200 лет «Арзамасу»Материалы
Материалы
«Тень Баркова» и другие пародии «Арзамаса»
Пьянка поэтов, путешествие по сумасшедшему дому и матерная поэма Пушкина
Мокроступы против фраков: взгляд лингвиста
Энциклопедия споров о том, как говорить по-русски в начале XIX века
Десять Арзамасов
Восхитительное слово «Арзамас» в географии, истории, фольклоре и литературе
Всё, что нужно знать об Александре I, в 11 пунктах
Рассказывает историк Андрей Зорин
12 мифов о юном Пушкине
Гениальный подросток, бездельник, борец за свободу — и другая неправда
Что такое «Арзамас»
Как веселое дружеское общество определило судьбы русской литературы и государства
Кто есть кто в «Арзамасе»
Мурлыканье Резвого Кота, ссора Ахилла и Дымной Печурки, а также другие герои в биографиях
История России, созданная «Арзамасом» и «Беседой»
От усмирения Пугачева до воспитания императора
Станьте членом «Арзамаса»
Пройдите невероятные испытания, получите кличку и вступите в главный закрытый клуб века
Краткая гусиная энциклопедия
Образ гордой птицы в мировой культуре
Правила жизни «Арзамаса»
О глупцах, умниках, искусственной ноге, колпаках и говядине
Русская тройка
Соберите свою официальную теорию с помощью «однорукого бандита»

Что такое «Арзамас»

Как веселое дружеское общество определило судьбы русской литературы и государства

«Арзамас» — дружеское закрытое общество, существовавшее в 1815–1818 годах. В него входили как известные поэты (Жуковский, Батюшков, дядя и племянник Пушкины), так и политические деятели (Уваров, Блудов, будущие декабристы Орлов и Тургенев). И в литературе, и в политике арзамасцы противостояли архаическому, консервативному движению, которое олицетворял адмирал Александр Шишков и его общество «Беседа любителей русского слова». Arzamas попросил рассказать о политической деятельности кружка историка культуры Марию Майофис, а о литературной — филолога Игоря Пильщикова

О литературе
О политике

Игорь Пильщиков о поэтике «Арзамаса»

— Зачем вообще литераторам надо было объединяться в общества?

— Здесь есть два важных аспекта — аспект собственно литературный и аспект литературно-бытовой. Оппозицию «литература vs. литературный быт» ввел Борис Эйхенбаум в конце 1920-х годов, когда формалисты начали понимать, что для того, чтобы делать литературу, нужно быть литератором, а быть литератором — это так же небанально, как и делать литературу. Оказывается, что кроме вопроса, как писать, есть вопрос, как вести себя тому, кто пишет. И с этой точки зрения проясняется роль литературных обществ. С одной стороны, общество институционализирует определенные литературные взаимоотношения, так же как научный институт может институционали­зировать научный поиск, а университет или школа — образовательный процесс. С другой стороны, литературное общество само становится живой культурной формой, которая порождает разного рода тексты и культурные смыслы. «Арзамас» имеет важное историко-культурное значение и в первом аспекте, и во втором.

— Какие у литературы в это время были способы институционали­зации?

— Во-первых, это литературные общества разной степени формальности; во‑вторых, литературные кружки, которые имели более домашний, частный характер; и в-третьих — литературные салоны, в которых пересекаются литературный и светский быт. Почему эти формы доминируют? Потому что в первые десятилетия XIX века литература для большинства пишущих авторов еще не является профессией: переход к профессионализации литературы происходит в России только в 1830-е годы. И эти объединения начинают порождать литературные тексты и литературную жизнь, для каждого объединения свою.

Салон Зинаиды Волконской. Картина Григория Мясоедова. 1899–1908 годы

— Какие литературные цели были у «Арзамаса»?

— Это мы понимаем тоже благодаря формалистам, прежде всего Юрию Тынянову. Он описал литературную динамику этого периода как взаимодействие и борьбу двух противоположных стилистических лагерей, связанных с именами Александра Шишкова (лагерь «архаистов») и Николая Карамзина (лагерь «новаторов»). В чем инновативность тыняновского подхода? Предыдущие историки литературы мыслили эту борьбу в терминах больших стилей: классицизм сменяется романтизмом, между ними можно выделить промежуточный стиль — предромантизм или сентиментализм.

А Тынянов показал, что главный нерв полемики заключался не в этом. Потому что большие стили, более-менее жестко противопоставленные в Европе, в России часто накладываются друг на друга: в поэзии первой трети XIX века классические тенденции сосуществуют с романтическими точно так же, как барочные и классицистские тенденции переплетаются в архитектуре XVIII века. Специфика русской ситуации в том, что для наших литераторов разные языковые установки были важнее, чем, скажем, риторические, тематические или образные. То есть речь идет о разных стратегиях и способах построения поэтического и литературного языка.

— Откуда берут начало споры о языке в конце XVIII — начале XIX века?

— Чтобы понять это, нужно бросить взгляд назад, на предыдущую стадию выработки поэтического языка, и вспомнить другую важную литературную оппозицию — противопоставление Ломоносова и Сумарокова. Его тоже описывали формалисты, главным образом младоформалист Григорий Гуковский.

Михаил Ломоносов. Гравюра Этьена Фессара и Кристиана Альберта Вортмана. 1757 год

Для Ломоносова важно создание системы поэтического языка, который противопоставлен языку обыденному и не стремится с ним соприкасаться. В России в этот момент существуют несколько разновидностей письмен­ного языка. Один язык — это язык церковных книг. Строго говоря, это не русский язык, а церковно­славянский (русского извода). С другой стороны, это разные формы письмен­ного русского языка, выполняющие различные социальные функции, скажем юридический язык. Церковнославянский и русский не только противопоставлены стилистически, но и тесно связаны генетически, и между ними нет жесткой границы: значительное количество слов и форм принадлежат и тому и другому языку. С третьей стороны, имеется разговорный русский язык, и это совершенно иная стихия: множества слов или форм, которые в этой стихии есть, в письменном языке нет. Письменный церковнославянский и разговорный (в том числе диалектный) русский — два полюса, между которыми простирается сложноорганизованный лингвостилистический континуум.

Ломоносов разнес эти языковые пласты по разным классицистическим стилям, каждому из которых соответствовали определенные жанры литературного классицизма. Высокому штилю Ломоносов приписывает слова церковнославянские, среднему — слова, равно принадлежащие обоим языкам, низкому — слова разговорного языка, а дальше предлагает организовывать высокие жанры путем соединения высокого и среднего штиля, низкие — низкого и среднего, ну а в «средних» жанрах — придерживаться только среднего штиля, избегая крайностей. При этом сам он средними жанрами типа элегии не занимался, а всю систему средних жанров и среднего слога начинает разрабатывать Сумароков и поэты его школы.

Для конца XVIII века, когда начинают писать Карамзин и Шишков, это все — живое, недавнее прошлое. Живо противопоставление установок, с одной стороны, на высокое и низкое и их значимый контраст, как у Ломоносова, а с другой стороны — на усреднение, нормативность, гладкость и ровность, как у Сумарокова. Вот эти два полюса и становятся ориентирами для новых литературных программ.

Александр Шишков. Картина Ореста Кипренского. 1825 год

Шишков создает программу, которая ему представляется программой ломоносовского типа: предлагает установку на высокие книжные церковнославянизмы, призывает игнорировать те тенденции, которые наблюдаются в разговорном языке, прежде всего открытость к заимствованиям, а с другой стороны, предлагает не чуждаться низкого разговорного языка, он принадлежит русскому народу, ниоткуда извне не пришел и уместен в соответствующих жанрах. Языковая программа Шишкова является пуристической, то есть он намеревается развивать язык на основе русского и церковнославянского корневого фонда, предельно ограничивая заимствования, прежде всего галлицизмы. Такого рода словотворчество снова станет актуальным спустя 100 с лишним лет, когда русские футуристы будут изобретать слова типа «летчик» или «стиховедение».

Карамзин противопоставляет этому, во-первых, установку на разговорный язык своего времени, но не столько на реальный (в реальности образованное общество говорит по-французски), а, скорее, на тот язык, на котором изъяснялись бы русские образованные люди, если бы говорили между собой по-русски. Многим членам «Арзамаса» было проще изъясняться по‑французски (они были русско-французскими билингвами), но в определенных ситуациях они намеренно переходили на русский язык, культивируя русскоязычную дружескую переписку и беседы по-русски на литературные темы.

Николай Карамзин. Картина Василия Тропинина. 1818 год

В отличие от Шишкова, Карамзин не пурист, он принимает и вводит в оборот французские лексические заимствования. Кроме того, он культивирует семантические кальки, когда русским и даже церковнославянским словам присваиваются значения, которых у них раньше не было, зато такие значения имелись у слов с аналогичной структурой во французском языке. Многие из этих слов прижились, и мы уже давно не ощущаем их как кальки, например слово «внимательный» (франц. attentif). Если Шишков — «славеноросс» (как его называли антагонисты современники), то Карамзин — европеизатор, его главный журнал недаром будет называться «Вестником Европы». Карамзин и старшие карамзинисты, среди которых главная фигура — это поэт и баснописец Иван Иванович Дмитриев, культивируют средние жанры, как бы продолжая линию Сумарокова.

Все это очень актуально в 1800–10-е годы — для молодого Пушкина, его сверстников и чуть более старших товарищей важен выбор между этими направлениями. Поэтому мы говорим и о воспроизведении этой антитезы в следующем поколении, о младоархаистах и младокарамзинистах. Среди младоархаистов были писатели постарше, например Катенин или Грибоедов, и помладше, например Кюхельбекер; и у младокарамзинистов то же: более старшие — Жуковский и Батюшков, младшие — Пушкин, Дельвиг или Баратынский.

Противопоставление шишковистов и карамзинистов вслед за Тыняновым описывается как противопоставление «архаистов» и «новаторов», но с большей степенью условности. Хотя одна программа (шишковская) действительно была декларативно ориентирована на прошлое, а вторая (карамзинская) — на настоящее и на будущее, на деле и традиционного, и инновационного хватало в обеих программах. Да и сам Тынянов, как известно, хотел назвать свою книгу не «Архаисты и новаторы», а через дефис — «Архаисты-новаторы».

— Как противоборствовали шишковисты и карамзинисты?

© Из книги «Чтение в „Беседе любителей русского слова“. Книжка третья». СПб., 1811

— Важно, что у шишковистов было литературное общество — «Беседа любителей русского слова», основанное в 1811 году. Оно собиралось дома у мэтра — Державина, который, конечно, был для «Беседы» фигурой символической, ведь его поэтика совсем не похожа на поэтику Шишкова или Ломоносова. Беседчики проводили регулярные чтения и печатали периодическое издание, которое так и называлось: «Чтения в „Беседе любителей русского слова“». В 1813 году Шишков становится президентом Российской академии, членом которой он был еще с 1796 года и которая была устроена по образцу Французской академии. Ее главная задача — составление академического словаря, в котором ярко прослежи­ваются установки на языковой пуризм (почти полное отсутствие европеизмов) и равноправие русской и церковносла­вянской лексики. Возникает прочная ассоциация между «Беседой» и Акаде­мией. Словом, это серьезное литературное общество с серьезными задачами.

А что происходит у карамзинистов? Карамзин ведет активную альманашную и журнальную деятельность в 1790-е годы и в начале 1800-х. Затем к ней подключается младшее поколение, в частности Жуковский. Но в 1803-м Карамзин становится придворным историографом, фактически отходит от литературной и журнальной деятельности, посвятив себя работе над «Историей государства Российского», и для младокарамзинистов остается лишь символом, как Державин для шишковистов. А вот литературного общества ни у старших, ни у младших карамзинистов не было.

Но в 1815 году происходит взрыв: в театре ставится пьеса Шаховского «Липецкие воды». Шаховской, как архаист и член «Беседы», реализовывал не высокую (церковнославянскую) линию, а низкую — комическую. Он вывел Жуковского в образе поэта Фиалкина в пьесе, на премьере которой присутствовали все младокарамзинисты и сам Жуковский сидел в первых рядах. «Можно представить себе удивление и гнев… друзей», — вспоминал впоследствии арзамасец Вигель. Это событие было воспринято как объявление войны и послужило катализатором для образования «Арзамаса».

— Какую деятельность вел «Арзамас»?

— Подобно «Беседе», «Арзамас» проводил литературные собрания. Но «Арзамас» стал воспринимать себя как противоположность «Беседы» и строить себя, так сказать, апофатически как анти-«Беседа». Если «Беседа» была официальным обществом, на открытии которого, между прочим, присутствовали министры, члены Госсовета и сенаторы, то «Арзамас» подавал себя как общество несерьезное и неофициальное. Если «Беседа» была обществом предельно серьезным и относилась к литературе как к миссии, то «Арзамас» был обществом пародийным, в котором к литературе относились как к игре.

«Арзамас» конструировал себя как зеркальное отражение «Беседы», и эта стратегия нашла выражение в любопытной практике: члены «Арзамаса» сочиняли хвалебные речи «покойным» беседчикам. «Беседа» ассоциировалась с Российской академией, а та — с Французской, в которой членство пожизненное и нового академика могут выбрать только после смерти его предшественника, причем новый академик обязан прочесть речь в память о покойном. Поскольку карамзинисты объявили все шишковистское направление мертворожденным, они, вступая в «Арзамас» и не имея умерших предшественников, читали надгробные речи «живым покойникам» — беседчикам.

— Что противостояние «Арзамаса» и «Беседы» дало литературе?

— Сама по себе полемика «Беседы» и «Арзамаса» осталась не столько частью литературы, сколько частью литературного быта: читать арзамасские пародийные протоколы как живую литературу сейчас вряд ли кто будет. Однако литературную продукцию арзамасцев мы читаем как классику, прежде всего стихи Жуковского, Батюшкова и Пушкина.

Иван Крылов. Картина Романа Волкова. 1812 год

С другой стороны, и в наследии писате­лей шишковистской ориентации было немало интересного и немало произ­ведений, ставших классикой. Одним из членов «Беседы» был Иван Андре­евич Крылов, который в 1800–10-е годы радикально обновляет жанр басни, реализуя установку на русский разговорный язык, очищенный от ино­язычного влияния. Для младокарамзи­нистов эта позиция была неприемлема: Вяземский долго считал, что басни Крылова значительно уступают басням Ивана Дмитриева, которые написаны чистым русским языком и ровным средним стилем. Пушкин с Вяземским не соглашался.

Ближайшим другом арзамасца Батюшкова на протяжении всей его жизни был Николай Иванович Гнедич, ставший классиком русской литературы благодаря своему переводу «Илиады». Гнедич переводил «Илиаду» вовсе не по‑карамзинистски, и в «Беседу» тоже он хаживал, над чем Батюшков иронизировал. Эстетика Гнедича — это неоэллинизм, который во многих отношениях созвучен романтизму своей установкой на аутентичное воспроизведение предыдущих эпох. А вот язык и стиль гнедичевского перевода — это идеальное воплощение шишковистской программы. Язык Гомера, в котором перемешаны слова и конструкции из разных древнегреческих диалектов, Гнедич воспроизвел, сконструировав совершенно новый поэтический язык, где высокие славянизмы совмещаются с диалектизмами и бытовыми русизмами.

Подобно тому, как разница стилистических установок не мешала Гнедичу дружить с Батюшковым и издавать Пушкина, она не мешала арзамасцу Пушкину дружить и одновременно спорить с младоархаистом Кюхельбекером. В статье «Архаисты и Пушкин» Тынянов называет Кюхельбекера учеником Грибоедова и соратником Катенина. Кюхельбекер ориентировался на высокую оду и на высокий стиль с активным использованием церковнославянского языка (Пушкин возражал, и эта полемика выплеснулась на страницы «Евгения Онегина»  Юрий Тынянов считал Кюхельбекера прототипом Ленского: «В Ленском, „Поэте“ по пушкинскому плану-оглавлению „Онегина“, была воплощена трактовка поэта, которую проповедовал Кюхельбекер, — высокого поэта; выяснено отношение к ней; сюда вошли некоторые реальные черты Кюхельбекера и, наконец, реальные отношения Пушкина и Кюхельбекера».). Одновременно Кюхельбекер был радикальным романтиком. Для западноевропейских писателей сочетание ультраромантизма с ориентацией на классический одический жанр немыслимо.

Крылов, Пушкин, Жуковский и Гнедич в Летнем саду. Этюд Григория Чернецова к картине «Парад на Царицыном лугу 6 октября 1831 года». 1832 год

Собственно, Пушкин-то как раз и не верил в актуальность противопоставления классицизма и романтизма в России начала XIX века, о чем писал Вяземскому. Романтиками были архаисты Катенин, Грибоедов, Кюхельбекер, а поэзия раннего Вяземского, поэзия раннего Пушкина, поэзия раннего Баратынского — это, конечно, поэзия, ориентированная на французский классицизм XVII и XVIII веков. Но и Пушкин, и Баратынский в 20-е годы пишут романтические поэмы. При этом Грибоедов-драматург одновременно сотрудничал и с Катениным, и с Вяземским. Но в целом, как отмечает тот же Тынянов, русская «стиховая драма 20-х годов тесно связана с архаистами Шаховским, Катениным, Грибоедовым».

— Как участие в «Арзамасе» и полемика с «Беседой» повлияли на послелицейское творчество Пушкина?

— Поэтика Пушкина — это поэтика синтеза, Пушкин — поэт-завершитель; восприятие его как основоположника и начинателя ретроспективно, оно возникает оттого, что следующие поколения начинают на него ориентироваться. Первым концепцию поэтики Пушкина как синтеза предшествующих поэтик предложил Белинский, который взял гегельянскую триаду «тезис — антитезис — синтез», отождествил ее вслед за Гегелем с триадой «Античность — Средние века — современность» и связал эти три элемента с именами Батюшкова, Жуковского и Пушкина. По Белинскому, поэзия Батюшкова представляет начало античное, пластическое, материальное, поэзия Жуковского — средневековое, бестелесное, духовное, а поэзия Пушкина оказывается их современным синтезом.

Но у Пушкина уже в лицейский период были и другие учителя кроме Батюшкова и Жуковского. Это и Денис Давыдов, это и дядя Пушкина Василий Львович Пушкин с важнейшим протоарзамасским текстом — ироикомической поэмой «Опасный сосед», в которой высоким слогом описывается драка в борделе. У Пушкина произведения такого рода появляются с самого начала — это ироикомическая поэма «Монах», это и обсценная «Тень Баркова» (если мы признаем его авторство), которая представляет собой вторичную перелицовку пародии Батюшкова на Жуковского.

Между прочим, эта батюшковская пародия (она называется «Певец в „Беседе любителей русского слова“», или «Певец (Певцы) в „Беседе славянороссов“») — главное произведение младокарамзинистов, направленное против архаистов. Стихотворение Батюшкова является одновременно сатирой на «Беседу» и пародией на самое известное произведение Жуковского 1812 года — «Певец во стане русских воинов», которое тогда все знали наизусть. Объектом насмешек у Батюшкова становится не стилистика Жуковского, а беседчики, которые выступают там в качестве комических персонажей. По стилю и жанру стихотворение представляет собой бурлескную перелицовку (травестию) высокого образца. Таким образом, главное сатирическое антишишковистское произведение написано в стиле, который трудно назвать специфически карамзинистским.

Александр Пушкин. Картина Ореста Кипренского. 1827 год

После Тынянова Пушкина продолжают описывать как синтез, но представляют его уже как синтез младоархаизма и карамзинизма (такой подход вслед за Тыняновым разрабатывали, например, Юрий Лотман и Борис Успенский в статье «Споры о языке в начале XIX века как факт русской культуры»). Пушкин, который начинает вместе с младокарамзинистами и который спорит с Кюхельбекером, одновременно попадает под обаяние архаизма и младоархаизма. Он учится у Катенина и обращается к нему с диогеновскими словами «побей, но выучи»; он симпатизирует поэзии Семена Боброва, которую старшие арзамасцы высмеивали. Он, правда, все-таки еще не воспринимает всерьез «русского Юнга» — Сергея Ширинского-Шихматова, потому что английская метафизическая поэтика чужда тогдашнему русскому духу (или русскому уху); Пушкин увлекся английской поэзией только в последние годы своей жизни. С полной мощью английская метафизическая струя ворвется в русскую поэзию только начиная с Иосифа Бродского, и теперь, после Бродского, нам, конечно, непонятно, как это современники не понимали Ширинского-Шихматова.

Итак, Пушкин в своем творчестве соединяет установки карамзинистские и установки младоархаистские. В одних жанрах, например в элегиях, у него доминирует установка карамзинистская, в других, например в подражаниях Библии и Корану, — установка архаистская, а «Евгений Онегин», написанный живым русским языком с вкраплениями заимствованных и даже иностранных слов, одновременно допускает и высокую риторику, и бытовое просторечие. Пушкин свободно соединяет высокое и низкое, лишая это соединение обязательной комической функции, а самое главное — снимает ярлыки высокого и низкого с конкретных поэтических элементов: в его стилисти­ческой системе все гибко, подвижно, ситуативно-функционально, высокое может функционировать как низкое и наоборот.

С другой стороны, у Пушкина, несомненно, проявляется установка на культивирование средних стилей. Он не замыкается на поэзии, а ищет выходы в прозу, думает о путях создания языка художественной прозы, языка журналистики, языка политического, в перспективе — философского. Вспомним, кстати, что новый политический и юридический язык Александровской эпохи выработали именно члены «Арзамаса», о чем очень интересную книгу написала Мария Майофис.

— Можно ли сказать, что «Арзамас» победил «Беседу»?

— Ну, видимо, нет. Если Пушкин — это синтез «Арзамаса», младокарамзи­низма, с одной стороны, и архаизма или, скорее, младоархаизма, с другой, то, во-первых, оказывается, что это противопоставление в пушкинской поэтике снято, то есть поэт не принадлежит ни одной, ни другой противоборствующей стороне, и, более того, сами основания для противопоставления сняты. В этом смысле оба лагеря и выиграли, и оба проиграли.

Дальнейшее движение русской поэзии определялось совершенно другим колебанием: не между поэтикой «Арзамаса» и поэтикой «Беседы», а между поэтикой Пушкина и поэтикой Лермонтова. Они противопоставлены совершенно иначе: пушкинской поэзии, при всей ее сложной семантической организации, свойственен легкий язык и прозрачный синтаксис. А поэзия Лермонтова, как показал тот же Эйхенбаум, устроена по-другому: синтаксис запутан, материальное значение слов отодвигается на задний план, и на первый план выходит бьющая через край эмоция.

— Что было бы, если бы не было пушкинского синтеза?

— Поэтика карамзинистов и беседчиков, наверное, ощущалась бы нами так же живо, как до сих пор ощущается поэтика Пушкина и Лермонтова. На одном полюсе ярко ощущался бы Дмитриев с его ровным, гладким стилем, на другом — Крылов в баснях и Ширинский-Шихматов в философской поэзии. Пушкинский стиль отчасти вобрал в себя эти стили, а отчасти лишил их актуальности. Кто сегодня читает Дмитриева? Да и Шихматова будут читать немногие. Что значат эти поэты для современного среднего культурного читателя? Ничего иль очень мало. Даже Крылов является здесь исключением только на первый взгляд. Его достижения ограничились с точки зрения последующего культурного развития лишь одним жанром — а работал он во многих. Недаром же сопоставлением имен Пушкина и Крылова можно продемонстрировать, чем отличается «великий поэт» от «великого баснописца». 

Игорь Пильщиков — доктор филологических наук, специалист по русской поэзии пушкинской эпохи. 

Мария Майофис о политике «Арзамаса»

— «Арзамас» — какое это общество?

— На протяжении как минимум полутора веков исследователи по-разному отвечали на вопрос, чем был «Арзамас». Одни говорили, что это было чисто дружеское общество, где люди, обладавшие «живыми инстинктами свободы», искренне веселились: например, так писал Павел Анненков в середине XIX века. Другие (Максим Гиллельсон, Вадим Вацуро в работах 1960–80-х) — что это было литературное общество, противостоявшее «Беседе любителей русского слова», и что это общество полностью вписано в контекст литературных полемик 1800–10-х годов. Тем не менее в рамках этой второй точки зрения дружеские связи тоже не сбрасывались со счетов, исследователи подчеркивали, что в «Арзамасе» начали складываться те отношения, которые в полной мере проявились позднее в «пушкинском братстве» — у тех писателей, которые составили во второй половине 1820-х — в 1830-е близкий круг общения Александра Сергеевича Пушкина: Василий Андреевич Жуковский, Петр Андреевич Вяземский, Александр Иванович Тургенев.

Есть еще один взгляд на «Арзамас». Некоторые историки, например Андрей Шебунин, говорили: посмотрите, сколько в нем состояло государственных чиновников достаточно высокого ранга, что им делать в чисто литературном обществе? Значит, для «Арзамаса» были важнее политические цели.

Когда я сама стала заниматься «Арзамасом», я поняла, что меня ни один из этих ответов не удовлетворяет полностью, и я попыталась ответить себе на вопрос: как в «Арзамасе» сопрягались политика и литература? Если это было общество и политическое, и литературное одновременно, то как там могли находить общий язык поэты и писатели, скажем Батюшков и Жуковский, с людьми, которые не считали литературу своим первостепенным занятием, такими как Дмитрий Васильевич Дашков, или Дмитрий Николаевич Блудов, или уж совсем мало писавший Петр Иванович Полетика?

Священный союз. Гравюра Иоганна Карла Бока. 1815 год

Я предположила, что общим у них было само ощущение ключевой точки, когда образовался «Арзамас», — осени-зимы 1815–1816 годов, когда главы трех европейских монархий — России, Пруссии и Австро-Венгрии — заключили Священный союз. Это ощущение, мало известное нам теперь, но, может быть, памятное кому-то по общественной атмосфере первых месяцев после августовского путча 1991 года. Многим образованным людям, особенно тем, кто имел возможность оказывать влияние на решения первых лиц государства, казалось, что вся страна и они сами находятся накануне великих свершений во всех сферах — прежде всего, конечно, политической.

Это ощущение эпохи, когда и Российскому государству, и европейскому политическому сообществу могут пригодиться самые разные образованные люди — от дипломатов, каковыми были Блудов и Полетика, до первого поэта государства, на место которого тогда претендовал Жуковский. Эту эпоху они ждали и предвкушали. «Когда заживем и мы по-братски: и душа в душу, и рука в руку? Я вздыхаю и тоскую по будущему. Увижу ли я его и увижу ли, как желаю?» Это Вяземский пишет Александру Тургеневу в октябре 1813 года. Объединяясь в литературно-политическое общество, они хотели показать, что мастерски владеют пером — во всех жанрах, не только в строго литературных, что они могут поэтому помочь сформулировать, как сказали бы сегодня, актуальную политическую повестку, что они изобретательны, остроумны, образованны и на них можно опираться как по отдельности, так и вместе.

В дальнейшем ситуация менялась. Никаких определенных реформ в 1816–1817 годах не последовало, и арзамасцы стали думать, что могут делать что-то и сами, не дожидаясь распоряжения сверху. И возник проект арзамасского журнала, через который они хотели влиять на общество уже самостоятельно. Мы знаем, что арзамасский журнал так и не состоялся, но то, что в 1817 году члены общества вплотную подошли к планированию конкретных номеров и их разделов, говорит о том, что просто сидеть в ожидании высочайших инициатив, демонстрируя огромный интеллектуальный потенциал для их реализации, арзамасцам в этот момент было уже мало.

— Каких взглядов придерживались арзамасцы?

— Внутри «Арзамаса» единства взглядов не было, но общая основа их культурно-политического мировоззрения — это взгляд на Россию как на часть Европы. И русский язык, и литература должны были, по их мнению, развиваться в европейском контексте. А Российское государство должно идти вместе с европейскими в едином поступательном движении к мирному сосуществованию европейских народов (вопрос мира после Наполеоновских войн был главным). Кроме того, впредь государства должны избегать внутренних потрясений, которые были уготованы Франции в конце XVIII — начале XIX века, а значит, нужно реформировать и внутреннюю политику. Арзамасцы склонялись в основном к умеренному конституционализму примерно по той модели, которая была введена во Франции после Реставрации.

Разные члены «Арзамаса» пришли к таким взглядам во многом независимо, но одним из важных их источников был трактат Иммануила Канта «К вечному миру» 1795 года, ставший особенно актуальным после начала войны 1812 года и европейских походов русской армии — когда стало понятно, что после победы над Наполеоном понадобится переустройство Европы на принципи­ально новых началах. Уварову, Жуковскому, Вяземскому, многим другим будущим участникам «Арзамаса» этот период виделся как начало эпохи новой, нравственной политики.

— С кем коммуницировал и для кого работал «Арзамас» как политический кружок?

— Во-первых, надо упомянуть связь протоарзамасского круга 1813–1814 годов со двором вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Здесь связующими звеньями стали Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий и сам Сергей Семенович Уваров, который кроме высокой должности попечителя Санкт‑Петербургского учебного округа имел еще и высокий придворный чин. Также одним высокопоставленным политическим патроном «Арзамаса» был поначалу Александр Николаевич Голицын, который тогда же, в начале 1816 года, возглавил Министерство просвещения, которое стало потом, через год, Министерством духовных дел и народного просвещения. В очень тесном контакте с Голицыным работали одновременно Сергей Семенович Уваров и Александр Иванович Тургенев. Тургенев был связан с Голицыным не только по каналам министерства, где заведовал с 1817 года Департаментом духовных дел, но и по линии Библейского общества, где Голицын был президентом, а Тургенев — бессменным секретарем. Впоследствии отношение многих арзамасцев к голицынскому министерству и Библейскому обществу стало совсем не таким уж радужным, но для начального периода существования общества эта связь была очень важна.

Иоанн Каподистрия. XIX век

Еще один круг — это круг Министер­ства иностранных дел и прежде всего статс-секретаря по иностранным делам Иоанна Антоновича Каподистрии, правой рукой которого был Дмитрий Николаевич Блудов, а левой — Дмитрий Петрович Северин. Петр Иванович Полетика тоже был очень близок к Каподистрии в пору своего краткого пребывания в Петербурге (и в «Арзамасе») в 1816 году. А сам Каподистрия был принят в почетные арзамасцы. Уже имен Каподистрии и Голицына достаточно, чтобы понять, во‑первых, что это ключевые полити­ческие игроки того времени, а во-вто­рых, что в тот момент полити­ческими покровителями и одновременно ориентирами для «Арзамаса» были деятели из умеренно-либерального крыла приближенных Александра I.

Эти высокие политические связи часто эксплуатировались на пользу «Арзамасу». Отдельный сюжет — про то, как арзамасцы-литераторы, нигде не состоявшие на службе, оказались все-таки пристроены к месту с помощью своих друзей по «Арзамасу» и их высоких покровителей: Жуковский стал учителем русского языка у великой княгини Александры Федоровны, Батюшков получил назначение в дипломатическую миссию в Неаполь, Вяземский — в Польшу.

— Кто был литературным противником «Арзамаса» — мы знаем. А кому они противопоставляли себя политически?

— Дело в том, что «Беседа» и Александр Шишков ассоциировались со вполне значимыми политическими силами. Все языковые и литературные позиции Шишкова имели очень четкие политические проекции, и все это прекрасно понимали. И это было противостояние не только литературное и культурное, но и политическое.

Александр Шишков. Картина Джорджа Доу. 1826–1827 годы

Не будем забывать, что в 1812 году Шишков является государственным секретарем, он писал императорские манифесты в период Отечественной войны и сменил на этом посту более либерального и, наверное, намного более симпатичного арзамасцам Сперанского. Многие ключевые персонажи «Беседы» в период, когда император Александр I находился на театре военных действий и отсутствовал в Петербурге, пытались в жесткой конкуренции с будущими деятелями «Арзамаса» добиться внимания и расположения его матери — вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Шишков активно противостоял идее начала европейской кампании. Он считал, что, выгнав Наполеона из России, нужно просто запереть границы и не вторгаться на европейскую территорию, так как это чревато опасными для России последствиями. Об этом есть целая глава в книге Андрея Зорина «Кормя двуглавого орла…».

В своей первопроходческой статье 1996 года, которая называется «Новый Арзамас — Новый Иерусалим», Олег Анатольевич Проскурин убедительно показал, что вся библейская и богослужебная метафорика в арзамасских речах и протоколах, невзирая на сатирическую направленность и иронический тон, использовалась совершенно серьезно. Проскурин описал противостояние «Арзамаса» и «Беседы» как противостояние общества, которое считало себя истинной церковью, обществу, которое представляло, с точки зрения арзамасцев, церковь ложную. Богохульство и богоборчество Шишкова состояло в том, что он ставил на место Бога мифологизированное Отечество — и именно ему предлагал поклоняться. А тот язык, который Шишков хотел сделать языком русской литературы и который называл «славенороссийским», он считал наиболее близким к языку, на котором Бог общается с человеком. Я добавлю: очень важно, что это происходило в месяцы, когда был создан Священный союз и подписан акт Священного союза, в котором три европейских государя, в том числе и российский, объявляли себя своего рода протоцерковью. «Беседа» посягала на то, чтобы определять, каким образом должна развиваться литература, культура, язык — и политика тоже.

Шишков вообще считал, что выполняет важнейшую духовную миссию, что на него нисходят высшие откровения. И в этом смысле он полагал себя вправе диктовать государю и обществу, что надлежит делать. Оспорить у него это право и было задачей «Арзамаса». Все литературные пародии арзамасцев, все изобретенные ими стилистические средства пародирования и сатиры имели непосредственный политический выход: если мы им отказываем в праве быть носителями образцового языка и стандартов литературы, то мы отказываем им и в приоритете в политической области.

— Кого бы вы назвали главными действующими лицами «Арзамаса»?

— В разные периоды деятельности общества это было по-разному, но, конечно, центральной фигурой в любом случае был Жуковский. Совершенно прав Филипп Вигель, который в своих мемуарах писал, что Уваров, создавая «Арзамас», хотел сделать драгоценную корону, в которую, как алмаз, вставить Жуковского. Роль Жуковского в выработке арзамасского ритуала, в составлении протоколов, в программе арзамасского журнала действительно велика. Не забудем и о том, что Жуковский был едва ли не главной (хотя и не единственной) мишенью в комедии Шаховского «Липецкие воды», первое представление которой вызвало скандал в придворных кругах и дало начало «Арзамасу».

Василий Жуковский. Картина Ореста Кипренского. 1816 год

Далее я бы называла тех, без кого «Арзамас» не начался бы и не состоялся. Это Дмитрий Николаевич Блудов, который сменял Жуковского в роли секретаря, когда Жуковский уезжал, и Сергей Семенович Уваров, которому, собственно, принадлежала идея создания «Арзамаса»: как мы знаем из мемуаров Вигеля, 14 октября 1815 года, разослав предварительно приглашения, он собрал всех у себя дома, прочитал речь (текст ее, к сожалению, не сохранился) и предложил составить такое общество.

Далее я назвала бы Александра Ивановича Тургенева — человека, от которого в арзамасских текстах осталось довольно мало следов: он произнес меньше всех официальных, запротоколированных речей. Тем не менее Тургенев был для арзамасцев и эстетическим, и этическим арбитром: он был членом Дружеского литературного общества — маленькой и очень юной по составу участников литературной группы начала 1800-х, к которой многие арзамасцы возводили свою генеалогию. С другой стороны, Тургенев был связан с высшими сферами государственного управления.

Дальше уже можно варьировать. Я бы назвала и Дмитрия Васильевича Дашкова, неустанного литературного полемиста начала 1810-х, который предложил еще в начале 1812 года саму форму «мнимой похвалы» в адрес «Беседы» и ее почтенных членов и придумал серию так и не воплотившихся в реальность литературных собраний, в которых бы преподавался курс «дурной словесности», то есть сатирически высмеивались бы авторы «Беседы». В арзамасскую пору Дашков произнес несколько ярких, запоминающихся речей, читал на заседаниях свои переводы из «Парамифий» Гердера и перевод французской сказки о собаке Баркуф.

Московские арзамасцы — Петр Андреевич Вяземский и Василий Львович Пушкин — участвовали в деятельности «Арзамаса» более эпизодически в силу того, что бывали в Петербурге только наездами. Тем не менее московское крыло «Арзамаса», возможно, недооценено, поскольку мы знаем, что Вяземскому и Пушкину присылали в Москву копии арзамасских протоколов и именно им «Арзамас» обязан своей московской славой. А когда они все-таки появлялись в Петербурге, то становились участниками очень ярких арзамасских затей, как, например, прием Василия Львовича в «Арзамасское общество», который с сегодняшней точки зрения можно было бы вполне квалифицировать как перформанс, или, наоборот, сделанный ему заочно выговор и шутливые порицания за «дорожные стихи» — буриме, написанные по дороге из Петербурга, с арзамасских заседаний, в Москву. В 1816 году к «московскому» «Арзамасу» присоединялись Константин Николаевич Батюшков и Дмитрий Васильевич Дашков.

— С чем связан конец деятельности «Арзамаса»?

— Я думаю, что здесь было несколько причин. Первая и очевидная — арзамасцы разъехались. Блудову и Дашкову традиционно в истории «Арзамаса» отводили довольно маргинальное место, но то, что именно в связи с их отъездом деятельность стала гораздо менее энергичной, а затем и вовсе пресеклась, косвенно указывает на их весомый вклад в деятельность общества. Вяземский уехал служить в Варшаву, Жуковский был все больше занят со своей царственной ученицей, уехал в Италию Батюшков, впрочем очень уж много в «Арзамасе» и не участвовавший. Все более был занят государственными делами Уваров, потому что, помимо обязанностей попечителя в Санкт‑Петербургском учебном округе, он стал в 1818 году президентом Академии наук и активно занимался преобразованиями в Санкт‑Петербургском педагогическом институте, который в 1819 году даст начало Петербургскому университету. Можно сказать, что служба съела досуг. Есть глухие свидетельства, что Блудов пытался, вернувшись из Англии в начале 1820-х годов, возобновить «Арзамас», но у него ничего не получилось в новой политической ситуации.

Другая причина, которая приходила в голову многим исследователям, — у арзамасцев не было достаточно политической и эстетической воли для продолжения совместной деятельности, и, как только появились новые обязанности, та небольшая воля, которая была, иссякла.

Третье предположение связано с тем, что, поскольку никакой так называемой положительной программы у «Арзамаса» не было, им нечего было реализовывать, и поэтому общество и распалось: долго шутками жить не будешь.

Ко всем этим версиям я добавила бы и свою собственную: все арзамасцы очень ждали от конца 1818 года начала активных реформ — особенно после мартовской варшавской речи императора при даровании Польше конституции. Я думаю, что в ожидании коренных изменений в жизни государства в «Арзамас» в 1817 году вступили будущие декабристы — Михаил Орлов, Николай Тургенев и Никита Муравьев, люди достаточно далекие от литературы. Но император, как известно, на реформы не решился, а значит, консолидация и совместная деятельность тоже перестали быть актуальными.

— Как вышло, что спустя годы арзамасцы так кардинально разошлись во взглядах?

— Для меня этот вопрос был центральным. Конечно, серьезным водоразделом стало декабристское восстание, когда двое арзамасцев «последнего призыва» — Михаил Орлов и Никита Муравьев — были арестованы, а третий, Николай Тургенев, отказался вернуться в Россию из-за границы. Дмитрий Николаевич Блудов соглашается редактировать «Донесение следственной комиссии», и это неизбежно приводит к разрыву его отношений и с Николаем, и с Александром Тургеневыми. В 1832 году Сергей Семенович Уваров становится товарищем министра, а в 1833 году — министром народного просвещения, и начинается новая эпоха в истории российской печати и образования, где имя Уварова часто рисуется весьма мрачными красками. История его взаимоотношений с Пушкиным хорошо известна  В 1830-е годы Пушкин и Уваров откровенно не выносили друг друга: Уваров цензурировал поэта, а тот в ответ написал на него эпиграмму «В Академии наук» и сатирическую оду «На выздоровление Лукулла»..

Лейб-гвардии Конный полк во время восстания 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. Картина Василия Тимма. 1853 год

Биографические траектории многих бывших арзамасцев как будто бы выглядят так, что за «свободолюбивыми» и «либеральными» увлечениями молодости последовал сугубый консерватизм периода николаевского царствования. Часто цитируют мемуары Николая Ивановича Греча, сказавшего об Уварове, что за свою речь 1818 года  Речь при открытии кафедр истории и восточной словесности при Санкт-Петербургском университете. Уваров впоследствии сам себя приказал бы высечь. Однако из недавних публикаций Михаила Велижева мы знаем, что еще в 1828–1829 годах Уваров в своих франкоязычных «Этюдах о России», адресованных непосредственно императору Николаю, настаивал на масштабных внутриполитических реформах, осуществляемых, правда, сверху, без изменения существующего строя, без введения конституции. То есть если посмотреть на «Арзамас» не как на оппозиционную, а как на проправитель­ственную организацию, то мы не увидим такого уж разительного контраста.

Второй момент — это смена оценки текущей ситуации. Для формулирования задачи культурного деятеля в постнаполеоновскую эпоху была очень важна оценка исторического момента (1814–1818 годы) как переломного. Арзамасцы в эти годы считали, что каждый образованный человек должен споспеше­ствовать правительству в политических и культурных преобразованиях и к тому же что-то делать и сам. После восшествия на престол нового императора, восстания декабристов и Французской революции 1830 года многие бывшие члены «Арзамасского общества» представляли себе сферу должного иначе. В 1830-е годы многие арзамасцы отходят от космополи­тической позиции 1810-х, потому что уже иначе оценивают текущий момент, не видят в современности никаких благоприятных признаков, позволяющих произвести то, что мы сегодня назвали бы всеевропейской интеграцией, и в гораздо большей степени опираются на идеи национализма. Но это совсем не тот национализм, каким он представал в интерпретации Александра Семеновича Шишкова.

Другой вопрос — насколько космополитический проект второй половины 1810‑х годов противоположен тому проекту, который, скажем, Уваров сформулировал в триаде «Православие, самодержавие, народность» или, например, Вяземский в своих сочинениях 1840-х годов. Мне кажется, что дистанция может быть не так велика, как нам кажется. Мы привыкли противопоставлять космополитическое и националистическое как совершенно полярные вещи, но космополитизм 1810-х — это не культурный универсализм. Это идеология, подразумевающая, что в национальных культурах есть различия и это своеобразие невозможно ни изжить, ни уничтожить, ни преодолеть и что разные национальные культуры должны мирно друг с другом сосуществовать. В этом смысле переход от космополитизма к национализму — это не переход от отрицания национальных различий к их постулированию, а переход от идеи трансляции чужого к идее контроля над этим заимствованием.

— Если предположить, что кто-то из главных арзамасцев уже в николаевское время оглянется на свою предыдущую жизнь, он будет вспоминать «Арзамас» как важную часть жизни или, скорее, как случайный эпизод?

— Первое воспоминание об «Арзамасе», как известно, опубликовал не кто иной, как Сергей Семенович Уваров, при этом в очень характерный момент. Он уже вышел в отставку с поста министра народного просвещения, не согласившись с николаевской антиуниверситетской политикой времен «мрачного семилетия»  «Мрачное семилетие» — период политической реакции в России, спровоцированный Французской революцией 1848 года и завершившийся со смертью Николая I в 1855 году. И вот он печатает в «Современнике» воспоминания об «Арзамасе», начав их с описания юбилея Дмитрия Николаевича Блудова и назвав его арзамасским именем (Кассандра), а потом уже переходит к описанию более широкой историко-литературной картины, в которую включает и кружок Алексея Николаевича Оленина  Алексей Оленин (1763–1843) — российский государственный деятель, историк, директор Императорской публичной библиотеки и президент Академии художеств. На дружеских встречах у Оленина собирались выдающиеся художники и литераторы начала XIX века., и даже «Беседу». Именно в момент, когда Уваров-министр оказывается не у дел, ему кажется важным протянуть руку тем людям, с которыми когда-то его связывала молодость, и показать, что многие достижения николаевского царствования (в том числе и деятельность бывших арзамасцев на высоких государственных постах) были следствиями работы, связей, опыта, который был приобретен в «Арзамасе». Я думаю, что совместная литературная и общественная деятельность в «Арзамасе» была важна и для других участников общества — Блудова, Жуковского, Вяземского.

Была она важна для тех, кто не успел поучаствовать в «Арзамасе», но внимательно следил за его деятельностью и смотрел на него снизу вверх, с большим интересом и завистью, кто на протяжении всей своей творческой биографии переосмыслял, трансформировал арзамасские идеи, полемизировал с ними. Кроме Александра Пушкина  Как убедительно показал Олег Анатольевич Проскурин, Пушкин был принят в «Арзамас» на самом последнем его заседании, так что фактически принять участия в деятельности общества не успел. я бы, например, назвала и Вильгельма Кюхельбекера, который начинал с публикаций в газете «Беспристрастный консерватор» — еженедельнике Министерства иностранных дел, который редактировался Уваровым, и Петра Плетнева.

Мария Майофис — историк культуры, старший научный сотрудник ШАГИ РАНХиГС, автор книги «Воззвание к Европе: Литературное общество „Арзамас“ и российский модернизационный проект 1815–1818 годов» (М., 2008). 

О литературе
О политике
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре легендарных московских учителя литературы рассказывают о своих любимых произведениях из школьной программы