26 июля 2021Антропология

11 слов, помогающих понять эскимосскую культуру

Кто такие инуиты? Откуда взялось слово «эскимос» и почему оно стало считаться неприличным? Как есть кожу кита и называть новорожденных? В новом выпуске рубрики рассказываем о жителях Чукотки

Авторы Дмитрий Опарин, Дарья Моргунова Швальбе

Эскимосы, или инуиты, наверное, один из самых известных в мире народов Арктики. Территория, на которой они живут, охватывает северо-восток Чукотского полуострова и всю прибрежную зону Северной Америки, от Аляски на западе, через расположенный к северу от материковой Канады арктический архипелаг, и до Гренландии на востоке. 

Сегодня общая численность населения составляет более 150 тысяч человек. Эскимосы делятся на две группы по языковому принципу: инуиты и юпики. Большая часть инуитов живет в Канаде (56 тысяч) и в Гренландии (51 тысяча). На Аляске эскимосское население составляет порядка 50 тысяч человек, включая 16 тысяч инуитов и около 30 тысяч юпиков. В Рос­сии эскимосское население живет в Чукотском автономном округе  Эскимосы в основном живут в национальных приморских поселках Провиденского райо­на — Новом Чаплино, Сирениках и Уэлькале (Иультинский район). В поселениях Чукот­ско­го района — Лаврентии, Лорино и Уэлене — живут науканские эскимосы, потомки пересе­ленцев из закрытого в 1958 году крупного эскимосского села Наукан.. В этом тексте речь в основном пойдет о словах из чаплинского языка чукотских эскимосов и их ближайших соседей, жителей острова Святого Лаврентия (Аляска). 

Довольно долго в массовой культуре было распространено карикатурное представление об эскимосах как о людях с традиционным, даже прими­тивным образом жизни, оторванных от современной цивилизации. На самом деле эти стереотипы далеки от действительности: эскимосская культура очень разная, гибкая и адаптивная к внешним социальным и культурным вызовам. 

В переводе с языка инуктитут, на котором говорит большая часть эскимосов Канады, «инуит» значит «народ». В западную литературу это слово пришло в 1970-х вместе с деколониальным движением в Северном полушарии: к тому времени термин «эскимос», используемый европейцами с конца XVI века, стал считаться унизительным и некорректным — он ассоции­ровался с неравенством и стигматизацией коренного населения. 

Термин «эскимос» с XVII века использовали миссионеры Канады. Долго считалось, что это слово, заимствованное из языка индейцев кри, значило «тот, кто ест сырое мясо» или «сыроед»  Ayashkimew — от *ask- («сырой») и *-imo («есть»).. По другой версии, слово «эскимос» восходит к латинскому excommunicati, то есть «отлученный»: так христианские миссионеры называли местное языческое население. На самом деле точное происхождение слова «эскимос» не установлено, а значения у него разные — в зависимости от диалекта: это и «тот, кто делает снегоступы», и «тот, кто говорит на чужом языке», и, как мы уже писали выше, «отлученный». 

1. Акузипиг 

Говорить на местном языке

У самих эскимосов нет понятия какого-то одного эскимосского языка: суще­ствует более двадцати различных диалектов и языков. Слово «язык» везде звучит по-разному. Эскимосы Берингова пролива говорят улю, а гренланд­цы — oqaatsit. Акузипиг («акузи» значит «говорить») — слово из чаплинского диалекта, на котором говорят большинство эскимосов Чукотки и острова Святого Лаврентия.

Письменность на Чукотке появилась в 1930-е годы. Сначала за основу собира­лись взять латинский алфавит, однако в 1937 году латиницу заменили кирил­лицей. При этом эскимосы, живущие в Гренландии и на Аляске, используют латинский алфавит, а у языка инуитов Канады даже существует своя особая письменность. Таким образом, эскимосы Чукотки и Аляски говорят на похожих языках, но используют разные алфавиты. Поэтому примеры слов из чаплин­ского языка мы даем на кириллице, а другие слова — латиницей.

Если в Гренландии большая часть населения сегодня говорит на гренландском языке эскимосско-алеутской языковой семьи kalaallisut («язык гренландцев») и ему не грозит исчезновение, то ситуация на Чукотке и Аляске гораздо хуже. Многолетний контакт с мажоритарными культурами и языками практически уничтожил местные языки и диалекты. Еще в 1930-е годы эскимосы Чукотки говорили на четырех языках: чаплинском, науканском, сиреникском и инупиа­ке. Сегодня из них остались только два первых, да и то знание этих языков сводится к использованию отдельных слов и выражений: большинство местных жителей Чукотки говорят свободнее на русском языке. 

2. Тыг’ныг’аг’си

Возвращение души живого человека

Сон — одно из важнейших пространств взаимодействия живых с умершими. Однако такая коммуникация может быть опасной, и спящий человек должен очень осторожно разговаривать во сне с покойными, избегать физического контакта и ни в коем случае не идти за ними. Если во сне ты все-таки отпра­вился в путь вместе с умершими, после пробуждения нужно взять на улице камень или травинку и принести домой. Это символическое возвращение своей души из опасного, неопределенного пространства сновидения, где умерший может навредить живому (впрочем, без злого умысла). 

«Например, родственники, которых уже нет давно, они пришли: „Поехали, пойдем!“ И они тебя куда-то уводят. А ты в это время просыпаешься: зачем они меня уводят? Я хочу еще в этом мире побыть! И опять обряды эти нужно сделать»  Здесь и далее цитируются интервью Дмитрия Опарина с жителями Нового Чаплина, взятые на Чукотке в 2011–2020 годах.. 

Тыг’ныг’аг’си не всегда проводится после сна. Например, если ребенок упал на улице, родители берут в этом месте небольшой камень, чтобы вернуть душу: во время сильного испуга дух может выйти из человека — его нужно вернуть назад. Если место падения где-то далеко или вообще неизвестно, камушки можно взять откуда угодно. Вот рассказ охотника из Нового Чаплина  Новое Чаплино — национальное село, которое находится в бухте Ткачен, в 20 км к северу от районного центра, поселка городского типа Провидения. Село было образовано в 1958 году на месте старых чукотских кочевий. Большая часть жителей Нового Чаплина — выходцы из закрытого властями в том же году эскимосского села Старое Чаплино (Ун’азик’) и их потомки. Старое Чаплино было самым крупным поселением сибирских эскимосов в начале XX века, важнейшей точкой соприкосновения жителей Чукотского полуострова и Аляски.:

«— Помню, один раз мы на упряжке [собачьей] ехали — провалились. Со мной пацан молодой ехал — провалились весной. Собаки вытянули. Она дала два камушка.
— Кто?
— Мать у пацана. Она почистила [рассказчика и его спутника] и в море выкинула [камушки]. Типа что мы вылезли и все нормально. А это туда. Как будто все равно ушли мы под воду, утопили. 
— Чтобы море подумало что?
— Что забрало нас. А так-то мы выехали». 

3. Атик’ак’а 

Давать новорожденному имя умершего родственника

Несмотря на введение паспортов и фамилий, а также распространение евро­пей­ских имен, эскимосы Чукотки по-прежнему сохраняют традиционные представления о личном имени. Важнейшая часть этих представлений — система имянаречения, связанная с верой в реинкарнацию и взаимодействие мира живых с миром мертвых.

Помимо официальных русских имен греческого, римского, еврейского и сла­вянского происхождения, записанных в паспортах, большая часть азиатских эскимосов  Азиатские эскимосы — этническая группа, населяющая прибрежные районы Чукотского полуострова. имеют вторые неофициальные, так называемые национальные име­на. Традиционно бабушки и мамы давали ребенку имя, увидев сон, в котором умерший родственник сообщает о своем желании «вернуться». Вместе с име­нем покойного ребенок получал его психологические и физические особен­ности, пристрастия и манеры. Эти традиции сохраняются и сегодня. В период перед рождением ребенка и после его появления на свет ближайшие родствен­ники особенно внимательно относятся к снам, пытаются прочитать символику сновидений, чтобы не упустить знак и не ошибиться в имени. К имянаречен­ному начинают полусерьезно относиться как к умершему, в честь которого он или она названы. Маленькую девочку старая женщина может называть свекровью, так как та названа в честь матери ее мужа. Девочку из эскимосского села Новое Чаплино на Чукотке звали Антоном: ее предок Антон Имаг’ми вернулся через нее. Ребенка могут назвать не только именем покой­ного родственника, но и в честь животного или топонима. Вот рассказ библио­те­каря из Нового Чаплина, родившейся в 1965 году:

«Меня зовут К’аг’люлык. Если перевести на русский — „я в алыке“. Имена просто так не даются. У дедушки моего был брат Кавра, который утонул с двумя передовыми собаками на охоте. Моя мама родилась и вернулась Каврой, я родилась и вернулась одной из собак, а дочка моя вернулась второй собакой — Кикмиик’ыхтак’ — „маленькая собака“».

Одну девочку назвали Маклъяк, что по-эскимосски значит «лахтак»  Лахтак — морской заяц. Вид ластоногих из семейства настоящих тюленей., так как ее отец-охотник решил, что во сне бабушка захотела вернуться через внучку, но не под своим именем, а под именем животного:

«У меня дочка младшая родилась, а бабка незадолго до этого умерла. Мне снилось, что я на охоте был и добыл лахтака. Когда я к нему подходил, он повернулся, и оказалось, что у него лицо бабушки. Она, наверное, хотела, чтобы я свою дочь назвал Маклъяк — „лахтак“ по-эскимосски. Я так ее назвал. Бабушка вернулась через лахтака. Бывает, что я зову ее шутя: „Где мой лахтачок?“ Она знает, что она Маклъяк».

Имена могут быть даны по предметам. Например, одна женщина в селе Новое Чаплино в 1950-е годы получила имя в честь повесившегося шамана Айвахака, а ее сестра-близняшка была названа веревкой, на которой повесился шаман. 

4. Ман’тāк’ 

Кожа кита с салом

Ман’тāк’ — по-гренландски mattak — одно из самых распространенных традиционных блюд инуитов от Чукотки до Гренландии. Это не просто еда, но способ заявить о своей национальной подлинности. Чаще всего кожу и жир кита нарезают небольшими кусочками и едят сырыми. На Чукотке ман’тāк’ любят окунать в соевый соус, перчить, солить. На Аляске ман’тāк’, посыпан­ный специями, запекают в духов­ке. Кожа с подкожным жиром серого кита — самое калорийное блюдо эскимо­сов (в 100 граммах насчитывается 470 калорий).

Для эскимосов серый и гренландский кит — одно из важнейших промысловых животных. После закрытия старых прибрежных поселений на Чукотке и обра­зо­вания в 1958 году Нового Чаплино местные жители перестали добывать китов. В море выходило промышленное китобойное судно «Звездный». Лишь в 1990-е годы чукчи и эскимосы возобновили промысел. На Чукотке охота на серых китов начинается в июне и заканчивается в октябре. Когда охотники привозят первого кита, все жители села идут на берег с ведрами и пакетами, чтобы отрезать себе часть кожи и жира кита (ман’тāк’), а также китового мяса. Ман’тāк’ — хороший подарок при поездках в тундру к чукотским оленеводам. А в селе Новое Чаплино дети недавно придумали такую шутливую песню:

5. Сику 

Лед

Сику (гренландское siku) — общий термин для морского льда в языках эски­­мосов от Чукотки до Гренландии. В эскимосских диалектах имеются десятки специальных обозначений разных видов льда, а словари насчитывают до 50 терминов, среди которых молодой лед, прибрежный лед, плоский лед, пресноводный плавучий айсберг, трещина во льду и так далее. Например, у юпиков острова Святого Лаврентия есть более тридцати слов для обозна­чения сломанного льда. Tunglu — это сломанный лед, прибитый к берегу и затрудняющий путь, ughvuneq — куски сломанного льда, которые появляются на поверхности весной, kаgimleq — сломанный лед у берега, который затрудняет проход лодке, и так далее. 

Лед называют с учетом особенностей его формирования, безопасности для охотников, использования разными видами морских зверей и других факторов. В юпике есть понятия «ныну» — «ледяное сало»  Ледяное сало — густой слой мелких ледяных кристаллов на поверхности воды, форма морского льда, вторая стадия образования сплошного ледяного покрова., «тувак» — «припай»  Припай — вид неподвижного льда в морях, океанах и их заливах вдоль берегов., «канымгу» — вал из ледяных брызг на берегу, «анлю» — лунка во льду, которую проделала нерпа, и так далее. Всего таких терминов в разных эскимосских языках несколько сотен. 

Сику формируется в сентябре-октябре, и для инуитов это особое время года. Когда сику наконец сформирован, можно передвигаться по льдам, путеше­ствовать по огромной сети ледяных троп и охотиться на животных. Самое важное для охотника — умение читать лед в любое время года, то есть опреде­лить, безопасно ли им пользоваться, предсказать изменения погоды и ледовой обстановки. Лед — ровно так же, как и его отсутствие, — может быть препят­ствием для охоты, которая для местных жителей является основным источни­ком питания. Лодки или снегоходы могут застрять во льдах, а плохая погода и недостаток снаряжения — стать роковыми для тех, кто вышел в море. 

6. Канти

Конфеты 

В языке азиатских эскимосов многие слова заимствованы из английского языка. Например: «канти» — «конфеты» (candies), «манит» — «деньги» (money), «вляу’а» — «мука» (flour), «пуси» — «кошка» (pussy), «папа» — «перец» (pepper). До 1930-х годов Америка играла куда более важную роль в жизни коренных народов Чукотки, чем Россия, а если кто-то и говорил на каком-нибудь языке, кроме чукотского и эскимосского, то на английском. С середины XIX века американ­ские, британские и скандинавские китобойные шхуны каждый май останавли­вались у побережья Чукотки и нанимали местных мужчин на работу гарпуне­рами. Вот рассказ местной жительницы, родившейся в 1934 году:

«Все лето они промышляли, а к осени деда моего американцы приво­зили обратно в Старое Чаплино. Дед свободно говорил по-английски, а по-русски вообще не понимал. Однажды его взяли, и в тот год ранней осенью пролив быстро забился льдами, и деда моего не привезли. Наши думали, что с ним что-то случилось. А капитан этого американского китобойного судна очень уважал деда, и в Номе  Ном — город на южном побережье полу­острова Сьюард в заливе Нортон-Саунд Берингова моря, штат Аляска, США. его не оставил, а увез к себе домой в Сан-Франциско. Дед умер в 1944 году, и я его хорошо помню. Он много рассказывал и об Америке, и о старой жизни, знал разные прибаутки, песни. Конечно, плохо, что его американцы виски научили пить».

К началу XX века китобойный промысел в Арктике пошел на спад, но торговые отношения сохранялись. У азиатских эскимосов появились ром, табак, винтов­ки, металлические изделия, а также швейные машины, граммофоны, фарфо­ровая посуда и даже оливковое масло. В обмен приморские чукчи и эскимосы поставляли коммерсантам китовый ус, мясо, шкуры, моржовые клыки. Люди продолжали ездить в Америку, подрабатывать на американских кораблях, курсирующих по Западному побережью, поддерживать деловые отношения с городскими поселениями на Аляске. А в 1903 году американцы даже запу­стили первый туристический круиз из Нома до Чукотки.

7. Тухтак’

Большой кусок моржового мяса с жиром, зашитый в шкуру; ферментированное моржовое мясо 

Еще в первой половине XX века такой способ приготовления мяса объяснялся особенностями охоты и ограни­чен­ными сроками хранения. Во время миграции моржей и китов вдоль берега моря нужно было добыть как можно больше животных и сохранить излишки мяса. В холодном климате квашение, или ферментация, помогало мясу не протух­нуть и позво­ляло надолго его сохранить. Куски свежего моржового мяса вместе с салом кладут в мешок из шкуры, опускают в специальные земляные ямы и закрывают дерном. В советское время некоторые семьи квасили моржовое мясо в деревян­ных бочках так же, как квасят, например, капусту в русских деревнях. 

Ферментированное мясо считается деликатесом: обычно его едят всей семьей. Совсем не каждый эскимос согласен готовить тухтак’ в своем доме: запах слишком уж специфический. Непривычный к подобной пище человек может серьезно отравиться, поэтому приезжим тухтак’ не предлагают. Даже местные едят ферментированное мясо понемногу, чтобы не объесться. Бывает, что небольшие кусочки такого мяса кидают духам как особенно ценный продукт. Вот отрывок из разговора с молодым эскимосским косторезом Юрием:

«— Ты часто кормишь духов?
— Сегодня кормил. Чуть ли не каждый день, когда вспомню: блин, я давно не кормил! А для меня давно — это даже два дня. Наверное, духи проголодались, и у меня начинается чувство такое, коробить меня начинает: им холодно, голодно. Я бегу к окну и кормлю их. Сегодня точно кормил. Обязательно, когда что-нибудь вкусное — тухтак’, например. Холодильник открою — оттуда такая вонь вообще».

О ферментированном мясе мечтают в отъезде, в армии, в отпуске, в городе, потому что, в отличие от строганины или сырого жира и кожи кита, такое мясо нельзя взять с собой в поездку. 

8. Атук’

Традиционное пение и танцы под бубен 

В переводе с языка юпик слово атук’ значит «полезные вещи», «то, что можно использовать», однако чаще оно означает традиционное пение и танцы под бубен. Например, «Пойдем атук’» («Пойдем танцевать под бубен»). Эскимос­ский бубен сягуяк (по-чукотски ярар) делают из живота моржихи, надутого, высушенного и растянутого, а раму бубна — из обточенной и размягченной в горячей воде коряги (так ей можно придать нужную форму). 

Традиционно эскимосские танцы и песни исполнялись во время праздников, а также использовались шаманами во время ритуальных церемоний. Танец помогал барабанщику-шаману в общении с духами животных. Под быструю барабанную дробь в темном доме танцующий шаман входил в транс — в этом состоянии было проще получить послание духов. В советское время, несмотря на искоренение шаманов и шаманизма, фольклорные танцы и песни были, наоборот, в почете: они демонстрировали многонациональность Советского Союза. На Чукотке до сих пор существуют кружки традиционных песен и тан­цев для детей. Танцоров и певцов часто приглашают выступать на местных мероприятиях и праздниках и для тури­стов. 

А вот в Канаде и на Аляске многие группы частично утратили народные танцы из-за негативного отношения миссионеров, видевших в них дьявольское начало. В 1980-х годах коренное население занялось возрождением этой части своей культуры. В селе Гэмбелл на острове Святого Лаврентия во время атук’ собирается порядка ста, а то и двухсот человек, певцы одновременно бьют в бубны, а танцевать выходят все желающие. Здесь в 2005 году атук’ были интегрированы в школьную программу. 

9. Рамка 

Народ, род, клан

Слово рамка происходит от чукотского рэмыт, что переводится как «селение, народ, люди». В чаплинском языке азиатских эскимосов этим словом обознача­ется клан. Однако ни в русско-, ни в эскимосскоязычной речи это понятие практически не используется: вместо него сразу звучит название клана. «Я лякаг’ми» — то есть «Я из клана лякаг’мит». Иногда в русскоязычной речи звучит слово «род», но на самом деле эскимосские кланы нельзя так назвать. Клан — это группа семей, не связанных близкими кровными узами. На протя­же­нии веков эти люди жили в одном селе, вместе охотились и рыбачили, опирались на один ритуальный календарь празд­ников и имели общую полумифическую историю о предках. Как правило, крупные кланы, насчиты­вающие 20–30 семей (100–150 человек), были эндо­гамными, то есть браки образовывались только между членами одного клана. И патрилинейными: дети наследовали клановую принадлежность отца (напри­мер, если отец из клана лякаг’мит, то и дети его тоже, и неважно, из какого клана мать). 

В 1930–50-е годы власти по разным причинам закрыли почти все малые и крупные эскимосские поселения — около 80 % эскимосского народа было переселено в другие прибрежные поселения и в новые, специально открытые. Кланы потеряли хозяйственное, ритуальное и социальное значение, а клановая идентичность перестала быть столь важной. И все же следы ее можно было увидеть среди азиатских эскимосов еще в 1970-е годы:

«Старшее поколение хорошо знает, из какого кто рода. Даже в кино раньше послушаешь, как они друг друга приветствуют: „Лякаг’мит, привет!“ Мы знали, когда нам было лет 15–20, кто из какого рода. Мои подруги, например, знали. Я из рода сиг’унпагыт. Почему мы назы­ваемся сиг’унпагыт? Я считаю, потому что у нас были стада оленей. Хоть мы и эскимосы прибрежные, но стада оленей были».

Крупнейшие сохранившиеся кланы Нового Чаплино — акулг’аг’виг’ыт (пан­цирные), лякаг’мит (из мясных ям), сяниг’мылн’ут (поперечные, то есть жив­шие поперек села), сиг’унпагыт (большерогие). Сейчас клановая иденти­фика­ция проявляется в основом в шутках. Так, эскимосы высмеивают стерео­типы о том или ином клане: «Считается, что лякаг’мит — побирушки. Мы так и го­ворим: „Лякаг’мит — сяг’напират“. Или „Акулг’аг’вигыт — мыг’ылг’авит  Пьяницы.“».

10. Ах’к’ышак’

Кормление духов кусочками пищи

Кормление духов умерших людей — ритуальная практика, широко распро­страненная практически среди всех эскимосов, за исключением принявших христианство  Различные христианские течения, в том числе православие, начали проникать в прибрежную Чукотку в 1990-е годы. Некоторые представители коренного населения перешли в протестантизм (пятидесятничество, баптизм), о котором узнали благодаря миссионерам. Есть и право­славные эскимосы. Часто они крестятся в Анадыре или на материке, когда выезжают к родственникам или в отпуск в крупные города Сибири или европейской части России.. Кусочки еды бросают в окно, разбрасывают по полу или кидают в специально разведенный для ритуала костер. Иногда «кормят» предметы, символизирующие умерших. Так, одна женщина рассказывала, что регулярно «кормит» ремень своего умершего отца. Если за столом открывают пачку чая или печенья или собираются есть какой-то деликатес, первый кусочек часто отдают предкам, причем не всегда бескорыстно: у духов просят выздоровления, хороших снов, летной погоды или даже попутной машины. 

Особенный вид кормления духов — в тундре во время привала или в новом месте. С июля по сентябрь жители Нового Чаплино и Сиреников  Сиреники — единственное древнее эскимосское село (ему более 2000 лет), в котором продолжают жить люди. проводят много времени не дома, занимаясь сбором диких растений, корений, ягод, грибов, ловлей рыбы в отдаленных озерах и реках и просто отдыхая на при­роде. Еду бросают в огонь или просто в сторону в знак уважения — она предназначена умершим местным жителям. Приехав на новое место, обязательно нужно покормить духов: 

«Мы приехали на Сенявинские ключи (горячие источники, популярное место отдыха). Я пришла в балок, покормила предков, и все легли спать. Я сплю, и мне кажется, что появилась какая-то чукотская бабушка. Там же раньше стояли их яранги  Яранга — традиционное жилище купольной формы у чукчей и других народов северо-востока Сибири и Аляски, в том числе эскимосов.. Она была в камлейке  Камлейка — непромокаемая верхняя одежда чукчей и эскимосов. Представляет собой глухую рубаху с капюшоном, традиционно сшитую из кишок и горловой ткани морских млекопитающих: моржа, нерпы, сивуча. Сейчас камлейки шьют из различных тканей. и в пла­точке. Бабушка сидела ко мне спиной. Я спросила: „Ты кто?“ И она ничего не ответила. Я опять спросила, а она повернулась, а вместо лица у нее пустота. Она пришла потому, что я забыла сигареты дать, табаком духов покормить. Я проснулась, вышла на улицу и начал их кормить табаком». 

Самый организованный и ритуализованный вид кормления — это поминки ах’кысях’тулъык’: они проводятся по всем предкам и умершим родственникам сразу, причем как по людям, знакомым участникам церемонии, так и по тем, кого они никогда не видели. Ах’кысях’тулъык’, как правило, проходят ранней осенью или поздней весной. 

11. Паг’итак

Старые вещи, хранящиеся дома и применяющиеся в ритуалах, в том числе и в лечении

В каждой семье хранятся старые вещи, принадлежавшие предкам: выкройки, кусочки шкур, бусинки, камни, женские ножи уляк’  Уляк' — нож определенной полукруглой формы. Такие ножи до сих пор есть в обиходе каждой эскимосской хозяйки., тетради с записями, старые фотографии, советские документы, американские украшения и разные вещицы, сохранившиеся еще со времен тесных контактов с аляскинскими китобоями. Для эскимосов эти предметы не просто память об истории семьи и конкретных ушедших людях, но лекарство. Практики исцеления старыми документами, предметами, фотографиями умерших родственников актуальны практически для каждой семьи Чукотки.

«Когда кто-то очень тяжело заболевал, вот у меня брат Петя (у него врожденный порок сердца), и как у него приступ начинался, она [мама] снимала сундук бабушкин, оттуда вытаскивала бумажку, старенькую найдет, его [болезнь] туда соберет, потом порвет, сожжет. Много этого добра было».

Местное население, говорящее на русском, называет паг’итак «лекарствами» или «эскимосскими лекарствами».