24 сентября 2021Антропология

12 слов, помогающих понять венгерскую культуру

Что значит овенгерить? Как так вышло, что у венгерских женщин нет имен? Почему Ференц Лист не смог выучить венгерский? Что такое винные и как их принято давать? И каким образом фамилия Эстерхази стала синонимом совершенства? Разбираемся в самом странном европейском языке, на котором смело можно разговаривать, не боясь, что вас поймут окружающие

Автор Ольга Серебряная

1. Magyarázni

Объяснить, разъяснить, истолковать. Буквально «овенгерить»

Этот глагол, так же как существительные magyarázás, magyarázat («объяс­нение») и наречие magyarán («без обиняков», «напрямую»), образован от самоназвания венгров — magyarok, мадьяры  Оно произошло в IX или X веке от «медьер» (венг. megyer) — названия одного из семи венгерских племен. Первый элемент слова, magy-, вероятно, восходит к протоугорскому *mäńć- («человек», «мужчина»), но точно это не известно.. Magyarázni значит просто «объяснить» — и ничего больше: «Kérd meg a Steinmannt, hogy magyarázza meg» — «Попроси Штейнмана, пусть он объяснит»  Цитата из смешного рассказа Фридеша Каринти «Ответ первого ученика». Его сборник школьных историй «Извините, господин учитель», переведенный на русский в 1970-е годы, сейчас отчего-то совершенно забыт.. Но если иметь привычку прислушиваться к корням, можно задуматься: а почему Штейнман, человек с немецкой фамилией, должен что-то овенгерить? Столкнувшись же с выра­жением törvényt magyarázni, «толковать закон», человек, знакомый с реалиями венгерской политики, может и усмехнуться: «А это точно не значит „приспо­собить закон под венгров“»? Но нет, не значит.

Сама связь между пониманием и присвоением присутствует во многих языках, в том числе и в русском («понять», «взять», «изъять» — слова однокоренные), но у венгров присвоение-понимание предполагает прежде всего перевод, перенос в свой язык. Что легко понять: венгерский — один из немногих языков Европы, которые относятся не к индоевропейской языковой семье, а к ураль­ской. Его отдаленные родственники — финский и эстонский, а ближайшие — языки, на которых говорят живущие в Тюменской области ханты и манси  Кстати, нынешнее название ХМАО — Югра считается однокоренным со словами «угры», «венгры» и т. д.. 

В Венгрии едва ли не каждый знает фразу из сочинения Гердера «Идеи к философии истории человечества»: «Тут, между славян, немцев, валахов и других народностей, венгры составляют наименьшую часть населения, так что через несколько веков, наверное, нельзя будет найти даже и самый их язык»  И. Г. Гердер. Идеи к философии истории человечества. М., 1977..

Отсюда боязнь исчезновения, восприятие себя как малой, никому не понятной нации (притом что язык с 15 миллионами носителей трудно назвать малым), безотчетная вера в волшебные свойства венгерского (на нем якобы можно сказать абсолютно все, а переводы классиков всех народов на венгерский едва ли не всегда превосходят оригиналы), убежденность в том, что иностран­цам выучить этот язык не под силу, и восприятие венгерского как тайного языка, на котором можно разговаривать в любой точке земного шара, не опасаясь, что окружающие что-то услышат.

И отсюда же обратная сторона такого трепетного отношения к себе как к нации, выражающаяся во фразе mindenki magyar («все — венгры»): куда ни брось взгляд — на мировой кинематограф, знаменитых ученых или политиков, — многие из них обязательно окажутся венграми. Когда в прошлом году Нобелевскую премию по литературе получила американская поэтесса Луиза Глик, только ленивые не отметили, что по отцу она венгерка. При этом говорить о том, что Глик — еврейская венгерка, не принято. Несмотря на нередкие в современной венгерской политике публичные заигрывания с антисемитизмом, никого не смущает сходство этого вечного выискивания своих среди великих и знаменитых с любимым еврейским занятием.

2. Tántoríthatatlanság

Непоколебимость

На этом слове удобно показать венгерское словообразование. Бесконечное на первый взгляд, оно легко разбивается на понятные части: tántor — «шата­ние», ít — суффикс, образующий переходный глагол от существительного («шатать»), hat — суффикс, выражающий возможность, atlan — суффикс, отрицающий качество или действие, ság — суффикс собирательных имен существительных. Если взять для сравнения немецкий — язык, с которым венгерский долгое время сосуществовал и взаимодействовал  После освобождения венгерских земель от османского владычества в конце XVII века Венгрия фактически стала частью Австрии, пока не получила некоторую автономию после компромисса 1867 года, преобразовавшего империю в Австро-Венгрию (о нем см. ниже)., — то получится нечто вроде Verrück-bar-los-keit — слово, по-немецки не существующее, но структурно понятное (правильно будет Unverrückbarkeit, где отрицание выражается приставкой). То есть совсем непостижимым для носителей индо­европейских языков венгерский назвать нельзя, а различия скорее удивляют, чем пугают. Например, все вышеперечисленные суффиксы, кроме ít, суще­ствуют в двух формах — с гласной «а» и с гласной «е» (какая из них исполь­зуется, определяется корнем слова), а суффикс hat/het может присоединяться к глаголам, придавая им модальность возможности.

Само же слово tántoríthatatlanság знаменито тем, что именно на нем сломался композитор Ференц Лист, когда пытался выучить венгерский. Само по себе это яркий иронический пример венгерской непоколебимости — и дело не в том, что Лист не был венгром, а в том, что он был «венгром по выбору». «Везде я имею дело с публикой, но в Венгрии я обращаюсь к народу», — восторжен­но писал он  Franz Liszt. Briefe aus ungarischen Sammlungen. 1835–1886. Budapest, 1966.. Письмо было адресовано графу Лео Фештетичу, отпрыску знатного хорватского рода, и написано по-французски, потому что по-венгерски ни тот, ни другой не говорил. 

В силу разных исторических невзгод венгерский язык, как и языки окружавших Венгрию народов, в XVI–XVIII веках утратил всякий культурный статус. На нем говорило простонародье, знать же была немецкоязычной, культура творилась на немецком, а государственные бумаги писались на немецком и латыни. В начале XIX века по всей Центральной Европе прокатилась волна националь­ных возрождений. Венгерское началось 12 октября 1825 года, когда граф Иштван Сечени на заседании верхней палаты венгерского сейма в Пожони (по-немецки в Прессбурге, а по-словацки в Братиславе) произнес речь по-венгерски. «Нация живет в языке», — объявил Сечени перед гордыми немецкоговорящими мадьярами в расшитых золотом и мехом национальных костюмах. И впоследствии сам подал пример, став главным «венгром по выбору» и написав по-венгерски три трактата о прекрасной Венгрии будущего — «Кредит» (1830), «Мир» (1831) и «Стадия» (1833). При этом дневник он до конца жизни вел по-немецки.

Пример Сечени нашел мгновенный отклик в сердцах пишущей молодежи: они тоже выбрали венгерский, и к революционному 1848 году в стране уже было целое поколение молодых литераторов-знаменитостей, писавших по-венгер­ски. Один из них, поэт Шандор Петёфи, словак по происхождению, стал одним из инициаторов революции и погиб в последовавшей войне за независимость. Возможно, именно тогда венгерская литература стала неотделима от самой венгерскости: главный венгерский поэт своего поколения отдал жизнь за сво­боду страны. Венгрия — не менее, а скорее даже более литературоцентричная страна, чем Россия. Каким бы маленьким ни был венгерский городок, там всегда найдется улица Петёфи, улица Яноша Араня, улица Мора Йокаи и так далее по списку венгерских литературных классиков. 

3. Honfoglalás

Обретение родины

В отличие от большинства других народов венграм родина не досталась просто так (от Бога, природы или предков) — они сами пришли сюда и заняли (foglalták) эту землю. Это произошло около 900 года, когда вожди семи племен (hét vezér), заключившие союз и скрепившие его клятвой на крови (vérszerződés), переместились из Северного Причерноморья на Паннонскую равнину, стара­тельно избегая по пути столкновений с печенегами. На новой родине эти кочевники, довольно воинственные, обнаружили живших там славян, которых ассимилировали и от которых в конечном счете переняли оседлый образ жизни — вместе с сельскохозяйственной лексикой, этому образу жизни соответствующей. В словарном составе современного венгерского языка славянизмы составляют больше 20 %, однако в разговорной речи их мало, потому что кто сегодня рассуждает о сенокосе.

«Обретение родины» — официальный термин венгерской историографии. В конце XIX века власти венгерского королевства, входившего в состав Австро-Венгрии, решили воспользоваться тысячелетием этого события, чтобы пере­изобрести свою страну. У пышных празднований, называвшихся латинским словом millennium, был явный политический подтекст — показать старшему брату, Вене, кто здесь на самом деле старший, и ввести в оборот понятие «историческая Венгрия». Уже после Первой мировой войны, когда Австро-Венгерская империя развалилась, а Венгрия потеряла значительную часть территорий, руководство страны стало апеллировать к идее «исторической Венгрии», предъявляя территориальные претензии к Чехословакии, Румынии, Югославии. Оно продолжает предъявлять их и сейчас, агрессивно «защищая» интересы этнических венгров, живущих на Украине, в Словакии, Румынии и Сербии, и прикрываясь ими для решения собственных внутриполитических задач.

Однако самые значительные последствия тысячелетие обретения родины имело для архитектурного облика Будапешта. Именно к 1896 году, когда состоялась большая часть торжеств — выставка достижений народного хозяйства, конные парады всех входивших в Венгрию областей, или комитатов, (megye) и прочее, — свой нынешний облик приобрел главный парадный проспект Пешта, Андраши, а под ним появилось метро — первое в континен­тальной Европе и первое в мире на электрической тяге (сейчас эта подземка, földalatti, соединена с тремя другими современными линиями). В тот же период возникла площадь Героев с ее колонной и аркадами, приютившими, кроме вождей мадьярских племен, еще и некоторых Габсбургов, и было закончено строительство грандиозного здания парламента на пештском берегу Дуная. Примерно тогда же был завершен аляповатый псевдоготический ансамбль Рыбацкого бастиона на будайском берегу. Сейчас большинство туристов, разглядывая этот нарядный Будапешт, думают, что «так оно всегда и было». В сущности, такого эффекта и хотели добиться организаторы празднований 1896 года.

4. Szabadságharc

Битва за свободу

Битвой за свободу в венгерской историографии называется война за незави­симость 1848–1849 годов. Тогда на волне общеевропейских революций венгры приняли страшно прогрессивную конституцию, которую австрийский монарх Фердинанд малодушно принял и сразу же отказался от трона, а его преемник молодой Франц Иосиф отверг настолько горячо, что объявил войну самому себе — как император австрийский королю венгерскому. Поначалу в этой войне безоговорочно побеждала народная армия (honvédség — гонведы, защитники отечества), собранная идейным предводителем революции Лайошем Кошутом (главные улицы всех венгерских городов и деревень и по сей день носят его имя).

Скорее всего, гонведы победили бы, если бы Франц Иосиф не обратился за помощью к России. Войска, посланные Николаем I, добили отчаянно сопротивлявшиеся революционные части. Однако это страшное поражение венгры сумели обернуть себе на пользу: когда жуткие репрессии со стороны Австрии поутихли, венгры предъявили победы 1848–1849 годов как основание для новых отношений с Веной. Так называемый компромисс 1867 года (kiegyezés) наделил Венгрию чаемыми свободами, превратив ее во вторую имперскую власть в Австрийской империи и официально переименовав саму империю в Австро-Венгерскую (к глубочайшему разочарованию прочих населявших империю народов, в особенности чехов).

В широком же смысле «битва за свободу» — это перманентное состояние венгров. В XVI–XVII веках они, будучи оккупированными Османской импе­рией, тем самым защищали Европу от нашествия «неверных», наделив свою страну — в собственном сознании — статусом «бастиона христианства» в Европе (a kereszténység védőbástyája). Начало XVIII века было ознаменовано восстанием под предводительством Ференца II Ракоци. Оно закрепило в вен­герском языке противопоставление между куруцами и лабанцами: первые выступали против Габсбургов, вторые сражались на их стороне. Куруцы в современном венгерском языке — это патриоты, а лабанцы — предатели. После Первой мировой войны венгры боролись за свободу от несправедливого, по их мнению, территориального раздела монархии, что привело в итоге к роковому союзу с Гитлером, а после Второй мировой — за свободу от кон­троля со стороны СССР. Пиком этой борьбы стала революция 1956 года, которую новые венгерские власти после ее подавления советскими танками стали называть контрреволюцией.

Казалось бы, добровольный уход советских войск с территории стран-сателлитов и последующее вступление Венгрии в НАТО и ЕС должны были положить конец этой бесконечной битве за свободу. Но не тут-то было: правоконсервативное правительство Виктора Орбана уже десять лет бьется за свободу от Брюсселя, который, мол, навязывает Венгрии не только однополые браки, но и — внимание! — стандарты кривизны огурцов. Так что война за свободу продолжается.

5. Esterházy

Всё самое-самое

Семейство князей и графов Эстерхази было крупнейшим землевладельцем в Центральной Европе — их имения, часто размером с приличную европейскую страну, были разбросаны по всей Австрийской империи. Бывали случаи, когда Эстерхази кредитовали самих императоров. Богатство, естественно, транслиро­валось в политическое влияние, но не только. Дворцы Эстерхази, сами по себе интересные с архитектурной точки зрения, хранили громадные библиотеки и коллекции живописи, а также функционировали как концертные залы. В этом смысле особенно выдающейся личностью был князь Миклош II Эстерхази (1765–1833): его овчарней управлял отец Ференца Листа, страстный музыкант-любитель Антон Лист, и именно у него служил капельмейстером Йозеф Гайдн. Симфония № 45 («Прощальная»), символ беззаветной борьбы композитора с австрийским крепостничеством, была впервые исполнена в Эстерхазе (Eszterháza) — имении Эстерхази в местечке Фертёд недалеко от венгерского города Шопрон. Художественные коллекции, несмотря на все превратности истории, не пропали: около семисот полотен, некогда принадле­жавших Эстерхази, составляют ядро экспозиции в галерее старых мастеров будапештского Музея изобразительных искусств на площади Героев.

В честь сына Миклоша II Эстерхази, Пала III Антала, назван самый знаменитый венгерский торт. Кондитер, придумавший его в конце XIX века, предпочел остаться безымянным ради того, чтобы дать своему детищу самую звучную в империи фамилию. Сами Эстерхази торт своего имени очень уважали и трибьют восприняли как должное.

Однако могущества и обладания вещами, услаждающими слух, глаза и желу­док, было бы недостаточно, чтобы превратить фамилию в синоним всесовер­шенства — за такие вещи в Венгрии отвечает литература. Все закольцевалось, когда сначала, в конце 1970-х, одна за другой начали выходить книги Петера Эстерхази (1950–2016)  Подробнее об этом см.: О. Серебряная. Пост-Эстерхази // Звезда. № 3. 2001., а спустя еще двадцать лет, в 2000 году, свет увидел его виртуозный роман «Harmonia caelestis» из жизни княжеско-графского семейства.

«Как-то в автобусе, где была (плебейская) давка да к тому же мне наступили на ногу, я начал корчить гримасы и тихо выражать недо­вольство, на что кто-то резко заметил мне, что, если не нравится, надо на такси ездить, но я продолжал привередничать, и тогда прозвучала достопримечательная фраза, дескать, нечего привередничать, чай, не князь, и дальше последовала фамилия, „доброе имя моего отца“»  П. Эстерхази. Harmonia caelestis. М., 2008.
Перевод Вячеслава Середы..

6. Szerelem 

Любовь

В венгерском есть два отдельных, хотя и однокоренных слова для любви: szeretet и szerelem. Первое означает любовь к кому и чему угодно — от родины и жены до собаки, кошки и машины, а второе — только глубокую, неземную, роковую любовь к твоему любимому и единственному, «настоящую любовь». Тут обычно добавляют «между мужчиной и женщиной», но вряд ли пол имеет значение — главное, чтобы любовь была. Именно об этой любви писал Шандор Петёфи:

О том, что происходит в этой темной яме, в венгерской культуре принято рассказывать длинно и подробно; страдающий от неразделенной любви мужчина — предмет восхищения, а не порицания, невозможно сентимен­тальные песни о любви никого не смущают. Любовь как единственное достойное занятие в жизни воспето в новеллах Дьюлы Круди и в поставленном по ним фильме Золтана Хусарика «Синдбад» с лучшим героем-любовником венгерского кинематографа Золтаном Латиновичем в главной роли. В этом смысле полюбить венгра — счастье невероятное: в Венгрии мне не раз с гор­достью сообщали, что, по статистике, из межнациональных браков, заключав­шихся между венграми и австрийцами на закате империи, львиная доля приходилась на браки между венграми и австриячками, а не на браки между австрийцами и венгерками  См., например: P. Hanák. The Garden and the Workshop. Essays on the Cultural History of Vienna and Budapest. Princeton University Press, 1998., хотя в смысле властного расклада должно было бы быть ровно наоборот. Словом, если есть в венгерском представлении какое-то обстоятельство действительно непреодолимой силы, то это именно szerelem. Кстати, признаться в ней можно одним словом: szeretlek или imádlak, «я тебя люблю», «я тебя боготворю», — в венгерском есть специальный глагольный суффикс lak/lek, обозначающий действие, направленное на второе лицо, «на тебя».

7. Tegez 

Обращаться на «ты»

Как и в русском, по-венгерски можно быть друг с другом на «ты» или на «вы», но при обращении само это «вы» может иметь две формы — чрезвычайно вежливую (Ön) и просто вежливую (maga). Несмотря на то что в современном языке и особенно среди молодежи преобладает тыканье, вопрос продавца, заданный на «ты» покупателю, может вызвать целую бурю возмущения и длинные речи об упадке нравов. В особо «хороших» семьях даже супруги не видят необходимости в том, чтобы переходить на «ты», и говорят друг другу maga, дети тоже обращаются к родителям на maga, причем в данном случае используются не просто слова «мама» и «папа» (anya и apa), а странные для русского уха édesapa и édesanya — дословно «сладкий отец» и «сладкая мать» — в значении «дорогой, дражайший». Других взрослых дети называют «дядей» и «тетей» — например, László bácsi или Judit néni, — и это тоже вежливо.

Перейти на «ты» должен предложить тот, кто старше, если же в компании есть женщина, то такое предложение должно исходить от нее. Особое почтение к женщине выражается еще и тем, что вместо «добрый день» (jó napot kívánok) мужчины говорят ей «целую ручки» (kezét csókolom). В хорошем ресторане даже сегодня метрдотель обратится к вошедшей даме так — и никак иначе.

8. -né

Окончание, образующее имя замужней женщины 

Традиция такова, что, выходя замуж, венгерка получает новое имя: к фами­лии и имени ее мужа приставляется -né. Фамилию всегда называют перед именем, этот обратный для нас порядок в Венгрии является общепри­нятым, никакого оттенка канцелярщины, как в русском, здесь нет. Если мужа зовут, например, Иштван Киш (Kis István), то имя его жены будет Kis Istvánné, что можно перевести только как «госпожа Киш» или «жена Иштвана Киша». Имя самой женщины — Анна она или Кати — таким образом, просто исчезает, и узнать его без личного неформального знакомства невозможно. Что создает проблему не только с коммуникацией, но и с идентификацией. Для разреше­ния последней венгерские власти придумали в документах такой пункт, как «имя матери»: туда вписывается имя и фамилия матери до замужества (причем и женщинам, и мужчинам). В настоящее время девичье имя матери указы­ва­ется у венгров на внутренних удостоверениях  Это то же самое, что наш внутренний паспорт. В Венгрии паспортом называется только заграничный паспорт, а внутренний паспорт — это удостоверение личности., а в загранпаспорте вместо этого дается имя при рождении. 

В последние десятилетия этот патриархальный обычай, вызывающий тихий ужас у иностранцев, соблюдается по желанию. Тем не менее, согласно стати­стике, до середины 1990-х большинство венгерок после замужества добро­вольно предпочитали терять имя. Распределение, правда, сильно зависит от профессии — скажем, учительницы в большинстве своем склонны добавлять -né к фамилии мужа, сохраняя при этом собственные имя и фамилию. В этом случае Анна Эдеш (Edes Anna), вышедшая замуж за Иштвана Киша, будет именоваться Kisné Edes Anna (официально такой вариант разрешили записывать в документы только в 1970-е годы). В публичных профессиях женщины просто не меняют фамилию — скажем, знаменитая писательница и поэтесса рубежа XIX–XX веков Маргит Каффка продолжала публиковаться под своим именем и после того, как вышла замуж за лесного инженера Бруно Фрёлиха. И это было смелым решением: «нормальным» именем женщины в венгерском обществе считалось — и отчасти до сих пор считается — имя, содержащее -né. Так, в 1945 году специальным указом премьер-министра женщинам, чьи женихи погибли на фронте, разрешалось официально взять их имена.

Для невенгерского уха венгерские имена звучат крайне экзотично (за исклю­чением самого распространенного мужского имени Péter), но на самом деле в основном у них есть привычные нам соответствия: Дьёрдь (György) — это Георгий, Гергей (Gergely) — Григорий, Иштван (István) — Степан, Шандор (Sándor) — Александр, Жужа (Zsuzsa) — Cюзанна, Эржебет (Erzsébet) — Елизавета, Маргит (Margit) — Маргарита, Каталин (Katalin) — Екатерина и так далее. Это, естественно, объясняется принадлеж­ностью к христианской культуре. Но есть и «подлинно венгерские» имена без соответствий, не имеющие отношения к христианской традиции, — например, мужские Геза (Géza), Чаба (Csaba), Бела (Béla), Aттила (Attila, именно с таким распределением удвоенных и единичных согласных), Хунор (Hunor). Или жен­ские Эмеше (Emese), Аранка (Aranka) или, скажем, Ильдико (Ildikó), восходящее к древнегерманскому имени Hilda. Колебания частотности таких «нехристиан­ских» имен всегда индикатор политического климата в стране: чем правее общественные настроения, тем больше появляется Хуноров.

9. Pörkölt

Пёркёльт, тушеное мясо в соусе, главное блюдо домашней кухни

Пёркёльт — основа основ. Нарезанное на небольшие кубики мясо обжари­ва­ют, обильно солят и потом тушат в жире с луком и паприкой (красным перцем). Мясо можно использовать любое — и в смысле типа (как свинину, так и говядину с бараниной), и в смысле качества: любое мясо в пёркёльте превра­щается в съедобное. Есть даже выражение elmegy a pörköltbe, «в пёркёльт сгодится»: так говорят о чем-то не слишком хорошем. 

Объясняя русским, что такое пёркёльт, проще всего сказать: «Нечто вроде гуляша». Это забавно, потому что «гуляш» (gulyás) тоже венгерское слово, только по-венгерски оно произносится «гуйяш» и означает довольно жирный и забористый мясной суп красного цвета — из-за паприки.

Несмотря на то что домашняя венгерская кухня, в общем, проста и не особо многообразна, венгры придают еде огромное значение. Крайне важно, чтобы еда была вкусной — нобелевский лауреат Имре Кертес описывает в своем романе «Без судьбы», как молодые венгерские евреи, только что доставленные в Аушвиц, после первого же глотка выливают на землю суп, который им там дали (это после недели голодания в вагоне для перевозки скота), потому что «для венгерского желудка… это не слишком подходящее блюдо»  И. Кертес. Без судьбы. М., 2004. Пер. Ю. Гусева.. «Вкус­ный» — это как будто бы даже объективная характеристика в восприятии тех, кто понимает (предполагается, что все венгры понимают в еде): одно и то же блюдо из общего австро-венгерского репертуара в Венгрии будет приготовлено вкусно, а, например, в Чехии — нет.

Значение еды настолько огромно, что даже политика оперирует кулинарными терминами. И если выражение «гуляш-коммунизм» (gulyáskommunizmus) изо­брели западные журналисты для описания относительно либеральных поряд­ков кадаровского социализма  После подавления революции 1956 года руководителем Венгрии по согласованию с Москвой стал Янош Кадар (1912–1989). Репрессии против не захотевших эмигрировать участников восстания закончились в течение двух-трех лет, после чего Кадар взял курс на примирение с обществом и смягчение противоречий. Венгрию в расцвете кадаровского правления называли «самым веселым бараком социализма»: цензура там свирепствовала не так сильно и было разрешено многое, о чем в других соцстранах даже не мечтали — например, сельхозкоопера­тивы, благодаря которым была доступна нормальная еда., то термин «тактика салями» (szalámitaktika) придумал лично «лучший ученик Сталина» Матьяш Ракоши. Салями, как известно, нарезают тонкими ломтиками. Так и Ракоши ликвидировал противостоящие коммунистам партии по частям, раскалывая их на правых и левых: в союзе с левым крылом партии он вытеснял из политики — посредством арестов или выдавливания в эмиграцию — представителей ее правого крыла, после чего расправлялся и с левыми. Этими методами Ракоши ликвидировал сначала ведущую Партию мелких хозяев (A Független Kisgazdapárt), потом крестьянскую партию, мелкие буржуазно-демократи­ческие партии и, наконец, социал-демократов. На закуску у него остались внутренние враги, репрессии против которых начались чуть позже.

10. Borravaló

Чаевые, буквально «деньги на вино», «винные»

Казалось бы, никакой языковой специфики тут нет (какая разница, чаевые это или винные?), но в культурном смысле разница огромная: русские официанты ведь тоже тратили свои чаевые не на чай, а на водку, однако говорить «водоч­ные» в России никто бы не стал, потому что пьянство открыто не поощряется, хотя повсеместно практикуется. В Венгрии, напротив, вино имеет четкую положительную окраску, и скрывать тот факт, что деньги тратятся именно на вино, в голову никому не приходит, хотя алкоголизм — явление распространенное  На эту тему смотрите, например, фильм Марты Месарош «Их двое» (1977) — единственную картину, где Высоцкий и Марина Влади снялись вместе..

Вино в Венгрии пьют преимущественно венгерское. Виноделие — традицион­ная отрасль местной экономики, сорта винограда имеют свои венгерские названия, есть исключительно местные жанры типа токая. Зимой процве­тает винный туризм: в субботу автобус привозит людей из Будапешта в какое-нибудь винное хозяйство у черта на куличках, там им устраивают дегустацию со специальным меню и лекцией об особенностях местных вин, на следующее утро все едут обратно. Само вино обычно недорогое (за исклю­чением выдающихся образцов), но его качество никогда не падает ниже очень приличного минимума. В вине принято разбираться, его можно и нужно обсуждать. Венгерский мудрец Бела Хамваш, написавший единственную в мире «Философию вина», завершает свой чрезвычайно иронический текст словами: «Пейте, а все остальное принесет вино». Чтобы в полной мере оценить значимость этих слов, надо знать, что текст был написан в 1945 году, когда в иных странах и есть-то было нечего. В Венгрии винопроизводство не прекращалось даже во время немецкой оккупации и советского освобо­ждения. Отец Джорджа Сороса пишет в своих воспоминаниях, что у него было вино, специально заказанное у балатонского винодела, даже когда он скрывал­ся на тайной квартире в Будапеште, чтобы избежать нацистских облав и депортации в Аушвиц.

Чаевые в Венгрии до недавнего времени давали не только в ресторанах, но во­обще при любом обслуживании — в парикмахерской, в такси, в купальне  Fürdő — турецкие бани, совмещенные с бассейном; венгры посещают их столь же часто и примерно с теми же целями, что финны — сауну: отдохнуть, отойти от похмелья, оздоровиться, пообщаться.. Поскольку сервис в Венгрии принято оплачивать, он бывает невероятно изысканным: в ресторанах у официантов устанавливаются особые отношения с постоянными клиентами — настолько особые, что иной раз идешь в ресторан не чтобы поесть, а чтобы получить удовольствие от того, как бережно и вни­мательно там с тобой обходятся. В нынешние времена цифровая технологи­зация упразднила чаевые в такси и купальнях, а желание правительства собирать налоги абсолютно со всех доходов заставило рестораторов включить чаевые в чеки — но особо талантливым официантам их все равно остав­ляют из чувства искренней благодарности.

11. Mohács 

Мохач, город на юге Венгрии, в переносном смысле — «катастрофа», «фиаско»

При Мохаче в 1526 году состоялась битва с турками, в которой объединенное венгро-чешско-хорватское войско потерпело сокрушительное поражение, венгерский король Лайош II погиб, а сама Венгрия утратила государственность. В повседневной речи выражение «это Мохач» значит «все пропало» или даже скорее «Пушка сдохла — всё, ******, больше нечем отбиваться». 

У Мохача есть младшие братья — Арад, Трианон и Воронеж, тоже места исторических катастроф. В городе Арад (сейчас он находится на территории Румынии) 6 октября 1849 года австрийцы казнили 13 генералов венгерской революционной армии, теперь их называют арадскими мучениками, aradi vértanúk; австрийцы при этом с таким удовольствием пьянствовали, чокаясь пивными кружками, что венгры, по легенде, дали себе слово в ближайшие сто лет пивом не чокаться и, кажется, не чокаются до сих пор  Хотя пиво в Венгрии вполне приличное, особенно Dreher, и его — несмотря на примат вина — активно пьют.. В битве под Воронежем в январе-феврале 1943 года практически полностью полегла 2-я венгерская королевская армия, сражавшаяся на стороне Гитлера  Этим событиям посвящен фильм Денеша Надя «Естественный свет», получивший в 2021 году «Серебряного медведя» на Берлинском кинофестивале. Венгерские войска сопровождали на русском фронте невооруженные строительные батальоны, в которые до 1944 года призывали венгерских евреев — для них война была войной на два фронта, потому что приходилось опасаться сразу и русских пуль, и вспышек антисемитизма со стороны соотечественников и немецких союзников. Об этом опыте подробно рассказывает в своей книге «Девять чемоданов» Бела Жолт..

Вечное упоминание всех этих Мохачей, Арадов и Воронежей в речи и лите­ратуре — свидетельство особой ценности поражений и гибели для венгерской культуры. Смерть и следующее за ней погребение всегда обставляются очень торжественно, а похороны значимых для страны личностей способны менять ход истории. Так, похороны поэта Михая Вёрёшмарти в 1855 году стали первым молчаливым массовым протестом против репрессивной системы, сложившейся после поражения революции 1848 года; похороны в Будапеште предводителя этой революции Лайоша Кошута, который умер в изгнании в 1896 году, неожи­данно слились с общим национально-утвердительным духом празднования тысячелетия обретения родины; прологом к революции 1956 года стало пере­захоронение Ласло Райка — жертвы главного постановочного процесса времен венгерского тоталитаризма, а падение социализма в 1989 году началось с пере­захоронения Имре Надя — революционного премьер-министра, казненного после поражения революции 1956 года. Так из поражения и смерти рождается некоторая новая надежда. 

Но есть и чисто декадентский образчик любования смертью — песня Режё Шереша на слова Ласло Явора «Мрачное воскресенье» (здесь ее по-русски исполняет Петр Лещенко). В этой песне тоскующий молодой человек («питье мое — только слезы, тоска — мой единственный хлеб»  Перевод Ольги Серебряной.) приглашает возлюб­ленную на собственные похороны. По легенде, песня вызвала волну само­убийств в Будапеште, а на Би-би-си официально запретили транслировать англоязычный кавер Билли Холидей. Автор музыки покончил с собой через 35 лет после создания песни. Неизвестно, с чем это связано, но Венгрия регулярно занимает первое место в Европе по числу самоубийств на душу населения, и соревноваться с ней в этом способна только Литва.

12. Macera

Морока, напряг, геморрой

Это слово — одно из многочисленных заимствований из идиша, прочно вошедших в венгерскую речь. Евреи стали селиться в Венгрии еще при турках, получили разрешение жить где им нравится в 1783 году, при императоре Иосифе II, значительно расширили свои права после революции 1848 года и в декабре 1867 года добились равноправия. По переписи 1910 года евреи составляли почти 5 % населения Венгрии, однако в Будапеште их было 23 %. Венский градоначальник Карл Люгер, известный своим антисемитизмом, стал называть Будапешт не иначе, как Юдапешт (Judapest) — настолько отврати­тельной ему казалась та огромная роль, которую евреи играли в венгерской экономике и культуре второй половины XIX — начала XX века. Евреи, со своей стороны, выражали доверие к венгерским властям не только тем, что активно включились во все сферы жизни, но и тем, что переходили в повседневном общении на венгерский и мадьяризировали свои фамилии, ранее преиму­щественно немецкие, — этот процесс был массовым и даже получил специаль­ное название, névmagyarosítás. Родоначальник сионизма, уроженец Будапешта Тивадар (Теодор) Герцль любил повторять, что после создания еврейского государства хотел бы стать его послом в Будапеште. Семь из тринадцати лауреатов Нобелевской премии, родившихся в этот период в Венгрии, были евреями.

Тем ужаснее оказался конец этой прекрасной дружбы: жертвами холокоста стали около 440 тысяч венгерских евреев, и особый драматизм состоял в том, что их убили в 1944–1945 годах, когда исход войны был предрешен и массовые депортации в Аушвиц можно было предотвратить. То, что венгерское население страны почти ничего не сделало для спасения своих евреев, а молча наблюдало за депортациями или активно их обслуживало, — одна из главных болевых точек венгерского национального сознания  См., например: И. Бибо. Еврейский вопрос в Венгрии после 1944 года. М., 2005.. Когда в 2002 году первым венгерским писателем, получившим Нобелевскую премию по лите­ратуре, стал Имре Кертес, многие в Венгрии отнеслись к этому решению с истерическим неприятием: в Венгрии все знают, что венгерская литература — самая великая на свете, но почему ее международный триумф начался с еврейского автора, который пишет, хоть и по-венгерски, но исключительно о холокосте? «Macera! — должно быть, восклицали эти люди. — С этими евреями всегда один геморрой!»