Литература

14 цитат из дневников Даниила Хармса

«Люблю курить трубку. Люблю петь. Люблю голым лежать в жаркий день на солнце возле воды, но чтобы вокруг меня было много приятных людей, в том числе много интересных женщин. Люблю маленьких гладкошерстных собак. Люблю хороший юмор. Люблю нелепое». Рассказываем о великом Хармсе через несколько цитат из его дневников и записных книжек

18+

Кроме художественных текстов и писем наследие Даниила Ивановича Хармса включает 38 записных книжек и еще одну тетрадь, озаглавленную «Дневник». Как и почти весь архив Хармса, их сохранил его друг, философ Яков Семенович Друскин. 

Отец Хармса, писатель и мыслитель Иван Павлович Ювачев, всю жизнь вел подробнейшие дневники, в которых фиксировал все бытовые и даже физиологические подробности своего существования. Дневниковые записи Хармса совсем другие. В них все вперемешку: деловые записи, философские размышления, сентиментальные излияния, литературные черновики, житейские перипетии. 

Не только в стихах и рассказах, но и в письмах Хармс существует в маске, играет некую роль, блистательно воплощает созданный им литературно-бытовой образ эксцентричного денди. И только в дневниковых записях мы слышим иной голос — слабого, уязвимого, часто неуверенного в себе, инфантильного, но нестандартно мыслящего и глубоко чувствующего человека.

1. Об отце и чтении

«Читай сидя за столом и имей при себе каран­даш и бумагу. Записывай мысли из кни­ги, а также и свои, мелькнувшие из-за чтения или по дру­гой какой причине. (Папа)  Это слово всегда писалось только с прописной буквы.
    Часто женщина отказывает в том, что сама страстно желает. (Куприн)  Здесь и далее орфография и пунктуация автора частично сохранены.» 

1924–1925 годы
Иван Ювачев. 1900-е годыWikimedia Commons

Эта запись — один из советов Ивана Павловича Ювачева (1860–1940) своему сыну Даниилу. Отец Хармса прожил богатую жизнь. Был морским офицером на Черном море, заключенным в Шлиссель­бурге, метеорологом на Сахалине, капитаном речного судна на Уссури, наконец, скромным чиновником управле­ния сберегательных касс и одновре­менно — писателем. С «чокнутым сыном»  Иван Павлович подарил Даниилу книгу стихов Велимира Хлебникова с подписью: «Моему чокнутому сыну Даниилу — книга чокнутого поэта Велимира». Ювачева связывали горячая взаимная привязан­ность и религиозные интересы, а вот его стихов и прозы Иван Павлович не понимал.

В это время Хармс читает довольно много: Мейринка, Гамсуна, современ­ных русских поэтов, немецкого мистика Якова Бёме, книги Мартина Бубера про хасидизм, беллетристику Куприна. Оттуда как раз выписана пошловатая сентенция про желания женщины: естественно, молодой юноша много думал о любви и сексе и размышления на эти темы занимают немалую часть его записных книжек.

2. Об учебе в техникуме 

«На меня пали несколько обвинений, за что я должен оставить техникум. Насколько мне известно, обвинения эти такого рода:
1) Слабая посещаемость.
2) Неактивность в общественных работах.
3) Я не подхожу классу физиологически».

Июль 1925 года
Гимназия Петришуле. 1910-е годыkraeved-gatchina.de

Хармс (тогда еще Ювачев) учился в Петришуле — знаменитой петербургской немецкой школе, но был оттуда изгнан за неуспешность и доучивался в Детском Селе, бывшей женской гимназии, где когда-то училась Ахматова. В 1924 году, когда он получил аттестат зрелости, для поступ­ления в любое высшее или среднее специальное учебное заведение требовались либо пролетарское происхождение, либо трудовой стаж и рекомендация профсоюза. Родители Даниила раздобыли нужные документы (в том числе фиктивную справку о работе электромонтером).

Даниил увлекался техническими науками и решил поступать в электро­тех­никум на Васильевском острове — по тем временам достаточно престижное учебное заведение с немного урезанной институтской программой. Поступив туда, он не нашел общего языка с большинством своих сверстников. Для энер­гичных, напористых и простоватых комсомольцев он был чужим, и равноду­шие к общественной работе было лишь одним из проявлений этой чуждости. Вскоре Хармс решил посвятить себя искусству: он ушел из техни­кума и посту­пил на Высшие курсы искусствоведения при Институте истории искусств. Это был своего рода гуманитарный университет, довольно высокого уровня и по меркам 1920-х годов очень либеральный. Там Хармс познакомился со многими будущими товарищами по литературным начинаниям. Но и в этом учебном заведении он не смог удержаться надолго…

3. О Введенском и Заболоцком

«Два человека, Введенский и Заболоцкий, мнения которых мне дороги. Но кто прав — не знаю. Возможно, что стихотворение, одобренное тем и другим, есть наиболее правильное. Такое суть пока „Комедия Города Петербурга“  «Комедия города Петербурга» — странная мистерия, в которой смешиваются эпохи, одновременно действуют Петр I, Николай II, Фамусов, комсомольцы и офицеры-заговор­щики, — дошла до нас не полностью.».

9 ноября 1926 года

В 1924 году Хармс начал посещать литературные вечера в Союзе поэтов. Именно там он позна­комился с Александром Введенским (1904–1941), а позднее с Николаем Заболоцким (1903–1958), ставшими его близкими друзьями. Дружба с Введенским, с которым в юности они были неразлучны, была особенно тесной. Игрок, женолюб, «наглец» и в то же время человек с глубоким философским мироощущением, к окружающему миру Введенский относился с мрачной безнадежностью. Книгочей из провинции, аккуратный, напоминающий бухгалтера Заболоцкий придерживался строгих правил и увлекался утопиями о преображении природы. Все трое стали главными участниками созданного в 1927 году ОБЭРИУ (Объединения реального искусства).

подробнее о том, кто такие обэриуты
 
Путеводитель по ОБЭРИУ
Выходки Хармса, Введенского, Заболоцкого, Олейникова и других — и их последствия

4. Об обэриутских хэппенингах

«После нашей читки выйдет Игорь Бахтерев и скажет бессмысленную речь, приводя цитаты из неизвестных поэтов и т. д. Потом выйдет Цимбал и также произнесет речь, но с марксистским уклоном. В этой речи он будет защищать нас, оправдывая наши произведения в глазах различной сволочи. Наконец, две неизвестные личности, взявшись за руки, подойдут к столу и заявят: По поводу прочитанного мы немного сказать сможем. Но мы споем. И они что ни будь споют. Последним выйдет Гага Кацман и расскажет кое что из жизни святых».

12 ноября 1926 года
Афиша вечера ОБЭРИУ «Три левых часа». 1928 годWikimedia Commons

Публичные выступления обэриутов всегда сопровождались театрализацией и абсурдистским антуражем. Например, вывешивались причуд­ливые лозунги («Мы не сапоги»). 24 января 1928 года, во время самого большого и знаме­нитого вечера ОБЭРИУ, «Три левых часа», Хармс читал стихи, сидя на шкафу. Задумывались и частично осуществлялись эти, как их назвали бы сегодня, хэппенинги в театре, в ресторанах, на улицах. В то же время для защиты от «различной сволочи» уже требовалась марксистская интерпретация. В записи упомянуты обэриут Игорь Бахтерев (1908–1996) и близкие к обществу театральные деятели, товарищи Хармса по Высшим курсам искусствоведения и по недолго существовавшему экспериментальному театру «Радикс» — театровед и драматург Сергей Цимбал (1907–1978) и режиссер Георгий Кацман (1908–1985).

5. О Детиздате

«Олейниковым и Житковым организуется ассоциация „Писателей детской литературы“. Мы (Введенский, Заболоцкий и я) пригла­шаемся».

Декабрь 1927 года

С конца 1927 года обэриуты активно сотрудничали с новым журналом «Ёж», издававшимся детским сектором Госиздата (позднее Детиздат). В первых же номерах были напечатаны знаменитые тексты Хармса, тут же прославившегося как детский писатель: «Иван Иваныч Самовар», «Иван Топорышкин», «Во-первых и во-вторых», «Как старушка чернила покупала» и другие. Успешно работал в детской литературе и Введенский. Заболоцкий же, некоторое время работавший в детском секторе, в основном занимался адаптациями для детей классической литературы.

Фактическим главой, идеологом и мотором детского сектора был Самуил Маршак, а важнейшими сотрудниками — ответственный редактор «Ежа», поэт Николай Олейников (1898–1937) и прозаик Борис Житков (1882–1938). Если с Маршаком у обоих были сложные и неровные отношения, то с Хармсом они близко подружились. Олейников вошел в обэриутский круг, хотя, как государ­ственный служащий и член партии, афишировать свое членство в этой сомни­тельной авангардистской группировке не мог. Впоследствии вся публич­ная литературная деятельность Хармса была связана с детской литературой: для него это была единственная возможность участия в официальном литера­турном процессе.

читайте также
 
Детские стихи обэриутов
Хармс, Введенский, Заболоцкий и Владимиров о зверях, снах и Петях

6. О поганом запахе кислой псины

«Интересно, но противно.
Сижу от всех в стороне. Так думаю будет и дальше.
Уже на лестнице хватил меня поганый запах кислой псины и того супа, которым пахнет от гимназий.
Нас 14 человек. Каковы они еще не знаю. Интеллигентных почти нет. Кроме меня кажется еще один, да и тот сомнительный».

7 марта 1928 года

Хармс был призван на краткосрочные военные сборы. Продолжалась его служба всего три дня, с ночевкой дома, но этого оказалось достаточно, чтобы внушить ему на всю жизнь отвращение к казарме. 8 марта он записал: «Господи, помоги мне освободиться от военной службы — совсем». Боевой храбростью и воинственностью он тоже не отличался. В августе 1937-го он записывает: «Если государство уподобить человеческому организму, то в случае войны, я хотел бы жить в пятке». 

Накануне Зимней войны  Имеется в виду война между СССР и Финляндской Республикой, длившаяся с 30 ноября 1939 по 13 марта 1940 года., в 1939 году, Хармс, симулируя психическое расстройство, освобо­дился от призыва и получил белый билет. И все равно страх перед необходимостью ходить в строю, подчиняться командам, держать в руках оружие был очень сильным. Некоторые из разго­воров, за которые Хармс был арестован и которые дошли до нас через третьи руки и, вероятно, в искаженном виде, касались именно этой темы.

7. Об Эстер Русаковой, любви и несчастиях 

«Кто бы мог посоветовать, что мне делать? Эстер несет с собой несча­стие. Я погибаю с ней вместе. Что же, должен я развестись или нести свой крест? Мне было дано избежать этого, но я остался недоволен и просил соединить меня с Эстер. Еще раз сказали мне, не соединяйся! — Я все-таки стоял на своем и потом, хоть и испугался, но все-таки связал себя с Эстер на всю жизнь. Я был сам виноват или, вернее, я сам это сделал. Куда делось ОБЭРИУ? Все пропало, как только Эстер вошла в меня. С тех пор я перестал как следует писать и ловил только со всех сторон несчастия. <…> Где мне найти совет и разрешение? Эстер чужда мне как рациональный ум. Этим она мешает мне во всем и раздражает меня. Но я люблю ее и хочу ей только хорошего».

27 июля 1928 года 
Эстер Русакова d-harms.ru

Хармс познакомился с Эстер Александровной Русаковой (1906 или 1909 — 1943) в 1925 году, и несколько лет его жизни прошли под знаком страсти к этой женщине. Обаятельная, кокетливая, чувственная, она относилась к Хармсу с нежностью, но при этом не чувствовала и не понимала ни его литературных интересов, ни мисти­ческих исканий. Русакова была дочерью революционера-анархиста, в царское время — политэмигранта, и выросла во Франции. Хармс, по собственному признанию, «говорил с ней не по-русски». Эстер согласилась выйти за Хармса в 1928 году — возможно, из практичных соображений: ее семье угрожал арест  Ее старшая сестра Любовь была замужем за литератором Виктором Сержем (Кибальчи­чем), бывшего одним из руководи­телей троцкистского подполья в конце 1920-х годов.. Запись в дневнике сделана через несколько месяцев после свадьбы. Этот брак довольно быстро распался. Спустя три года Хармс вспоминал в письме своей знакомой Раисе Поляковой:

«Она была для меня не только женщиной, которую я люблю, но и еще чем-то другим, что входило во все мои мысли и дела. <…> Потом мы с Эстер расста­лись. Я не разлюбил ее, и она меня не разлюбила, но я первым пожелал расстаться с ней. Почему — это мне трудно объяснить. Но я почувствовал, что довольно смотреть „в окно на далекую звезду“».

Расставание, однако, было не окончательным. Хармс не раз упоминает в дневнике о встречах с Эстер после своего возвращения в конце 1932 го­да из ссылки.

8. О жизни в ссылке

«Я один. Каждый вечер Александр Иванович куда-нибудь уходит, и я остаюсь один. Хозяйка ложится рано спать и запирает свою комнату. Соседи спят за четырьмя дверями, и только я один сижу в своей маленькой комнатке и жгу керосиновую лампу.
Я ничего не делаю: собачий страх находит на меня. Эти дни я сижу дома, потому что я простудился и получил грипп. Вот уже неделю держится небольшая температура и болит поясница.
Но почему болит поясница, почему неделю держится температура, чем я болен, и что мне надо делать? Я думаю об этом, прислушиваюсь к своему телу и начинаю пугаться. От страха сердце начинает дрожать, ноги холодеют и страх хватает меня за затылок. Я только теперь понял, что это значит. Затылок сдавливают снизу, и кажется: еще немного и сдавят всю голову сверху, тогда утеряется способность отмечать свои состояния, и ты сойдешь с ума. <…> Хоть бы Александр Иванович пришел скорее! Но раньше, чем через два часа, его ждать нечего. Сейчас он гуляет с Еленой Петровной и объясняет ей свои взгляды на любовь».

Весна 1932 года
Фотографии Даниила Хармса из следственного дела. 1931 год«Бессмертный барак»

В конце 1931 года Хармс, Введенский и Бахтерев были арестованы. Их обви­няли, во-первых, в посещении салона Петра Калашникова, где велись анти­советские разговоры, во-вторых — в злонамеренном сочинении «безыдейных» детских стихов. Вероятно, готовился большой процесс о вредительстве в дет­ской литературе, главным обвиняемым на котором должен был стать Маршак (идея не получила одобрения, и дело было свернуто). Тем не менее аресто­ванный вместе с Хармсом и Введенским молодой литературовед Ираклий Андроников, а затем и сами обэриуты успели дать «откровенные» показания. Хармс был приговорен к трем годам лагеря, но в результате хлопот его отца лагерь был заменен ссылкой, причем в недальний Курск. Там Хармс общается с художниками Еленой Сафоновой (это как раз ей Введенский объяснял свои взгляды на любовь) и Соломоном Гершовым. Все месяцы ссылки Хармс находился в непрерывной депрессии. Заболев, он тут же решил, что это туберкулез, от которого в 1929 году умерла его мать, а в 1931-м — обэриут Юрий Владимиров. Но самодельный диагноз не подтвердился, а в конце 1932-го Хармсу удалось вернуться в Ленинград.

9. О маленьких гладкошерстных собаках, приятных людях, толстых карманных часах, хорошем юморе и других увлечениях

«Люблю писать. Люблю наблюдать приятных мне людей. Люблю наблюдать красивых женщин. Люблю есть. Люблю курить трубку. Люблю петь. Люблю голым лежать в жаркий день на солнце возле воды, но чтобы вокруг меня было много приятных людей, в том числе много интересных женщин. Люблю маленьких гладкошерстных собак. Люблю хороший юмор. Люблю нелепое. Люблю часы, особенно толстые, карманные. Люблю записные книжки, чернила, бумагу и карандаши. Люблю гулять пешком в Петербурге, а именно: по Невскому, по Марсову полю по Летнему саду, по Троицкому мосту. Люблю гулять в Екатерининском парке Царского Села. Люблю гулять возле моря, на Лахте, в Ольгино, в Сестрорецке и на курорте. Люблю гулять один. Люблю находиться среди деликатных людей».

Сентябрь 1933 года
Борис Семенов. Силуэт Даниила Хармса. 1930-е годы © Российская национальная библиотека / Diomedia

Перечисление круга интересов и пристрастий — часть игры, которая велась в 1933–1934 годах в кружке, собиравшемся у философа и поэта Леонида Липавского, не входившего в ОБЭРИУ, но близкого группе. В кружок входили Хармс, Введенский, Олейников, Заболоцкий, Друскин и историк Дмитрий Михайлов. Каждое из пристрастий Хармса может быть предметом долгих комментариев. Например, у Даниила Ивановича имелись эксгибиционистские наклонности, из-за чего у него бывали даже неприятности с милицией. «Маленькие гладкошерстные собаки» (например, такса по имени Чти Память Дня Сражения При Фермопилах) также были его неизменными спутницами. Интересна и топография хармсовских прогулок. Он любил бывать в Царском Селе, где жили его тетушки, любил северо-западные приморские окрестности Петербурга (особенно Лахту и Ольгино). Важно, что и город, и пригород он упорно называет старыми именами: Петербург, а не Ленинград, Царское Село, а не Детское.

10. О нелюбви к детям

«Все вещи располагаются вокруг меня некими формами. Но некоторые формы отсутствуют. Так, например, отсутствуют формы тех звуков, которые издают своим криком или игрой дети. Поэтому я не люблю детей».

Август-сентябрь 1933 года
Даниил Хармс, Тамара Липавская и Леонид Липавский. Рисунок Даниила Хармса. 1930-е годы d-harms.ru

Хотя выступления величайшего детского писателя в школах и детских садах всегда имели огромный успех, а дети знакомых относились к нему с симпа­тией, сам Хармс испытывал к детям отвращение и нена­висть. Цитаты можно приводить в изобилии. «Травить детей — это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!»  «Записные книжки».

«С улицы слышен противный крик мальчишек. Я лежу и выдумываю им казнь. Больше всего мне нравится напустить на них столбняк, чтобы они вдруг перестали двигаться. Родители растаскивают их по домам. Они лежат в своих кроватках и не могут даже есть, потому что у них не открываются рты. Их питают искусственно. Через неделю столбняк проходит, но дети так слабы, что еще целый месяц должны пролежать в постелях. Потом они начинают постепенно выздоравливать, но я напускаю на них второй столбняк, и они все околевают»  «Старуха»..

По свидетельству обэриута Александра Разумовского, над столом Хармса висело изображение дома с подписью: «Здесь убивают детей». Возможно, Хармс, как инфантильный взрослый, видел в детях экзистенциальных соперников. Сам он, впрочем, как видно из цитаты, предлагал другое, более тонкое объяснение.

11. О смехе

«1. Совет артистам-юмористам.
Я заметил, что очень важно найти смехотворную точку. Если хочешь, чтобы аудитория смеялась, выйди на эстраду и стой молча, пока кто-нибудь не рассмеется. Тогда подожди еще немного, пока не засме­ется еще кто-нибудь, но так, чтобы все слышали. Только этот смех должен быть искренним, а клакеры  То есть подсадные люди, смеющиеся в нужные моменты., в этом случае, не годятся. Когда все это случилось, то знай, что смехотворная точка найдена. После этого можешь приступать к своей юмористической программе и, будь спокоен, успех тебе обеспечен.
2. Есть несколько сортов смеха. Есть средний сорт смеха, когда смеется весь зал, но не в полную силу. Есть сильный сорт смеха, когда смеется только та или иная часть залы, но уже в полную силу, а другая часть залы молчит, до нее смех, в этом случае, совсем не доходит. Первый сорт смеха требует эстрадная комиссия от эстрадного актера, но второй сорт смеха лучше. Скоты не должны смеяться».

25 сентября 1933 года
Даниил Хармс в образе вымышленного брата Ивана Ивановича Хармса, бывшего приват-доцента Санкт-Петербургского университета. 1930-е годы d-harms.ru

Юмор Хармса основан на нарушении мотивации слова или поступка, или на том, что цепочка идеально мотивированных действий ведет к абсурду, или на вторжении немотивированного, иррационального начала в логичный житейский мир. Смешное у него — также как у его предшественников, Достоевского, Гофмана и особенно любимого им Гоголя, — соприкасается со страшным и мистическим. Юмор Хармса — юмор без улыбки, с абсолютно серьезным лицом. Ему чужд примитивный, утробный комизм.

12. О фисгармонии

«1) Мы вчера ничего не ели. 2) Утром я взял в сберкассе 10 руб., оставив на книжке 5, чтобы не закрыть счета. 3) Зашел к Житкову и занял у него 60 руб. 4) Пошел домой, закупая по дороге продукты. 5) Погода прекрасная, весенняя. 6) Поехал с Мариной к Буддийской пагоде, взяв с собой сумку с бутербродами и фляжку с красным вином, разбавлен­ным водой. 7) На обратном пути зашли в комиссионный магазин и увидели там фисгармонию Жидмейера, двухмануальную, копию с филармонической. Цена 900 руб. только! Но полчаса тому назад ее купили! <…> 8) Пошли к Житкову. 9) С Житковым узнали, кто купил фисгармонию, и поехали по адресу: Песочная 31 кв. 46 Левинский. 10) Перекупить не удалось. 11) Вечер провели у Житкова».

Апрель 1935 года

Фисгармония — компактный духовой музыкальный инструмент, популярный в тридцатые годы: он умещался в тесных комнатках коммуналок. Хармс, очень музыкальный человек, готов был потратить последние деньги на фисгармонию и залезть в неоплатные долги. В конце концов покупка совершилась, и всю вторую половину 1930-х у Хармса регулярно проходили музыкальные вечера с пением песен на множестве языков. На фисгармонии обычно играл Друскин, имевший консерваторское образование и написавший ряд музыковедческих работ. По всей вероятности, в числе посетителей этих вечеров был и приставлен­ный к Хармсу агент ГПУ.

13. О травле и голоде

«Пришло время еще более ужасное для меня. В Детиздате придрались к каким-то моим стихам и начали меня травить. Меня прекратили печа­тать. Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случай­ными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем».

1 июня 1937 года
Владимир Гринберг. Портрет Даниила Хармса. 1941 год© Частное собрание / Diomedia

Если судить по дневникам, Хармс «не заметил» Большого террора, хотя в 1936–1938 годы были арестованы многие близкие к нему люди: Эстер Русакова, Николай Олейников, Николай Заболоцкий. Все его дневниковые записи, сделанные с марта по декабрь 1937 года, посвящены собственному бедствен­ному денежному положению. «Какие-то стихи» — это знаменитое стихотво­рение «Из дома вышел человек», в котором увидели намек на «исчез­но­вения» людей. Задержки с гонорарами объяснялись «текучкой кадров» в изда­тель­ствах — многие ответственные за выплату денег люди были аресто­ваны. Над самим Хармсом тоже нависла угроза. Например, Заболоцкий вспоминал в своей биографии:

«…По ходу допроса выяснялось, что НКВД пытается сколотить дело о некоей контрреволюционной писательской организации. Главой организации предполагалось сделать Н. С. Тихонова. В качестве членов должны были фигурировать писатели-ленинградцы, к этому времени уже арестованные… Усиленно допытывались сведений о Федине и Маршаке. Неоднократно шла речь о Н. М. Олейникове, Т. И. Табидзе, Д. И. Хармсе и А. И. Введенском, — поэтах, с которыми я был связан старым знакомством и общими литератур­ными интересами».

В отличие от многих других Хармс был арестован не в эти годы, а в начале 1940-х.

14. О Марине

«Подойдешь к Марине, с нежной душой, а отойдешь с раздражением. И виной тому, должно быть, я сам. Не знаю, что и написать, так я растерян и смущен сам. Страшно пусто во мне. Ничем похвастаться не могу. Во всем сплошные недостатки».

5 июля 1937 года
Марина Малич. Вторая половина 1930-х годов Галеев-галерея

Марина Владимировна Малич стала женой Хармса в 1934 году. Второй брак писателя тоже нельзя было назвать безупречно счастливым. Дело было не только в постоянной нищете, но и в не менее постоянных поводах для рев­ности, которые Хармс давал своей жене. Малич несколько раз пыталась уйти от мужа, но в итоге оставалась с ним до дня его ареста. После гибели Даниила Ивановича, арестованного 23 августа 1941 за антисоветскую агитацию, при­знан­ного невменяемым и скончавшегося 2 февраля 1942 в тюремной пси­хиатри­ческой больнице, его жене удалось эвакуироваться из блокадного Ленинграда, а после драматичных и причудливых приключений она оказалась в Венесуэле. 

рассказываем о других писателях через цитаты из их дневников и писем
 
8 цитат из писем Сергея Довлатова
Об откровении, надеждах, планах и витаминных горошках
 
10 цитат из писем Тургенева
О 69 вальдшнепах, великом несчастье и великом счастье
 
10 цитат из писем Андрея Платонова
О любви к жене, работе инженером и надежде на лучшую жизнь
 
10 цитат из писем и дневников Бунина
О путешествиях, орфографии, быте, звездах и смысле жизни
 
10 цитат из записных книжек Венедикта Ерофеева
Обрывки разговоров, шутки и стихи
Изображения: Шарж Николая Заболоцкого на Даниила Хармса. 1930-е годы
d-harms.ru
Источники
  • Глоцер В. И. Мария Дурново: мой муж Даниил Хармс.
    М., 2000.
  • Кобринский А. А. Данил Хармс.
    М., 2008.
  • Липавский Л. С. Исследование ужаса.
    СПб, 2005.
  • Шубинский В. И. Даниил Хармс: жизнь человека на ветру.
    М., 2015.
  • Хармс Д. И. Записные книжки. Дневник. Т. 1–2.
    СПб, 2002.
  • Даниил Хармс глазами современников. Воспоминания. Дневники. Письма.
    СПб, 2019.
  • …Сборище друзей, оставленных судьбою. Т. 1–2.
    М., 2000.
микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года
Архив