших и самых престижных учебных заведений: в Москве евреи составляли 17 % всех студентов, в Ленинграде — 19 %. В абсолютных цифрах это почти 100 тысяч человек на 1939 год. К этому моменту 15 % всех советских граждан с высшим образованием были евреями — при численности еврейского населения меньше 2 %. При этом евреев с высшим образованием было больше, чем украинцев, они уступали только русским. И подавляющее большинство евреев были жителями городов. 

Евреи перешли на другой язык. Если еще по переписи 1926 года большинство говорили на идише, то в 1939 году больше половины всех евреев Советского Союза говорили по-русски, точнее называли русский родным языком (гово­рили, может быть, гораздо больше людей). Идиш называли родным чуть меньше 40 %. 

И можно сказать, что советское еврейство делилось как бы на две группы: первая — жители крупных городов и ассимилированные евреи, вторая — те, кто остался в местечках, небольших городках в пределах бывшей черты еврейской оседлости, в основном люди старшего поколения, приверженные традицион­ным ценностям и говорящие на идише. Среди советских евреев возникло как бы две нации. Я перефразирую Ленина: он говорил, что у каждой нации есть две нации — пролетариат и буржуазия. Но здесь это была нация, разде­ленная по принципу приверженности тем или иным ценностям, люди которой говорили на разных языках в буквальном смысле. Конечно, они понимали друг друга с точки зрения языкового общения, но не всегда — с точки зрения ценностей и образа жизни. 

Евреи были необыкновенно успешны, особенно в 1930-е годы. В 1939 году, после Большого террора, который выкосил существенную часть людей, сделав­ших карьеру во время революции, Гражданской войны и 1920-х годов, как это было с евреями, евреи составляли 10,3 % от советской партийно-политической элиты, начиная с областного уровня и вплоть до уровня высших партийных и государственных органов. В 1934 году состоялся очередной, XVII съезд партии, «Съезд победителей»  Подразумевалась победа партии в проведе­нии индустриализации и коллективизации во время первой пятилетки, которая началась в 1928 году.. 15 % членов ЦК, избранных на съезде, были евреями. После этого прошел Большой террор, и этот съезд стали называть «Съездом расстрелянных». Тем не менее, когда в 1939 году состоялся следую­щий, XVIII съезд, в состав ЦК избрали ровно такое же количество евреев — 15 % от состава ЦК партии. 

В Политбюро был известный всем еврей и близкий соратник Сталина Лазарь Каганович, который в разное время возглавлял Москву, Украину, курировал строительство московского метро — оно называлось Московский метрополитен имени Л. М. Кагановича до момента, когда Лазарь Каганович примкнул не к тем уже во времена Хрущева  Каганович вместе с Вячеславом Молотовым и Георгием Маленковым пытался сместить Хрущева с поста первого секретаря в 1957 го­ду, был обвинен в организации массовых репрессий 1937–1938 годов и выве­ден из состава Президиума ЦК, а в 1962-м его исключили из партии.. Уже потом оно было переименовано в Ме­тро­­­политен имени В. И. Ленина. Было много — как правило, полдюжины — евреев среди наркомов. Многие годы наркомом иностранных дел был Максим Литвинов (Валлах  Настоящее имя Максима Литвинова (1876–1951) — Меер-Генох Валлах.). Его сняли с поста в 1939 году, но не репрессировали. Впоследствии он еще пригодился своему другу Сталину — я не преувеличиваю, он действительно дружил со Сталиным настолько, насколько с ним можно было дружить, они были приятелями еще смолоду. Потом они разошлись в разные стороны и разругались, но тем не менее Литвинова не тронули. 

Можно назвать много других выдающихся деятелей из политической и военной элиты, но настоящим феноменом была роль и присутствие евреев в советской культуре, прежде всего в русскоязычной культуре. Если посмо­треть, скажем, на новообразовавшийся в 1934 году Союз советских писателей, самую главную московскую организацию, то ее треть составляли писатели-евреи. Была специальная секция писавших на идише, и были писавшие на рус­ском языке. Подлинным классиком советской литературы, до тех пор пока его не арестовали и не расстреляли, был Исаак Бабель. 

В советской печати ведущим публицистом был Михаил Кольцов  Настоящее имя Михаила Кольцова (1898–1940) — Моисей Фридлянд., основатель журнала «Огонек» и многих других журналов. Если мы посмотрим на важней­шее из искусств, кино, то, к примеру, в 1939 году в СССР сняли 30 фильмов, и 13 из них были поставлены режиссерами-евреями. А среди авторов сцена­риев, композиторов, актеров — просто еврейское царство, которое вполне можно сопоставить с Голливудом. Песни, которые пела советская страна, «где так вольно дышит человек», были песнями на музыку Исаака Дунаевского, братьев Покрасс  Советские братья-композиторы Самуил, Дмитрий и Даниил Покрассы работали как по отдельности (Дмитрий написал музыку для «Марша Буденного»), так и вместе, например создав песни для фильмов «Если завтра война…» (1938) и «Трактористы» (1939).. «Катюшу», которую некоторые считают народной, написал композитор-песенник Матвей Блантер еще до начала войны. 

Главными военными героями СССР после большой чистки в 1939 году были знаменитый летчик Яков Смушкевич, дважды Герой Советского Союза (он был одним из первых героев, награжденных дважды), и Григорий Штерн, который командовал советскими войсками во время боев в районе озера Хасан  В июле 1938 года японские войска подвели силы к озеру Хасан и напали на СССР, но в августе сражения прекратились, завер­шившись победой Советской армии. и по­том координировал действия советских вооруженных сил во время сражения на Халхин-Голе  В 1939 году японские войска напали на Мон­голию в районе реки Халхин-Гол. Между Монголией и СССР существовал союзный договор, и в результате советско-монголь­ская армия одержала победу.. Увы, оба будут арестованы в июне 1941 года, накануне войны. Проявить свои таланты во Второй мировой им не удастся, они будут расстреляны. 

Если суммировать историю советского еврейства в межвоенные годы, то в целом это история успеха — притом что еврейская религия преследо­валась, был запрещен иврит и невозможно было представить существование каких-либо еврейских политических партий и движений; притом что идея еврейской государственности в СССР вылилась в создание такого проекта, как Биробиджан  Биробиджан — административный центр еврейской автономной области. в Хабаровском крае, который воспринимался некоторыми с энтузиазмом, но, с другой стороны, был постоянной почвой для массы анекдотов. Если статистически посмотреть на то, что представляют собой советские евреи в 1939 году, накануне начала Второй мировой войны, то это самая успешная советская нация, занимавшая просто потрясающее положение с точки зрения процента евреев в населении страны, в советской политической, военной, научной элите. Я не упомянул папу советских физиков академика Абрама Иоффе  Абрам Иоффе (1880–1960) — российский и советский физик, считается отцом совет­ской физики. Среди его учеников — Игорь Курчатов, Петр Капица и другие выдающиеся ученые. и целую плеяду советских физиков, в том числе Льва Ландау. Если мы говорим о советских спортсменах, то, конечно, уже тогда восходила звезда шахматиста Михаила Ботвинника и так далее. Если посмотреть чисто с этой стороны, то Советский Союз был в этом плане землей обетованной и ни одна страна мира не могла в этом отношении сравниться с СССР. Однако ситуация очень сильно поменяется в самом скором времени.   

Расшифровка

Под Холокостом, что на греческом означает «всесожжение», понимают истребление европейского еврейства в период Второй мировой войны, предпринятое нацистами и их пособниками. У этого термина существует синоним, Шоа — «катастрофа» на иврите, он чаще используется в израильской литературе. Это синонимы, но суть — это попытка уничтожить евреев вообще. 

Всегда возникает вопрос почему. Как эта идея могла родиться в Европе, в центре, как считалось, мировой цивилизации, и к тому же в той стране, которую было принято считать страной поэтов, профессоров, интеллектуалов? Германские университеты в самом деле считались лучшими в мире, а Германия — чрезвычайно высококультурной страной. Почему народы разных стран помогали в этом нацистам? Без помощи местного населения Холокост не достиг бы таких масштабов. Что этому предшествовало, откуда идут корни? 

С одной стороны, нацистские идеология, режим и практика уникальны, как, собственно, уникально каждое явление в истории. С другой — несомненно, они имеют корни в европейской культуре. Прежде всего, это многотысячелетняя история антииудаизма — розни на религиозной почве и на почве обособленности евреев от окружающего христианского мира, традиция ограничения и насилия по отношению к евреям. Казалось бы, эта традиция была прервана Французской революцией, с момента которой начинается эмансипация европейских евреев, и к началу Первой мировой войны только две страны в Европе имели законодательные ограничения в отношении евреев, Россия и Румыния. И уж где-где, но в Германии евреи считались наиболее эмансипированными по сравнению со своими собратьями в любой другой стране. 

В то же время эмансипация евреев и то, что евреи вышли за пределы средневековых гетто, привело к неизбежному столкновению в значительной степени разных духовных миров и к неизбежным трениям в экономике, культуре или повседневной жизни. Обычно народы как-то притираются друг к другу, тем более если они живут в пределах одного государства и очень часто говорят на одном языке. И вроде бы с евреями это так и происходило в Великобритании, во Франции и, конечно же, в Германии. В меньшей степени это происходило на востоке Европы, где в отношении евреев длительное время существовали ограничения. Но и после Первой мировой войны и после Парижской мирной конференции, когда было принято специальное решение о защите прав национальных меньшинств, эти меньшинства получили права и в Венгрии, и в Польше, и в Румынии, и в Прибалтике. Но со временем начали вводиться все новые и новые ограничения в отношении евреев. По отдельности каждое из которых не было столь страшным, но в совокупности они создавали очень неприятную, неблагоприятную среду. Но в Германии ничего подобного не было. 

Отмечу еще один момент. Я говорил о тянущемся с древних времен, и прежде всего со Средневековья, антииудаизме. Скажем, в Российской империи достаточно было еврею креститься, и все ограничения на этом заканчивались. Разделение проходило по вероисповеданию, а не по чему-то другому. Самого термина «антисемитизм», к сожалению столь общепринятого сейчас, просто не было, это понятие входит в оборот только в 80-е годы XIX века и появляется, кстати говоря, в Германии. На смену юдофобии на религиозной почве приходит юдофобия на почве расовой. Чем антисемитизм отличается от антииудаизма? Антисемитизм — это когда к евреям относятся не так, как к другим, не потому, что они исповедуют другую религию и поклоняются другому богу, а просто потому, что они родились такими. Это очень существенный момент. 

Учтем еще несколько факторов. Это разного рода расистские теории. В Европе они развивались отнюдь не только в Германии, они были в Великобритании, скажем Хьюстон Чемберлен  Хьюстон Чемберлен (1855–1927) — английский писатель и философ. Несмотря на то что Чемберлен был англичанином, в своей книге 1899 года «Основы XIX века», снискавшей скандальную славу, он пытался обосновать идею превосходства немецкой расы в европейской культуре, а евреи, по его словам, обладали разрушительной сущностью., или Жозеф Артюр де Гобино  Жозеф Артюр де Гобино (1816–1882) — французский философ, теоретик расизма. В работе «Опыт о неравенстве человеческих рас» Гобино говорит о превосходстве «белой» расы и считает решающим фактором в развитии государств расовые особенности. Смешение рас, с его точки зрения, приводит к физическому и культурному вырождению и гибели цивилизации. во Франции, были и другие расово-политические теории. И конечно же, колониальное наследие. Все вместе создавало почву для теорий о неравенстве рас, и, главное, не только для теорий, но и практического воплощения этих представлений. Разные попытки теоретически обосновать на научном уровне неравенство человеческих рас, особое отношение к тем, кто не соответствует определенным стандартам, было европейской тенденцией, и работы, скажем, по евгенике  Евгеника (греч. eugenes — «благородный») — учение, созданное английским географом и антропологом Фрэнсисом Гальтоном (1822–1911). Согласно идеям Гальтона, должны быть разработаны методы социального контроля, которые сделают будущее поколение более удачным с точки зрения физических и духовных признаков и остановят вырождение.  появлялись в разных странах. 

Разного рода антисемитские партии, движения и течения возникли до национал-социализма. Можно назвать разного рода антисемитские течения и проявления антисемитизма во Франции. Франция — та страна, в которой началась эмансипация евреев в период Великой французской революции. Именно во Франции случилось «дело Дрейфуса» — обвинение офицера Дрейфуса, который был евреем, в шпионаже в пользу противника, Германии, не основанное ни на чем, кроме предубеждения к нему как к еврею. Подобные антисемитские течения и партии существовали в Австро-Венгрии, в Вене — городе с обширным и достаточно влиятельным еврейским населением. То есть мы видим ростки разного рода антисемитских движений, течений и идеологий в большей или меньшей степени по всей Европе. 

Первая мировая война добавила очень много существенного в эти антисемитские течения и тенденции. В некоторых странах, в особенности в Германии, стали объяснять поражение в Первой мировой войне еврейскими происками. Евреи-социалисты нанесли удар в спину, и Германия, которая была в шаге от победы, капитулировала, потому что ее предали. Это один из важнейших моментов антисемитской пропаганды и нацистского объяснения реальности. Квинтэссенция всех этих идей, которые бродили по Германии и в головах разного рода националистов и правых радикалов, нашла отражение в книге Гитлера «Mein Kampf». Он посвящает отдельные страницы описанию того отвратительного существа, которым является еврей, особенно еврей Восточной Европы. Чувствуется, что это написано, что называется, кровью сердца. Это его мироощущение. Один из краеугольных камней его мировоззрения и мировоззрения нацистов в целом — это то, что нужно очистить арийскую расу от разных примесей и накипей, нужно избавиться от евреев. Они еще не пишут, что евреев нужно уничтожить — от них нужно избавиться. 

Все это казалось отклонениями от нормы, и национал-социалисты казались одной из экзотических праворадикальных партий, которые были, потом исчезали и как бы не оставляли существенного следа. Так казалось до января 1933 года, когда совершенно легально Гитлер получает должность рейхсканцлера из рук президента, фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, и начинается нацистская революция. 

Обычно слово «революция» употребляется по отношению к чему-то левому, социалистическому, коммунистическому. На самом деле это, в общем, технический термин, означающий радикальную смену режима, власти, традиции и так далее. И иначе как революцией то, что сделали нацисты, называть нельзя. Они де-факто захватили власть, приняли ряд чрезвычайных законов, получили возможность проводить чистки в стране по национальному, политическому и другим принципам. И плюс к тем вполне законным основаниям для чрезвычайных мер и режима, которые они получили от рейхстага, передавшего власть Адольфу Гитлеру и верхушке нацистской партии и благополучно распущенного, они применяли совершенно нелегальные методы. Нацистские штурмовики просто хватали неугодных нацистам людей, которые могли помешать им получить всю полноту власти, и либо заключали их в импровизированные концлагеря, которые стали расти как грибы после дождя, либо убивали. 

В первые же недели после прихода нацистов к власти начинаются антисемитские акции. Это бойкот еврейских магазинов и товаров, запрет на работу в судах и на некоторых других должностях, попытки захвата еврейского имущества — сначала не слишком легальные, а потом юридически оформленные. Арийцам запретили вступать в брак с евреями. Разумеется, евреев лишили права преподавать в университетах. Вводится мизерная процентная норма на прием в университеты, а потом евреев и вовсе перестают туда принимать. И если мы посмотрим на период с 1933 по 1939 год, то это последовательное ограничение евреев, выдавливание их из страны. И по счастью, большая часть германских евреев сумела уехать из Германии. Им в этом отношении повезло гораздо больше, чем, скажем, польским или прибалтийским евреям или евреям других стран, потому что для них в Америке были очень небольшие квоты, а для Германии квоты были достаточно большие. Не было разделения на евреев и немцев, а из Германии стремились уехать прежде всего евреи. В сентябре 1935 года антиеврейские законы и разного рода указы оформляются в некий единый свод законов, получивший название Нюрнбергских законов, согласно которым евреи в Германии становятся гражданами второго сорта.

И как ни парадоксально это звучит, принятие Нюрнбергских законов успокоило ту германскую еврейскую общину, что еще осталась в Германии. Это плохие законы, но это законы, которые описывают, в каких рамках можно было жить и как себя вести. Некоторые даже возвращаются из эмиграции в ближайшие страны, скажем из Швейцарии, поскольку ситуация как будто стабилизируется. 

Тем паче что в 1936 году в Германии проходят и зимняя, и летняя Олимпиады. Нацисты, так сказать, хотят показать товар лицом, мол, смотрите, у нас все хорошо, все нормально, у нас нет преследований по национальному и расовому признаку. Это была традиционная для такого рода режимов прикрышка международно-спортивным праздником. Правда, к ужасу Гитлера, главным героем берлинской Олимпиады стал Джесси Оуэнс — афроамериканец, который выиграл четыре золотые медали. Для лидера нацистов это было кошмаром: недочеловек, с их точки зрения, вдруг оказался главным атлетом этой Олимпиады. 

Что такое нацистский режим на самом деле и что нацисты готовили евреям, показали события так называемой Хрустальной ночи. Нацисты начинают депортировать из страны евреев, тех из них, кто был самым слабым звеном, — людей, которые в Германии были мигрантами. Особенно много в Германии было польских евреев. Их пытаются депортировать в Польшу, а поляки не хотят их принимать. Там не нацистский, но в достаточной степени антисемитский режим. В Польше срочно принимают закон о том, что тот, кто в течение двух недель не получит польский паспорт, уже не будет польским гражданином, а это технически невозможно. 

И вот тысячи евреев оказываются на границе в жутком положении. Отсюда их выгоняют, там их не принимают. 7 ноября 1938 года Гершель Гриншпан, чьи родители, польские евреи, оказались в таком же положении, пришел в германское посольство в Париже и смертельно ранил первого попавшегося дипломата. Утром 9 ноября германский дипломат Эрнст фом Рат умирает, и с 9 на 10 ноября 1938 года по всей Германии проходят еврейские погромы. Погромы — совершенно очевидно — организованы германскими властями. За эту ночь, которая получила издевательское название Хрустальной, потому что били стекла еврейских магазинов и предприятий, а вдобавок грабили и убивали, погиб 91 человек. Было сожжено 267 синагог, разгромлено около 7500 еврейских предприятий и владений. Тысячи евреев были арестованы и отправлены в концлагеря, откуда их выпускали впоследствии за выкуп или не выпускали вовсе. Нацизм показал себя «во всей красе». 

Они перестают стесняться, ведь это происходит в ноябре 1938 года, после Мюнхенского сговора, присоединения Австрии, когда Германия уже постепенно идет к войне. Нацисты пока не собираются уничтожать евреев, они по-прежнему пытаются вытолкнуть их из Германии. И для немецких евреев, а также для 182 тысяч евреев Австрии и десятков тысяч чехословацких евреев, которые тоже окажутся во власти рейха, когда в марте 1939 года Германия аннексирует Чехословакию и создаст протекторат Богемии и Моравии  Протекторат Богемии и Моравии — западный регион Чехословакии, занятый немецкими войсками 15 марта 1939 года и объявленный Адольфом Гитлером германским «протекторатом» (эвфемистический термин, означающий покоренное государство), принадлежащим рейху., проблема будет не в выезде из Германии или Австрии, а во въезде. Их не пускают в другие страны. 

В июле 1938 года по инициативе президента Рузвельта во Франции, в городе Эвиан, созывается конференция, посвященная еврейскому вопросу. Что делать с евреями, которых преследуют в Германии, которые стремятся оттуда уехать? Надо им помочь, надо как-то их спасать. И ни одна из великих держав не увеличивает иммиграционные квоты или увеличивает их крайне незначительно. Лишь только Доминиканская Республика соглашается принять 100 000 евреев. Но, во-первых, до нее еще нужно добраться, а во-вторых, там надо как-то существовать, и это предложение было не слишком эффективным. 

Тем временем 1 сентября 1939 года Германия нападет на Польшу, и начинается Вторая мировая война. Польша — страна с самым большим еврейским населением в Европе, 3,3 миллиона человек. Часть из них оказывается на территории, которая вошла в состав Советского Союза: Западная Украина, Западная Белоруссия и часть польских земель, скажем Белостокский округ. А около 2 миллионов евреев оказывается под властью нацистов. И нацисты начинают в Польше политику изоляции, они грабят евреев, происходят отдельные убийства, но пока это еще не истребление. Весной 1940 года создаются первые гетто: евреев сгоняют в специальные отведенные для этого места. Они обязаны носить особые знаки — желтые звезды магендавид. Еврейские общины облагают чудовищными налогами. Еврейские вклады и деньги сводятся в отдельный еврейский банк, а потом просто изымаются, происходят постоянные конфискации, ограбления, избиения, убийства. 

22 июня 1941 года Германия нападает на Советский Союз. И это отдельная история в том плане, что именно здесь, на территории СССР, начинается то, что мы называем Холокостом. Во-первых, еще до нападения издается так называемый приказ о комиссарах, который в нарушение всех законов и правил войны предписывает, что военнопленные комиссары и политработники должны истребляться. Очень часто — потом просто всегда — это сочетается с убийствами евреев, ибо, согласно нацистской идеологии, комиссары, большевики и евреи — это одно и то же и их надо физически уничтожать. В СССР действуют четыре так называемые айнзацгруппы — специальные формирования, предназначенные для уничтожения евреев. Конечно, айнзацгруппы не смогли бы справиться с такой колоссальной задачей, если бы не содействие вермахта — регулярных войск Германии. Впоследствии те, кто входил в вермахт, говорили, что они тут ни при чем, это все СС и так далее. На самом деле вермахт принимал самое активное участие, и без его поддержки ничего бы не произошло. 

Именно на территории СССР начинаются убийства евреев. Что такое Холокост в представлении людей на Западе? Это прежде всего лагеря уничтожения, газовые камеры и символ Холокоста — Освенцим  «Освенцим» как название комплекса нацистских лагерей уходит из употребления. Корректное название — Аушвиц или Аушвиц-Биркенау. Освенцим — это город, где располагались лагеря.. Истребление евреев на территории СССР — это другое. Это убийство евреев на месте их жительства, это массовые расстрелы. И они начинаются в первые же недели и месяцы нацистской оккупации. 

Самое массовое одновременное убийство евреев произошло в Киеве, в месте под названием Бабий Яр, 29 и 30 сентября 1941 года. Это был ответ на взрыв советскими диверсантами нескольких самых престижных зданий на Крещатике  Крещатик — главная улица Киева., где, как предполагали советские спецслужбы, расположились разные немецкие штабы. В действие привели радиоуправляемые мины, погибли сотни немецких офицеров и солдат, начались пожары. Нацисты решили ответить на это массовым убийством евреев, прежде всего женщин, детей и стариков, потому что мужчин в городе оставалось не так много: они были призваны в армию или эвакуированы со своими предприятиями. И в течение двух дней нацисты, по их собственным подсчетам, уничтожили свыше 33 тысяч человек. Сопоставимое количество людей было убито, например, в Каменец-Подольске и во многих других украинских городах. 

На оккупированных территориях Прибалтики, Белоруссии, Украины, то есть на тех территориях, где как раз проживала масса еврейского населения, устраивают гетто. Наиболее крупные — в Минске, Вильнюсе, в ряде других городов. В гетто евреев сначала держат и используют на каких-то работах, а потом постепенно — а иногда и не постепенно — уничтожают. Надо сказать, что в убийствах евреев принимают участие их соседи — в прямом, а иногда в переносном смысле этого слова. В июле 1941 года во Львове украинские националисты устраивают еврейские погромы, сопровождающиеся убийствами, ограблениями и издевательствами. Происходит массовое убийство евреев в Каунасе и других городах Литвы, в Латвии. Местные коллаборационисты, пособники нацистов, принимали активнейшее участие в выявлении, арестах, транспортировке и убийствах евреев. Без их участия в Польше, в России, на Украине и других территориях нацисты не смогли бы осуществить геноцид в таких масштабах. 

В январе 1942 года в Ванзее, пригороде Берлина, проходит специальное совещание, посвященное окончательному решению еврейского вопроса, то есть полному уничтожению европейского еврейства. Участвуют представители разных ведомств. Ведь что такое массовое убийство? Это транспортировка, это участие войск, это охрана, это утилизация и так далее. Интересно, что в дошедших до нас протоколах Ванзейской конференции не используются слова «уничтожение», «истребление», «убийство» и прочее. Речь идет о перемещении, о решении вопросов и так далее. Везде используются эвфемизмы. Впоследствии нацисты пытались скрыть следы своих преступлений: проводили эксгумации и просто сжигали трупы, но уничтожить следы им, конечно же, полностью не удалось. 

На территории Польши создаются специальные лагеря уничтожения. Их было шесть: Белжец, Хелмно, Собибор, Майданек, Треблинка и Освенцим. Сюда людей привозили прежде всего для уничтожения. Иногда они были заняты на каких-то работах колоссальной фабрики Аушвиц-Биркенау — Освенцим. Именно здесь, в Освенциме, было уничтожено наибольшее количество евреев, свыше миллиона человек. Мы не знаем и никогда не узнаем точных цифр, потому что статистика не велась. Мы знаем, сколько людей доставили, — исходя из этих данных, видимо, от миллиона до полутора миллионов человек. 

Сюда, на территорию Польши, депортируют евреев из Западной и Центральной Европы. Там нацисты вели себя несколько иначе. Они не позволяли себе непосредственно убивать людей во Франции или в Нидерландах. Их депортировали в Польшу, и здесь они истреблялись.

В общей сложности за годы нацистского террора, за годы Второй мировой войны — такое массовое убийство евреев было возможно только в условиях войны — нацисты, по разным оценкам историков, уничтожили от 5 миллионов 100 тысяч до 6 миллионов евреев. Чем объясняются такие расхождения в цифрах и оценках? Наиболее распространенная цифра, около 6 миллионов, исходит из того, что если накануне войны, в 1939 году, еврейское население Европы составляло нескольким больше 9,5 миллиона человек, то в 1948 году — больше 3,5 миллиона. Но, во-первых, учет убиваемых не велся или велся плохо, и цифры там приблизительные, мол, какая разница, сколько именно убили евреев — 40 или 42 тысячи; допустим, что донесения были такими: «Уничтожены все». Во-вторых, некоторые историки считают, а другие не считают тех людей, которые были освобождены из лагерей смерти и скончались после этого. Они просто не могли выжить после того, что перенесли в лагерях, и организмы были настолько истощены, что люди умирали через несколько недель или месяцев. Несомненно, это тоже жертвы Холокоста. 

Но сколько бы ни было — 5 миллионов 100 тысяч, как когда-то считал американский историк Рауль Хильберг, или около 6 миллионов, как считают современные исследователи, — это не меняет дела, была предпринята беспрецедентная попытка уничтожения целого народа на основании просто факта принадлежности к евреям. 

Истребление евреев продолжалось даже тогда, когда судьба рейха была предрешена. Например, пик работы Освенцима — это 1944 год. Нацисты оккупируют своего союзника, Венгрию, и интенсифицируют истребление венгерского еврейства. Венгрия была страной с большим еврейским населением, под властью нацистов оказываются около 400 тысяч человек. В Освенцим непрерывно идут эшелоны венгерских евреев, где в большинстве своем они сразу отправляются в газовые камеры, а потом трупы убитых отправляются в крематории. Этим занимается Адольф Эйхман, ответственный за решение еврейского вопроса по линии гестапо. 

Знали ли европейцы о том, что происходит? Да, знали. Не подозревали, может быть, о некоторых деталях, но в принципе это было известно. Предприняли ли они достаточно усилий для спасения евреев? Нет. Почему? Иногда для этого не было технических возможностей, но, как я понимаю, чаще это было нежелание играть на руку нацистской пропаганде и ассоциировать войну с делом спасения евреев. Это классическая ситуация, существует большая литература о том, бомбить или не бомбить подъездные пути к Освенциму. Если разбомбить железную дорогу, туда просто не смогут доставлять евреев, по крайней мере какое-то время. Это так и не было сделано — по стратегическим соображениям, потому что были более важные цели на территории Германии, примерно так. И можно привести другие примеры. Есть мнение, что Советский Союз замалчивал Холокост. Это неправда. Советские газеты время от времени об этом писали, но это не выделялось как специальная проблема. Опять же, это была плохая пропаганда, это как бы играло на руку нацистам. 

Что произошло после крушения нацизма, когда лагеря уничтожения были освобождены, когда сведения о них стали известны во всем мире? Любопытно, что когда Красная армия освободила Майданек и появились и стали доступны первые репортажи Константина Симонова  Константин Симонов (1915–1979) — русский писатель, один из руководителей Союза писателей в послевоенные годы и редактор журнала «Новый мир»., и потом, когда была освобождена Треблинка, появился знаменитый очерк Василия Гроссмана  Василий Гроссман (1905–1964) — русский писатель, которому принадлежат первые тексты о Холокосте, «Треблинский ад» и «Украина без евреев»., им поначалу просто не поверили — этого не может быть. Как это так, фабрика смерти? Но это оказалось не выдумкой, не журналистской уткой, не советской пропагандой, это оказалось правдой. И те страшные выдумки, которые писали о зверствах нацистов советские пропагандисты в начале войны, например Алексей Толстой и другие, чему тоже не верили многие советские люди, оказались слабоваты по сравнению с реальностью, с этой нацистской машиной уничтожения, которую увидели, когда лагеря освободили. 

Воздалось ли нацистам за то, что они сделали? И да, и нет. Да, потому что некоторые лидеры рейха и главный человек, если его можно назвать человеком, который был мотором и определял то, что будет сделано с евреями, Адольф Гитлер, покончили с собой в бункере или где-нибудь в других местах. Часть из них перед этим истребила собственных детей, например чета Геббельс, которые убили шестерых детей, а потом покончили с собой. Некоторых судили, потом повесили. 

Кстати говоря, здесь есть ирония судьбы, хотя те, кто в этом участвовал, вряд ли думали об этом. Как опознали полуобгоревший труп Гитлера? Вскрытие трупа осуществляла Анна Маранц, исполняющая должность главного патологоанатома Первого Белорусского фронта, — врач, еврейка из Киева. Это она вскрывала Гитлера, пытавшегося истребить всех евреев, и описывала его анатомические особенности, в том числе отсутствие одного яичка, обгоревший половой член и прочее. Кроме этих анатомических деталей единственной важной деталью для опознания трупа были челюсти. Вопросом идентификации останков занималась группа СМЕРШ  СМЕРШ («Смерть шпионам») — главное управление советской военной контрразведки в 1943–1946 годах. СМЕРШ подчинялся лично Сталину.. В отсутствие сейфа, который где-то задержался, зубы Гитлера положили в коробку из-под обуви, и эту коробку таскала подмышкой Елена Каган — переводчик группы. Девятого мая она должна была не спускать с этой коробки глаз и не могла принять нормального участия в праздновании победы. Елена Каган — это Елена Ржевская, известный советский писатель, впоследствии — военный писатель, которая первой написала о том, как все было. Еще в советское время вышла ее книга «Берлин, май 1945. Записки военного переводчика». 

Нацистских преступников искали и ловили по всему миру. И что такое Холокост, человечество впервые осознало хотя бы в некоторой степени 15 лет спустя после окончания войны. Израильская разведка, МОССАД, вычислила в Аргентине человека, который очень напоминал Адольфа Эйхмана, который занимался окончательным решением еврейского вопроса в Австрии и Венгрии и ведал проблемами транспорта. Лично он никого не убивал, он был нацистским бюрократом. Тот человек, носивший совершенно другую фамилию, был похож на Эйхмана, но было непонятно, он ли это. Однажды он подарил своей жене цветы в день юбилея их бракосочетания. Проблема была только в том, что этот день не был днем бракосочетания человека, под чьими документами жил похожий на Эйхмана мужчина, — это был день свадьбы Адольфа Эйхмана и его жены. 

После этого Эйхман был похищен израильской разведкой и вывезен в Израиль. Аргентина страшно возмущалась, мол, как это так, что это такое, операция зарубежной разведки на нашей территории. Эйхмана судили, он сидел в стеклянной клетке. Процесс шел полгода, и были сотни свидетелей, переживших Холокост, которые рассказывали, как это было. Материалы процесса освещала вся мировая пресса. Обвинительная речь прокурора этого процесса была издана на всех языках мира. В СССР эта литература считалась нелегальной. Я был еще мальчиком, и я помню это израильское издание, книжку карманного размера, которая называлась «Шесть миллионов обвиняют» с речью генерального прокурора Израиля и сопровождающими материалами. Эйхмана, несмотря на отсутствие смертной казни в Израиле, все-таки повесили. Освещавшая процесс Ханна Арендт потом написала книгу под названием «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме». Нацистских преступников ловили, сажали, казнили. Но были наказаны далеко не все. 

Для Германии момент осознания наступил не в ходе послевоенных процессов над нацистскими преступниками, а в 1965 году, когда судили палачей Освенцима, — Франкфуртский процесс, который тянулся очень длительное время и широко освещался в германских газетах. После этого начинается, скажем так, осознание, покаяние, создание мемориалов и прочее. А также принятие очень жестких законов, в том числе за отрицание Холокоста. Но что касается нашей страны, то если вы наберете слово «Холокост» в интернете, то первое, на что вы наткнетесь, — это тексты отрицателей Холокоста. И если задаться извечным вопросом, а может ли это повториться в отношении евреев или другого национального, сексуального, политического или еще какого-либо меньшинства, я боюсь, что вряд ли кто-нибудь сумеет дать определенный ответ на этот вопрос.

Расшифровка

Как же получилось, что практически через 2000 лет после потери своей государственности евреи в середине ХХ века смогли ее восстановить? Это достаточно интересный вопрос, который очень много обсуждается. Действи­тельно, 2000 лет евреи мечтали о том, что на следующий год они соберутся в отстроенном Иерусалиме, и год за годом произносили знаменитую еврейскую молитву: «Лешана абаа бирушалаим абнуя» — «В следующем году в отстроен­ном Иерусалиме». Но мечты оставались мечтами.

И вдруг с конца XIX века мы видим потрясающую деятельность по созданию еврейского дома, национального очага, государства. Наверное, тогда никто еще не думал, что это будет называться Государство Израиль или как-то иначе, но факт в том, что началось возрождение еврейского народа. 

Разберемся, как это произошло. Начнем с того, что нужно вспомнить, что вообще представляла собой Палестина в конце XIX века. Это было захолустье турецкой Османской империи, которая к концу XIX века уже постепенно, а может быть, и семимильными шагами шла к своему закату. По итогу Первой мировой войны Османская империя распалась, и от нее осталось то, что мы называем территорией современной Турции. Все остальное превратилось в государства или какие-то другие образования. Империи не стало.

Палестина была частью Османской империи, где в основном проживали арабские крестьяне. Богатых среди них было совсем немного. В основном это были либо арендаторы земли, которые обрабатывали чужую землю и платили за это деньги, либо владельцы своих небольших наделов, которые жили за их счет. Но они жили там не одни. 

В четырех святых для евреев городах  Иерусалим, Хеврон, Цфат и Тверия. жили религиозные евреи. Жившие там евреи не только молились, но занимались разного рода ремеслом, потому что, как говорит еврейская пословица, «Эйн кемах — эйн Тора», «Нет муки — нет и Торы». Работали многие. Конечно, были так называемые иллуи, то есть знатоки Торы, которые занимались только изучением Торы, но в основном люди жили в своих домах, занимались торговлей, ремеслом. Однако этого не хватало на жизнь, и тогда была разработана система распределения, от гла­гола «лехалек» на иврите, «разделять». Она получила название халукка, то есть «распределение». Это значит, что еврейские общины, жившие к тому времени по всему миру, собирали деньги и посылали их в еврейскую общину Пале­стины. Считалось, что евреи Палестины представляют как бы весь еврейский народ перед Богом и молятся за всех евреев в самом святом месте. И обязан­ность всех евреев мира — помогать им исполнять эти святые для еврейского народа обязанности. Формально это было структурировано как плата за этроги. Этрог  Этрог — плод цитрона из семейства цитру­совых. В Книге Левит дерево этрог называ­ется «красивым деревом» и вместе с миртом, речной ивой, или вербой, и пальмой входит в число четырех растений, которые исполь­зуются в ритуалах праздника Суккот. — это как бы большой лимон, который нужен для еврейских обрядов во время праздника Суккот. Они мало где растут, но они есть в Палестине. Формально считалось, что евреи собирают эти этроги, рассылают их еврейским общинам по всему миру и за это получают плату. На самом деле это была в каком-то смысле стипендия. Важно понимать, что на одну эту стипендию было не прожить, нужно было работать, поэтому сказать, что они были иждивенцами, нельзя. 

Еще важно сказать, что у этих людей вообще не было никаких ожиданий от своей государственности. Они ждали прихода Мессии, Машиаха, и молились об этом. Они надеялись, что их мольбы будут услышаны, в какой-то момент придет Мессия и все изменится — это была основная идея. Ни о каком своем государстве они не думали. 

И их было относительно немного. Статистика в то время велась плохо, нормальная статистика пришла в Палестину уже вместе с Великобританией в 1922 году, но мы можем сказать, например, что к 1914 году в Палестине насчитывалось приблизительно 600 тысяч арабов и 85 тысяч евреев, это с учетом двух волн миграции новых евреев, которые стали приезжать в Палестину в конце XIX века.

Что это за две группы новых евреев? К концу XIX века формируется еврейское национальное движение — сионизм. Важно понимать, что сионизм не бази­руется на каких-то мистических или философских смыслах. Это национальное движение за объединение еврейского народа и возвращение его к нормальному состоянию, то есть к тому, чтобы у народа были своя земля, свой язык и, может быть, свое государство. Изначально религиозного смысла в этом не было, хотя были и есть религиозные сионисты, которые видели в этом исполнение некого божественного плана: сначала все евреи должны собраться вокруг горы Сион (гора Сион — это символ, Храмовая гора в Иерусалиме), потом все они должны вернуться к Богу, стать религиозными, и тогда придет Машиах, или Мессия. Но это была одна из частей сионистского движения, и она не была основной. 

Сионизм — это политическое, национальное движение, во многом такое же, как, например, национальное греческое движение за освобождение от турок, рисорджименто  Рисорджименто — национальное движение итальянского народа за объединение раз­дроб­ленной Италии, начавшееся в конце XVIII века. В 1861 году было создано Итальян­ское королевство, а в 1870-м к нему присо­единили Рим. в Италии или более ранее французское национальное движение. То есть это череда подобных движений. И в основном молодые евреи, которые были последователями сионизма и в том или ином виде приняли идею, что надо создать свое еврейское государство, стать нормальным народом, вернуться к земле, заниматься производительным трудом, поехали в Палестину. 

Мы знаем пять волн эмиграции — «алии» на иврите, от глагола «лалот», «подниматься». То есть когда евреи возвращаются в землю Израиля, это как бы возвышение, восхождение.

Первая волна началась в 1881 году и закончилась приблизительно в 1903-м. Это была не совсем сионистская в прямом смысле алия. Действительно, молодые евреи, в основном с окраин Российской империи, поехали в Палестину, пыта­лись создать новое общество, но они посмотрели, как живут арабы, и стали жить так, как живут арабы, считая тех эталонным народом, который приспо­соблен жить в Палестине. Они носили арабскую одежду и перенимали образ жизни арабов. 

А вот вторая алия, которая началась в 1903 году и продолжалась, по сути, до Первой мировой войны, — это уже совсем другая история. Эти евреи уже были сионистами, причем во многом они сплавили сионизм с социализмом и стали очень активными поселенцами. Они действительно меняли жизнь. Например, в 1909 году был создан первый кибуц, сельхозкоммуна. Они придумали это не сами, потому что, конечно, уже слышали о каких-то идеях социалистических хозяйств, о коммунах, а некоторые из них были толстов­цами. К этому прибавилось то, что они вообще ничего не знали про сельское хозяйство и пытались придумать, как можно не умением, но числом научиться работать на земле и возделывать ее, вместе сажать какие-то сельскохозяй­ственные культуры, вместе бороться с малярией. А после работы они вели тяжелые идеологические споры, дебаты — до крови, до драк. И таким образом развивались. 

Первая мировая война привнесла в ситуацию свои изменения. Эмиграция, или алия, затихла, потому что Ближний Восток стал одним из важных полей военных действий. В основном их вела британская армия против турецкой, или османской. В 1916 году был подписан знаменитый договор Сайкса — Пико между министрами иностранных дел, соответственно, Великобритании и Франции о разделе Ближнего Востока на зоны влияния. Был один нюанс. Там же присутствовал министр иностранных дел Николая II Сергей Сазонов. Но в 1917 году его подпись стала нерелевантна, потому что Российская империя перестала существовать, и в историю это соглашение вошло как соглашение Сайкса — Пико. 

После 1916 года Ближний Восток оказался поделен на сферы влияния — британскую и французскую. Палестина вошла в британскую зону влияния, и это до сих пор видно даже топографически: улица Кинг-Джордж, улица Алленби в Тель-Авиве — это улицы, названные в честь британского короля Георга V и британского генерала Эдмунда Алленби, вошедшего в этот город. 

Но это только внешние проявления, каковы же внутренние? В 1917 году, кроме того, что происходило на просторах России, интересная битва произошла в Великобритании, но битва была политическая. Лидеру сионистского движения того времени Хаиму Вейцману удалось сделать так, чтобы министр британских колоний лорд Артур Бальфур написал лидеру еврейских общин всей Великобритании лорду Лайонелу Уолтеру Ротшильду письмо, в котором уверял, что Великобритания положительно смотрит на создание еврейского национального очага на территории Эрец-Исраэль, земли Израиля. Как хотите, так и понимайте, что такое национальный очаг. По-английски это national home — непонятно, то ли государство, то ли не государство. Он написал это письмо — но мало ли, что один лорд напишет другому лорду. Это, в конце концов, их личное дело, даже если один из них — министр, а другой — выдающийся политический деятель. 

Но в 1922 году, когда Великобритания получила от Лиги Наций, прообраза ООН, мандат на управление Палестиной, это письмо вошло в него. То есть Британия по международному мандату была обязана способствовать созданию еврейского национального очага на территории земли Израиля, и это важно. 

После Первой мировой войны, с 1918 года, возобновляется еврейская эмиграция в Палестину из разных стран, и начинается третья волна алии. Это волна так называемых создателей, волна формирования структуры. Очень многие еврейские и партийные, и политические, и экономические структуры формируются именно в конце 10-х — начале 20-х годов ХХ века, по сути создавая костяк того, что потом станет Государством Израиль. Появляются прообразы будущих министерств, будущего парламента и так далее, то есть идет очень активное общинное, экономическое, культурное, социальное строительство. 

И дальше происходит кое-что интересное. В 1924 году Соединенные Штаты впервые вводят серьезные квоты на въезд не только для евреев, а для всех. Скажем честно, что Палестина до этого времени не была основным направ­лением эмиграции из Российской империи — им были США. Но когда были введены квоты, на Палестину стали смотреть более внимательно. К тому же со второй половины 1920-х годов изменяется ситуация, например, в Польше, и начинается уже другая волна алии, волна беженцев. Люди едут не по идео­логическому принципу, а просто убегают. Это усилилось в 1930-е годы, когда к власти пришел Гитлер. 

В итоге получилось, что если к 1922 году население Палестины составляло 763 500 человек, то к концу 1947 года — порядка 2 млн. Эмиграция увеличила долю евреев в Палестине с 11 % в 1922 году до 31 % к концу 1947-го. То есть порядка 600 тысяч евреев оказалось в Палестине к маю 1948 года, когда было создано Государство Израиль. 

Экономическая роль евреев Палестины была гораздо более значительна, чем их количество, потому что эмигранты привозили с собой не только свою рабочую силу, но и потрясающие знания. Многие немецкие евреи — банкиры, ученые, математики, фармацевты, врачи, юристы — в 1930-х приезжают в Палестину и, более того, переводят туда свой бизнес. Например, продают свой завод в Германии, на эти деньги заново строят завод в Палестине и нани­мают людей. На земле Израиля происходит потрясающий экономический бум. Интересно, что он во многом происходит благодаря внешним факторам: не за счет эффективности использования труда, а за счет того, что просто очень много людей и много капитала. 

Приведу один пример, который показывает, насколько ненормальная в хорошем смысле слова ситуация сложилась в Палестине в 1920–30-е годы. На 10 000 человек в Палестине было 40 врачей общей практики. Много это или мало? На тот момент второй страной в мире по этому соотношению была Швейцария, и там на 10 000 человек было 19 врачей общей практики. В бедной Палестине, где, по сути, нет государства, врачей общей практики было в два раза больше, чем в одной из самых благополучных стран в мире. Такая дей­ствительно ненормальная ситуация сложилась во многих областях, происходил очень интересный процесс бурного экономического, социального, политиче­ского, культурного роста. 

И это на фоне еще более удивительных процессов, например возрождения национального языка. Когда один из провозвестников сионизма, Теодор Герцль, думал, на каком языке будут говорить в Палестине, он был уверен, что это будет идиш. Другого языка он не знал, он был западноевропейским евреем, родился в Венгрии, а потом работал в Вене. Он понимал, что еврей­ский язык — это идиш. Но евреи, которые приехали в Палестину, в частности из Восточной Европы, были против. Они считали, что только иврит может быть националь­ным языком, потому что приезжают евреи со всего мира и не все они говорят на идише. И есть другие еврейские языки — например, выходцы из Испании говорят на ладино  Более известный как сефардский язык, язык испанских евреев.. Единственным объединяющим языком будет иврит.

И в 1920-е годы они стали возрождать иврит. Появляется академия языка, придумываются новые слова. Удивительно, насколько продуктивной была эта политика. Удалось полностью создать систему обучения на иврите, то есть придумать те слова, которые заменили, например, иностранную термино­логию, в частности немецкую. Более того, даже сегодня можно увидеть, что во многом используется своя терминология, которую заимствует русский язык. Например, мы говорим «компьютер». На иврите есть слово «махшев» — от глагола «лахшов», «думать», и компьютер так и называется — «махшев». Редко можно услышать слово «компьютер» в разговоре на улице. Когда спросят, что ты изучал, у нас скажут: «Компьютер», — а у них скажут: «Махшевим» («Компьютеры»). И таких терминов очень много. Конечно, иностранные заимствования есть, но не так много, как в некоторых других языках. Все придумано самостоятельно, что называется, с чистого листа. Использованы старые библейские грамматические нормы, придуманы новые слова и новые формы. Язык возродился, и сегодня официальным и разговор­ным языком Израиля является иврит. Это вполне себе живой язык, на котором создается культура. 

Что происходило в Палестине на других фронтах? В самом начале я говорил, что на территории Палестины жило и арабское население. Как оно отнеслось к тому, что на них ни с того ни с сего свалились группы активных евреев, которые стали все переиначивать, строить заново, осушать болота, проводить коммуникации, прокладывать дороги? К тому же распалась Османская импе­рия, пришли британцы, то есть для арабов-крестьян с конца XIX века измени­лось очень многое. Как они это восприняли? 

Тут довольно интересная ситуация. Палестина конца XIX века — это, в общем-то, захолустье Османской империи. Большинство арабов-крестьян, которые там жили, в основном были бедными. Семьи были либо арендаторами небольших наделов земли, либо владельцами, обрабатывавшими собственную землю, но в основном наделы земли были небольшими. Происходила эрозия арабской классической сельскохозяйственной общины. Начинали понемногу развиваться города, возникала какая-то новая реальность, но все это происхо­дило очень и очень медленно. 

Представьте себе человека, который хочет возрождать свою землю, а еще он заряжен неким социалистическим идеалом, позитивным зарядом изме­нений. И когда пришли такие евреи, многие из них говорили, мол, мы несем новое, инновации, прогресс, как бы сегодня сказали, давайте, арабские двоюродные братья, присоединяйтесь к нам, и мы построим новый мир, светлое будущее.

И кто-то, конечно, это воспринял, но большинство арабов как бы говорили: «А нам это зачем? Мы как-то привыкли по-своему жить, а вы здесь вообще кто? Вы чего сюда пришли-то? Это наша земля. Мы тут жили тысячу лет и хотим дальше жить как нам удобно». И стали возникать определенные конфликтные ситуации. Я немного упрощаю и пытаюсь дать какую-то зарисовку того, что происходило, в частности, и в этой сфере, — все было гораздо сложнее. 

И таким образом — во многом, может быть, даже благодаря тому, что еврей­ское национальное движение, сионизм, было очень активно, — на территории Палестины стало возникать и арабское национальное движение. Напомню, что по итогам Первой мировой войны действительно стали возникать националь­ные арабские государства: Ирак, Сирия, Ливан, никогда не существовавшее до этого государство Иордания — тогда оно называлось Трансиорданией, потому что если посмотреть на карту со стороны Средиземного моря, то оно находилось за Иорданом, то есть Заиорданье. Поэтому арабские лидеры Палестины, в принципе, логично думали, что и они могут создать свое арабское государство, в лучшем случае — совместное государство с евреями. Но они хотели, чтобы у них было свое государство, а евреи, например, были в нем признанным меньшинством, что с демографической точки зрения было обоснованно, потому что в тот момент арабов все-таки было больше, чем евреев, и казалось, что арабское большинство будет сохраняться. 

Но евреи взялись за дело рьяно. Сочетание политических, экономических, внутренних и внешних идеологических причин заставило евреев все в большем количестве приезжать в Палестину. Ситуация в Европе ухудшилась: сначала в Восточной Европе изменились режимы, а потом и в Германии к власти пришли нацисты. Более того, они вели такую антиеврейскую политику, что многие евреи убегали не только из Германии, но и из сопредельных государств. Америка внесла более рестриктивные меры на въезд к себе. Все это заставляло евреев бежать в единственное убежище, которое они могли найти, — в Пале­стину. То есть в каком-то смысле это получилось почти случайно: напомню, что идеологическое ядро было на самом деле не таким большим и очень немногие люди ехали в Палестину сугубо из идеологических побуждений, особенно в 1920–30-е годы. 

Но так случилось, и арабы были не готовы с этим мириться. По сути, у них было два инструмента для давления на евреев и отстаивания своих прав.

Первый инструмент — британцы, управлявшие Палестиной с 1922 года. Что означало управление Британии? Это не колония Британии, это именно мандат на управление: в какой-то момент он должен был закончиться. И Британия по мандату, с одной стороны, обязана способствовать созданию национального еврейского дома. Но с другой стороны, у нее есть арабское население, которым она тоже должна как-то заниматься и с устремлениями которого она должна считаться. Более того, к концу 1930-х годов нефтяной фактор становится более значимым, и нефтяные страны — соседи Палестины начинают играть все более важную политическую и экономическую роль, в частности, для Британии, потому что у них была найдена нефть. Британцам необходимо учитывать и это. 

Поэтому в 1920-е годы британцы постепенно вводят так называемые белые книги, то есть ограничения на въезд евреев в Палестину, на эмиграцию евреев из других стран. Сначала ограничения были небольшими, и это очень устраивало лидеров еврейской общины Палестины, например Давида Бен-Гуриона  Давид Бен-Гурион (1886–1973) — первый премьер-министр Израиля, лидер социал-демократической партии, которая придер­живалась сионистских убеждений, МАПАЙ., потому что это позволяло каждый год определять конкретную квоту экономического населения, готовить это население заранее в странах исхода — например, в Польше были кружки, где люди готовились к сельско­хозяйственным работам, — и ввозить подготовленных людей по тем специаль­ностям, которые нужны были в Палестине. И это способствовало экономи­ческому развитию территории. 

Но постепенно квоты сокращались. В 1939 году уже идет Вторая мировая война, известно о планах нацистской Германии, и многим на самом деле уже все понятно. И тогда вводится так называемая последняя белая книга, которая, по сути, запрещает любую еврейскую иммиграцию в Палестину. Это во многом происходит под давлением арабских лидеров — вот первый такой инструмент давления. 

Второй инструмент давления — это восстания. Можно нападать на еврейские поселения, можно грабить евреев на дорогах, можно организовывать более серьезные восстания. Это началось уже с конца 1920-х годов. Евреи ответили созданием собственных отрядов самообороны, которые потом вылились в протоармейские образования: «Хагана», что с иврита переводится как «оборона», и Иргун цвай леуми, или Эцель (Национальная военная организация). 

Но в 1936 году вспыхивает общеарабское восстание, у которого две цели. Первая — борьба с еврейскими поселениями, с евреями. И вторая — борьба с британцами. И британцы его подавляют, потому что это угроза безопасности Британской империи.

Начинается Вторая мировая война. Нацисты, понимая, что Ближний Восток будет одним из фронтов, организовывают в этом направлении очень мощную пропаганду, называя арабов чуть ли не арийцами Ближнего Востока. Один из политических лидеров палестинских арабов, Хадж Амин аль-Хусейни, муфтий  Муфтий — высшее духовное лицо у мусульман, он разрешает спорные религиозные и правовые вопросы на основе шариата, мусульманского права. В мусульманских и некоторых немусульманских странах муфтия назначает государство. Иерусалима, много времени проводит в ставке Гитлера и, более того, например, на Балканах, в Хорватии, набирает специальную дивизию из мусуль­ман. То есть было разделение: евреи явно склоняются к Британии и странам антигитлеровской коалиции, тогда как палестинские арабы встают на сторону Гитлера.

Но у евреев того времени есть очень странная дилемма. Британия к этому моменту их враг, она не дает евреям приехать в Палестину. И тогдашний лидер евреев Бен-Гурион произносит примерно следующую удивительную фразу: «Мы будем бороться с нацистами на стороне Британии, как будто нет Велико­британии, как будто она нас не угнетает. И будем бороться с Британией, как будто нет нацистов». Это значит, что на самом деле в военное время евреи в основном помогали Великобритании.

Война закончилась, и закончилась трагически: Холокост, уничтожение 6 млн евреев. Казалось бы, после этого Британия должна пойти на попятную и раз­решить остаткам евреев из Европы приехать в Палестину. Но правительство запрещает любой въезд евреев. А экономическая жизнь в Палестине продол­жается, евреи понимают, что на самом-то деле они уже готовы к государству. Уже есть силы самообороны, прообраз парламента, национальный язык, прообраз, по сути, министерства иностранных дел, Еврейское агентство, и прообразы других министерств, промышленные предприятия. Есть даже профсоюз, который работает с 1920 года, и объединение еврейских проф­союзов. Есть мощное — относительно той территории, где оно находится, — сельское хозяйство. Более того — свои алмазообрабатывающие предприятия, перевезенные из Бельгии и Голландии накануне Второй мировой войны. В общем, они готовы.

Британия к тому моменту понимает, что противостояние между евреями и арабами зашло так далеко, что единственный вариант — это раздел Палестины на два государства для двух народов. Такие выводы сделали несколько комиссий, которые приезжали по этому поводу и проводили расследования. Это вообще не устраивало ни евреев, ни арабов, но в итоге еврейское руководство все-таки приняло эту идею. 29 ноября 1947 года на Генеральной ассамблее ООН состоялось голосование, по итогам которого была принята резолюция 181 (II) о создании двух государств на территории Палестины — еврейского и арабского.

Евреи эту идею приняли, арабские лидеры категорически отвергли. В итоге в 14 мая 1948 года была провозглашена независимость Государства Израиль. К слову сказать, из черновиков Бен-Гуриона известно, что накануне, вечером 13 мая, когда Бен-Гурион писал декларацию независимости, он еще не знал, как назвать государство. Он почти до последнего тянул с названием и вписал «Государство Израиль» незадолго до публичного зачтения декларации независимости, то есть объявления независимости еврейского государства. Тогда же началась война между арабскими странами и только что созданным Государством Израиль, но это уже другая история. 

В конце важно сказать, что идеологические основы вкупе с готовностью поги­бать при осушении болот от малярийных комаров, от неизведанных болезней, от совершенно нового климата, но при этом работать, стирая руки в кровь и мозоли, приезжать в Палестину, несмотря на препятствия — нелегально, легально, пешком, пароходами — и несмотря на негативное отношение к евреям в начале ХХ века в Европе, привели к тому, что за какие-то 50 лет из пустого, малонаселенного края, к 1947 и тем более к 1948 году еврейская община смогла пройти огромный путь от почти полного отсутствия какой-то общинной жизни до создания своего государства. Удивительно, но факт: в 1897 году, когда Теодор Герцль созвал Первый сионистский конгресс в Базеле, никто не верил, что появится Государство Израиль. Герцль написал в дневнике, что сегодня его считают сумасшедшим и вряд ли завтра, но, может быть, скоро, может быть, через 10 лет и точно через 50 еврейское государство будет создано.  

Расшифровка

­­4 ноября 1995 года произошло одно из самых трагичных событий в истории Государства Израиль. Еврей из Израиля Игаль Амир убил одного из героев израильских войн и премьер-министра страны Ицхака Рабина. Почему израильский премьер-министр, который командовал войсками Израиля в 1967 году во время Шестидневной войны  Шестидневная война — война на Ближнем Востоке между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром с другой, продолжавшаяся с 5 по 10 июня 1967 года., будучи начальником Генерального штаба Армии обороны Израиля, прославленный генерал и политический деятель, был убит рукой израильского экстремиста?

Едино­го ответа на этот вопрос нет, но мы попробуем разобраться, как была создана система, кото­­­рая привела к таким противоречиям, что некоторые люди посчитали: только физическое устранение премьер-министра изменит ситуацию в Израиле и курс, который премьер-министр избрал.

Сначала несколько слов о том, что собой представляет Государство Израиль. Во-первых, это парламентская республика, то есть люди выбирают парламент, голосуют за партии, которых всегда в Израиле было довольно много. Есть лидирующие партии, которые у всех на слуху, например партия труда «Авода» и партия «Ликуд», лидер которой, Биньямин Нетаньяху, сегодня занимает пост премьер-министра. Если партия набирает более 50 % мандатов, то она единолично формирует правительство, но такого в Израиле никогда не было, поэтому есть коалиционное правительство, классическая парламентская система. Мы видим ее в Германии или в Великобритании и во многих странах с парламентской системой правления. 

Есть президент страны, который является формальным главой государства, но он сродни королеве — царствует и не правит. Как сказал один из президентов Израиля, бывший военный летчик и один из первых военных летчиков вообще Эзер Вейцман, который к тому же был племянником первого президента, Хаима Вейцмана: «Хорошо, что у меня есть носовой платок, иначе бы мне совсем некуда было совать свой нос». Таков статус президента: он выполняет представительские функции, но реальной власти в стране не имеет. 

Но в этом нет никаких особенностей. В чем же особенности политической системы Государства Израиль? 

Во-первых, соотношение светского и религиозного. Это очень интересно, ведь религиозное население Израиля в момент его создания — и сегодня тоже — являлось меньшинством и, главное, создатели Государства Израиль, Бен-Гурион и его соратники, были не то что не религиозными, а в каком-то смысле антирелигиозными людьми. Они хотели сделать все наперекор религии и тому образу жизни, которым жили их дедушки и бабушки, но отказаться от религии не могли. Более того, удивительный парадокс в том, что единственная причина, почему Государство Израиль должно находиться именно на территории Палестины, — причина религиозная. В Библии и Торе написано, что эта земля дарована евреям Богом. 

Удивительное сочетание абсолютной светскости с необходимостью как-то включить в общество религию вызвало бурю дискуссий и непонимание. В итоге был достигнут консенсус, так называемый статус-кво, хотя впоследствии он меняется. Суть проста: Государство Израиль — светское, а религиозные партии могут формироваться и имеют право участвовать в политическом процессе, если они хотят. Такие партии есть, и, более того, часто они входят в правящую коалицию. Но, в принципе, израильтянин не обязан верить в Бога — и не важно в какого, он может быть арабом-христианином, или арабом-мусульманином, или евреем-иудеем. 

Но все, что касается личного статуса, имеет прямое отношение к религии. Например, вы не можете сочетаться гражданским браком, вы должны это делать через религиозную структуру. И это имеет отношение не только к иудеям по вероисповеданию, но ко всем гражданам Государства Израиль, неважно, мусульмане они, иудеи или христиане. То есть евреи эти вопросы решают в еврейских религиозных судах, христиане — в христианских, мусульмане — в исламских, такие вопросы решаются через религиозную процедуру. Это означает, что, если вы не признаны иудеем или мусульманином, вы не можете выйти замуж или жениться в Израиле. Также нельзя заключить брак между представителями двух религий, то есть между представителями ислама и иудаизма, например, или ислама и христианства. Но Израиль принимает гражданские браки, заключенные в других странах мира. 

Я думаю, что правительство Кипра коллективно должно выписать Израилю медаль за этот закон, потому что Кипр расположен очень близко к Израилю и многие израильтяне, которые не хотят заключать брак по религиозным законам, ездят на этот остров, чтобы провести церемонию бракосочетания. После распада блока стран Варшавского договора евреи почему-то полюбили Чехию, и чехи тоже могут сказать раввинам спасибо за этот подарок. Ирония иронией, а ситуация на самом деле непростая: многие израильтяне не понимают, почему они должны уезжать из своей страны, за которую они, например, сражались, и заключать брак еще где-то. 

Что касается похорон, то если человек умирает, возникает вопрос, где хоронить. Если с точки зрения иудаизма он не иудей, то где его хоронить? Он, может быть, считается евреем с точки зрения светского Закона о возвращении  В 1950 году кнессет, парламент, принял Закон о возвращении, по которому каждый еврей имеет право репатриироваться в Государство Израиль., но не с точки зрения религии. Удивительно, что изначально все кладбища, по сути, принадлежали иудейским религиозным общинам, и в начале 1990-х годов случались очень неприятные истории, когда солдат-еврей, погибший за Государство Израиль, не мог быть похоронен на кладбище. Более того, происходили ужасные случаи, когда человека хоронили на еврейском кладбище, а потом приходили религиозные евреи, выкапывали его и выносили останки за пределы кладбища, потому что нееврей не может быть похоронен на еврейском религиозном кладбище. Это вызывало огромные волны социального протеста. Потом эту проблему решили, создав муниципальные кладбища, где могли быть похоронены просто граждане Государства Израиль. 

Но это была базовая система: чтобы решить проблемы социального статуса, ты должен принадлежать к какой-то религии. То есть, еще раз, евреи действуют через иудейские религиозные институты, мусульмане — через исламские, христиане — через христианские.

Еще одной особенностью является отсутствие общественного транспорта, например, в Шаббат, то есть в субботу, святой день, общественный транспорт не ходит — есть частный транспорт. Ситуация глубже, чем я ее рисую, и она меняется, но это зарисовки, чтобы уловить суть.

Еще одна проблема заключается в том, что религиозные люди не служат в армии: считается, что они изучают Тору, поэтому юношам самого активного возраста обучения, 18–20 лет, некогда служить в армии. В Израиле служба в армии обязательна для всех, и для юношей, и для девушек, и солдаты питают искреннюю нелюбовь к тем людям, что проводят время в иешиве, пока они воюют и проливают кровь за них и Государство Израиль. Это большая проблема, которая постоянно обсуждается на культурном, социальном, политическом уровне, но факт остается фактом, у религии есть специальный статус. Как говорится, в Израиле есть свобода вероисповедания, но нет свободы от вероисповедания. Формально абсолютно светским человеком вы быть не можете, потому что так вам будут недоступны определенные процедуры. 

Второй очень важный момент, который отличает Государство Израиль от других, — это то, что при еврейском большинстве есть арабское меньшинство. Арабы составляют 20–22 % населения, это и мусульмане, и христиане, но мусульман большинство. Они имеют гражданские права, это граждане Государства Израиль. Я подчеркиваю это, потому что часто их путают с жителями Палестинской национальной автономии — они не граждане Израиля, и территория не является израильской. А мы говорим о тех арабах, которые живут на признанной территории Израиля и имеют израильский паспорт. С формальной точки зрения у них есть все права и обязанности граждан государства. Был период, когда они были ущемлены в правах, но он закончился в середине 1960-х годов, и с этого момента ситуация нормализуется. 

Однако есть один нюанс. Арабы не могут служить в армии. То есть добровольно они могут, но еврейская армия воюет с арабами — нельзя заставлять брата идти на брата. И это сложная ситуация. В Израиле статус армии настолько высок, что, если у тебя в паспорте не указано, что ты служил, на тебя могут смотреть иначе. Из двух специалистов одинакового уровня, один из которых служил в армии, а другой нет, скорее всего, на работу возьмут специалиста, который был в армии. Арабы априори лишены этой преференции, и есть много других специфических моментов.

Я заканчиваю разговор про статус арабского меньшинства, но, поскольку это большая проблема, которую важно обозначить, я бы хотел подчеркнуть то, каков сам формат Государства Израиль. Посмотрим, как выглядит флаг Израиля. Бело-голубой флаг, посередине шестиконечная звезда, и на самом деле это талит  Талит — молитвенное облачение в виде прямоугольного полотна с кистями.. Этот флаг не имеет никакого отношения к арабским национально-культурным или политическим символам. Давайте посмотрим на гимн Израиля. «Haтиква бат шнот альпаим» — «надежда длиной в 2000 лет», и «мы вернемся на гору Сион». Это тоже не имеет никакого отношения к чаяниям арабского народа. А герб? На нем — менора, семисвечник из иудейского храма, герб был создан в память о нем  Конкретно — в память об Иерусалимском храме.. И это опять не имеет никакого отношения к арабскому народу. Изначально еврейское государство было создано как государство для евреев, и то, что в Декларации независимости написано, что евреи призывают сынов братского арабского народа присоединиться к ним в строительстве Государства Израиль, очень характеризует саму ситуацию: мы строим государство, вы к нам приходите, если хотите, и давайте вместе строить. И то, что граждане-арабы Государства Израиль вынуждены постоянно видеть сводки про то, как Израиль в той или иной степени конфликтует либо с соседними арабскими государствами, либо с Палестинской национальной автономией, либо с другими группами арабского народа, — очень непростая ситуация, которая накладывает свой отпечаток на Государство Израиль.

И третий момент в специфике государства, который я хотел бы отметить, — это отсутствие конституции. В Израиле нет конституции, но ее нет, например, и в Великобритании — там есть определенные нормы права. В принципе, логично, что в Израиле нет конституции: с 1922 по 1948 год Палестина находилась под управлением Великобритании по мандату, и британская политическая традиция сыграла не последнюю роль в формировании традиции израильской, хотя были у этого процесса и свои особенности. 

Так или иначе, сегодня в Израиле конституции нет. Есть так называемые основные законы, которые появились в результате компромисса Харари. Депутат Юваль Харари в начале 1950-х годов предложил сформировать основные законы, которые будут наиболее значимыми в истории Израиля, для создания некоего политического и легального статуса государства. Потом, когда их будет достаточно, они объединятся в одном документе, конституции, но пока этого так и не произошло. 

Интересно, что с 1990-х годов конституционным статусом обладает Декларация независимости, то есть считается, что дух конституции выражается в Декларации независимости. В Израиле есть очень интересный орган, Высший суд справедливости, БАГАЦ, который работает как конституционный суд в отсутствие конституции, то есть это суд, куда граждане обращаются, если их конституционные права нарушены, либо БАГАЦ выступает как высшая инстанция по апелляции для другого рода стандартных судебных процедур. Важно отметить, что статус Верховного суда в Израиле очень высок. До последнего времени его можно было назвать самым уважаемым и статусным органом власти в Израиле; сейчас этот статус подвергается определенной эрозии, но мне кажется, что до сих пор так и есть. Таковы особенности Государства Израиль сегодня.

Посмотрим с другой стороны на то, как формировалась и развивалась политическая система в Израиле, какие процессы происходили. Несмотря на то что многое можно сказать об арабо-израильском конфликте, потому что он у всех на слуху, я все-таки постараюсь чуть больше сказать про внутриполитические процессы, но, конечно, мы не избежим разговора про войны: взаимоотношения с арабскими соседями играли не последнюю роль в развитии Государства Израиль и тех политических процессов, которые проходили в стране. 

Итак, мы можем выделить несколько периодов политической истории Государства Израиль. Первый период довольно длинный — с 1948 по 1977 год. У власти социалисты. Давид Бен-Гурион и его соратники, создатели государства, раз за разом побеждают на выборах, которые по правилам должны происходить раз в четыре года, формируют коалицию и управляют страной. Бен-Гурион — очень авторитарный лидер. Государство играет во многом главную роль и в политике, что логично, и в экономике, что не всегда логично, и в социальной и культурной жизни, и в вопросах безопасности. Цензура довольно жесткая. Многие управленческие модели были привнесены из Восточной Европы, потому что государство создали выходцы оттуда, так называемые ашкеназские евреи, то есть евреи европейские, причем происходили они именно из стран, которые образовались на территории бывшей Российской империи. 

Тогда было важно решить несколько фундаментальных задач. Во-первых, обеспечить безопасность страны. Со стороны арабских стран постоянно исходила угроза уничтожения Государства Израиль. Более того, по дневникам Бен-Гуриона известно, что в 1948 году, через три года после конца Второй мировой войны и трагедии холокоста, ему снились кошмары, что сейчас произойдет второй холокост: все арабские армии соберутся и уничтожат Израиль. Это важно понимать, когда мы пытаемся разобраться в логике действий некоторых израильских руководителей и военачальников того периода. Они ужасно боялись и, главное, понимали, что никто Израилю и евреям не поможет: все видели, как вели себя просвещенные европейские державы во время трагедии холокоста. 

Вторая задача — интеграция прибывающего большими темпами населения. Удивительный факт: в 1950-е годы в Израиль приехали 600 тысяч человек. Вроде бы это немного, если не знать, что к тому моменту в Израиле уже было столько же человек. Население за несколько лет удвоилось, и было очень сложно — особенно для государства, которое только что было создано. 

Параллельно с этим нужно было формировать национальную экономическую систему. Конечно, в догосударственный период многое уже было создано. Уже были фабрики, заводы, сельскохозяйственные поселения, экспорт, строительство, даже, как мы уже говорили в предыдущей лекции, алмазно-бриллиантовая отрасль. Но нужно было это развивать уже не как общину, а как государство — стоят совсем другие задачи. 

Так или иначе, с этими задачами справились. Этот период был очень тяжелым с точки зрения безопасности, на этом я остановлюсь подробнее. Во-первых, в 1948 году началась так называемая Война за независимость, которая длилась год. Арабские армии напали на только что созданное государство и угрожали, по сути, его разорвать. По резолюции 181 (II) Генеральной ассамблеи ООН на территории Палестины должны были быть созданы два государства — еврейское и арабское. И Иерусалим должен был быть corpus separatum, то есть отдельным от еврейского и арабского государства, независимым образованием с общим доступом. Но в реальности Иерусалим ни секунды не обладал таким статусом. Восточный Иерусалим был занят королевством Трансиордания, которое после этого переименовалось в Иорданию, а Западный остался под управлением еврейского государства. 

Война была очень тяжелой. Арабские вооруженные силы, в частности иракский экспедиционный корпус, египетская армия и иорданская армия, армия, пришедшая со стороны Ливана и Сирии, воевали с Израилем со всех сторон. Советский Союз помогал Израилю и политически, и косвенно, посылая оружие через Чехословакию. Молодому еврейскому государству удалось отстоять независимость, сохраниться на карте, но тогда арабам казалось, что это временная передышка и скоро им все-таки удастся стереть Израиль с лица земли. После официального завершения войны, то есть подписания перемирия, происходили постоянные вылазки так называемых фидаинов, своеобразного десанта, на территории Израиля. Были созданы специальные подразделения, чтобы с ними бороться, и, в общем, было тяжело. Учитывая, что своих природных ресурсов у Израиля не было, а расположившиеся вокруг арабские страны, которые могли бы обеспечить его нефтью и газом, совершенно не собирались этого делать, огромные деньги Израилю приходилось тратить на закупку энергоносителей, как мы называем это сейчас, а также вооружения. 

Но постепенно, с международной еврейской помощью, с трудностями справились, и в 1956 году Израилю представился случай показать, что он не только устоял, но и приобрел довольно сильную армию. Произошла довольно известная Синайская кампания. Израиль был в сговоре с Францией и Великобританией, которые не хотели, чтобы египетский лидер Гамаль Абдель Насер национализировал Суэцкий канал, пошел на Синай, дошел до Суэцкого канала и пересек его. Потом по плану Франции, Великобритании и Израиля последний был обязан отойти — как бы по распоряжению международного сообщества. Израиль отошел, а египетские войска не отошли. Считалось, что для того чтобы решить этот конфликт, французы и англичане должны войти в эту зону, и таким образом они сохранят за собой реальное управление Суэцким каналом. 

Но этого не произошло. Насер смог национализировать Суэцкий канал. Однако нам важно, что Израиль продемонстрировал: его армия достаточно сильная и умеет воевать, с ней надо считаться. Единственная проблема в том, что извлекать политические дивиденды из военных побед Израиль еще не научился. Синай был оставлен, и никакого политического веса Израиль не приобрел, только испугал Советский Союз, да и Соединенные Штаты, которые не собирались воевать с Советским Союзом из-за таких проблем. 

Следующей войной, известной всему миру, 50-летие которой отмечали в 2017 году, стала Шестидневная война. Израиль за несколько дней смог уничтожить египетскую армию, а потом иорданскую, занять Синай, Восточный Иерусалим, Голанские высоты и обеспечить себе небывалый военный авторитет. Испугались все, и испугались настолько, что некоторые союзники Израиля даже стали смотреть на него по-другому, например французы. Можно сказать, с точки зрения политической структуры Израиль почувствовал себя гегемоном на этой территории и думал, что в ближайшие годы все будет нормально, никто с ним воевать не будет, потому что арабские армии просто не будут готовы воевать.

Но в 1973 году случилась знаменитая война Судного дня. Израиль оказался не готов, и во время еврейского поста Судного дня, Йом-кипура, армии Египта и Сирии напали на Израиль. Ценой неимоверных усилий Израиль смог отстоять свою территорию, но были извлечены уроки. Престиж правительства очень серьезно пошатнулся. 

В 1977 году произошел переворот, к власти приходит правая партия «Ликуд» — тогда это блок «Ликуд». Этому есть две причины. Первую причину я только что назвал, а вторая в том, что восточноевропейские евреи, создавшие государство, хотя и привезли и интегрировали еще 600 тысяч, а потом и больше, евреев из других стран, но к политической и экономической кормушке их не слишком допускали — все места уже заняты. Постепенно росло недовольство: люди уже интегрировались, уже разобрались, что к чему, и хотели каких-то прав, хотели изменения своего статуса. Правому блоку «Ликуд» удалось на этом сыграть. Они показали, что если они придут к власти, то станут уделять больше внимания этим относительно новым на тот момент иммигрантам из стран Востока, будут больше каким-либо образом привлекать их к политической и экономической активности. И на самом деле так постепенно и происходило. 

Тут важно понимать, в чем разница между правыми и левыми. Левые с идеологической точки зрения — это больше социалисты, причем сегодня это классические европейские социалисты с идеями государства всеобщего благоденствия, социальным равенством и прочим. Правые с идеологической точки зрения более либеральные, они сторонники либерального экономического курса, уменьшения роли государства и в политике, и в экономике. Это их кредо. Но главное разделение появилось немного позже, в ситуации именно арабо-израильского конфликта. Правые априори считаются гораздо более жесткими во взаимоотношениях с арабскими соседями и палестинцами сегодня, чем левые. Хотя это не всегда так: мирный договор в 1979 году с Египтом был заключен именно правым правительством во главе с Менахемом Бегиным, лидером партии «Ликуд», под руководством которого она пришла к власти в 1977 году. 

К слову сказать, в 1977-м разница в количестве между ними в кнессете, парламенте Израиля, была небольшой. В кнессете 120 мандатов, блок «Ликуд» взял 43 мандата, социалистический блок «Маарах»  В 1965 году левые партии «Мапай» и «Ахдут ха-Авода» образовали блок «Маарах». — 32 мандата. То есть разница в 11 мандатов, поэтому все равно была сформирована коалиция. И с 1977 по 1983 год два раза подряд «Ликуд» остается у власти. 

В 1982 году случилась во многом неудачная для Израиля ливанская кампания, когда израильтяне вошли в Ливан и сначала попытались помочь своим христианским соратникам, армии так называемого Южного Ливана, а потом неожиданно для себя заняли столицу Ливана Бейрут. Ситуация была очень непростая, и, как оказалось, Бегин не очень ей управлял. Он ушел в отставку, и начался своего рода третий период, с 1983 по 1987 год, — так называемый двухблоковый период, когда Израильская партия труда  Также известная как «Ахдут ха-Авода». и правый блок по очереди побеждали на выборах. 

На самом деле это продолжалось до начала 2000-х, но я выделяю период 1983–1987 годов, потому что в это время в Израиле довольно интересная экономическая ситуация. В 1984 году инфляция в стране достигает 443 % годовых, это очень большая цифра. Государство следует перестроить, и было решено с 1985 года изменить политический курс страны — началась либерализация Израиля.

Для этого было создано правительство национального единства, то есть два крупных блока объединились в одно правительство. И два года управлял страной лидер одного блока, Шимон Перес, а потом два года был представитель другого блока, блока «Ликуд», Ицхак Шамир. Начался процесс, который сегодня можно назвать перестройкой. В частности, началась демилитаризация экономики. К тому времени Израиль был очень милитаризованной страной, и советская пропаганда, в общем-то, была недалека от истины. Огромные бюджеты шли на военные расходы. Их нужно было уменьшать, и началась конверсия — слова, знакомые для нас, особенно для старшего поколения, которое прекрасно помнит и их, и «новый курс». Это происходило почти в те же годы, и удивительно, насколько все совпало — видимо, что-то витало в воздухе. И Израиль прошел трансформацию от государства всеобщего благоденствия, которое было в середине 1980-х, до государства с абсолютно либеральной экономикой к 2000-м годам. Изменилось очень многое. 

Почему я считаю точкой этого периода 1987 год? В 1988 году, а на самом деле в самом конце 1987-го, началось палестинское восстание, так называемая интифада камней  «Интифада» с арабского означает «избавление». Считается, что интифадой камней это восстание прозвали, потому что палестинцы были плохо вооружены и использовали подручные средства, например камни.. Дело в том, что в 1967-м, после Шестидневной войны, территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа оказались под израильским управлением. Но, в отличие от Иерусалима и Голанских высот, Израиль эти территории не аннексировал, то есть с точки зрения законодательства не признал своими, а только оставил под своим управлением. Зачастую в международном политическом дискурсе это принято называть оккупацией. Израильтяне очень обижаются на этот термин, но по сути так и есть: территория, которая не принадлежит государству, но управляется его руководством, — это оккупация. 

Важно, что жители этой территории не обладали никакими правами гражданина этого государства, то есть жители Западного берега реки Иордан и сектора Газа не могли голосовать на территории Израиля, у них не было статуса, в каком-то виде приравнивающего их к гражданам Государства Израиль. А поскольку и до этого у некоторых из них не было никакого гражданства, они вообще оказались в довольно бесправном положении. Это очень серьезный момент, потому что достаточно большое население этих территорий оказалось в ситуации, когда у него не было никакого политического представительства. Недовольство населения было очевидным, а Израиль, к сожалению, на протяжении 20 лет почти ничего с этим не делал.

И в 1988 году это кончилось тем, что вспыхнуло восстание, и оказалось, что израильское общество и армия ничего не могут сделать. Выступая против интифады камней, израильские военные все равно выглядели агрессорами, даже если они пытались стрелять резиновыми пулями, а победить восставших они не могли. Армия не умеет выполнять полицейские функции. Более того, армия вообще не умеет воевать с партизанами. Ничего не получалось. 

В этих тяжелых условиях в начале 1990-х годов премьер-министром Израиля стал Ицхак Рабин, и он понял, что нужно менять подход. Еще какое-то время назад он сам говорил, что нет никакой возможности общаться с Ясиром Арафатом  Ясир Арафат (1929–2004) — председатель исполкома Организации освобождения Палестины и главнокомандующий силами революции. , которого он считал террористом № 1; Арафат к тому времени, возможно, и был террористом. Рабин понял, что нужно действовать по-другому, например изменить отношение к палестинцам, изменить отношение к территории Государства Израиль. И он выдвинул лозунг «Территории в обмен на мир». Рабин сказал, что они сильное государство, они уже доказали всему миру, что умеют воевать, и если кто-то будет стараться их уничтожить, они ответят. Поэтому они готовы уйти с Голанских высот в обмен на мир с Сирией и отдать часть Западного берега и сектор Газа в обмен на мир с другими арабскими странами. Посмотрите, мол, у нас с 1979 года есть мир с Египтом — да, он холодный, да, мы не так любим друг друга, но все-таки мы сотрудничаем, из-за этого мы ушли с Синайского полуострова, который захватили во время войны 1967 года. Мы уйдем, но в обмен на это обеспечим мир и всеобщее признание. 

Это было очень тяжелое время, люди были к этому не готовы. И логика, что сильное государство может отдать территории в обмен на мир, очень сложно принималась теми людьми, которые еще какое-то время назад воевали за то, чтобы получить контроль над этими территориями. Эта логика была неприемлема и для многих религиозных людей, которые в захвате Иудеи и Самарии, Западного берега реки Иордан, увидели исполнение пророчеств, ведь там находятся город Иерихон и город Хеврон, а в Хевроне есть пещера Махпела, где похоронены праотцы и праматери еврейского народа и многие другие. И отказаться от этой территории в обмен на мир, который, скорее всего, был и будет непрочным, им возможным не представлялось. 

Теперь представьте себе такую ситуацию. С одной стороны, есть специфическая политическая система, где религии играют определенную роль, очень многие люди преисполнены религиозных чаяний в том или ином виде и религиозные деятели слышимы в обществе, у них есть определенная власть. С другой стороны, есть палестино-израильский, арабо-израильский конфликты, которые для многих кажутся простыми: сначала мы хотели разделиться, они не признали резолюцию 181 (II), а дальше это уже не наше дело — это наша земля, мы ее завоевали в основном в оборонительных войнах, и мы имеем на нее право. К этому добавьте еще то, что в 1990-е годы с территории стран бывшего Советского Союза приехал еще миллион человек. Из самой большой страны в мире люди приезжают в одну из самых маленьких, и им говорят: «Смотрите, мы сейчас отдадим еще вот эти 200 метров или эти 20 километров». Как их можно отдать, когда тут развернуться-то негде? Например, Россия до сих пор спорит с японцами по поводу Курильских островов, и я не уверен, что мы правильно с первого раза покажем на карте, где они находятся. У меня нет никакой политической позиции по этому поводу, но нужно понять масштабы. Если Курильские острова отдадут, 99% населения России вообще не поймут, что произошло, и никак это не почувствуют. А евреи приезжают в страну, где каждый километр имеет значение. 

И это создает необычайный накал страстей — вкупе с политической системой, с тем ощущением, что эти люди, которые вроде бы за нас воевали, нас предают. Генерал Рабин сам захватывал эти земли, был начальником Генштаба, когда в 1967 году Израиль взял Западный берег реки Иордан. Как он может сейчас отдать все назад за какой-то эфемерный мир? Плюс идет экономическая перестройка, есть неурядицы, потому что всегда, когда идут реформы, людям очень тяжело жить и адаптироваться к новому времени, к новым веяниям. К тому же из-за распада Советского Союза начинается огромная волна иммиграции, алии из стран бывшего Советского Союза. Все вместе привело к трагическому случаю, с которого мы начали. 

Израильское общество крайне поляризовано в отношении арабо-израильского конфликта. И специфика политической системы и внешней ситуации этому только способствует. В стране, чья территория крайне мала, некоторым людям очень сложно найти компромисс даже ради мира, который многим кажется малодостижимым. Мнение духовных лидеров для части населения очень важно, а эти лидеры зачастую занимают экстремистские позиции. 

Так произошло и в отношении деятельности Ицхака Рабина. Один из раввинов вызвал Рабина на древний еврейский, я бы сказал каббалистический, обряд Страшного суда, своеобразную дуэль с Богом, — обряд пульса де-нура, когда Бог решает очень тяжелый спор между двумя людьми, и один человек должен умереть. Раввин произнес определенные молитвы и совершил обряд, вызвав на Божий суд Ицхака Рабина. И молодой человек по имени Игаль Амир почувствовал себя орудием в руках Бога и убил одного из прославленных израильских военных и политических деятелей. Неважно, что думали про Рабина, неважно, что думали о его политике. Важно то, что это убийство стало поворотным событием для израильского общества и изменило многое в отношениях людей. А что было дальше — уже другая история, история нашей современности. Поживем — посмотрим, встретимся через 50 лет — обсудим.